Но о чём же мечтала я?
Во всяком случае, я предпочитала держать свои мысли при себе.
Однажды, когда я была занята уборкой в покоях дяди Исмаила, меня позвали в тётушке Амиран.
Она сидела в своей комнате, смотрела в окно и ела изюм. Когда я, наконец, появилась на пороге её комнаты, тётя Амиран поманила меня пальцем. Я подошла к ней.
Марджина, так ведь тебя зовут, начала она.
Да, тётя, согласилась я.
В следующий, раз когда ты имеешь дело с хозяевами этого дома, ты должна поклониться.
Поклониться? удивилась я, Но
Я была поражена, ведь мы с Лейлой были их родственниками, а Альфия и Хабиб нашими кузенами, чтобы выражать ту почтительность, которую с нас требовали.
Однако не успела я произнести то, что хотела, как тётя Амиран улыбнулась:
Не переживай, дорогая, думаю, на сегодня этот маленький инцидент исчерпан. Но я хотела бы тебя кое о чём спросить.
Тётя Амиран вновь сделала небольшую паузу в то время, как я с любопытством стояла подле неё и смотрела.
Мне вдруг стало интересно, почему вдруг свой повелительный тон голоса она сменила на иной, будто смягчилась, и в нём даже прозвучали нотки того, что я не простая служанка, а часть её семьи.
Я Вас слушаю, тётушка, произнесла я, на этот раз действительно поклонившись ей.
Вдруг тётя подошла к двери, выглянула за неё и, убедившись, что вокруг никого нет, и нас никто не может подслушать, вновь вернулась на своё место.
Аллах да успокоит души Ахмета и Амины, произнесла она, Марджина, перед тем, как отправиться в Китай, твой отец не говорил тебе о неком камне достоянии всего нашего семейства?
Камне? Что Вы имеете в виду, тётушка Амиран? спросила я.
Мы знаем, что твой дед Кемаль когда-то владел очень большим состоянием. Но всё его состояние ничто в сравнении со стоимостью алмаза, подаренного ему когда-то при дворе шаха Персии. Если ты знаешь что-нибудь о нахождении алмаза и утаишь от своих родственников эти сведения, Аллах покарает тебя.
Сердце моё забилось в жутком волнении. Я вспомнила свой последний разговор с отцом перед его поездкой. Он всегда знал, что алмаз был доверен ему дедом, однако есть много охотников на обладание им. Ему было больше некому доверить семейную реликвию кроме меня.
Тётя, а почему Вы думаете, что отец рассказал мне об этом загадочном алмазе? спросила я, сделав вид, что ничего не знаю.
Потому, что ты старшая дочь и способна соображать в отличие от Лейлы, у которой куриные мозги.
Моя Лейла не такая. Она просто чтит Коран и хочет стать добродетельной женщиной.
Я заметила ироническую улыбку на полном лице Амиран-апы.
Ну, да. Ну, да. Так что же насчёт камня? Подумай. Если ты скажешь мне, где он, у тебя будут здесь все удобства. Ты будешь жить в моём доме, как королева, даже лучше, чем Альфия.
Я опустила глаза.
Сожалею, тётушка Амиран, но мой отец никогда не упоминал ни о каком камне. Возможно, он всегда носил его с собой и взял в тот злосчастный поход.
Тётя ещё раз посмотрела за окно, набрав в ладонь горсть изюма со стола.
Хорошо. Возможно, ты и права. Мне бы хотелось, чтобы ты более тщательно убиралась в комнатах. Ты не приучена к тяжёлому труду, а мне не нужна нерадивая служанка и лишний голодный рот в доме. Подумай, если ты вдруг что-нибудь вспомнишь.Ведь однажды я могу продать тебя предложившему хорошую цену.
Вечером дядя Исмаил возвращался, и начиналась суета, потому что весь день дом пребывал будто в сонном состоянии, а под вечер устраивался ужин.
Я с грустью вспоминала то время, когда я и Лейла ждали возвращения отца из его дальних странствий, и мама тоже собирала богатый стол, правда, это случалось не каждый день, а всего лишь раз в месяц, а то и реже.
Приближался ноябрь и Празднование Великого Паломничества в Мекку. Я помню, на соседней улице жил Рустам-хаджи, совершивший когда-то паломничество в Мекку, чтобы увидеть священную реликвию Каабу, чтящуюся во всём исламском мире. Это был уже немолодой человек с седыми волосами и спокойным умиротворённым лицом.
Многие жители и жительницы Самарканда ходили к нему, чтобы послушать необыкновенные истории о его паломничестве.
Также говорили, что Рустам-хаджи обладает даром ясновидения, и женщины шли к нему, чтобы он предсказал им их судьбу и то, что ждёт их впереди.
Мы с Лейлой также ходили к Рустаму-хаджи, ибо это было единственное «развлечение», если так можно было выразиться, дозволенное нам тётей Амиран.
Мы слушали спокойный голос Рустама-хаджи, и нам становилось светлее на душе.
Когда-нибудь Аллах наградит тех, кто верен Ему, говорил Рустам-хаджи, и вы верьте и надейтесь, и не стремитесь к почестям.
Он говорил о чуде Каабы, а мы все слушали его, представляя себе мысленно то, во что облачались его слова.
Священная Кааба это знак Аллаха людям, чтобы мы не забывали о Нём. Я видел её. Это огромный чёрный куб с ровными гранями. Редко даже из тех, кто был там в числе многочисленных паломников посчастливилось увидеть такое. Я был в числе избранных Аллахом.
После своих рассказов о Великом Чуде Рустам-хаджи обычно занимался предсказаниями. Тебе нужно было просто протянуть ему свою руку, он внимательно рассматривал её и начинал пророчествовать.
В тот день моя ладонь оказалась перед глазами хаджи. Он прикоснулся к ней несколько раз и заговорил, казалось, взвешивая каждое слово:
У тебя трудная судьба. Береги то сокровище, которое есть у тебя. Ты станешь знаменитой. К твоим ногам падут многие сильные мира сего. Но самым большим богатством окажется для тебя та любовь, которую ты познаешь. Только будь осторожна, ибо жизнь твоя полна опасностей и разочарований. Если ты пронесёшь свою душу цельной и чистой через все тернии, тогда ты познаешь Истинную Любовь. Но, увы, ты потеряешь её.
Но как же мне не потерять это Высокое Чувство? спросила я.
Это судьба. От неё никуда не убежишь. Будь мудрой, тогда Аллах подскажет тебе правильный Путь.
.В тот день, когда я вернулась домой и вошла в свою комнату, я обнаружила, что кто-то рылся в моих вещах, потому что я привыкла складывать принадлежавшую мне одежду на свои места. Лейлы не было в комнате, скорее всего, она была занята на кухне.
Уже тогда своим детским умом я поняла, что кто-то искал алмаз, чтобы ещё раз убедиться, что его у меня нет.
Разговор с тётей Амиран ясно встал перед моими глазами, и я лишний раз убедилась в своих подозрениях.
С тех пор тётя Амиран перестала обращаться со мной почтительно, как делала это раньше. Она хотела, чтобы я выдала ей тайну камня. Но, ничего не добившись от меня, она предпочла показать своё истинное отношение ко мне.
Если раньше мне и Лейле иногда позволялось обедать за общим столом, то теперь нам ясно дали понять, что наше место кухня, где едят все слуги в доме. Бедная Лейла, из-за меня ей пришлось вкусить всю горечь подобного обращения. Но она терпела, покорно терпела, потому что хотела быть добродетельной и получить одобрение со стороны других людей. Так она была воспитана.
Нас, а в особенности меня, стали нагружать работой, и мы едва успевали насытиться остатками пищи, потому что слуги съедали почти всё. Если бы не кухарка Диляра, мы остались бы голодными. Она приносила нам халву, плов и изюм.
Ешьте, иначе совсем скоро станете прозрачными, причитала она, как Аллах только выносит такое..
А через несколько дней случилась катастрофа, изменившая всю мою дальнейшую жизнь. Я убиралась в зале, и когда случайно хотела подбежать к окну, чтобы посмотреть, кто приехал к хозяевам, задела огромную вазу рукой. Она неистово закачалась и упала, разбившись вдребезги. Это была очень дорогая ваза, сделанная из настоящего китайского фарфора, и скорее всего, доставшаяся семье брата моего отца от дедушки Кемаля, ведь он часто путешествовал и бывал неоднократно в стране Восходящего Солнца.
Я помню, ваза была действительно очень роскошная с позолотой и росписью сценок из жизни китайской аристократии династии Чинь.
Нет! Нет! только и успела прокричать я.
Множество осколков валялись у моих ног.
На звон и грохот вовремя подоспела моя кузина Альфия, которая до этого наряжалась. Увидев всю представшую перед ней картину, она упёрла руки в бока, глаза её при этом презрительно сузились.
О, Аллах, мама обязательно накажет тебя за такое, сказала она.
ГЛАВА 4
«ФАТИМА ХОЗЯЙКА КОТХИ»
«..Аллах призывает к Обители мира
и ведёт,
кого пожелает к Прямому Пути»
(Коран, сура 10, 26 стих).
Меня закрыли в комнате и не выпускали оттуда. Это была совсем другая комната, она была намного меньше, чем наша с Лейлой, и внутри неё совсем не было окон, своего рода, некий склеп. Поэтому я не знала, день или ночь, потому что комната всегда оставалась тёмной. Меня никто не тревожил и не приходил ко мне в последующие два дня.
Лишь только утром и вечером кухарка Диляра вместе с прятавшимся за её юбками Хабибом навещали меня, чтобы оставить мне скудную еду.
Нет, это был не плов и не пахлава, а жидкая похлёбка, в которой едва различимо плавали кусочки баранины. Диляра ставила на пол свечу, и тотчас комната вся целиком освещалась, словно, таинственная пещера Али-бабы.
О, Аллах, причитала Диляра, прости душу нашей жестокой хозяйке. Она не ведает, что творит.
С этими словами Диляра ставила поднос на пол, а мой нос тотчас улавливал ароматы похлёбки. Я заметила Хабиба.
О, Хабиб, что ты здесь делаешь? Возвращайся обратно к тётушке, иначе если тебя увидят здесь со мной, тебе не сдобровать.
Хабиб вытирал слёзы и мотал своей детской головой:
Нет, сестра. Мама злая, а ты добрая. И Альфия тоже злая.
Но тебе попадёт.
Они не найдут меня, уверил меня мальчик.
Я ела, а затем Диляра уносила пустую миску, чтобы никто ничего не заметил.
На третий день моего заточения в дверях заскрежетал замок, и в комнату вместе со свечой вошла сама тётя Амиран. Тусклый свет свечи осветил её золотые браслеты и серьги.
Знаешь ли ты, Марджина, почему оказалась здесь? наконец, после долгого молчания я услышала властный голос Амиран-апы.
Я разбила Вашу дорогую китайскую вазу, ответила я.
Очень дорогую, заметь, которую мы хранили в этом доме очень давно, ибо этой вазы касался покойный император династии Чинь. И это была последняя капля в чаше моего терпения. Ты невнимательна, непочтительна и ленива, к тому же, ешь даже больше, чем твоя сестра, а я очень довольна ею. Я думаю, пожалуй таким, как ты место в домах терпимости, и я продам тебя моей знакомой Фатиме.
Она вдруг замолчала, и мне показалось, что прошла целая вечность прежде, чем тётя Амиран заговорила вновь под дрожание одинокой свечи.
Но всё можно изменить, вдруг сказала Амиран-апа.
Изменить?
Если ты скажешь, что ты знаешь об алмазе.
Но я ничего не знаю, простодушно ответила я.
Тётя Амиран вздохнула.
Хорошо. Сегодня ты останешься без еды, а завтра я решу, что с тобой делать.
Она ушла со свечой, и в комнате снова стало темно и неуютно. Правда, в ту ночь мне не суждено было голодать. Часа через два по моим ощущениям в комнату вошла Диляра с подносом.
Я принесла тебе рагу. Ты, должно быть, проголодалась, девочка.
Свет свечи позволял рассмотреть уже немолодое лицо этой доброй женщины. У неё были глубокие чёрные восточные глаза, в которых горел огонь мудрости. «Наверное, подобный взгляд принадлежит всем старикам», подумала я.
На ней было тёмно-вишнёвое платье с жёлтой полосой по воротнику и подолу.
Наверное, в молодости она была очень хороша собой, но почему-то одинока.
Спасибо, Диляра-апа, произнесла я.
Кушай, девочка, во имя Аллаха, и не думай о плохом.
Курица оказалась очень сочной, возможно, больше мне будет не суждено так вкусно и сытно поесть, судя по угрозам тёти Амиран.
В течение некоторого времени мы так и сидели молча. Наконец, я спросила:
Диляра-апа, расскажите, почему до сих пор Вы одна?
Она тяжело вздохнула, поправила платок, скрывавший её густые уже поседевшие волосы.
Когда-то я любила, и возможно, была бы очень счастлива с ним.
Возможно? Но Вам что-то помешало? спросила я.
Он погиб где-то в горах, и я ничего о нём не знаю до сих пор.
Слёзы проступили на моих глазах, ещё немного, и я бы разрыдалась, но мой восточный темперамент и горячая кровь возобладали. Я сдержала свои эмоции и только грустно произнесла:
Мне жаль, Диляра-апа. Мой отец тоже погиб в горах. И теперь у меня никого нет.
Я почувствовала, как Диляра-апа погладила меня по голове. Она сочувствовала мне, и от этого на моей душе стало теплее.
А где же Хабиб? спросила я.
Он спрашивал о тебе, но я уложила его спать.
Хабиб добрый мальчик, сказала я.
Совсем не такой, как его родители, едва слышно проговорила кухарка, возможно, боясь, что нас могут услышать.
Кроме рагу Диляра-апа принесла ещё кусочек халвы, той халвы, которую я всегда так любила.
Она ушла, оставив меня совершенно одну. Свеча дрожала, я ещё раз вдохнула ароматные запахи, исходящие от рагу.
«Почему Амиран-апа думает, что я могу что-то знать об алмазе?» подумала я.
Мысленно я возблагодарила Аллаха, что тётя Амиран не догадалась обыскать меня, ведь алмаз хранился в кармане моей внутренней юбки. В тот вечер я так и не смогла спокойно уснуть, вспоминая всю свою жизнь, родной дом в Бухаре, в котором существование моё было вполне беззаботным. Я беспокоилась за Лейлу, ведь моя младшая сестрёнка был такой беззащитной. Я бы смогла помочь ей, если бы почувствовала, что ей плохо.
Свеча погасла, рагу и халва были съедены.
Диляра-апа пришла за тарелками уже под утро, чтобы Амиран не узнала о её скромной помощи мне.
Хабиб ещё спит? спросила я.
Кухарка кивнула:
Да. Но скоро он проснётся.
Тётушка Амиран осуществила свою угрозу, и я поняла это, когда в мою «маленькую тюрьму» вошли две женщины. Одной из них была сама Амиран-апа. Второй оказалась женщина средних лет в очень дорогом платье с изумрудными перстнями на пальцах её ухоженных изящных рук. Её густые волосы были спрятаны под великолепной работы накидку с жемчугами. Она была немолода, но всё ещё красива. У неё была загорелая кожа темнее, чем у жителей Солнечного Самарканда. Войдя, он обе остановились напротив меня.
Я заметила, каким оценивающим взглядом смотрела на меня незнакомая гостья. Я встала, потому что меня приучили в присутствии старших вести себя почтительно.
Вот, Фатима-апа, это и есть та самая девочка, о которой я говорила Вам, сказала Амиран, указывая на меня.
Я видела, как гостья одобрительно закивала.
Она хороша собой, и я уверяю вас, дорогая Фатима, в будущем эта девочка принесёт много денег Вашей котхе.
Я вижу, улыбнулась Фатима-апа.
Она обошла меня кругом, посмотрела в моё лицо. Я опустила глаза, потому что гостья очень пристально глядела на меня.
Она, конечно же, не умеет танцевать, но в Вашей котхе её обучат. Я видела, как она двигается по дому. Она довольно пластична.
Фатима взяла меня за руку и повернула вокруг оси. Мои длинные юбки заколыхались.
Весьма недурно, прокомментировала Фатима-апа.
Она ещё раз прокрутила меня вокруг оси, будто лишний раз решила полюбоваться моими движениями.
Ну, как? спросила тётя Амиран, Как видишь, я плохого тебе не посоветую, иначе я бы не носила имя Амиран Джелиль.
Я почему-то подумала в этот момент, должно быть, Альфия ужасно обрадуется, когда меня увезут из этого дома.
Я представила себе высокомерную Альфию, которая ни на что не была способна, кроме как примерять свои многочисленные наряды. После гибели моего отца, один из его братьев дядя Исмаил стал ещё богаче; получается, горе, случившееся в моей семье, принесло им только больше счастья.
Ты ещё сомневаешься, Фатима? сквозь завесу своих мыслей услышала я голос тёти Амиран.