Денисов протёр лоб, встряхнул головой:
Я знаю, что ты умная женщина, но чтобы настолько. Рядом с тобой должен быть умный мужчина.
Мила кокетливо улыбнулась:
Уж не себя ли ты прочишь?
Бог с тобой, я так для прикрытия, всегда, как преданный пёс жду, когда ты поманишь меня пальчиком, и я сразу же у твоих ног.
Ладно тебе паясничать. Звони срочно Хоботову, у меня для вас двоих задание есть.
Будет сделано, командир, Денисов достал из кармана блокнот, Слушаю Ваши дальнейшие распоряжения, миледи.
Выясните круг знакомых убитого, с кем он общался, сделайте запрос в пейджинговую компанию, в компанию по предоставлению сотовой связи, выясните, кто ему звонил, составьте подробный список пофамильно и обязательно с указанием телефона и адреса. Даю два дня. Думаю, этого времени хватит.
Маловато.
Хорошо, три, больше торговаться не стану, Смехов и так меня трясёт, говорит, что дело затягивается, уже из Москвы намёк дали, ему отчитываться перед вышестоящим начальством нужно. Что такой мрачный стал, Артём?
Денисов поморщился.
Не люблю, когда дела, как снежный ком на тебя сыплются. Хоботов, кажется, тоже какие-то амуры развёл.
Привыкай, не в игрушки играем, дело-то посложнее обычной уголовщины. Ты иди, а я к Ниночке ещё загляну.
Артём нехотя поднялся со стула, посмотрел на Милу:
Ты здорово насчёт этажей говорила, ёмко и всё понятно. Тебе бы в институт преподавателем на кафедру идти.
Приглашали.
Отказалась?
Как видишь.
Зря. Не женское это дело с отморозками якшаться.
Денисов вышел, Мила достала фотографию, на которой Надя была запечатлена в вечернем платье с бокалом шампанского, вгляделась в толпу позади неё. «Да, действительно, не женское».
ГЛАВА 3
На театральной сцене было темно, яркий свет, отражённый от двух софитов по бокам очертил декорации. Сначала вырисовывалась белая беседка, где-то недалеко от неё господский дом в стиле девятнадцатого века, а точнее помещичья усадьба, позади него бледнела река и природный ландшафт. Такое впечатление, будто ты сам присутствовал среди этой непринуждённой обстановки, попадая в помещичью Россию. В беседке стоял Дубровский и Марья Кирилловна Троекурова.
Простите, сказал Дубровский, меня зовут, минута может погубить меня, он отошёл, Марья Кирилловна стояла неподвижно. Дубровский воротился и снова взял её руку.
Если когда-нибудь, сказал он ей нежным и трогательным голосом, если когда-нибудь несчастье Вас постигнет, и Вы ни от кого не будете ждать ни помощи, ни покровительства, в таком случае обещаетесь ли Вы прибегнуть ко мне, требовать от меня всего для Вашего спасения? Обещаетесь ли Вы не отвергнуть моей преданности?
Марья Кирилловна плакала молча, свист раздался в третий раз.
Вы меня губите! закричал Дубровский, Я не оставлю Вас, пока не дадите мне ответа. Обещаетесь ли Вы или нет?
Обещаюсь, прошептала Ирина.
Стоп! Стоп! Стоп!
Не считая Милы, в зале сидело ещё пять человек, один из них с маленькой бородкой и огромными очками громко захлопал и не менее громко заорал на сцену:
«Дубровский», ты чего, как соляной столп стоишь! Должна быть страсть, зритель должен увидеть, нет, прочувствовать, что ты её любишь, что ты не можешь без неё жить.
Ирина в гриме Маши поправила причёску и крикнула со сцены:
Константин Петрович, я нормально в этот раз играю?
Сегодня нормально, только глаза должны быть грустными и чуточку побыстрее. Представь, помещичья дочка сбежала из дому на встречу с любимым, она боится, чтобы её отец-самодур не заподозрил её долгого отсутствия. Ладно, давайте снова.
Дубровский взял за руку Марью Кирилловну, прижал её руку к своей груди:
Простите, меня зовут, минута может погубить меня.
Стоп! «Дубровский», в твоих движениях должна читаться страсть, но не так же явно, не прижимай ты её так сильно к себе, ведь ты же играешь роль интеллигента, представителя аристократического сословия. Ладно, антракт, продолжим через час.
Ирка помахала рукой сидевшей на пятом ряду Миле.
Привет! Хорошо, что заглянула, я сейчас спущусь, крикнула она.
Режиссёр недовольно обернулся, уставился на Милу, однако Ирина вовремя подоспела, через пол минуты она оказалась рядом с подругой, подвела её к грозному бородачу:
Знакомься, это наш режиссёр Константин Петрович Колобов.
Мила кивнула, слегка смутившись от очень откровенного взгляда режиссёра. Колобов снял очки, затем снова надел их, подала ему руку для поцелуя.
Очень приятно, Мила Сергеевна Рыбакова.
Вы подруга нашей Ирочки? спросил Колобов.
Мы учились в одном классе.
Знаете, Мила следователь городской прокуратуры.
Очень даже кстати, мы собираемся ставить детективный спектакль, и я бы хотел проконсультироваться с Вами по кое-каким вопросам. Как Вы на это смотрите?
Положительно.
Я, сами понимаете, не специалист во всех этих расследованиях. А зритель у нас искушённый пошёл, ему всё натуральное нужно. Кстати, это не Ваши статьи периодически мелькают в местной прессе?
Мои.
Вы пишете об уровне преступности в нашем городе, довольно интересные вещи.
Ирка взяла Милу под руку и увлекла её за собой в длинный коридор.
Пойдём скорее, а то Костик загрузит тебя по полной программе, он же у нас демагог.
Серьёзный человек.
А я что говорила, он настоящий зверь особенно на репетициях. Ты правильно сделала, что зашла, а то такая тоска порой накатывает, хоть волком вой.
Я не знала, что ты так хорошо играешь, да ты просто настоящий талант. На гастроли ездишь?
Какие там гастроли, с нашим-то Костиком. Прежде чем сыграть так эту сцену знаешь, сколько было слёз. И так всегда. Надоело всё.
Мила улыбнулась:
Ради искусства приходится идти на большие жертвы.
Вот тут ты абсолютно права. Проходи, это моя гримёрка, вот только свет включу, и ты всё сама своими глазами увидишь.
Ирина щёлкнула выключателем, и перед Милой открылась небольшая комнатка с огромным зеркалом на стене, рядом с зеркалом стоял совершенно белый стол с многочисленными ящиками, то здесь, то там были раскиданы маленькие коробочки с тенями для глаз, пудреницы, кисточки, на подоконнике валялась кипа журналов. К боковой части зеркала была пристроена лампа в виде розовой лилии. На противоположной части стены висел портрет актрисы Ермоловой, точнее это была всего лишь репродукция, облачённая в дорогую рамку.
У тебя здесь красиво, Мила непроизвольно опустилась на мягкий пуфик, почувствовала полный комфорт и расслабление, посмотрела на себя в зеркало, А кто тебя гримирует?
Валя, она позже подойдёт.
Ирка повернулась вокруг оси, голубое платье с рюшами всколыхнулось, сделала реверанс.
Ну, как, мне идёт?
Очень идёт, ты и в самом деле на барышню похожа. Честно говоря, в гриме тебя и не узнать.
Представляешь, когда-то они все так одевались. До сих пор ума не приложу, как они в те времена стирали всё это барахло. Сколько же порошка уходило.
Тогда не было стирального порошка.
Чем же они тогда стирали?
Не знаю. Я не историк.
Ирка взяла со столика шляпку, надела на Милу.
Жаль, что ты не можешь появиться в ней на улице. Уверена, за тобой бы тотчас образовался шлейф поклонников со Степановым во главе.
Улыбка незаметно сошла с лица Милы, она сняла шляпку, положила обратно на столик.
Ты что-нибудь знаешь о нём?
О Степанове?
Да, о Дмитрии Васильевиче Степанове.
Дмитрии Васильевиче К чему такая помпезность? Ты же на днях с ним танцевала, и он на тебя смотрел слишком влюблёнными глазами.
Можно подумать, ты ревнуешь.
Ира тяжело вздохнула:
Мне же нельзя, у меня есть муж.
От которого ты мечтаешь давно избавиться.
Слушай, поморщилась Ирина, твои предположения ничего не дают. Мало ли что я тебе говорила под пьяную лавочку. Женщина в отчаянии ещё не то скажет. Морозов неплохой человек, но он настоящая тряпка, а не мужик. Ты пришла сюда, чтобы только узнать больше про Степанова?
Нет, хотела посмотреть, как ты живёшь, чем дышишь. Ведь мы давно не виделись, в последний раз три года назад, когда я приезжала.
Ошибаешься. В последний раз мы виделись три дня назад в школе.
Это не в счёт.
Ирина села напротив зеркала, взяла стоявшую на полке помаду и начала красить губы, они стали яркими, вызывающими, вряд ли скромная дочка помещика Троекурова предпочла бы такой цвет. Мила отвлеклась.
Я ничего о нём не знаю, и ты сама убедилась в этом. Я даже не знаю, что он до сих пор не женат. А зачем ты спрашиваешь о нём у меня?
Просто так. Мне почему-то казалось, что ты виделась с ним, что вы общались.
Ирина оставила помаду в покое, принялась за тени.
Когда кажется, нужно креститься.
Не обижайся на меня, я из любопытства спросила. Есть во мне такая нехорошая черта.
Иринка откровенно посмотрела на подругу:
Прости, но я сомневаюсь, что тобой движет простое любопытство, ты одинока, свободна, он тоже, значит, у этой длинной истории может быть продолжение. Разве не так?
Давай поговорим о другом.
Хорошо. Если тебе так неприятно я могу рассказать тебе о своей скучной серой жизни более подробно, но вряд ли это тебя заинтересует. Вижу по глазам, что не заинтересует.
В дверь высунулось лицо «Дубровского»:
Ир, пойдём, Костик тебя требует, а то он скоро искры метать начнёт.
Ах да, забыла тебя представить, это мой партнёр по спектаклю, Миша.
«Дубровский» поклонился, очевидно, войдя снова в образ:
Михаил Алексеевич Тихомиров.
Мила Сергеевна Рыбакова.
Ты сиди здесь, через пол часа я снова подойду, и мы с тобой чай попьём, а то и ко мне сходим. Сейчас как раз Славика дома нет, он только вечером придёт.
Мила осталась одна, взяла горстку журналов, начала листать, не вглядываясь практически ни в одно изображение. Это были старые прошлогодние номера «Vogue», «Playboy». Вдруг она остановилась на одной странице. На неё смотрела Надя с обложки сентябрьского номера «Плейбоя», улыбающееся лицо с зелёными глазами провинциальной красавицы. На ней было жёлтое платье с глубоким вырезом, оголявшим стройную грудь, в глубине на бархатистой матовой коже блестел крестик на золотой цепочке. Таких обложек с изображением близкой подруги Мила перевидела не один десяток, и в каждом изображении была какая-то неуловимая изюминка. В Москве её ценили, как ведущую фотомодель, ей прочили большое будущее, а известные киноманы уже строили планы насчёт приглашения Нади на главные роли в сериалах.
Мила с ужасом схватилась за голову: «Неужели я и в самом деле ревную?»
Она протянула заведующей красную книжку, в которой чёткими буквами было написано, что является следователем прокуратуры. Заведующая производила впечатление серьёзной женщины, ознакомилась с документом, протянула обратно его владелице.
Чем могу помочь?
Я знаю, что убитый Борисов часто посещал ваш интернат. Есть показания его жены, что он навещал какого-то мальчика, гулял с ним, приносил ему подарки.
Да, в последнее время Николай Георгиевич приходил сюда.
А к кому он приходил?
К Владику Малых. Это и есть тот самый мальчик.
Он большой.
Шестой год нынче исполняется.
Я могу ознакомиться с документами этого мальчика?
Конечно, сказала заведующая, Подождите немного, она набрала номер телефона, Светочка, принеси из архива дело Малых. Да, срочно. Хорошо. Сейчас принесут, произнесла заведующая интернатом, обратившись к Миле.
У вас много детей?
Пятьсот шестьдесят три.
Они все сироты?
Две трети из них отказники, поступают к нам из дома ребёнка, но матери у них есть, просто нет возможности растить. С нашим уровнем жизни это не каждой под силу, спрашивается, зачем тогда рожают. Кстати, у Вас есть дети?
Нет.
Мила одела очки, прочла первые строки на истёршемся от времени листе бумаги, дело было нетолстым по сравнению с остальными, хранящимися в архивах. Прошло минут пятнадцать прежде чем она смогла составить общее представление. Мальчишка был полным сиротой, он поступил в интернат из дома ребёнка, куда его ещё совсем грудного привезли сотрудники социальной службы, потому что мать некую Светлану Малых нашли повешенную в комнате малогабаритной квартиры на втором этаже. Ребёнок три дня не получал грудного молока и был сильно истощён. На отдельной странице была приклеена фотография матери, очевидно, когда-то сделанная на паспорт или любой другой документ. Мила вгляделась в простодушное лицо женщины, на вид ей было не больше двадцати, закрыла дело.
Я могу увидеть сейчас мальчика?
Да, конечно. Только вряд ли он Вам что-то скажет.
Вы знаете знакомых матери?
Есть соседка, но она уже старая. Пять лет назад это она вызвала милицию после того, как забеспокоилась насчёт долгого отсутствия матери Владислава. Дверь пришлось взломать, сами понимаете.
Разве у неё не было родственников, я имею в виду у матери?
Она сама воспитывалась в интернате, родители умерли, точнее, произошёл несчастный случай, они погибли в авиакатастрофе ещё в советские времена, тогда это, правда, было редкостью, и тем не менее, это так. Есть брат, но он давно проживает в другом городе, занимается бизнесом, Заведующая подошла к окну, взяла лейку и начала поливать герань, Не удивляйтесь, откуда у меня такие подробные сведения, мы стараемся узнать больше о родных и близких наших воспитанников.
Скажите, а за этими детьми приезжают родители?
Бывает. Что же касается Владика, это никогда не произойдёт.
Почему? Ведь у него же есть дядя. Разве он не может принять своего племянника?
Заведующая пожала плечами:
Я не знаю, какие у них были отношения, но, по-моему, не очень родственные, да он и не интересовался судьбой сестры.
Мне необходим адрес соседки.
Улица Королёва, дом пятнадцать. Это недалеко отсюда в переулке.
Мила записала адрес в своём блокноте.
Мальчик был занят лепкой из пластилина, не обращая никакого внимания на элегантную блондинку, которая наблюдала за каждым его движением. Пластилин был мягким оранжевым. Мила наклонилась над юным скульптором, ей вдруг показалось, что она уже где-то видела эти большие голубые глаза, только сейчас они смотрели как-то вдумчиво, серьёзно. «Нельзя так рано взрослеть», почему-то подумалось ей.
Что ты лепишь? спросила Мила.
Снежного человека.
Ты знаешь, кто такой снежный человек?
Мальчик закивал.
И где же он живёт?
Детская рука показала в сторону окна.
В зимнем саду? удивилась Мила, приняв позицию игры.
Мальчик замотал головой.
Если нет, тогда где?
В лесу.
Ты боишься снежного человека?
Владик закивал.
Он большой и страшный?
Кивок повторился.
А к тебе сюда приходил такой большой большой дядя?
Приходил.
Он тебе что-то приносил?
Да.
Что?
Конфеты разные, сладости.
Ты любишь сладкое?
Люблю.
А что ещё ты любишь?
Маму.
Мила встряхнула головой, провела ладонью по лбу, из оранжевой массы получалось туловище с мохнатыми руками. Дети склонны фантазировать даже то, что они никогда не видели. Владик вдруг оторвал голову существу, смял его, вновь получилась бесформенная масса.
Почему ты это сделал?
Он страшный и злой.
Ты не любишь страшных и злых?
Нет.
Тебе бы хотелось снова увидеть того дядю?
Владик покачал головой.
Значит, он тоже страшный и злой?
Мальчик кивнул.
Она совсем не заметила, как сзади к ним подошла воспитательница.
Психолог говорит, что у Владика детский аутизм.
Что это такое?
Когда ребёнок как бы погружен в самого себя, словно он отгородил себя от внешнего мира, так ему легче приспособиться к нему.
Это психическое заболевание?
Не совсем, просто состояние психики, но если не уделять внимание, то может перерасти в депрессию. Вы знаете, таких людей много.
Скажите, Мила отошла в сторону, мельком посмотрела на занятого своим делом ребёнка, если я правильно поняла, аутизм возникает в связи с каким-то пережитым в прошлом глубоким потрясением.