Я смотрел на беззащитную спящую девочку, зачарованно следил за пульсом на сонной артерии своей идеальной жертвы, превращался в четырехметровое чудовище, но через хаос жажды, мутации и демонического штурма все больше убеждался, что никогда ее жизнь не оборвется по моей вине.
Глупец! Мало тебе инфаркта? Наблюдая, как обнадеженный паразит чертыхается в застенках моего сознания, я бы рассмеялся. Если смог.
Выход был. Сквозь багровую дымку помню, как определил координаты первых материализующихся симбионтов. Встретил фары нескольких машин, две вспышки червоточин, и осатанел: «Гибрид?!»
Медиум взломал ее ментальную броню, поглотил весь негатив, закрыл собой. Сигнал Камиллы исчез с демонических радаров. Вся энергия ушла на щиты. Гибрида и всю его криминальную братию выбил в подпространство. Уже вываливаясь из машины, автоматически регистрировал: задние фонари отъезжающих автомобилей, следы исчезающих туннелей аномалии закрыты.
Зверь не блефовал. Захватывая цель, я иронично оценил степень разрушения: «Пропал», рухнул на колени, но упорно полз к болоту, чтобы увести их от нее и сгинуть вне.
«Главное, она жива, под моим щитом, недоступна и невидима для демонов и их адептов. А с собой я разберусь Должен», успел ухватиться за ускользающую здравую мысль. Подчиняясь инстинкту самосохранения, тело стало раздаваться. Разворачивался протокол мутации. Я боролся Проиграл.
Свежие порывы ветра. Пустая трасса. Топкая стерня. Заболоченный луг с кустами ивы. Одинокий шершавый ствол. Колючая трава. Голова, как трансформаторная будка. Время остановилось. Кома.
Единственное, что мне удалось на последних секундах гаснущего сознания блокировать жажду. Последний вдох, и вампира прошило.
Люк! На внутренней стороне сетчатки отпечаталось ее напуганное лицо.
Мой узник ржаво предупредил:
Насчет твоих хищных инстинктов я бы не был так уверен
Камилла
Глава 1. Бред
Тучевое небо зависло над сонным жнивьем. На изломе чернильным монументом реденькая лесополоса. Прохладно. Ветрено. Тревожно. Пахнет сеном, тиной и грозой. Небо озарилось сеткой молний. Грянул гром. Жутковатую идиллию порвал протяжный нечеловеческий вопль
Я схватилась за телефон, и со следующим ударом сердца осознала свою сиротливость на незнакомой сумеречной трассе: «Абонент недоступен». Без гудков.
Люк! Где ты? На пустом шоссе сгущался мрак вечернего безмолвия. Где-то насмешливо ухнула сова. Оглядываясь в поисках малейшего признака движения, я отчаялась и открыла багажник. Жак! Ли! Где папочка? Ищите!
Два дога сорвались в темноту. Спотыкаясь вслед за ними, я добрела по чавкающей стерне до деревьев, ступила на топкий луг и добровольно согласилась на шизофрению.
На земле, среди стелющихся колючих зарослей, лежал каменный колосс бездыханная статуя, без пульса на сонных артериях и реакции расширенных зрачков на свет фонарика. Параллельно мнемонической памятке экстренной реанимации изумленное сознание бомбардировали отголоски паники:
О, Боже! Какого черта ты забрался практически в болото? Я же не в состоянии тебя тащить. А ты гораздо внушительнее, чем казался!
Несмотря на собачьи завывания, крупную дрожь в руках, слезы и сердечную боль неясного происхождения, я настойчиво волокла одеревеневшее тело на сухую, ровную поверхность. Сражаясь с тремором, чтобы не перепутать последовательность действий, пугало с огромными глазами сосредоточенно твердило:
Тройной прием голова, челюсть, рот. Дыхание с интервалом четыре пять секунд. Компрессия на два поперечных пальца выше мечевидного отростка, два через тридцать, сто в минуту Методичные действия высвобождали сознание из плена хаоса и страха. Ну, помоги мне! Слушай. Пять, шесть, семь Воззвание к ледяному изваянию. Безрезультатно. Признаки жизни отсутствуют. Снова тридцать ритмичных нажатий. Маятник. Компрессия грудной клетки. Люк! Дыши! Гордон, дыши! Голова запрокинута. В руках маска истукана. Очередная порция воздуха. Прошу! Не уходи.
Шок крепчал. Ветер превращался в ураган. Эффект мероприятий оставался прежним нулевым. Его состояние клиническим. Компрессия и принудительные вдохи шли на автомате. Сама ситуация казалась беспрецедентной, просто нереальной: «Неужели, вот он мой Гордон, неизменно волевой, организованный, неуязвимый здесь, на моих руках, бездыханным телом?! О, Боже, у меня осталось не больше полторы минуты!»
Подавляя панику и дрожь в руках, я призывала на помощь все самообладание. Но рациональность отказала:
Пульса нет! Не чувствую! Мерзавец, как ты посмел? Последний шанс. Прекардиальный удар. Вместо дефибриллятора два пальца на его грудине. Экстренная реанимация. Весь гнев вылился в один единственный удар. Живи! Безжизненное тело дернулось в конвульсии. Пульс пробил сонную артерию. Снова массаж сердца и дыхание. Три, четыре, пять Работай! Возвращайся! Четырнадцать, пятнадцать Ты не уйдешь! Двадцать два, три, восемь Только не снова и не ты Тридцать Дыши! Паника трансформировалась в ярость. Я отшвырнула салфетку барьер между губами: «К черту формальности!»
Ледяной рот статуи. Свежий воздух наполнил его легкие. В моих глазах на миг потемнело. Второй вдох, и уши заложило Гордон самостоятельно вдохнул. Проверила пульс на сонной артерии, температуру тела, зрачки. Он постепенно возвращался к жизни. Дыхание было еще ничтожно слабое. Я заставляла его принудительно дышать:
Ты справился! Люк, ты молодец.
Еще выполняя массаж сердца, я чувствовала, как силы иссякали. Мобилизация уступила место головокружению, внутреннему тремору и истощению. Мгновение, и меня накрыло. Почва уезжает из-под ног. Теряю равновесие. В ушах гул. Я и реальность существуем порознь. Нервная система не справлялась с непосильной перегрузкой и бессовестно обесточивала прямо на ходу.
На глаза навернулись предательские слезы. Дрожащими ладонями постаралась вытереть лицо, и обнаружила кровотечение из горла и носа. «Врачебная ошибка. Заляпать своей кровью пациента? Эпик фейл! закашливаясь отповедью и кровью, я потеряла контроль над состоянием и прислонилась к одинокому стволу старой ивы среди заболоченного луга. Господи, что со мной?»
Собаки повизгивали, но слушались команды.
Тише, все хорошо. Лежать. Поразилась своему безжизненному голосу. Дотронулась до его ладони, фиксируя температуру тела и пульс на лучевой артерии. Первую помощь я оказала. Дальнейшая реанимация должна проводиться медицинскими работниками, а я вообще не знала, где мы находимся.
Телефон разрядился. Воздух трещал от электрических разрядов. Над полем выстреливали молнии. Отражая вспышки, болото угрожающе стонало. Дальше машины все очертания сливались со шквальной темнотой. Нагретое дорожное полотно клубилось конденсатом. Дождь стоял сплошной стеной, но не задевая, обтекал нас стороной. Меня укачивало, словно на виражах гигантской карусели. «Надо добраться до машины», анализируя наше положение, я старалась сохранять глаза открытыми, разум ясным, но проигрывала и коченела.
По-особенному злой, ураганный порыв ветра перехватил дыхание и, на миг обжигая ледяными градинами, заставил обратить внимание на пациента. Подавляя неприятные предчувствия, пришлось выступать в качестве временной защиты. Сомнений в отрицательной реакции Гордона не было. Авторский императив: «Я в этом не участвую», был красноречив. Смиряясь с грядущими циничными комментариями, я аккуратно укладывалась на холодной груди, закрывая его собой:
Дыши. Сейчас станет теплее, чувствуя, что иррационально уменьшаюсь до беспомощного, слабого комочка, хлюпала носом на его раздающейся груди и, неся бред о своем сожалении, старалась облегчить душевные терзания: «Мало Марка? Теперь Гордон».
Его ладонь теплела и приобретала природную эластичность. Я контролировала пульс. Но в этом уже не было необходимости. Грудь вздымалась увереннее, ритм сердца доносился все отчетливее, температура приходила в норму. Стараясь не бередить свое пошатнувшееся сознание, я на веру приняла и изменения в размерах, которые тоже возвращались к естественным параметрам.
Я сделала все, на что способна. Прости, у меня нет сил. Выпадаюу-у
По щекам текли слезы, теплая струйка бежала по подбородку и обагряла шерсть пуловера. Мгновение, и я провалилась в пустоту
Возвращайся! Слышишь? Его далекий рык пробивался через толщу помех. Интонация и непереводимый мат говорили о нервном срыве. Почему я весь в твоей крови? Что ты сделала перед тем, как потерять сознание? Это важно! Говори!
Ре-а-ними-ровала. В ушах стояла акустика, усиленная эхом.
Взволнованный голос пробился через слуховые галлюцинации и стал ближе, в нем сквозило неверие:
Ре-а Что?! Да как это?
Элементарно. Ты был без сознания.
Был. Да! он потерял всякое терпение. Что именно ты сделала?
Прекардиальный удар, непрямой массаж сердца и я силилась закрыть лицо руками, но тело не слушалось, и искусственная вентиляция легких.
Ты, запнулся, за меня дышала? Рот в рот?! С досады я закусила губу. Не зря. Меня оглушил рев негодующего зверя. Никогда! Запомни! Никогда! Без моего согласия никаких контактов! Тем более Аа-а! Я же мог убить тебя!
Убить?! Ого! Не думала, что настолько задену твои чувства. я проглотила истеричный ком и с возмущением обнаружила себя в «удерживающей» хватке собственника. Словно ужаленная, подскочила и абстрагировалась от него горькой усмешкой. Да не пользовалась я моментом! Это было единственным решением.
Голова снова закружилась. Я прикрыла глаза и получила позорный выговор:
Зачем ты рисковала? На запястье сошлись тиски.
Рисковала? Чем? Вернуть к жизни собственного инквизитора? Стряхнула его руку, без манер утерлась рукавом, неуклюже поднялась на нетвердые ноги и пробормотала под нос. Пожалуй, я недооценила свои риски.
Он сорвался так, что заложило уши:
Собою! Твою мать! Будь моя воля ты даже в одной реальности со мной не родилась!
Меня повело, но соскользнуть на жнивье не позволил скрученный рулоном скирд сена. «Бежать!» потрясенная грузом осознания, я еще обходила колкое препятствие. Несколько шагов, и снова наткнулась на тирана. Мой бывший пациент был в абсолютном здравии. В роли пострадавшей теперь выступала я. Медленно, словно боясь спугнуть дикого зверька, Гордон смыкал вокруг меня объятия:
Иди ко мне. Ты не должна была узнать. А я не справился успокаивающий голос с характерным ритмическим рисунком запускал принудительное программирование. Очнулась, а сильные пальцы уже бесцеремонно хозяйничали в волосах и массировали мой затылок. Над ухом продышали. Смилуйся над моим безумием. Я не пожертвую тобой. Оставь мне эту тайну.
«Стоп!» последняя пауза, и все пазлы сложились в комбинацию.
Тайну? Еще одну? я отстранилась и оценила реакцию раскрытого резидента, который так правдоподобно умолял о доверии. Потрясающая актерская игра. Сбрось образ. Вопрос с подкидным дураком решился.
Ты час была без сознания. И у тебя мой психотерапевт занервничал.
Шизофрения? я оборвала этот фарс и с презрением выплюнула в лицо лицемера. О, Бога ради! Перестань! Я подозревала, что тебя наняли родители.
Я была уже у соломенного скирда, но сбежать не удалось. Удав атаковал.
Стоять! Гордон схватил меня за локоть в своей силовой манере. Я ощетинилась сиамской фурией в глаза, подсвеченные светоотражающими линзами:
Не смей! Выдернула руку. Потеряв опору, пресловутый «акробат» изумленно распахнул глаза и неспортивно отлетел назад. Я не подопытная крыса.
Гордон тяжело приземлился в траву, скрестил по-турецки ноги и нащупал сухую крепкую жердину. Его маневр спровоцировал мой монолог. Я застрочила:
Так все было подстроено? Сначала аллея, цветы, эти дикие ситуации с преследованием. Неподдающееся никакой логике насилие. И рыцарь-тамплиер. Ты так втирался в мое доверие? Друг? Просто так?! задохнулась и, чтобы не заверещать, закрыла рот ладонями. Даже инфаркт?! Господи, ты выкрутился. «Сбежал из кардиологии»?! И я поверила. Да у меня же все клинические признаки изменения модели мира! Неужели я была настолько очевидна, что они решились на такой извращенный метод терапии?
Он сжал челюсти и покачал головой. Я осознала себя жалкой дурой с психическим расстройством, схватилась за виски и взвыла в голос:
Ты поместил меня в те жуткие условия. Воспроизвел все, от чего я убегала. Кто рассказал тебе? Кто, кроме них? События, которые ранее не выдерживали никакой критики, выстраивались в организованной последовательности. Я не успевала за инсайтами. И ни разу не прокололись. Не спросили
Перед глазами проносились кадры, когда отец неожиданно менял тему: «И меня это не насторожило?» От остроты эмоций заложило уши.
Господи, какая я Нет, не идиотка. Я просто верила тебе, сдержала слезы, оборвала истерику и в одностороннем порядке расторгла контракт «клиент терапевт». Взглянула в его глаза, даже в темноте увидела подавленность и поинтересовалась менторским тоном супервизора. Позволь уточнить ты хоть запатентовал свой инновационный метод психотерапии? Или проводил клинические испытания на мне? Я даже не спрашиваю, каков твой гонорар. Ты заслужил. Можешь рассчитывать на кейс. Я засвидетельствую, что ты поступал этично и не пользовался ситуацией. Никакого контр-переноса с твоей стороны. Ты не нарушил кодекс психотерапевта. А что до твоего шокового метода назвать дерьмом
Сглотнула, но не от оскомины унижения. Все это время он сидел с закрытыми глазами и расчленял сучковатую дубину. Глухой характерный хруст насторожил: «Это пальцы?» к горлу подступила тошнота.
Из всей моей тирады он выделил концовку:
Психотерапевт развел тебя на чувства?
Я всмотрелась с подозрительностью в обескровленное лицо. Он даже не поморщился, когда резким рывком вставил суставы.
Не льсти себе. Ты профнепригодный, я пожала плечами и процитировала оппонента. Мы друзья. Не больше. Да и это благодаря моему трансферу. Чувствам клиента к терапевту. Аристократка Бриг, дочь Тамары Львовны отработала как леди с легким наклоном головы. Благодарю за опыт.
Развернувшись, на одном упрямстве устояла на ногах.
Гроза прошла. В туманной влажной мгле со стороны болота мерцали редкие блуждающие огоньки. Волна ужаса прошлась по коже, поднимая волоски. Я забила на суеверия и растерялась: «И где машина в этой темноте?» Мой четвероногий поводырь тут же подставил холку под руку. Жак тенью пролетел к хозяину. Утирая слезы и сосредотачиваясь на дыхании, обессиленным недоразумением я спотыкалась, но шла за собакой к шоссе. Добралась до автомобиля, захлопнула за Ли багажник, и в затылок зашипели:
Заблуждение. Одна. Большая. Гребаная-аа Я съежилась. Его голос нарастал по экспоненте, пока он не рыкнул. Ложь!
Меня перехватили, развернули в воздухе и впечатали в каменную грудь. Его губы оказались на расстоянии вдоха:
Но правда хуже. Ноздри трепетали. Глаза, как два софита, ослепляли и плотоядно скользили по лицу. Я не настаиваю. Но вдруг ты хочешь знать? Ладони порочно кружили по спине, пока не разделились. Одна спеленала мои пальцы и туго зафиксировала обе кисти за спиной, вторая захватила затылок, притягивая еще ближе. Я вросла в него. Хищник мстительно ворожил у самых губ, замораживая их своим дыханием. Хочешь знать всю доказательную базу?
Онемевшая, я едва смогла кивнуть, и его перекосило. Вся мощь демонического обаяния просела. Руки потеряли хватку. В глазах промелькнула обреченность и тоска. Провокатор переиграл себя и, не ожидая того сам, был вынужден признаться: