Мила села за длинный стол, расстегнула пуговицы своей дублёнки, потому что в кабинете было жарко, в отличие от городских квартир здесь хорошо топили.
Странные получаются совпадения. Я еду в Каменск после развода, затем ты, а затем и Надька.
Ничего странного. Всех когда-то тянет к тем местам, где прошло их детство.
Согласна, только не было бы мёртвых.
Степанов по-прежнему улыбался:
Ты о чём?
Так, не обращай внимания.
Он остановился возле окна, посмотрел куда-то вдаль. Окно выходило на центральную улицу города, поэтому оттуда доносились гудки автомобилей, шум толпы, город жил своей жизнью.
Хочешь кофе? предложил Степанов.
Не отказалась бы. Сегодня, как никогда холодно, а мне ещё много предстоит по улицам ходить. Такая собачья работа.
Но тебе ведь она нравится?
Возможно.
Сказав это, Мила впервые задумалась, а нравится ли ей работа и поняла, что, пожалуй, не всё ещё потеряно, если она, наконец, осознала, что занимается тем, чем должна.
Знаешь, а мне всегда казалось, что следователь это неблагодарный труд. Ты вкладываешь душу, а получаешь за это какие-то жалкие гроши.
Я знаю, что без таких, как я «дураков», выкладывающихся за гроши, негодяев станет всё больше и больше, а я та сдерживающая сила, которая противостоит им.
Пустые слова. Я мог бы предложить тебе место здесь за хорошие деньги, будешь помогать хорошим людям налаживать бизнес, обходить все эти административные преграды.
И законы?
Ну почему же. Ах, Мила, Мила, ты же умная женщина и понимаешь, что законы в нашей стране придуманы негодяями, которых ты затем ловишь и сажаешь за решётку. Разве не так?
Послушай, Дим, извините, Дмитрий Васильевич, давайте не будем заниматься демагогией. Я пришла к Вам совсем по другому поводу.
Да ладно тебе. Мы ж одноклассники, а Дмитрий Васильевич я для остальных.
Степанов нажал на кнопку телефона, при этом трубка оставалась на прежнем месте.
Зиночка, принеси нам по паре чашек кофе с шоколадом.
Посмотрел на Милу.
Хорошо, давай ближе к делу, раз ты настаиваешь. Итак, по какому поводу ты пришла?
Борисов работал здесь в течение трёх с половиной лет. Я хочу выяснить круг его знакомств, с кем он общался и т. д. Но, ты, очевидно, не знаешь его так близко, потому что жил в другом городе, хотя за три месяца ты мог что-то узнать о его делах.
Три месяца небольшой срок, чтобы знать человека. Я ему помогал, как вышестоящему начальнику, встречались мы только по работе, общение было ограничено деловыми рамками. Борисов не был тем, с кем я мог бы поддерживать дружбу или хотя бы приятельские отношения.
Значит, он тебе не нравился?
Что значит «не нравился»? Он же не красна девица. Просто он не был человеком моего круга.
Когда ты видел его в последний день?
В понедельник. Это было утром, он дал мне какое-то поручение, затем скрылся, сказал, что по делам, просил доложиться шефу. Вот, пожалуй, и всё.
В кабинет вошла Зиночка с подносом, поставила кофе на маленький журнальный столик, находившийся чуть в стороне, который Мила не успела заметить.
Спасибо.
Дмитрий Васильевич, от вчерашнего торжества остался торт. Вам принести?
Хочешь? Степанов обратился к Миле, она мотнула головой:
Нет. Я не так давно обедала.
Мне тоже не нужно.
Зиночка исчезла.
Как тебе предложили должность убитого?
Шеф всегда метил кого-то другого на его место, говорили, у них были натянутые отношения, мне, к сожалению, об этом ничего не известно.
Понятно.
Она пригубила обжигающий бурый напиток, поставила чашку на блюдце, почувствовав, как согревается.
И трудно тебе здесь?
Дел много, но, думаю, я справлюсь. Ты ведь знаешь, в школе я всегда был в числе лидеров.
Знаю, согласилась Мила.
Он был действительно красив, она с восхищением посмотрела на свою давнюю любовь, осознав, что юношеские впечатления до сих пор не умерли в ней, несмотря на целых пять лет замужества. Он взял её за руки:
Тебе понравился тот танец в школе?
Очень.
Хочешь, чтобы это повторилось?
Мила закрыла глаза, попыталась отвлечься от наваждения, но он всё ещё держал её руки в своих.
Она заставила себя заговорить первой:
Послушай, пол часа назад, когда я пришла сюда, ещё не подозревая о том, что встречу тебя здесь, из твоего кабинета вышла женщина в чёрном кожаном пальто.
Лицо Степанова стало серьёзным, непроницаемым, ей даже показалось, что он попытался отвести взгляд, но всё ещё смотрел на неё своими голубыми глазами Дон Жуана.
Что тебя интересует?
Кто эта женщина?
Обычная посетительница, не больше.
У тебя есть серый мерседес?
Я пользуюсь служебным транспортом, а вообще-то у меня синий фольксваген.
Мила оставила кофе недопитым, поднялась.
Я выяснила всё, что мне было необходимо, предстоит встретиться ещё с остальными сотрудниками. Мне пора.
Вместо пожатия он просто поцеловал её руку, но от этого Мила ощутила приятную дрожь во всём теле. Она хотела отдёрнуть руку, но не сделала этого. По дороге Мила подолгу останавливалась, представляла себе глаза Степанова, задумывалась, шла дальше, не замечая того, что потеплело, и можно было скинуть капюшон. Снег искрился на полуденном Солнце разноцветными радужными бликами, слепил, она даже зажмурилась, прошла мимо ворот до боли знакомого здания, обернулась лишь на окрик человека, явно знающего её, остановилась.
Кричал Денисов.
Эй, ты что, забылась!
Это был действительно Денисов, небольшого роста, однако, всё ещё крепкий, в сравнении со Степановым он проигрывал. Мила помахала ему рукой, сняла перчатку, подула на руку, чтобы согреться.
Стало теплее.
Я не о том, Денисов подошёл к ней вплотную, вытащил сигарету изо рта, Вот решил заняться собой, бросаю потихоньку вредные привычки.
Ты хочешь бросить курить?
Как видишь, Денисов выкинул неиспользованную сигарету.
Зря, дал бы мне.
Тебе, пожалуй, не помешает, ты как чумная идёшь. Что случилось?
Ничего.
Мила попыталась стереть из своей памяти глаза Степанова, как бы не было трудно, нужно привыкать переключаться с одного на другое, она прекрасно понимала, что этого требуют обстоятельства.
Ничего не случилось, я просто вспомнила свою юность и пожалела, что всё это ушло безвозвратно в небытие. Мы всегда жалеем то, что не в силах удержать возле себя, затем раскаиваемся и снова жалеем.
Денисов открыл дверь прокуратуры, как галантный джентльмен пропустил вперёд Милу, поздоровался с постовым.
Кстати, у меня для тебя очень интересные данные.
Какие данные?
Ты что забыла? Квартира на улице академика Королёва.
Ну.
Оказывается, её раз пять перекупали какие-то подставные лица.
Мила вставила ключ в замок, повернула в пол оборота, как всегда делала, толкнула ногой дверь, оглядела скучную обстановку своего кабинета. На столе в полном одиночестве замер компьютер совершенно новой модели. Его приобрели всего месяц назад, но Мила уже бегло щёлкала кнопки, могла быстро бродить по интернету, этому она научилась благодаря своему упорству ещё в Москве, когда работала в МУРе, потому что везде во всех учреждениях давно пищали эти машины, помогающие в интеллектуальной работе и почти заменяющие ум, а точнее выполняющие грязную работу по сборке, сортировке и упаковке информации. Денисов помог ей снять дублёнку, Мила ловко повесила её в шкаф, села на стул. Вот она и на привычном рабочем месте.
Теперь говори, что тебе удалось выяснить.
Знаешь ли ты, кто является официальным покупателем этой самой квартиры?
Не томи, Денисов, иначе я тебя отшлёпаю.
Некая Ирина Александровна Новосёлова.
Что? Ирка?
Мила остолбенела.
Я слышал, вы когда-то учились вместе в одном классе.
Учились, Мила достала сигарету, закурила, Жаль, что ты выбросил ту перед прокуратурой.
Я вижу, новость тебя потрясла, с удовольствием заметил Денисов, Кое-как удалось узнать. Дело в том, что все эти компании недвижимости держат в секрете своих клиентов и сведения о них, связанные с куплей-продажей.
Как же ты тогда узнал?
У меня там знакомая работает.
С меня причитается.
Беру только натурой.
Согласна, пошутила Мила.
Она говорила машинально, из головы не могла выйти Ирка, и вообще, при чём тут она, неужели и она имеет отношение ко всей этой нелепой истории? Мила задумалась, Ирку она воспринимала раньше обычной недалёкой девчонкой, стремящейся к славе, известности, почестям и богатству, за эти четыре составляющих она была готова продать душу даже самому дьяволу.
Что я словно наседка забеспокоилась, может это простое совпадение. Мало ли в мире покупается и продаётся квартир.
Она что богатая, твоя подружка? Денисов достал из конфетницы небольшую шоколадку, развернул блестящий фантик, откусил и начал медленно разжёвывать.
Да в том-то всё и дело. Её муж обычный художник, она актриса. В провинциальных городках на такие профессии не очень разживёшься.
Понятно.
Что тебе понятно, Денисов?
Ничего не понятно. При чём тут твоя подруга, Борисов? Борисов большая шишка, Новосёлова маленькая. Как они могут быть связаны между собой? Да и связаны ли они?
На этой вопросительной ноте Мила провела остаток рабочего дня, вернулась домой, села на софу, открыла дневник Нади на первой попавшейся странице, сама не зная почему, начала читать.
«Я как Мерилин Монро так же мелькаю словно бабочка, потом лечу на огонь и погибаю. Медленно погибаю. Мерилин мой кумир, но она была так же несчастна, как я, так же одинока. Ей хотелось чего-то большего, а этот мир мог дать ей очень мало. Её душа, тело предназначались для чего-то большего, для счастья, радости. Она жила одними мечтами, и не нашлось ни одного человека, кто бы исполнил все её желания, ну хотя бы часть этих желаний. А яЯ даже боюсь высказать вслух то, что я хочу, потому что это опасно, слишком опасно».
Морозов обмакнул кисть в синюю краску, затем в белую, нанёс мазок на палитру, после этого смешал получившийся цвет ещё с какими-то цветами и нанёс на холст. Это было небо, кое-где серое, кое-где голубое, впитывающее в себя все оттенки Земли. Пахло масляной краской. На полу мастерской была небрежно брошена тряпка, о которую художник периодически вытирал руки, тут же стоял в банке ацетон, растительное масло, где-то в углу набор кистей от самой маленькой до толстой, сделанной из шерсти белки.
Мила внимательно следила за его движениями, когда он работал над холстом, вырисовывались лики, древний храм с куполами, какие были на Руси веков десять назад.
Прости, что вынужден держать тебя здесь, сказал Славка.
Он был высоким, худым с тёмно-карими глазами и русыми волосами в старых потрёпанных джинсах, выглядел намного моложе Иринки, хотя она была не намного старше его. На нём красовалась заляпанная красками футболка с наклейкой, но её невозможно было разглядеть за слоем наляпанной случайно краски.
Ничего, ответила Мила, Мне нравится наблюдать за тем, как кто-то рисует. Это успокаивает. А что это за картина?
Называется «Плач Ярославны». «Легенда о князе Олеге», знаешь?
Слышала. В школе, кажется, проходили.
На холсте возникло изображение Ярославны с раскинутыми к небу руками. Очевидно, она молилась о скором возвращении воинов с побоища, она молила о том, чтобы русские воины разбили монголо-татарское иго, прекратили платить дань, она рыдала слезами матери за всех матерей.
Слава провёл кисточкой по русым волосам Ярославны, добавил немного желтизны.
Здорово, пробормотала Мила, Ты на продажу рисуешь?
Сначала для выставки в музей. В марте будет проходить месячник, посвящённый истории Руси. Вот я как раз для этого и рисую.
И ещё будут картины?
Конечно. Планирую по сказкам.
Тебе бы в крупном городе жить, твои картины бы сразу раскупились. Там это ценится.
Слава вытер кисточку.
Жаль, Ирина меня не поддерживает, говорит, я ерундой занимаюсь. Вот и приходится в мастерской задерживаться. Да и она в своём театре допоздна. Живём, словно чужие люди.
Но всё-таки живёте?
Наш брак едва держится.
Извини за нескромный вопрос. У тебя никого нет?
Нет. А вот у неё есть.
Откуда ты знаешь?
Догадываюсь. Когда я с выставками уезжаю, что она тут творит? А бывает и сама якобы с гастролей, через неделю возвращается, от неё духами разит, вся весёлая, не чувствуется, что на гастролях своих устала. Слушай, у меня здесь маленькая кухня оборудована. Хочешь со мной поужинать на скорую руку? Меню, правда, простое, яичница, колбаса и чай, но я и этим доволен.
А Ирка тебя не кормит?
Она очень поздно приходит, и мне всё самому приходится делать. Надоело уже.
А ты не пробовал с ней поговорить?
Пробовал, конечно. Она и слушать не хочет. Считает меня тряпкой.
Морозов дорисовал часть купола, отложил кисти в сторону, протёр руки ацетоном, встал.
Пойдём на кухню.
Мила с удовольствием посмотрела на маленький импровизированный стол, накрытый газетой, переносную газовую плиту, какая обычно бывает пригодна в дачных условиях и стоит не так уж дорого. На подоконнике лежали консервы, десяток яиц, масло, аккуратно завёрнутое в пакет. Слава ловко подхватил сковородку, поставил её на конфорку, отрезал небольшой кусочек сливочного масла и на кончике ножа осторожно положил его на дно сковороды. Затем разбил яйца, нарезал хлеб, колбасу, накрыл на стол. Запахло глазуньей, у Милы защекотало под ложечкой.
Ты сиди, я сейчас переоденусь, и будем ужинать. Я ещё с часик поработаю, и домой поеду.
Морозов исчез, появился спустя пять минут совсем в другом виде: в красной совершенно новенькой футболке и чёрных брюках.
Это твоя личная мастерская или есть ещё художники, с кем ты работаешь?
Мы с пятью ребятами сложились и купили этот деревянный домик на окраине Каменска подальше от семей. Устраиваем выставки, кое-как продаём картины, зарабатываем, хоть не так уж и густо.
А почему бы тебе не заняться бизнесом?
Вот и Ирка так же говорит. Пробовал.
Не получается?
Почему же. Получится со временем. Мы с ребятами планируем расшириться, но на это требуется года три, а Ирка не хочет ждать. Ей сейчас всё подавай. Прошу к столу.
Мила зацепила вилкой желток, который сразу же утонул во рту, заела хлебом.
Простая еда, но приготовлена с душой.
Впервые за время их общения Морозов улыбнулся.
Ты у меня что-то узнать хотела? спросил он.
Да, Мила дожевала хлеб, Скажи, ты ничего не знаешь о том, что Ирина купила квартиру в городе?
Квартиру? Да нет, тут какая-то ошибка. Она не могла купить, потому что у неё нет таких денег. Сами-то кое-как перебиваемся. Да и потом она бы мне сказала.
Ты уверен?
Слава пожал плечами.
Не совсем. Просто я не понимаю, к чему ты клонишь.
Я ни к чему не клоню.
Мила порылась в сумочке, протянула художнику копии документов.
Читай.
Что это?
Подтверждение того, что квартира, где некогда проживала Светлана Малых, была приобретена пять лет назад на имя Ирины Александровны Новосёловой.
Славка внимательно изучил документы, замотал головой:
Это абсурд какой-то. В Каменске двести тридцать тысяч населения, наверняка кроме моей жены есть Новосёловы. Вы точно проверили?
Мила молча кивнула.
Я не пошла бы к тебе сейчас в такое время без полной уверенности, что владелицей квартиры является твоя жена Ирина. В городе тридцать восемь Новосёловых. Одну из них тоже зовут Ирина, но ей всего три месяца.
А Морозовых проверяли?
Да.
Ну и что же?
Ирина Александровна Морозова девяносто трёх лет умерла в прошлом году.
Она не могла купить квартиру своим внукам, а при сделке назвать свою фамилию?
У неё нет внуков. Точнее, не было.
Морозов оставил яичницу, долго сидел задумавшись.
Всё равно, здесь что-то не так. И почему ты пришла ко мне? Ты могла спросить сначала у самой Ирины.
В том-то всё и дело. Я хотела спросить тебя, возможно, тебе известно об этой сделке. Или вы вместе решили приобрести квартиру, тогда всё бы стало на свои места, как говорим мы, следователи.