Спиртное шло хорошо, слишком хорошо. Вар должен был помнить, чем это заканчивается, но какую глупость не совершишь в хорошей компании? На раздумья не было времени. Посидев немного в одном оживлённом месте утихающего на ночь Шаша, они спешили в другое, шумные, вызывающие то благожелательные, то раздражённые взгляды, чувствующие себя вольготно под покровительством любимого города. Родительские деньги быстро исчезали, становилось очевидным, что в этот вечер рекорда не побить.
Не надо было покупать водку. Вот бляди! сожалел Рэм.
Да, на портвейне протянули бы дольше.
Разумеется, все понимали, что у них не было выбора. В предыдущем месте они приметили двух симпатичных шаш, которые согласились разделить с ними столик. Портвейн отменялся. Стоит ли упоминать, что и в этот раз ни у кого не было времени подумать. Сильно отвлекали две пары ярко накрашенных глаз, две очень короткие юбки и одна пара больших грудей. Шаши охотно и хорошо танцевали, так что нельзя сказать, что деньги были потрачены абсолютно без пользы. Несмотря на то, что парочка вдруг незаметно исчезла.
В месте, которое предполагалось быть последним в тот вечер, они встретили двух знакомых ребят и организовали большой шумный столик. Слишком шумный на вкус некоторых завсегдатаев. Было уже около полуночи, когда их вдруг окружила группа хмурых и большей частью нетрезвых шашей. После серии недоумённых вопросов и раздражённых ответов выяснилось, что один из друзей (вожак группы указывал на Рэма) толкнул кого-то по дороге в туалет и не извинился. Запоздалые извинения отвергались. Вожак, молодой парень с наглыми глазами, вызывал у шестёрки нарастающее раздражение, которое им, благоразумно, удавалось пока удерживать в себе. Их головы слегка протрезвели, Ляш начал осторожные переговоры. Подошла официантка, предупредила не затевать ничего внутри и отошла. Это только придало веса требованиям другой стороны выйти на улицу. Выходить друзьям не хотелось. Хмурых шашей было в два раза больше. Убедившись, что противников не выкурить на улицу, оскорблённая сторона шумно вышла из кафе и расположилась у входа с явным намерением дождаться обидчиков. Веселье возобновилось с подозрительным энтузиазмом. Друзья быстро разлили открытую бутылку и заказали ещё одну. Нерешительные попытки Рэма выйти на улицу решительно прерывались.
Наконец кончилось спиртное и деньги. Было уже совсем поздно, кафе опустело, на другой стороне улицы маячили тёмные фигуры поджидающих. Они, похоже, никуда не торопились. Официантка подошла ещё раз и, поглядывая благосклонно на Ляша, предложила провести их незаметно через служебный вход. Предложение, принятое бы каждым по отдельности, было отвергнуто группой. Они вышли на освещённую тусклым светом улицу и остановились у входа в кафе.
После нескольких глубоких вдохов очистились лёгкие, просветлели головы. В руках противников не было видно никаких предметов. Могли прятать. По виду не очень угрожающие, некоторые, пожалуй, моложе друзей. Но их было многовато. Позади них виднелись ворота потерявшего в темноте очертания парка. Друзьям нужно было пересечь этот парк, чтобы поймать такси или случайный автобус.
Привет! перед Варом вдруг показалось знакомое лицо.
Рин! Ты что тут делаешь?
Вот, гуляю с друзьями.
Вар обратил внимание на троих курящих парней неподалеку.
Я тебя заметил ещё в кафе. Что, к вам пристала эта шпана?
Да, козлы какие-то.
Встреча с Рином, с которым они не виделись с окончания школы, была бы приятна Вару при любых обстоятельствах. Он представил своего одноклассника друзьям. Подошли приятели Рина. Они казались старше и матёрей шестёрки, но держались дружелюбно. Один из них знал место, которое закрывалось очень поздно. Было решено немедленно отправиться туда. Вместе с подкреплением они без колебаний приблизились к молчаливой группе. Благоразумный Ляш ещё раз предложил, в этот раз выслушанные с вниманием, извинения. Обе стороны нетерпеливо переждали, пока закончится многословный обмен между Ляшем и вожаком, и, наконец, мирно разошлись.
После этого, следуя тёмными аллеями, компания пересекла парк и уверенно зашагала по безлюдным улицам. В раскрытые окна тихих спален города неожиданно врывался быстро угасающий шум их громкого разговора. Одни бессонные уши слышали начало хмельной фразы, другие её окончание. Друзья не стеснялись в словах, оставляя после себя где раздражение, где неудовлетворённое любопытство. Никому не приходило в голову говорить тише. На других улицах звуки их голосов отражались от стёкол пустых зданий и наполняли гулким эхом приятный, прохладный воздух ранней осени. Неясные полутона ночи наполняли пьяные головы такими же неясными ожиданиями, немедленно затем испарившимися в душном, прокуренном воздухе места их последней в ту ночь остановки. Они с трудом нашли двери забегаловки и были рады обнаружить там ещё людей и, главное, спиртное.
Рин и его друзья только недавно вернулись из срочной службы, на них ещё была свежа печать армии. Порции водки в стаканах и частота опрокидывания возросли, несмотря на то, что платить за спиртное приходилось уже по ночной цене. Откуда-то всё ещё появлялись деньги. Друзья держались из последних сил.
Вар начал потихоньку халтурить, не допивать, надеясь, что его уловка остаётся незамеченной. Они с Рином успели вполне связно вспомнить свои недавние школьные годы и обсудить одноклассников. И посетовать на то, что не видятся чаще. Рин жил в населённом преимущественно коренными квартале, как раз через дорогу, напротив дома Вара, в десяти минутах ходьбы. Им было по дороге в школу и из школы. Вару всегда нравилась немногословная, уверенная, в то же время немного застенчивая манера Рина. Обоих отличала постоянная готовность гонять мяч. Они всегда старались играть в одной команде и с удовольствием продолжили бы обсуждать памятные игры и моменты, если бы не отсутствие интереса у их нетрезвых товарищей.
В головах участников кутежа, несомненно, появлялись мысли о случайности их компании. По крайней мере, в некоторых головах. Шаши таких разных корней редко оказываются за одним столом. Разве что в молодом возрасте. Впрочем, чужеземцу они наверняка показались бы довольно схожими между собой. Одеждой, речью, манерами. Ведь живут рядом, на одной земле, в одном городе, дышат одним воздухом. Нетренированному глазу непросто заметить отличающие их детали.
Глаза шашей в этом возрасте, разумеется, хорошо тренированны. Все из компании Рина, включая его самого, были коренные. Пьяные языки осторожно обменивались мнениями о погромах в дальнем уголке долины.
Э-э, правильно сделали. Кто их звал туда? Они очень наглые, не дают коренным прохода. Захватили лучшие земли, понастроили большие дома. Это наша земля, неожиданно вмешался один из самых молчаливых друзей Рина. Вар не запомнил его имени, но не это беспокоило его.
Как может быть правильным убивать людей? Говорят, что в домах сгорели дети и старики.
Пускай уезжают туда, откуда приехали.
Этот шаш был как будто совсем из другого мира. Впрочем, сам факт обсуждения такой темы говорил в пользу взаимопритяжения молодости и родства сыновей любимого города. И теплоты отношений двух хороших друзей.
Они оказались на этой земле не по своей воле. Их насильно привезли сюда, ты же сам знаешь, заметил Вар, ища поддержки у Рина. Рин неопределённо кивнул головой.
Всем слухам верить нельзя. Нас там не было.
Тоже верно.
Вот бляди! Рэм в очередной раз вспомнил об исчезнувших танцовщицах.
Разговор живо переключился на тему, по поводу которой за столом не могло быть никакого разногласия. Рэм предложил немедленно отправиться на поиски шустрой парочки. Так просто им бы уже не ускользнуть. Душам и особенно телам хотелось отыскать кого-нибудь, но ничего, кроме беспокойных снов, этой ночью уже не могло случиться. Поздно. Наконец по-настоящему кончились деньги.
После того как они многословно расстались с компанией Рина, потеряли Вита и оказались на скамейке в парке, Ляш и Рэм душевно разговорились. Бессвязно и горячо, почти не слушая друг друга, они открывали сердца и судьбы своих народов. Вар лишь находил силы раздражаться на то, что друзья не обращают внимания на его страдания, оставив лицом к лицу с угрожающей бутылкой. Мысль о её содержимом вызывала в нём нехорошие чувства. Высказывать недовольство он был не в состоянии, несмотря на большое желание.
Это было последнее, что Вар запомнил о той ночи. Память о последовавших событиях или совсем не задержалась в его голове, или очень быстро покинула её. Чистые ячейки памяти быстро заполнялись, против желания Вара, живым пересказом Рэма, с которым, по словам пересказчика, Вар не разлучался вплоть до нелёгкого пробуждения утром.
Раздражающе бодрый и довольный собой Рэм не скупился на детали, оспорить которые было некому. Рассказ начинался с его усилий поймать такси и одновременно держать Вара в вертикальном положении. После нескольких неудачных попыток он оставил эту затею, уложил неустойчивое тело на скамейке и сумел наконец остановить такси, водитель которого, несомненно, много раз пожалел о том, что посадил их. Вар слушал, болезненно напрягая лоб, о том, как он громко ругался и рвался с заднего сиденья объяснить шофёру что-то из того, что было в его пьяной голове. Как водитель постоянно оглядывался назад, несмотря на заверения Рэма, что его друг совсем безобидный, только немного поддатый.
По требованию Вара такси привёзло их не к его дому и не к дому Рэма. Они высадились в незнакомом Рэму и хорошо знакомом Вару районе города. После этого Рэм, следуя указаниям друга, вел его к заветной двери. Проблема была в том, что указания или покидали уже невразумительными рот Вара, или доходили до этой кондиции в голове Рэма. По оценке Рэма, а больше оценку давать было некому, они нашли нужную дверь по случайности, после того как разбудили и напугали много спящих домов в округе. Из открытой двери показалось сначала сонное и хмурое лицо папаши, затем, после продолжительной паузы, кругло-удивлённое лицо дочки. Таким, по крайней мере, рисовал его себе Вар потому, что он действительно ничего не помнил. Он абсолютно ничего не помнил, но был уверен, что его сердце забилось бешено тогда при виде этого лица.
*
Что было особенного в этом лице? В этом Вару, наверно, никогда не разобраться. Он сам перестал думать о нём как об очень красивом. Тонко выщипанные брови, густо накрашенные ресницы. Хозяйка лица не обладала ни изысканным вкусом, ни особенным изяществом. Сердце Вара согревал вид гораздо более утончённых и привлекательных шаш. Ни одна из них не имела над ним такой власти.
В то время Вар, разумеется, не был способен на подобные рассуждения здравого рассудка. С момента, когда он впервые заметил это лицо среди зимней толпы на автобусной остановке, прошло много времени, прежде чем рассудительность опять стала задавать тон в его голове.
Первые несколько месяцев он довольствовался тем, что видел её на расстоянии, несколько раз в неделю по дороге на занятия. Им было в одно и то же место. Его настроение в такие дни заметно отличалось от дней, когда встреча не случалась. В автобусе они непременно обменивались взглядами, он знал, что она догадывается. Её лицо казалось ему совершенно прекрасным.
Затем пришло чудесное утро ранней весны, когда он решился догнать её, быстро шагающую от автобусной остановки с группой шаш.
Извините, можно с вами познакомиться?
Группа остановилась на несколько секунд, бросила на него быстрые взгляды и снова продолжила движение. Они остались стоять вдвоём среди живого потока, на расстоянии протянутой руки друг от друга, испытывая волнение от их первого сближения. Аромат духов, два больших кольца серёжек, тонкая золотая цепочка на белой шее и ни тени смущения в весёлых глазах.
Меня зовут Вар.
Лала, нежные интонации голоса ускорили и без того быстро стучащее сердце. Её улыбка и взгляды говорили о благожелательном приёме. Вар, разумеется, и не ожидал другого. Он без труда развлекал свою спутницу разговором, пока они медленно шли к большому зданию. Толпа исчезла внутри, вот-вот должен прозвучать первый звонок.
Давайте встретимся после занятий.
Я заканчиваю сегодня в двенадцать часов.
Хорошо, я буду ждать вас здесь в двенадцать, его лекции заканчивались, кажется, в час дня.
Пока.
Она повернулась и быстро зашагала прочь. Короткая в обтяжку юбка, стройные ноги нет-нет пошатнутся неуверенно на высоких платформах босоножек. Волнующий силуэт. В отличном настроении, Вар направился в свою сторону.
Приподнятое настроение, впрочем, не покидало его с момента пробуждения тем памятным утром. Как было не радоваться жизни, когда в город Шаш пришла весна? Как всегда, неожиданно и стремительно, застав уставшие от зимы тела всё ещё прячущимися в тёплую одежду и обувь. Распахивались или вовсе сбрасывались тяжёлые зимние куртки, со вспотевших голов переходили в руки шапки и платки. Снимались свитера и расстёгивались воротники рубашек.
Только молодых шаш женского пола никогда весне не удаётся застать врасплох. Они уже были давно готовы и с достоинством и с вызовом открыли шеи, плечи, руки и ноги ласковому весеннему Солнцу, тёплому ветру и нескромным взглядам. Среди взглядов попадаются порой и осуждающие, но молодым шашам нет до них никакого дела. Разве возможно всё это скрыть? Белизна женской кожи не уступала ослепительному цветению ранних цветов и деревьев. Нагретый воздух жадно впитывал испускаемые отовсюду дурманящие ароматы.
*
Рэм утверждал, что не присутствовал при разговоре, что оставил их одних, подождал Вара у подъезда, после чего они сразу отправились к Рэму домой. О содержании ночного разговора, если таковой состоялся, можно было узнать только от Лалы. Вар с молчаливым удовлетворением отметил отсутствие в себе сильного интереса. От этой мысли по страдающему телу прокатилась приятная, приносящая облегчение волна. Ещё один признак того, что наваждение сошло на нет. Даже с расстояния почти целого года он не был до конца в себе уверен.
Он не отнёсся серьёзно к предложению Рэма выпить вина для облегчения и терпеливо пережидал, развалившись на диване. Диван был самым желанным местом в комнате, Вар оказался на нём первым и не спешил покидать, зная, что он будет быстро занят другим нуждающимся в комфорте телом. К его удовлетворению, Рэм тоже чувствовал последствия вчерашней ночи, события которой были ещё совсем свежи в их несвежих головах. Ленивая беседа прерывалась длительными паузами. Друзья находили облегчение в привычном времяпровождении. Рэм в свойственной ему манере вдруг вспомнил, что, уходя от Лалы, Вар крикнул в открытое окно, что позвонит ей утром. И это воспоминание можно было проверить только одним способом, Вар по-прежнему не был расположен это сделать. Рэм почему-то настаивал. Последовала долгая и маловразумительная перепалка, в конце которой Вар лениво подумал, что на его друга тоже подействовали чары круглого лица. Он немедленно посмеялся над этой мыслью. Скорее подействовало всё то, что располагалось ниже лица. Упругие груди, которые Вару было дозволено подержать в руках только несколько раз, тонкая талия и аппетитные бёдра.