Мысль об Элви в августе с Синклером стала неотвязной, но я не могла обсудить это с отцом, потому что подслушала тогда их с бабушкой разговор в библиотеке и знала, что он не согласится отпустить меня.
Кроме того, у нас никогда, казалось, не было ни времени, ни возможности съездить домой. Мы будто стали настоящими кочевниками только приезжали куда-нибудь, едва успевали обосноваться и снова срывались с места и отправлялись в путь. Иногда мы были при деньгах, но гораздо чаще на мели. После того как отец лишился некоей сдерживающей силы в лице моей матери, деньги словно утекали сквозь пальцы. Мы жили в голливудских особняках, в мотелях, в апартаментах на Пятой авеню, в дешевых меблированных комнатах. С течением лет мне начало казаться, будто бы мы всю свою жизнь путешествовали по Америке и вряд ли уже где-нибудь осядем, а воспоминания об Элви стирались, становились почти нереальными, словно озеро разверзлось и поглотило имение, так что только его очертания, размытые и разорванные, виднеются теперь в глубоких водах. Тогда мне приходилось внушать себе, что Элви не исчез с лица земли, что он по-прежнему стоит на том же самом месте, населенный людьми, которые являются частью меня и которых я люблю.
Вдруг Расти заскулил у моих ног. Вздрогнув, я посмотрела вниз и не сразу поняла так далеко завели меня мысли, кто он и что тут делает. А затем, как будто пленку с фильмом заело посередине, щелкнул какой-то механизм и реальная жизнь снова потекла своим чередом. Я осознала, что волосы у меня почти уже высохли. А Расти был голоден и требовал свой ужин, да и я почувствовала, как у меня засосало под ложечкой. Поэтому я вернула расческу на место, выбросила Элви из головы и отправилась в гостиную с намерением подбросить дров в камин, а затем поискать в холодильнике чего-нибудь съестного.
Было почти девять, когда я услышала звук мотора. Какая-то машина спускалась с холма по дороге, которая вела из Ла-Кармеллы. Я услышала ее потому, что она ехала, как и все автомобили, съезжавшие с холма в Риф-Пойнт, на первой передаче, и потому, что я была одна, а мои чувства до предела обострены и настроены на малейший непривычный шум.
Я читала книгу и как раз переворачивала страницу, когда раздался этот звук. Я тут же замерла и прислушалась. Расти почувствовал мое беспокойство и немедленно сел, очень тихо, так, будто не хотел мне помешать. Мы стали слушать вместе. Треск сухих веток в камине, шум прибоя в отдалении. И автомобиль, спускающийся с холма.
Я подумала: «Наверное, это Мертл и Билл. Они ездили в кино в Ла-Кармеллу». Но машина не остановилась у магазина, а продолжила движение, все еще рыча на первой передаче. Миновав аллею из кедров, где парковались приезжающие на пикник, она двинулась дальше по одинокой дорожке, которая могла привести только к нашему дому.
Мой отец? Но он должен был вернуться не раньше завтрашнего вечера. Молодой человек, с которым я сегодня познакомилась? Вернулся пропустить по стаканчику пива? Бродяга? Сбежавший из тюрьмы заключенный? Сексуальный маньяк?..
Я вскочила, выронив книгу на ковер, и побежала проверить задвижки на дверях. Обе двери в дом оказались закрыты. Но в нашем домике не было занавесок на окнах значит любой мог заглянуть внутрь и увидеть меня, в то время как я сама не сумею никого различить в кромешной темноте улицы. В приступе паники я метнулась выключить свет, но огонь в камине все еще ярко горел, наполняя гостиную мерцающим светом Он бросал отблески на стены и мебель, придавая старым креслам неясные жутковатые очертания.
Приближающиеся фары разрезали темноту. Теперь я могла ясно различить подъезжающий автомобиль, который подпрыгивал на ухабах высохшей дороги. Машина оставила позади последний пустовавший домик рядом с нашим и мягко затормозила рядом с задним крыльцом. И это был не мой отец.
Я шепотом подозвала к себе Расти, взяла его за блошиный ошейник и, почувствовав тепло его пушистой коричневой шерсти, немного приободрилась. Он сдавленно рычал, но не лаял. Вместе мы услышали, как мотор заглушили, затем открылась и снова захлопнулась дверца. На мгновение воцарилась тишина. Затем послышались мягкие шаги по гравию от дороги к заднему крыльцу, и в следующее мгновение в дверь постучали.
Я тихо ахнула, и терпению Расти настал конец: он вырвался из моих рук и побежал, надрываясь от лая, к двери, или, точнее, к тому человеку кем бы он ни был, который ожидал снаружи.
Расти! Я пошла за ним, но он не переставал лаять. Расти, не надо Расти!
Я поймала пса за ошейник и оттащила от двери, но он продолжал лаять, и тут я осознала, что со стороны можно было принять его гавканье за лай огромной злобной собаки, и, вероятно, в данных обстоятельствах это было лучше всего.
Я собралась с духом, сильно встряхнула пса, что в конечном счете заставило его замолчать, а затем выпрямилась в полный рост. Пламя трещало в камине, и моя тень танцевала на запертой двери.
Проглотив комок в горле и сделав глубокий вдох, я спросила настолько твердо и спокойно, насколько было возможно в данных обстоятельствах:
Кто там?
Послышался мужской голос:
Извините за беспокойство, я ищу дом мистера Марша.
Друг моего отца? Или же это просто уловка, чтобы проникнуть в дом? Я заколебалась. Голос раздался опять:
Здесь живет Руфус Марш?
Да, здесь.
Он дома?
Еще одна уловка?
А что? спросила я.
Ну, мне сказали, что я могу найти его здесь.
Я все еще раздумывала, как мне поступить, когда мужчина добавил совсем другим тоном:
Это Джейн?
Нет ничего более обезоруживающего, чем услышать, как незнакомец называет твое имя. Кроме того, в приглушенных звуках его голоса, доносившихся из-за плотно закрытой двери, было нечто такое что-то
Да, ответила я.
Ваш отец здесь?
Нет, он в Лос-Анджелесе. Но кто вы такой?
Меня зовут Дэвид Стюарт Я Послушайте, довольно трудно разговаривать через дверь
Но еще прежде, чем последнее слово сорвалось с его губ, я открыла задвижку, подняла засов и распахнула дверь. И совершила я этот очевидно безумный поступок из-за того, как он произнес свое имя. Стю-ю-юарт. Американцы всегда испытывают трудности, пытаясь выговорить это имя «Стуарт» вот как они говорят. Но этот человек произнес слово «Стюарт» так, как его произнесла бы моя бабушка, так что он был не американец, он прибыл с моей родины, из Великобритании. А взяв в расчет его имя, я решила, что не просто из Великобритании, но и, скорее всего, из Шотландии.
Полагаю, что я воображала, будто тут же узнаю этого человека, но оказалось, что я не видела его никогда в жизни. Он стоял передо мной, а за его спиной все так же ярко горели фары автомобиля, и только свет от огня в камине освещал его лицо. На нем были очки в роговой оправе, и он казался очень высоким, намного выше меня. Мы посмотрели друг на друга; он пораженный внезапной переменой моей политики, а я внезапно охваченная страшной злобой. Ничто так не злит меня, как страх, а я была напугана до полубезумия.
Что вам нужно? Зачем вы подкрались к моему дому посреди ночи? Даже мне самой мой голос казался резким и надорванным. Я была близка к истерике.
Но ведь сейчас только девять часов, и я вовсе не подкрадывался, ответил мой гость, и это прозвучало довольно разумно.
Вы могли бы позвонить и предупредить меня, что приедете.
Я не мог найти ваш номер в телефонной книге. До сих пор он вовсе не порывался войти. Ворчание Расти по-прежнему доносилось из глубины гостиной. И я понятия не имел о том, что вы одна, иначе отложил бы свой визит.
Моя ярость поутихла, и мне даже стало немного стыдно за эту вспышку.
Ну Раз уж вы здесь, проходите.
Я попятилась и потянулась к выключателю. Комнату наполнил холодный, яркий электрический свет.
Но Дэвид Стюарт все еще колебался.
Быть может, вы хотели бы взглянуть на какое-нибудь удостоверение личности?.. Ну, знаете, на кредитную карточку? Паспорт?
Я бросила на него довольно резкий взгляд, и мне показалось, что я уловила искру иронии за стеклами его очков. «Интересно, подумала я, что такого смешного, черт побери, он тут нашел».
Если бы вы прожили здесь столько же, сколько я, вы бы тоже не стали открывать эту чертову дверь кому попало.
Ну что ж, прежде чем кто попало войдет в дом, вероятно, ему лучше пойти и выключить фары. Я оставил их включенными, чтобы не оступиться в темноте.
Не дожидаясь едкой реплики, которую меня так и подмывало уронить в ответ, странный гость направился к автомобилю. Я оставила дверь открытой, вернулась к камину и подложила в огонь еще одну деревяшку. Тут я поняла, что мои руки дрожат, а сердце колотится, отбивая барабанную дробь. Я расправила коврик перед камином, швырнула косточку Расти под кресло и прикурила сигарету. В этот момент пришелец снова поднялся на заднее крыльцо, вошел в дом и закрыл за собой дверь.
Я повернулась к нему. У него была бледная кожа и черные волосы, что свойственно очень многим горцам. Худощавый, несколько угловатый и нескладный, он походил на какого-нибудь чудаковатого ученого или преподавателя непонятной науки. На нем был мягкий костюм из твида, немного потертый на локтях, коленках и петельках для пуговиц, клетчатая, коричневая с белым рубашка и темно-зеленый галстук. Его возраст угадать было невозможно. Ему могло оказаться как тридцать, так и пятьдесят лет.
Как вы теперь себя чувствуете? осторожно спросил Дэвид Стюарт.
Я в порядке, ответила я, но мои руки все еще дрожали, и он это видел.
Вам бы выпить немного. Это не повредит.
Я не знаю, есть ли в доме выпивка.
Где можно поискать?
Внизу, под окном.
Дэвид Стюарт нагнулся, открыл шкафчик, пошарил там немного, а затем извлек руку с пылью на рукаве пальто и на четверть полной бутылкой виски «Хейг».
То, что нужно. Теперь осталось найти стакан.
Я пошла в кухню и вернулась с двумя стаканами, кувшином воды и лотком льда из морозильника. Мой гость разлил напиток в стаканы. Жидкость казалась подозрительно темной.
Я не очень люблю виски, сказала я.
Отнеситесь к нему как к лекарству. С этими словами он протянул мне стакан.
Но я не хочу, чтобы меня развезло.
О, не волнуйтесь, не развезет.
В этом был здравый смысл. Виски имел привкус дыма и был невероятно согревающим. Успокоившись немного и уже стыдясь того, что я вела себя как полная дура, я нерешительно улыбнулась гостю.
Он улыбнулся в ответ и сказал:
Почему бы нам не присесть?
Итак, мы присели, я на ковер, а он на краешек большого отцовского кресла, опершись локтями на колени и поставив стакан с виски на пол между ног.
Разрешите узнать, из чистого любопытства, почему вы в конце концов открыли дверь?
Все дело в том, как вы произнесли свое имя. Стюарт. Вы из Шотландии, не так ли?
Да.
Откуда именно?
Кейпл-Бридж.
Но это же совсем рядом с Элви!
Я знаю. Видите ли, я из фирмы «Рэмси, Маккензи энд Кинг»
Бабушкины юристы!
Верно.
Но я вас не помню.
Я начал работать в этой конторе всего пять лет назад.
У меня внутри все похолодело. Но я заставила себя спросить:
Что-то случилось?
Ничего не случилось. Его голос звучал очень твердо и ободряюще.
Тогда зачем вы приехали?
Из-за целого ряда писем, сказал Дэвид Стюарт, оставшихся без ответа.
3
Помолчав немного, я произнесла:
Я вас не понимаю.
Из-за четырех писем, если быть точным. Трех от самой миссис Бейли и одного моего, написанного от ее имени.
Написаны кому письма? Сейчас было не время задумываться о порядке слов в предложении.
Вашему отцу.
Когда?
В течение последних двух месяцев.
Вы посылали их сюда? Я хочу сказать Мы так часто переезжаем.
Вы сами сообщили бабушке этот адрес.
Чистая правда. Я всегда высылала бабушке новый адрес, когда мы переезжали. Я выбросила свою наполовину сгоревшую сигарету в камин и попыталась как-то уложить в своей голове эту экстраординарную ситуацию. Мой отец, при всех его недостатках, был абсолютно не способен что-либо скрыть скорее наоборот, он имел склонность выражать свое недовольство вслух и жаловаться сутки напролет, если что-то раздражало или беспокоило его. Но о письмах я не слышала ничего.
Мой гость осторожно спросил, отрывая меня от размышлений:
Так вы не видели этих писем?
Нет, сказала я. Но это неудивительно, потому что отец всегда забирает почту сам, из магазина.
Возможно, он просто их не распечатывал?
Но это тоже было на него не похоже. Отец всегда вскрывал письма. Не обязательно для того, чтобы прочесть их, а просто потому, что всегда существовала вероятность обнаружить в конверте чек.
Нет, он бы так не сделал, сказала я. Проглотила нервный комок, застрявший в горле, и убрала волосы с лица. О чем были эти письма? Или вы, может, не знаете?
Разумеется, знаю. Теперь голос Дэвида Стюарта прозвучал очень сухо, и было несложно представить, как он, устроившись за старомодным письменным столом, откашлявшись и отодвинув эмоции на задний план, приступает к разбору всяческих завещаний, доверенностей, актов купли-продажи, договоров об аренде и прочих документов с их подводными камнями и невразумительными формулировками. Дело в том, что ваша бабушка хочет, чтобы вы вернулись в Шотландию Навестили ее
Я знаю, что она этого хочет, перебила я, она всегда писала мне об этом.
Он поднял бровь:
Так вы не хотите возвращаться туда?
Хочу Конечно хочу Я подумала о своем отце, вспомнила подслушанный давным-давно разговор. Я не знаю То есть я просто не могу вот так запросто принять решение
Есть какая-то причина, препятствующая этой поездке?
Ну разумеется, есть Мой отец
Вы имеете в виду, что некому будет вести хозяйство в ваше отсутствие?
Нет, я говорю совсем не об этом.
Я осеклась. Молчал и Дэвид Стюарт, вероятно ожидая от меня каких-то объяснений. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом. Отвернувшись, я стала смотреть на огонь. По правде сказать, я чувствовала себя неловко и подозревала, что вид у меня довольно сконфуженный.
Видите ли, заговорил мой непрошеный гость, никто и никогда не упрекал вашего отца за то, что он увез вас с собой в Америку
Бабушка хотела, чтобы я осталась в Элви.
Так, значит, вам это известно?
Да, я слышала, как они ссорились из-за меня. Они редко ссорились. Мне кажется, они всегда очень хорошо ладили. Но из-за меня тогда вышел ужасный скандал.
Но это было семь лет назад. Теперь, между нами говоря, мы могли бы все устроить
Я привела самый очевидный довод:
Но это же так дорого
Миссис Бейли, разумеется, оплатит проезд. (Я с горечью представила себе реакцию отца на это.) К тому же вам не обязательно уезжать больше чем на месяц. И он повторил свой вопрос: Разве вы не хотите вернуться?
Его прямота обезоруживала меня.
Конечно хочу
Тогда с чем связано это отсутствие энтузиазма?
Я не могу огорчать отца. А он, очевидно, не хочет, чтобы я поехала, иначе он бы ответил на письма, о которых вы говорите.
Да, письма Интересно, где они могут быть.
Я указала на стол за его спиной, на котором лежали стопки рукописей и справочников, старые документы, конверты и счета, к сожалению не оплаченные.
Думаю, где-то там.
Почему же он не говорил вам о них?..
Я промолчала, но про себя решила, что причина мне известна. Отец в каком-то роде был обижен на Элви из-за того, что это место для меня столько значило. Вероятно, он немного ревновал к семье моей матери. Боялся меня потерять.
Понятия не имею, сказала я.
Ну ладно. Когда, говорите, он должен вернуться из Лос-Анджелеса?
Я не думаю, что вам стоит с ним встречаться. Это только расстроит его. К тому же, даже если он согласится отпустить меня, я ни за что на свете не оставлю его здесь одного.