А, кого я вижу! Сама Мила Сергеевна пожаловала в гости. Наш уважаемый Шерлок Холмс. Давно не заглядывала. Я уж думала, не уехала ли ты обратно в Москву, в МУРе уж побольше нашего платят, да и дел больше. Что скажешь?
Ничего. Дел больше, а толку. Целыми днями, как белка в колесе, кругом столько людской грязи, в провинции спокойно как-то.
Извини, вот обедаю прямо на рабочем месте, мне привычнее здесь, не выходя из образа, садись чаю налью, у меня ещё, кажется, осталось.
Нет, только что из буфета с Денисовым. Кстати, это он меня к тебе направил.
Мила проследила за тем, как Ниночка выпила чай несколькими глотками, поставила стакан на газету, булочка с маком так и осталась нетронутой.
А, это по делу Борисова? У меня как раз есть то, что может заинтересовать тебя. Я даже микроскоп не стала убирать.
Ниночка указала в дальний угол, где находился старый микроскоп, его ещё из Москвы лет двадцать назад выписали, но и эта техника до сих пор работала и, судя по заключениям, успешно.
Что это?
Анализ крови убитого.
Это проливает какой-то свет на характер преступления?
Ещё какой! Ты лучше не спрашивай, а просто подойди и загляни внутрь, тогда сама всё поймёшь.
Мила подчинилась, села за стол, настроила лампу, сощурилась и погрузилась в непонятный микромир. Она увидела тысячи красных точек, которые замерли в неподвижности, а вокруг них зияло розовое поле, кое-где встречались белые точки, но их здесь было значительно меньше. Мила отвлеклась, посмотрела на судмедэксперта.
Что ты там увидела?
Эритроциты словно склеились. Их тут целое скопление.
А помнишь анализ Переяславцева, убитого две недели назад?
Помню.
И что общего?
Всё. Эти два анализа абсолютно идентичны.
Ниночка снова развела руками:
Ну, а я что тебе говорю. Оба были отравлены. Только смерть Переяславцева наступила через три часа после отравления, и причиной её явилось удушье, а Борисов скончался от кровотечения спустя примерно час после приёма яда. Значит, его убили дважды.
Не могу только понять, зачем. Для чего убийце сначала травить, затем стрелять, ведь это добавляет улики. И потом, на это же уходит уйма времени. Не проще ли было его просто застрелить и скрыться.
Преступник и так скрылся, а вот насчёт двойного убийства тебе решать, ты же у нас ведущий следователь и, скорее всего, у тебя свои версии.
Ещё пока нет. Нин, налей мне чая, а лучше кофе, мне необходимо всё обдумать.
Мила проследила за тем, как бурая горячая струйка перетекла из кофейника в аккуратную кружку из настоящего китайского фарфора, сделала первый глоток.
Что это был за яд?
Экспертиза показала, что в крови и Борисова, и Переяславцева найден мышьяковистый ангидрид.
Что это за яд?
Синонимы «белый мышьяк», «кислота мышьяковистая». В медицине применяется наружно, как некротизирующее средство при кожных болезнях, в стоматологии используется также для некротизации пульпы. Внутрь применяется при малокровии, общем истощении, неврастении. Высшая разовая доза всего пять тысячных грамма, в крови убитого обнаружены следы этого ангидрида, в десятки раз превышающие допустимую дозу. Препарат принадлежит к списку А опасных препаратов.
А теперь всё то же самое только более понятным языком.
Ниночка прошлась из одного конца кабинета до другого, села на обтрёпанный стул, положила ногу на ногу, достала сигареты, закурила.
Кстати, хочешь?
Нет, сегодня никаких сигарет.
Кабинет погрузился в синее облако дыма.
Это значит, что мышьяковистый ангидрид вызывает омертвление тканей и должен применяться в минимальных количествах только по рецепту врача. Это также значит, что доступ к этому препарату ограничен, и убийца либо сам является медиком, либо имеет знакомство в среде медперсонала.
Но разве за препаратами списка А не ведётся строгий контроль?
Ведётся, также как и за наркотиками, однако документы подделываются не только в сфере крупного бизнеса, но и в сфере здравоохранения. Его могли списать якобы в связи с истечением срока годности, ну я не знаю, есть тысячи способов.
Да, мне предстоит серьёзная работа. Почему только Переяславцев скончался спустя три часа после употребления этого самого ангидрида? Я думала, если это сильнодействующий препарат, он должен был умереть сразу же.
Нет, она, то есть смерть наступает медленно, точнее не совсем медленно, а просто человеку становится всё хуже и хуже, затем присоединяется одышка, судороги, далее отёк лёгких и всё по нарастающей.
Мила удручённо покачала головой.
Я, конечно, рада новым данным, но теперь в моём уравнении тысячи неизвестных и практически ни одного известного.
Ну, два-то уж точно есть: Борисов и Переяславцев.
Они покойники и ничего мне не поведают о своей смерти, отшутилась Мила.
Ладно, иди спокойно обдумай мои сведения, может, к чему-то придёшь, я всегда рада помочь, Ниночка похлопала Милу по плечу, выражая таким образом своё сочувствие в предстоящем нелёгком поиске, Понимаю, мне проще. Ты ведь должна всё свести в одну цепочку и не одну душу вывернуть наизнанку, но почему- то мне кажется, тебе повезёт.
Надеюсь.
Мила достала из кармана свою записную книжку, наспех просмотрела свои предыдущие записи:
«Посещение места преступления,
расспросы очевидцев, коллег по работе».
Добавила ещё одну строку:
«Посещение вдовы Борисова».
Ниночка кивнула на блокнот в руке Милы:
Что ты там пишешь? Если заключение, я и так тебе его дам с печатью и штампом, как положено.
Нет, не заключение. Это я своё. А заключение я, пожалуй, с собой прихвачу.
Мила сложила вчетверо стандартный лист медзаключения, сунула его в карман и, что-то думая про себя, вышла из кабинета.
ГЛАВА 2
Ты проходи, проходи, не стой в дверях-то.
В узкой дверной щели показалось постаревшее лицо Зои Всеволодовны, она была одета в синий фланелевый халат, куталась в пуховую шаль-самовязку.
Батареи плохо топят, вот целыми днями мёрзну, лето вспоминаю, как на огород поеду. Теперь, слава богу, отдыхаю, а то руки после прополки болят. Я сейчас чай поставлю, как раз обедать собираюсь.
Мила стряхнула прилипший к пальто снег, повесила его не крючок, сняла сапоги. Зоя Всеволодовна заботливо подставила под её ноги тапочки.
Проходи, давно ты у меня не была.
Мила огляделась. В прихожей висел портрет Лопухиной, здесь было намного темнее, чем в комнате. Мила опустилась на мягкую софу в гостиной, в то время как хозяйка пошла хлопотать на кухню, послышалось шипение чайника, запах свежеиспечённого хлеба.
Да Вы не беспокойтесь, Зоя Всеволодовна, я всего на несколько минут, крикнула из комнаты Мила.
Не отпущу, пока не поешь. Знаю, как вы, молодые, на работе всухомятку едите, а потом на здоровье жалуетесь. А с теперешним-то ритмом жизни только и приходится всё на бегу успевать.
Какие там молодые. Тридцать пять это уже средний возраст, с грустью в голосе сказала Мила.
Не согласна. Тридцать с половиной самый подходящий для женщины возраст, она свободна, раскованна, а если к тому же одинока, много возможностей реализовать себя.
В комнате появилась Зоя Всеволодовна с полотенцем в руках, она присела рядом с Милой.
Здесь всё по старому, как ещё при Наденьке было. Переставлять я ничего не стала, да уж куда мне, силы не те.
Мила посмотрела в центре стены, там, где висела в рамке большая фотография Нади, сделанная десять лет назад, когда она только-только переехала в Москву и поступила на работу в модельное агентство. Надя глядела на неё своим простодушным беззаботным взглядом, хотя и в этом взгляде она успела прочесть ту же боль, которую заметила возле сбитого КАМАЗом пса на шоссе.
Да, кивнула Мила, У Вас всё по-прежнему, и шторы те же. А почему Вы позавчера не пришли на встречу выпускников? Там много наших собралось, было весело.
Я с давлением мучилась, думала скорую вызвать, потом таблеток наглоталась и спать легла.
Мы про Вас вспоминали.
Зоя Всеволодовна улыбнулась. Именно в этот момент она так была похожа на Надю.
Ах, да, я же варенье специально достала, идём на кухню. Оно свежее, тебе должно обязательно понравиться.
Варенье и правда оказалось вкусным, таким Мила его ещё никогда не пробовала, горячий кипяток немного согрел её, успокоил, она расслабилась.
Уютно у Вас как-то.
Ты почаще заходи, а то совсем меня забывать стала, Зоя Всеволодовна махнула рукой, Да знаю я, знаю, что у тебя дел много, но всё же, можно выделить лишнюю минутку и заглянуть к бывшей учительнице. Знаешь, иногда мне кажется, что одиночество меня с ума сведёт. Я вот даже вышивкой занялась. В молодости когда-то я большой мастерицей по этому делу была, а сейчас забывать стала, Зоя Всеволодовна показала на скатерть с вышитыми на ней ромашками. Они действительно смотрелись словно живые, Это я всё сама, своими руками.
Здорово. Скажите, а Надя Вам ничего не рассказывала о своей жизни, о том, как она проводила время в последние месяцы перед.
Зоя Всеволодовна нахмурилась:
Ты опять за своё. Говорю, оставь ты это. Её уже всё равно не вернёшь, да и ты больше моего должна знать. Вы ж подруги, как-никак.
Мы с ней практически не общались, лишь по письмам после моего отъезда. С тех пор, как она начала встречаться с каким-то мужчиной, наши отношения стали более отдалёнными. Это, разумеется, не моё дело, но мне всегда было интересно, кто её избранник. Вы ничего об этом не знаете?
Зоя Всеволодовна пожала плечами:
Нет, к сожалению. Знаю только, что он не был беден.
Почему Вы так уверенно говорите?
Моя Надя никогда не клевала на бедняков, хоть и с высшим образованием, ей подавай тех, у кого есть положение в обществе, солидные счета в банках, деньги, кто может каждый день покупать ей дорогие французские духи, говорить восторженные комплементы.
Я слышала, она вращалась в высших кругах, и наверняка был тот или те, кто ввёл её в эти круги. Вы согласны?
Не знаю. Я ничего об этом не знаю и не хочу знать. Мне уже всё равно. Главное, дожить свой век и умереть достойно. Это всё, что у меня осталось.
Зоя Всеволодовна наспех утёрла слезу, словно опомнилась от своего наваждения.
Да что это я впрямь расписалась. Прости меня. Да, совсем забыла, у Нади тут остался дневник, который она вела в Москве, его нашли на месте трагедии. Я его не читала, но если он как-то поможет тебе, тогда я принесу.
Мила с удивлением посмотрела на мать своей подруги:
Почему Вы не сказали мне о нём раньше?
Забыла. Я совсем забыла об этом дневнике, голова была занята другим.
Принесите, пожалуйста, я уверена, там есть что-то важное.
Дневник представлял собой слегка потрёпанную тетрадь в девяносто шесть листов с коричневой обложкой и надписью на титульном листе «Мой дневник немой свидетель моих переживаний и слёз, которые я не могу никому показать». Мила провела ладонью по обложке, шестым чувством ощутила присутствие Нади, положила в сумочку.
В это время Зоя Всеволодовна налила вторую порцию чая, добавив при этом больше варенья в блюдце.
Теперь, надеюсь, ты ни за что не откажешься задержаться, с победой в голосе сказала она.
Не откажусь. Я съем это варенье пока не опустошу чашку, согласилась Мила, у неё поднялось настроение, потому что появилась возможность вплотную соприкоснуться с переживаниями подруги, заглянуть за ту запретную черту, которая всегда оставалась для неё недосягаемой, Вы даже не представляете, какой подарок мне сделали сегодня. Дневник я Вам верну сразу, как прочту всё до последней страницы.
Мила ощутила в своей руке тёплую ладонь Надиной матери:
Ты отчасти считаешь себя виноватой в её смерти, я же знаю. Ты думаешь, что напрасно уговорила её ехать с собой в Москву, и останься Надя в Каменске, она была бы до сих пор жива. Ведь ты так думаешь?
Да, Мила опустила голову, потому что ей было стыдно смотреть в глаза этой доброй женщины, тогда, десять с лишним лет назад она действительно уговорила Надю поехать вместе с ней поступать в университет.
Перестань заниматься самобичеванием, она бы без тебя умчалась на край света, ей было тесно в этом маленьком городке, потому что Надя всегда любила пышность, богатство, буйство красок, она была человеком славы, как и её отец. Отвлекись, давай-ка я лучше почитаю тебе Пушкина, как на тех знаменитых вечерах.
Почитайте, не задумываясь над словами, ответила Мила, теперь ей было всё равно.
Случалось ли ненастной вам порой
Дня зимнего, при позднем, тихом свете,
Сидеть одним, без свечки в кабинете:
Всё тихо вкруг; берёзы больше нет;
Час от часу темнеет окон свет;
На потолке какой-то призрак бродит;
Бледнеет угль, и синеватый дым,
Как лёгкий пар, в трубу, виясь уходит;
И вот жезлом невидимым своим
Морфей на всё неверный знак наводит.
Темнеет взор; «Кандид» из ваших рук,
Закрывшися, упал в колени вдруг;
Вздохнули вы; рука на стол валится,
И голова с плеча на стол катится
Вы дремлете! Над вами мира кров:
Нежданный сон приятней многих снов!
Но вы прошли, о ночи безмятежны!
И юности уж возраст наступил.
Подайте мне Альбана кисти нежны,
И я мечту младой любви вкусил.
И где ж она? Восторгами родилась,
И в тот же миг восторгом истребилась.
Мила зажгла ночник, открыла первую страницу, начала читать.
«31 декабря 2001 года.
Все сейчас на карнавале на Манежной площади, а у меня выделилась свободная минутка, и я решила посвятить её полностью себе. Накануне Новый год, у всех радостные лица, так как люди живут в преддверии чего-то чудесного, чего-то необычного, все становятся немножко дураками, делают тысячу глупостей. Сегодня все столы ломятся от угощения, а мне совсем не до этого. Точнее я хочу сказать, что мечтаю совсем о другом. Я словно маленькая девочка из той сказки, я хочу видеть вокруг себя покой, уют, верных друзей. Кажется, эту девочку зовут Алиса. Алиса из страны чудес. Сегодня пахнет хвоей, на ёлках тысячу огней и конфетти, а затем все эти огни смешаются друг с другом, и будет очень красиво. Говорят, во время боя часов нужно загадать самое заветное желание, и оно непременно сбудется. Однако моё желание несбыточное. И пусть это прозвучит довольно глупо, но я всё же напишу о нём. Мне хотелось бы всё бросить и вернуться в далёкое детство, своё потерянное детство. Я пишу «потерянное», потому что в своё время я не успела оценить его прелесть, а теперь уже поздно. Я совсем не заметила, как повзрослела, превратилась в скучную стерву с длинными ногами. Но эта стерва, наконец, узнала, сколько стоит пропуск в общество. Чтобы туда «войти» нужно потерять себя, нужно лечь в постель с самым отвратительным толстосумом, которого ты ненавидишь в душе, но который может подарить тебе целый мир, нужно променять свои принципы на его желания. Когда-то я презирала всех, кто кичился этими принципами, ведь совесть ещё никого не накормила, сейчас мне противно всё это богатство, которое окружает меня. Пройдя через все унижения, я поняла, наконец, что оно горстка пепла в сравнении с преданностью и настоящими чувствами. Ну вот, у всех на устах улыбка, а у меня слёзы, даже косметика размазалась, и сейчас я напоминаю дешёвую девицу с бульвара, готовую продаться за гроши. Увы, всё здесь продаётся и покупается. Ну всё, закончилась моя минутка, пойду на Новогодний бал, а то меня ждут, и моё долгое отсутствие может вызвать подозрения.
3 января 2002 года.
Три дня назад на балу познакомилась с ним. Я думаю о нём чаще, чем о других мужиках, а он не такой, как все. Я пишу «познакомилась», хотя на самом деле это не так. Я знала его по своему детству, юности, просто заново открыла его, как человека. В последнее время меня почему-то постоянно клонит к романтике, наверное, это он меня заразил ею. Мы весь вечер танцевали, я никогда ещё не видела, чтобы кто-то так хорошо танцевал, так уверенно держался в обществе. Он даже моего босса Первышева знает, и, судя по разговору, на короткой ноге с ним. Он знает всё. Мне он нравился всегда, только вот не знаю, понравилась ли я ему. Вчера он пригласил меня в самый престижный и дорогой ресторан, и мы весь вечер пили шампанское, курили и смотрели друг на друга. У него удивительные глаза, они живые и какие-то непонятные, загадочные. Хочется просто раствориться в этих бездонных глазах.