Можешь ли ты себе представить, Сильнестрина, что я разрывалась на две части? И вовсе не ожерелье «Глаз Орла» было тому причиной, нет, вовсе не оно. Я хотела начать жить «с чистого листа», но не могла решиться на это. Ярне спрятала ожерелье, потому что снаружи послышались шаги. Я увидела перед собой Эрланда. Его пристальный взгляд изумрудных глаз вновь смутил меня. Он поприветствовал меня и произнёс:
Мой король интересуется Вашим здоровьем, леди, сказал он.
Ярне вылечила меня, я благодарна ей.
Тогда король приглашает Вас принять участие в пиршестве в Вашу честь.
Но я ещё никогда не принимала участие в пиршествах. Моя мать запрещала мне это.
Мой ответ, казалось, изумил зеленоглазого юношу.
Вы не выглядите ребёнком.
Мне двенадцать, а скоро исполнится тринадцать лет. На моей родине девочек в этом возрасте выдают замуж.
Я слышал об этом. Лорды женятся на совсем юных неопытных девочках. Подобный обычай представляется мне варварским.
Возможно. Мы принимаем эти обычаи, как должное. Юная жена живёт в замке своего мужа, обучаясь всему. Когда у неё начинаются «регулы», она способна родить наследника.
В этих землях под покровительством Одина двоих никогда не принуждают быть вместе, произнёс Эрладнд.
Я хотел бы познакомить Вас ещё с одним человеком, присутствие которого сделает комфортным ваше пребывание здесь.
Сказав эти слова, Эрланд хлопнул в ладоши, и в дом вошёл человек в одеждах монаха. Я не знала его, однако в каждой черте облика этого человека угадывался мой сородич. Ему было около пятидесяти лет, он был худ и бледен и носил чёрную рясу, перевязанную на поясе грубой бечевой.
Монах поклонился мне и представился:
Капуцин Эйбл, так и зовите меня, леди. Некогда я знавал Вашего отца, когда был ещё достаточно молод. Я был его первым духовником.
Но.как же Вы оказались здесь, отец Эйбл?
Десять лет назад викинги напали на наш монастырь, который был разорён и сровнён с землёй. Меня не убили, потому что я знал медицину и умел исцелять раны воинов.
Вы смирились с жизнью на чужбине? спросила я.
Самое главное то, что Бог в моём сердце, и я мог нести его людям независимо от их веры. Я выучил их язык, они разрешили мне оставаться божьим слугою и проповедовать.
Короткий рассказ капуцина Эйбла потряс меня.
За пиршественным столом я сидела по левую сторону от короля Годфрида и королевы Мэтиб рядом с Эйблом. Король выразил мне признательность за то, что я согласилась на его предложение участвовать в пиршестве. Он был искренне рад тому, что я оказалась вполне здоровой после моего обморока.
По правую сторону я заметила Бальне, казавшегося великаном рядом со своими сородичами, Эрланда и светловолосую девушку в ярко-зелёном платье. Её карие глаза своим цветом напоминали шкуру медведя. У неё было миловидное лицо со свежим румянцем на щеках.
Кто это? шепнула я на ухо отцу Эйблу.
Я понимала, монах согласился участвовать в пиршестве, чтобы быть посредником между мной и викингами, ведь он знал их язык и был родом из тех же мест, что и я. Он не пил вина и ел очень мало, привыкнув с молодости ущемлять свою плоть.
Её имя Иоланда, сказал отец Эйбл, её прочат в жёны Эрланду, и она считает себя его невестой.
И они скоро поженятся?
Эйбл пожал плечами:
Не знаю. Эрланд скоро станет ярлом у конунга Рёрика, ему сейчас не до этого. Иоланда окинула меня презрительным взглядом и взяла ножку куропатки. Повсюду сновали слуги, доставляя на столы всё новые и новые блюда, которым, казалось, никогда не придёт конец. Но моё внимание привлёк один человек, сидевший рядом с королём викингов. Он был намного мощнее Бальне, у него были густые с проседью русые волосы, большие голубые глаза, длинные усы, которые он всё время приглаживал левой рукой, правая лежала на шлеме. Он положил его прямо перед собой, как напоминание о том, что он воин. Виночерпий регулярно наполнял его кубок, с завидной регулярностью опустошавшийся им.
Это конунг Рёрик Ютландский, прошептал отец Эйбл, он очень сильный и жестокий человек, которого следует бояться. Если б он захотел, он бы тотчас убил всех присутствующих в этой зале.
Но почему он этого не делает? спросила я.
Вероятно, сейчас ему это невыгодно или он вынашивает в своей голове какие-то планы.
Тем временем Рерик встал из-за стола, посмотрел в мою сторону и велел кравчему наполнить его шлем до краёв ярко-красным вином. Он показал на меня пальцем и что-то произнёс на языке викингов. Отец Эйбл опустил глаза, совсем не притронувшись к лепёшкам на своём блюде.
Что он сказал, отец Эйбл?
Мне не хотелось бы это переводить.
И всё же, Вам придётся сделать это, отец Эйбл. Я догадываюсь, Вы здесь не просто так. Переводите, отец Эйбл!
Он сказал, что через три месяца голова короля Эгберта будет лежать на этом блюде, и он станет полновластным хозяином Англии..А когда Вы достигнете зрелости и расцвета, он возляжет с Вами на ложе, как с одной из многочисленных шлюх, которых он смог покорить.
Я поднялась со своего места и подошла к наглому викингу. Дальше всё произошло так быстро, что, если бы меня вдруг разбудили и спросили бы о случившемся, я ответила бы, что это была вовсе не я, а кто-то достаточно сильный и уверенный, действовавший от моего лица в моём теле. Я влепила конунгу такую жирную оплеуху, что его левая щека зарделась от удара. Рерик взялся за кинжал, который вытащил из своих ножен, украшенных драгоценными камнями. Король Годфрид встал между мной и конунгом и произнёс то, что последнего заставило сесть на своё место и гневно посмотреть на меня. Перевода не потребовалось, и всё же, отец Эйбл перевёл:
Вы находитесь под защитой короля и являетесь его гостьей и пленницей, за которую ожидается дань.
Съев, наконец, свою лепёшку из овсяной муки, капуцин Эйбл произнёс:
Вам нечего бояться, король не допустит, чтобы что-то случилось с Вами.
Конечно, хорошие трофеи обычно берегут.
Не будьте столь заносчивы, леди Элизабет, Вам следует положиться на волю Бога и вспомнить о том, что однажды Его сын был распят за наши грехи. Молитесь, и Ваша душа успокоится.
Вы в этом уверены, отец Эйбл?
Абсолютно.
Разве могу я быть спокойна, когда на кон поставлена голова моего короля, которому я с рождения верна?
Он вздохнул:
Нравы нашего времени слишком жестоки.
Они всегда были такими, но в наших силах противостоять наглым выскочкам вроде этого мужлана.
Тише Ваше милость, Ваши слова не должны слышать эти люди.
Я улыбнулась:
Они всё равно ничего не понимают.
Кое-кто из них знает наш язык.
Я посмотрела на Эрланда юношу с изумрудными глазами, который любезничал со своей невестой. Конфуз смягчился тем, что в залу был приглашён бард. Это был уже немолодой человек в добротной одежде, ничем не уступающей одеждам всех этих господ, исключая короля и королеву. Он нёс некий инструмент, состоявший из множества струн и чем-то напоминающий лютню. Хлопнув трижды в ладони, король Годфрид предложил барду спеть. Зазвучала музыка такая печальная, что мне захотелось выбежать отсюда, чтобы не разрыдаться окончательно. Но разве леди пристало терять лицо? Я не слушала барда, лишь иногда замечала на себе взгляд изумрудных глаз, направленных на меня, и мне становилось не по себе от этого.
На следующий день Эрланд зашёл к Ярне в то время, когда она была занята сбором трав. Я сидела возле окна и смотрела вдаль на скирды сена, покрытые снегом, заготовленные крестьянами, на небо слишком пасмурное в этот час, такое же, как в Англии. Тоска поселилась в моей душе, и я ничего не могла с этим поделать.
Ты очень смелая, голос Эрланда вывел меня из ступора.
Он подошёл ко мне и посмотрел в мои глаза.
Я смелая, когда речь идёт о голове моего короля.
Завтра я отправляюсь в поход в качестве ярла конунга Рерика. Я пришёл попрощаться с тобой.
Вам следовало бы попрощаться не со мной, а с Вашей невестой.
Я заметила, как огонёк радости, словно факел, блеснул в его изумрудных глазах. Его губы расползлись в улыбке.
Мне нужно совершить много подвигов, прежде, чем я смогу жениться на Иоланде, но.я совсем не мечтаю об этом.
О чём же Вы мечтаете, ярл Эрланд?
Я расскажу об этом, когда вернусь.
Он поклонился и вышел из хижины Ярне.
А затем потекли долгие дни, счёт которым я давно потеряла. На празднество Фрейи, богини плодородия, Ярне торжественно надела на меня «Глаз Орла». Отныне все в поселении относились ко мне, как к ученице Ярне. Я выучила язык викингов, хотя он дался мне с большим трудом, и всё же, я преуспела в этом. Мы вставали с восходом Солнца, отправлялись на поляну, я садилась на свой заветный камень и слушала страницы «Старшей и Младшей Эдды». Книга была написана на листах из дублёной кожи, там же было изображение мира, как его представляли себе викинги и их древние предки.
«В начале была Чёрная Бездна Гигунгагап, по оба края которой лежали царства: льда Нифльхейм и огня Муспельхейм. В Нифльхейме был родник Хвельгельмир и двенадцать мощных потоков Эливагар брали из него своё начало. Мороз превращал воду в лёд, но источник бил, не переставая, и ледяные глыбы продвигались к Муспельхейму. Когда лёд подошёл близко к Царству огня, он стал таять, и искры, вылетевший из Муспельхейма, смешались с растаявшим льдом и произвели великана Имира и телицу Аудумлу. Из пота Имира родилась пара Мужчина и Женщина, и одна нога с другой зачала сына Это были первые инеистые великаны. Корова Аудумна лизала покрытые инеем солёные камни, чтобы питать Имира молоком из своих сосцов, и от тепла её языка и холода камней родился Бури. Его сын Бёр взял себе в жёны внучку Имира великаншу Бестлу, и она родила ему трёх сыновей-асов: Одина, Вили и Ве. Асы убили своего прадеда Имира, а из его тела сотворили Миргард: из мяса землю, из костей горы, из волос растения из мозга облака, из черепа небосвод, каждый из четырёх углов которого они свернули в рог и посадили туда по ветру. Из ран Имира вытекло столько крови, что в ней утонули все инеистые великаны (и даже Аудумна). Спасся лишь Бергельмир со своей женой, и они положили начало новому роду хримтурсенов.
Ярне продолжала:
Сотворив мир, Один и его братья задумали его населить. На берегу моря они нашли два дерева: ясень и ольху. Из ясеня сделали мужчину, а из ольхи женщину. Затем Один вдохнул в них жизнь, Вили дал им разум, а Ве кровь и румяные щёки. Так появились первые люди: мужчина Аск, и женщина Эмбла. За морем к востоку от Миргарда асы создали страну Ётунхейм и отдали её во владение Бергельмиру и его потомкам. Со временем асов стало больше, тогда они построили для себя страну высоко над землёй и назвали её Асгардом. Из крови ётуна Бримира боги создали карликов. Затем трое богов асов: Один, Хёнир и Лодур на берегу моря увидели пару Аска и Эмблу, вылепленных карликами из глины и оживили их. А три богини: Урд, Верданди и Скульд нарезали на мистическом ясене Иггдрасиль руны, определяя судьбу людей».
С этими словами Ярне извлекла из своего холщового мешочка маленькие дощечки с насечёнными на них символами.
Это и есть те самые руны? спросила я Ярне.
Она кивнула:
Боги дали нам знания, а задача людей использовать эти знания во благо.
Она обучила меня рунам и почтительному отношению к ним.
Перед тем, как собираешься воспользоваться ими, поклонись им и возблагодари богов, только тогда руны в твоих руках «оживут» и поведают тебе о многом.
Она рассказала мне о целебных свойствах трав и научила делать из них снадобья. Да, мне было действительно интересно, и я впитывала эти знания, как губка впитывает влагу из окружающей среды. Ни один монах в Англии не научил бы меня такому, хотя отец Эйбл часто наведывался ко мне, вместе мы изучали «Евангелие», он не хотел, чтобы я забывала свой родной язык и обычаи, и я, также, была благодарна ему за это, как была благодарна Ярне за знания, переданные мне.
.Однажды я явилась свидетельницей их варварского жертвоприношения, когда сжигали умершего ярла в ладье, они закалывали штыками ту, что добровольно вызвалась «сопровождать его по загробному миру до Валгаллы Священного города». Самое страшное то, что эти люди смотрели на дикий обряд с каким-то благоговением, не поддающимся моегому рассудку. Ладью подожгли и пустили по реке с двумя телами в ней. Затем позже, Ярне объяснила мне, что эти обычаи постепенно уходят в прошлое, и викинги всё реже и реже приносят жертвы богам. При этом она опускала глаза, и я думала, что старая целительница и ведунья даже была рада этому, только не спешила выссказываться вслух при своих родичах, ведь её бы очудили за подобные мысли.
.Однажды нас пригласили в дом одного простолюдина Мирюда, который долгое время мучился ранами (недавно он участвовал в одном из походов на Острова).
Вечером в нашу хижину постучалась какая-то простоволосая женщина в заячьем полушубке с очень взволнованным лицом. Ярне уже успела наложить ужин в миски.
Кто это может быть в такой холод? спросила целительница.
Я пожала плечами и выглянула в окно. Громко лаяла собака, затем она завыла, и у меня сжалось сердце в груди, ибо мне было известно с детства собачий вой предвещает покойника.
Откройте, это я Марена, мне нужна твоя помощь, Ярне. Моему мужу, Мирюду совсем худо стало.
Ярне открыла дверь, и тотчас волна холодного воздуха окутала меня с ног до головы. Бледное лицо Марены высветилось в охряном блеске факела. Я заметила, проживая уже достаточно времени в поселении викингов, эти мужественные люди редко плакали, однако в тот холодный зимний вечер я увидела слёзы, стоявшие в серых глазах Марены. Ярне передала мне факел, сама надела полушубок, велела одеться и мне.
Хорошо, веди нас, сказала она.
Больной сначала громко стонал, затем стоны стали слабыми. У него была серая кожа, а зрачки глаз заволокла пелена, что говорило о скорой, приближающейся к несчастному смерти. Он что-то прошептал, по движению его губ я едва различила слово «Один». Я знала, викинги всегда уходили с «Одином на устах», хотя этот бог был чужд мне, они верили в него, готовые умереть, пожертвовать жизнью во имя Одина.
И жестокое божество принимало эти жертвы, как должное. Во время осмотра больного лицо Ярне оставалось спокойным, беспристрастным. Неужели она совсем не сочувствовала бедной Марене? Нет, этого я не могла бы сказать, однако она, будто, уже смирилась с будущей участью умиравшего.
Помогите моему Мирюду. Один одарит тебя, Ярне, произнесла женщина.
Треск факела, это второе, что я могла услышать после взволнованного стука её сердца. Целительница протянула бедной женщине мешочек с порошком травы.
Завари ему и напой этим, сказала она.
И мой Мирюд выживет?
Этого я не могу тебе обещать.
Восковая бледность лица больного бросалась в глаза.
Пристало ли так скорбеть о потере близких в этот век, Сильнестрина; когда человеческая жизнь ничего не стоит? Но эта скорбь комком подступила к моему горлу, во что бы то ни стало я хотела спасти бедного Мирюда. Возможно, это было воздействие легендарного «Глаза Орла», который я носила, отныне, под своей одеждой? Этого я не знала.
Сколько времени ему осталось? спросила я после скромного ужина.
Ещё несколько часов, если выдержит сутки, это будет самое большее, ответила Ярне.
Неужели ничего нельзя сделать?
Она повертела головой в знак отрицания:
Нет, ничего. Успокойся, Освальда, тебе нужно выспаться, завтра у нас много дел.
Освальда такое имя мне дала Ярне в тот день, когда я согласилась помогать ей и принять ожерелье «Глаз Орла». Мне было всё равно, но я видела, что капуцин Эйбл был против этого.