Штраф пятьдесят кредитов. Ты ещё бы в чан с краской полез, тупица! Давай, за работу!
Мастер, так-то, был хорошим мужиком. Генрих понимал: он мог и серьёзнее оштрафовать.
Но не потеря пятидесяти кредитов и не боль в ноге занимали его, пока он продолжал обрабатывать доску за доской. Он думал: как бы отлить немного этого вещества, бесцветного и жгучего, и забрать с собой.
Воровство на фабрике было обычным делом. С ним боролись, конечно. Но куда серьёзнее следили за мастерами и шефами, которые, ходили слухи, иногда пытались выносить целые телеги добра, чем за рабочими, от которых убытков было максимум пара деревянных обрезков, которые легко спрятать в карманах, или несколько лоскутков обивочной ткани. На памяти Генриха всего трижды директор фабрики устраивал показательные увольнения за кражи, и всякий раз к украденной мелочёвке добавлялось какое-то другое прегрешение.
Вот только морильный раствор не деревяшка и не тряпка. Его в карман не уберёшь.
План Генрих прорабатывал неделю. Искал маленькую бутылочку, мыл её, чтобы, как учил дядька Ратмир, вещества не вступили в соединение. Потом убедился: если пристроить бутылочку в углу конвейера, по которому подходят доски, то её никто не видит и она не падает. Только проверив в течение трёх дней, что бутылочка не привлекает внимания и не может случайно разбиться, Генрих перешёл к финальному этапу и, продолжая обрабатывать доски, понемногу, заходов в десять, отлил немного вещества. Бутылочку тут же закрыл пробкой, а перед уходом со смены спрятал в карман.
Он нервничал. Руки дрожали от волнения, а во рту то и дело становилось солоно, когда он думал о том, что собирается сделать. Мама бы за такое не похвалила, это он точно знал. А вот дядька Ратмир, наверное, понял бы. Но даже ему Генрих не собирался ничего говорить раньше времени. Во всяком случае, в одном он не сомневался, то и дело потирая маленький, но болезненный ожог на ноге: Рик это заслужил.
За три года знакомства он подкидывал Рику, да и другим из его свиты, немало пакостей, так что действия были ясны. Генрих точно знал, как задержаться в классе на пару минут, притворившись, что не всё списал с доски. А задержавшись, он подошёл и щедро полил вонючим морильным раствором парту и стул Рика, сунул бутылочку за оконную раму и быстро вышел в коридор, закрывая за собой дверь.
Весь перерыв он прятался у дверей библиотеки внутрь заходить не хотел, чтобы не встречаться с Сэмом. Рик с компанией покружили рядом, но быстро отвлеклись на более доступную жертву. Генрих, глядя, как они загоняют в угол заику Эветта, подумал с сочувствием: «Потерпи ещё разок, приятель».
***
В класс их впустили с ударом колокола. Генрих сел на место, достал тетрадку и замер, глядя на учителя. Он делал так всегда не шумел в начале урока, не вертелся. Но обычно его голову занимали задания, а в этот день он мог думать только о Рике. Тот привычно развалился на парте, выдал кому-то затрещину, услышал окрик учителя и
От крика у Генриха внутри всё заледенело. Рик орал отчаянно, на одной ноте, не переставая. Все повскакивали со своих мест, Генрих тоже встал, обернулся, и его затошнило. Рик тряс перед собой обожжёнными страшными ладонями, на которых красно-жёлто пузырилась кожа.
Талер! рявкнул учитель, но это не заставило Рика замолчать.
Это проклятие! Его заколдовали! пискнул Джилл, прижимаясь к стене, чтобы оказаться от Рика как можно дальше.
Мои руки! Руки! истошно вопил Рик.
Он начал приплясывать на месте, но никак не мог понять, что делать.
В туалетную его, живо! Руки под воду! решил, наконец, учитель и сам поволок Рика за шиворот. Ничего не трогать здесь!
Вокруг в полный голос болтали: Рику мало кто сочувствовал, о нём вообще не говорили, только о проклятии или другом чуде. А Генрих сел на место и закрыл лицо ладонями. Стоило зажмуриться, как он увидел ладони Рика.
Это было отвратительно. Хуже всего на свете.
И всё же он это заслужил.
Генриха колотило изнутри, ему было холодно и жутко. Но он держался за понимание: Рик это заслужил. Каждым словом, каждым ударом, каждой гнусностью, которая вылетала у него изо рта.
Учитель вернулся один, велел:
Всем на улицу. Этот урок мы проведём во дворе. Живо! и со свистом рассёк воздух указкой.
Слушать про короля Тордена Первого, внука Родона Слепого, было непросто монотонный голос учителя растворялся в собственных мыслях Генриха, а те, в свою очередь, путались.
После истории всех начали допрашивать у директора. Заводили по одному, грозили, требовали ответа. Генриха тоже вызвали. Господин директор недовольно мазнул по нему взглядом и сказал:
Ты вроде на фабрике работаешь, Мортон. Мог бы стащить такую штуку.
Я этого не делал, твёрдо ответил Генрих.
Но мог бы.
Нет. Я не ворую, господин директор.
Он выдержал его колючий взгляд без труда этому человеку врать было не стыдно. Тот в конце концов скривился и велел проваливать.
А вот соврать дядьке Ратмиру оказалось невозможно. Вечером, когда они занимались, он спросил:
Что с тобой, малец? Ты сам не свой. Ну, выкладывай.
Генрих выложил как есть. Про Рика, про оскорбления, про морильный раствор, которым обжёгся сам, про хитрую кражу и про ладони Рика.
Он это заслужил, выдохнул Генрих в конце рассказа и посмотрел дядьке Ратмиру в глаза.
Тот ответил страшным взглядом.
Заслужил, повторил дядька Ратмир медленно. Заслужил, значит. А Генрих Мортон вершитель судеб. Ты искалечил ребёнка.
Он не лучше!
Кто дал тебе право на это? Ты что, суд? Бог?
Дядька Ратмир не кричал, но говорил таким тоном, что Генрих решил: лучше бы он орал и сыпал ругательствами.
Я делился с тобой знаниями, позволил приблизиться к науке, единственная цель которой благо человека. И первое, что ты сделал, это покалечил глупого школьника. Выметайся отсюда.
Что?.. переспросил Генрих испуганно, сжимаясь на стуле.
Выметайся. Духу твоего чтобы тут не было.
Дядька Ратмир
Он отвернулся и повторил глухо:
Вон!
И Генрих подчинился. Так плохо он себя ещё никогда не чувствовал.
Ещё трижды он приходил под дверь к дядьке Ратмиру, но тот ни разу не пустил его и Генрих перестал приходить.
Теперь он стал часто проводить время после работы в старой голубятне. Иногда пытался сам выдумывать задачи или вспоминать, чему его учил дядька Ратмир, но выходило плохо. Вырезал мелким Ливам игрушек, отдал. Дети его заобнимали чуть ли не до смерти. Починил газовые рожки дома. Но всё было не то.
Рик появился в школе только через две недели, с перебинтованными руками, притихший, но даже это не порадовало Генриха так, как должно было. Без уроков с дядькой Ратмиром было не просто скучно развлечь себя Генрих умел всегда. Без уроков стало бессмысленно, и как это исправить, Генрих не знал.
Началась зима тёплая, дождливая и грязная.
Генрих грелся под одеялом в голубятне и грустно чертил по памяти валики и шестерёнки, которые валялись обычно у дядьки Ратмира на столе. Вдруг в воздухе запахло грозой. Генрих вздрогнул, но испугаться не успел из портала вышла Марика. Такая белая, в пушистой шапке. Генрих заулыбался, вмиг забывая про всё на свете.
Глава одиннадцатая, в которой взрослые много говорят
Наказание за «детскую неразумную выходку, особенно опасную в нынешнем положении» длилось десять дней, и Марика вынесла его с трудом потому что считала незаслуженным. Да, сбежала в Нижний город. Да, вымазалась в грязи. Да, в тот момент, когда магия нестабильна. Но у неё оставался папин портал, и она при желании могла вызвать огненный смерч или что-то такое же энергозатратное. Никто этих аргументов слышать не желал. Марику лишили сладкого, запретили ей посещение Дня середины зимы, загрузили музыкой и рисованием. И ни слёзы, ни уговоры не возымели никакого действия.
Но наказание закончилось.
Отметили день рождения Марики получился весёлый праздник, они с Эльзой объелись земляничных пирожных, а потом вместе с Лиссой из рода Кэнт и Лиамом Гаем создали воздушный призрак ледяного дракона. Он жутко выл, клацал челюстями и чуть не снёс люстру в детской гостиной.
Ты мощная! объявил Лиам Марике, когда прибежавшие взрослые развеяли чудовище. Вырастем я на тебе женюсь.
Лисса, услышав это, мерзко захихикала, Марика покраснела, а Эльза рассудительно сказала:
Никто тебе не даст жениться на наследнице Дойл.
А вот и даст! задрал нос Лиам. Я от дяди Риверса серебряные рудники унаследую, за меня кто хочешь пойдёт. А тебя, Лиска, не позову, добавил он вредным голосом, ты противная, дерёшься и бедная.
Лисса разрыдалась, и Марике с Эльзой пришлось её успокаивать. Наконец, чтобы помириться и забыть о спорах, решили отправиться в поход и полтора часа лазили по тайным проходам и коридорам для слуг, увидели живую крысу, подглядели, как целуются лакей с горничной, и выбрались пыльные, лохматые, но очень счастливые.
«Был бы здесь Генрих, подумалось Марике, стало бы ещё веселее». Казалось, что он сумел бы выдумать ещё что-то замечательное. Но, увы, позвать его в Верхний город было невозможно.
На следующий день папа, вопреки обыкновению, пришёл к Марике на занятия. Лорд Трил коротко поклонился ему, но не прервал урока, и Марика, хоть и нервничая, достаточно сносно ответила на все вопросы о чеканке монет и печати банкнот.
Мы закончили, объявил лорд Трил через двадцать минут. Как вы находите наш урок?
Неплохо, лорд Трил, заметил папа, Марика делает успехи. О них и пойдёт разговор. Завтра, как вам известно, начинается серия открытых заседаний Совета магов. Думаю, Марике будет полезно посещать их, конечно, в вашем обществе, лорд Трил. Не затруднит ли вас взять на себя подобную обязанность?
Совет! пискнула Марика, но тут же прикусила язык.
Она мечтала побывать в Совете лет с пяти.
Думаю, излишне говорить, продолжил папа, что посещение такого мероприятия возможно только при безукоризненном поведении.
***
Всего дважды в году, по семь дней, Совет проводил открытые заседания в расширенном составе: присутствовал весь Ковен, по одному представителю от каждого стенийского анклава, главы ремесленных гильдий и владельцы производств. Заседания проходили в большом зале Дворца Совета, и на балконах собирались зрители, всего шестьсот человек со всей страны. Как объяснил лорд Трил, по закону даже немаг мог купить билет и оказаться в числе зрителей, но на деле подобное происходило раз пять за всю историю в основном на балконах оказывались представители магических родов, главы городов и анклавов, лорды и ведьмы.
Марику нарядили в новое платье, собрали ей волосы во взрослую причёску. Леди Ор трижды напомнила, что нельзя шуметь, обмахиваться веером и колдовать, а потом передала в ведение лорда Трила.
Тот улыбнулся ласково и сказал:
Вам понравится, леди. Но слушайте внимательно, после обеда на уроке мы с вами обсудим всё, что увидим, и я попрошу вас проанализировать те вопросы, которые будут обсуждаться.
Ладно, согласилась Марика, послушно взяла лорда за руку и вслед за ним шагнула в специально подготовленный портал во Дворец Совета попасть можно было только с помощью билета или личного ключа, он был защищён на высшем уровне.
Выйдя из портала, лорд Трил тут же шагнул в сторону, уводя Марику за собой, и пояснил:
Места тут не слишком много.
Марика оглядывалась с восторгом.
Они вместе с множеством других гостей оказались в огромном холле с высоким потолком. Всё выглядело строго и серьёзно: на полу лежали чёрные гранитные плиты, стены и стрельчатые окна были отделаны тёмным блестящим деревом. Красная ковровая дорожка шла через весь холл и упиралась в высокие массивные двери. В нишах между окнами стояли белоснежные неподвижные мраморные статуи.
Кто это, юная леди? негромко спросил лорд Трил.
Лорд Тео Риверс, прошлый глава Совета магов, тут же ответила Марика.
А левее?
Господин Маг Девор, основатель школы классической магии.
Так Марике пришлось назвать каждую статую. Иногда лорд Трил кивал и шёл дальше, но чаще задавал уточняющие вопросы: годы жизни, достижения, причина смерти. Отвечая, Марика всё же то и дело поглядывала на других гостей. В отличие от праздников, на заседание Совета в основном одевались строже и спокойнее не было ни пышных юбок у леди, ни ярких цветастых жилетов у лордов. Не было слышно и громких голосов все переговаривались вполголоса, так что в холле стоял тихий ровный гул.
Трижды ударил колокол, и огромные двери распахнулись. Без всяких объявлений гости неспешным шагом по ковровой дорожке поднялись по трём длинным лестницам и, наконец, начали занимать места. Зал был овальным по форме, тоже отделанный тёмным деревом, с теми же высокими узкими окнами и бархатными драпировками. Вдоль стен наверху располагалось три яруса лож. В одну из таких, по левой стороне, лорд Трил завёл Марику, усадил на сидение в переднем ряду и сам опустился рядом, положив руки на колени. Марика скопировала его позу и принялась изучать огромный стол внизу, замершую иллюзорную карту Стении и окрестностей, стулья с высокими спинками, все одинаковые.
Стояла тишина. Изредка кто-то поскрипывал стульями или шуршал платьем, но не болтали, не обменивались новостями. Соседи по ложе незнакомые лорды и леди выглядели серьёзно и сурово.
А потом послышался стук открывающихся дверей, и к столу подошли участники заседания. Как на картинках в книгах, они были облачены в разноцветные плащи, на головах у них были квадратные шапочки. Без суеты и сомнений они занимали места, точно зная, кому и где садиться.
Марика закусила губу очень хотелось спросить лорда Трила, всё ли она верно поняла. Но пришлось справляться самой.
Члены Совета магов, все двенадцать человек, были облачены в красные плащи. Один из них занял место во главе стола. Второй (было не разглядеть, но Марика знала, что это папа) сел по правую руку от него. Остальные перемешались с Ковеном шесть ведьм, одетых в изумрудное, двигались грациозно и легко. Верховная ведьма, присутствие которой Марика ощутила кожей, села напротив главы Совета. Члены анклавов, одетые в синие цвета, в основном сели в центре, причём было заметно, что некоторые из них не в ладах друг с другом. Ремесленники и промышленники в жёлтом держались скромнее всех, заняли свободные стулья и излишне выпрямляли спины.
Спасибо, произнёс глава Совета густым низким голосом, торжественно и важно, всем, кто собрался сегодня. Мы открываем шестьсот семьдесят восьмую сессию заседания Большого совета. Она продлится семь дней. Я прошу вас всех оставить личные разногласия и трудиться только на благо Стении. Все решения, которые мы примем сегодня, послужат основой для нашего будущего. Да хранит нас Всевышний. Лорд Дойл, прошу вас, ознакомьте нас с основными вопросами, которые мы должны рассмотреть за это время.
Марика подобралась, готовясь к папиному выступлению. Интересно, нервничает ли он? Судя по всему ни капли. Он заговорил спокойно и, как всегда, неторопливо.
Лорды и леди, мы обработали все ваши запросы и документы. Господин глава Совета с нашей скромной помощью определил пять ключевых вопросов. Первый это требования Остеррада, касающиеся спорной территории в пойме реки Карст-тон. Нет, пожалуйста! он повысил голос, немедленно пресекая начавшееся гудение голосов. Пожалуйста, оставьте все комментарии до своего выступления. Второй вопрос, который будет рассмотрен Советом, это повышение цен на эмирские ткани и другие товары, а также участившиеся конфликты в таможенной зоне. Далее мы обсудим нарушения портальных запретов на границах и усиление обороны страны. Четвёртый пункт, мы предполагаем посвятить ему третий день заседаний полностью, это контроль немагического населения, образовательная реформа лорда Эска, промышленные инновации в Грейл-коре и финансирование Жёлтого патруля. И, наконец, нас интересует качество академического магического образования.