Роскошь и тлен - J. R. Crow 7 стр.


Эльфийка не удостоила его ответом.

 Знаешь, тут не очень-то уютно. Может быть, отложим эти вопросы? Я есть хочу,  соврала Эмили, хотя даже мысль о еде вызывала у неё тошноту. Даже не тогда, в переулке, а именно сейчас она поняла, в какую передрягу попала. Это было совершенно новое и даже жуткое ощущение своей полной беспомощности.

 Ладно, идём,  раздражённо бросил Ян.  Завтрак уже готов.

Когда он отвернулся, Эмили бросила на Анориэль полный сочувствия взгляд и поскорее вышла.


В спальне их уже ждали свежие и ароматные закуски. Девушка старательно делала вид, что ест с удовольствием, хотя аппетита у неё так и не появилось. Мысли крутились в голове быстрым хороводом, не давая ни минуты покоя. Вот только внешне она продолжала вести себя как обычно: флиртовала с Яном, улыбалась ему и смеялась над его шутками.

Улучив момент, Эмили спросила, как будто между прочим:

 Я вот только понять не могу, зачем тебе те девушки в подвале? Обычно собирают марки или редкие монеты. Неужели ты собираешь отвергнувших тебя дам?

 Я не виноват, что мне достаются только дамы,  развёл руками Ян.  У нас с принцессой неозвученное соглашение, если можно так выразиться. Её интересуют только мужчины. И животные. Я не перехожу ей дорогу, всё-таки получать по лицу за мои шуточки,  он непроизвольно дотронулся до подбитого глаза,  далеко не так неприятно, как быть повешенным. Кстати,  он пристально посмотрел ей в глаза, читая внутреннее смятение, как из открытой книги,  я и вполовину не так жесток, как Её Высочество. Лечебница для душевнобольных переполнена пришельцами, которые не смогли удовлетворить её любопытства.

 Для душевнобольных?  По спине Эмили пробежал холодок подобные заведения старого Лондона современный кинематограф показывал ну очень натуралистично.  Не очень радужная история.  Девушка налила себе чаю, сделала пару глотков, стараясь успокоиться. Не вышло. В тот момент, несмотря на весь свой самоконтроль, она так и не смогла улыбнуться.  Это жестокое место, не так ли?

Ян кивнул и щёлкнул пальцами дважды.

Несколько минут прошло в молчании, но вскоре в комнату зашёл старик, неся две трубки.

Ян взял их из рук слуги и небрежно махнул тому, мол, иди.

Едва дверь закрылась, он протянул одну из трубок девушке:

 Твой мир солнечней и радостей, верно? Гранбретания жестока. Ко всем, кто не умеет убивать и защищаться. Даже отпусти я бедняжку Анориэль, она бы погибла на следующий день. Или даже хуже, чем погибла. Этот мир для таких, как я, но даже мне пришлось пролить много крови, чтобы жить так, как мне хочется. Просто прими это. И дыхни. Станет легче.


Эмили отрицательно мотнула головой:

 Ты же знаешь, что я не стану курить опиум. Так что не стоит. Из всего, что затуманивает разум, я предпочитаю алкоголь, да и то не каждый день и не до поросячьего визга.  Она на мгновение задумалась, поджав нижнюю губу.  Знаешь, мой мир тоже не идеален. Далеко не идеален. В нём есть жестокость, несправедливость. Но есть и выбор. К примеру, я. Я просто сбежала от всего, продала квартиру и путешествовала по миру, ни в чём себе не отказывая.

Ян пожал плечами и затянулся из двух трубок сразу.

 Больше предлагать не буду. Если передумаешь, просто попроси.  Глядя на то, как дым складывается в причудливые фигуры, он задумчиво добавил:  Выбор это иллюзия. Выбор есть у тех, кто способен за него заплатить деньгами или кровью. У остальных его нет.


Внезапно девушку посетила идея, и она даже заулыбалась от собственной догадливости. Немного рискованно, конечно, но попробовать, однозначно, стоило.

 Я вдруг вспомнила, что кто-то задолжал мне желание

 Разве я не сделал того, что тебе захотелось, вчера?  плутовато приподнял бровь Ян, как бы невзначай проводя тыльной стороной ладони по пояснице, что ещё помнила болезненные прикосновения его рук того гляди тоже синяк появится.

Но длилось это недолго он отстранился и вновь обаятельно улыбнулся:

 Ладно уж, пока я добрый, загадывай ещё одно. Свозить тебя на курорт, где есть солнце? Подарить бриллиант в сотню каратов?

 А ты, я посмотрю, считаешь себя мечтой любой женщины,  возмутилась Эмили непристойному намёку.

 А разве это не так?  не меняясь в лице, отозвался Ян.  Напоминаю, что всё происходящее было целиком твоей инициативой.

 Ты да ты

«Спокойно, Эмили, не спорь с ним, не давай вывести из себя похоже, доводить людей до белого каления нравится ему ничуть не меньше, чем убивать. Поэтому успокойся. Вдох-выдох.»


Чуть восстановив самообладание, девушка усмехнулась:

 Я не говорила, что это было моим желанием, так что не считается. И нет, я не потребую от тебя никаких трат, но мелочиться не буду, не надейся. Я хочу, чтобы Эмили говорила с уверенностью, но на этом месте все равно запнулась.  Чтобы женщины из подвала сменили тёмные камеры на уютные комнаты, и ты не трогал их более, а заботился. Чтобы у них всегда были свежая еда и вода, чистая одежда. Выпускать их на свободу не прошу, ты этого не сделаешь. А вот уют предоставь. Это и есть моё желание.


Ей очень хотелось зажмуриться, будто бы в ожидании удара рукой или словом, но Эмили выдержала взгляд не отвела.

Ян не ответил. Лишь задумчиво похрустел пальцами и вышел в коридор.

Его долго не было, и девушка уже начала надумывать всякие ужасы но потом в комнату ввалилась целая толпа.

Анориэль в местном платье с корсетом, умытая и причёсанная, с тревогой поглядывала на развешанное на стенах оружие. Вторая дама была высокой выше Яна и сопровождающих его далеко не низких ребят минимум на голову. Мускулистая настолько, что посрамила бы земных чемпионов по бодибилдингу. На её голове красовался розовый ирокез, некогда бритые виски обросли русым пушком. Один глаз заменял прибор ночного видения, а из-за уха торчала антенна. Правая рука была металлическая, с блестящими шарнирами.

Платье смотрелось на ней так же неуместно, как седло на корове, впрочем, культуристке было на свой внешний вид совершенно наплевать.

Только переступив порог, она разразилась громогласной руганью:

 Грязные псы! Я выпотрошу вас, а кишки развешу по стенам моего корабля! Немедленно отпустите меня и всех сестёр, которые живут здесь в угнетении и рабстве!

Ян приобнял Эмили за плечи и вкрадчиво спросил:

 Ты точно не хочешь, чтобы это чучело вернули обратно в подвал?


 Прекрати, Ян,  поморщилась девушка.  Они не собаки тебе, чтобы сидеть на привязи. Я так понимаю, что они такие же, как и я. Иномирки, верно? И двери с подписями было три. Где же третья?

 У нас была третья?  Ян поднял взгляд на одного из здоровяков.  Ах да, кажется, припоминаю. Где она?

Подручный молча провёл пальцем поперёк шеи и уставился в пол.

 А, вспомнил!  Ян истолковал его жест по-своему.  Она сбежала. Стащила ключ у служанки, и поминай как звали. Ты не подумай, мы её искали. Но кто-то из людей Грязного Джима сказал, что видел, как её грузят в карету лорда Томаса Рэдфорда. Так что больше мы её не увидим если ректор Хогвартса положил на кого-то глаз, тут даже я бессилен.

 Она мертва?  тихо спросила Эмили, глядя то на одного, то на другого.  Хотя, не отвечайте, я не уверена, что хочу об этом знать.

 Ты даже не пытался ей помочь, наверняка!  тут же взвилась воительница.  Всем мужикам плевать на любую из сестёр!

 Не на всех, но вот на тебя точно,  оборвал Ян готовую начаться отповедь.  И если ты немедленно не заткнёшься, я тебе и во второй глаз вставлю какую-нибудь полезную железку.

Она гневно фыркнула и скосила глаза сначала на охранников, потом на стену, увешанную оружием.

Эмили ласково улыбнулась, осторожно повернула лицо Яна к себе и тихо замурчала, как подлизывающаяся кошка:

 Ты можешь оставить нас наедине? Если они действительно попали сюда так же, как и я, то нам есть что обсудить. С глазу на глаз мне будет легче с ними разговаривать.  И подкрепила свою просьбу нежным поцелуем.


Ян ответил, нарочито демонстративно, при этом ехидно косясь на эмиссара.

Воительница не менее демонстративно отвернулась.

Оторвавшись от Эмили, Ян обратился к пленницам:

 Итак, дамы. Видите эту прекрасную леди? С сегодняшнего дня я дарю вас ей! Теперь она ваша госпожа и богиня!

Он взмахом руки выгнал подручных из комнаты, а сам на секунду остановился в дверях:

 Они сказали мне всё, что могли сказать. Делай с ними, что хочешь. Можешь даже отпустить. Но за все их действия с этой секунды отвечаешь ты.

И вышел, прикрыв створку за собой.


Эмили тихо подошла к двери и закрыла её как можно плотнее чтобы никто не подслушивал.

С этой минуты она говорила шёпотом, и девушкам приходилось прислушиваться.

 Расскажите мне, что с вами случилось?

 Мы теперь должны говорить по твоему приказу?  гордо вскинула голову Анориэль, не повышая, впрочем, голоса.

 Я не прошу подчиняться мне. Я лишь хочу узнать правду,  сохраняя дружелюбный тон, ответила Эмили.

 Какую правду?  с горечью проговорила эльфийка.  Какая разница, как мы попали в этот ужасный мир, если итог один? Нас поймал демон в человеческом облике и делает с нами всё, что заблагорассудится. Конец скрижали. Точка.

Эмили умело скрыла своё разочарование и перевела взгляд на мускулистую девушку с розовыми волосами:

 А ты мне что скажешь?

 Скажу, что нужно убить этого выродка!  рявкнула культуристка, даже не пытаясь понизить голос.  Я эмиссар Брумхильда Ринддоттир, и моя родина учила меня всегда и везде противостоять угнетению и абьюзу!

При отсутствии конвоя она попыталась схватить футуристический автомат, что висел на одной из стен, но не тут-то было. Вспыхнул защитный контур, воительница отлетела от стены и приземлилась на пол.

 Не ломайте там моё имущество, пожалуйста!  раздался откуда-то издалека голос Яна.  Уйми их как-нибудь, пташка, даже моему ангельскому терпению есть предел!


Опомнившись, Эмили попыталась как-то остановить Брумхильду, которая стала крушить всё вокруг в поисках чего-либо, что сошло бы за оружие, но проще мыши остановить слона.

Анориэль, с безразличным видом стоящая у стены, не только не помогала, но и демотивировала заодно.

А ведь она просто хотела поговорить!

Мозг закипал, и не выдержав, Эмили громко выкрикнула:

 Довольно! Хватит!

В комнате повисла звенящая тишина.

Эмили осела на кровать, обхватив дрожащими руками голову. Она была на грани и готова в любой момент сорваться. К такому жизнь её явно не готовила.

 Довольно тихо повторила Эмили дрожащим голосом.  Не могу. Больше не могу.

Брумхильда перестала проверять барьер на прочность, присела рядом с Эмили и с неожиданной для неё теплотой обняла за плечи:

 Прости меня, сестра. Я не хотела навлечь на тебя беду. Нам нужно держаться вместе в этом чужом и ужасном мире. Я верю, знамя фемократии однажды взовьётся и над этим местом, и ни этот урод, ни какой другой больше не сможет тебя мучить.


Минут пять девушка просто молча сидела в её медвежьих объятиях, пытаясь унять дрожь в теле. Когда это всё же удалось, Эмили подняла уставшие глаза и сказала:

 Возвращайтесь в свои комнаты. Больше вас не будут мучить. Я хочу побыть одна.

Она встала, распрямила плечи, гордо вскинула голову и улыбнулась, словно приступа паники и вовсе не было.

Брумхильда ободряюще похлопала её по плечу Эмили чуть не упала и взяв Анориэль за руку, как маленького ребёнка, вышла.

Оставшись наедине с самой собой, Роуз медленно выдохнула и принялась за уборку устроенного бардака.


Вернулся Ян. Прошествовал мимо неё и плюхнулся на кровать. Язвительно бросил:

 Спасибо, что мою любимую вазу не грохнули.  Тщательно осмотрел место происшествия и добавил:  Я с самого начала знал, что это плохая идея. Но пошёл у тебя на поводу, потому что, кроме вазы, конечно, ничем не рискую. Только вот зачем они тебе? Думаешь, добротой ты их разговоришь? Я пытался, ты знаешь, что я могу быть очень добр. Или, может быть, ты набираешь союзников? Так вот, в этом случае они плохие союзники. Остроухая немедленно вляпается в какую-нибудь историю, а громила она даже могла бы стать лидером женского сопротивления. Ненадолго. А потом их бы всех посадили в Тауэр, потому как давно маячат бельмом на глазу короны, но пока ведут себя тихо удобны, как иллюзия оппозиции. Да и против кого ты собралась воевать? Неужели, против меня? Я тебе не по зубам, милая пташка. Пока нет.

 Не называй меня так. У меня есть имя,  кратко отозвалась девушка, сгребая в кучу битую посуду куском разломанного при падении Брумхильды стола.  Или как ты меня записал? «Образец» или «пришелец»?

 Ах, прости меня, Эмили,  ядовито ухмыльнулся Ян,  как я и думал, эта розовая на всех женщин плохо влияет. Мы заключили сделку: ты развлекаешь меня, а я тебя, а заодно ищу способ вернуть тебя в твой мир. Вчера всё было хорошо! Но я на кой-то чёрт вспомнил про пункт номер два и показал тебе Анориэль. И знаешь, то, что сейчас происходит в первую очередь с тобой,  это нихрена не весело. Может, ещё в Хогвартс предложишь наведаться, приставить нож к горлу ректора и спросить, где третья девчонка?

 Вот оно в чём дело,  не менее выразительно прошипела Эмили, оборачиваясь.  Я не слишком благодарно отнеслась к твоему жесту великодушия и совсем забыла изображать тонну веселья. Ах, простите меня, господин Ян!  И тут же прикусила язык, вспомнив, чем может закончиться ссора с этим человеком. Поэтому она подошла к кровати, присела на краешек и, чуть улыбнувшись, осторожно погладила его по руке.  Я просто живая и не способна менять настроение как по щелчку пальца. Ты злишься на меня?


Ян лениво сменил положение лёжа на положение сидя, похлопал её по плечу и сказал с нотками искреннего участия:

 Живая, говоришь? Ясно. Наверное, это значит, что иногда тебя мучают такие ужасные вещи, как жалость, чувство вины, сострадание, вера в справедливый мир? Я понимаю. Я правда понимаю сам когда-то был таким. В далёком детстве. Но моё доверие растоптали, над моей искренностью посмеялись, и никому, совсем никому, не было до меня никакого дела. Это ведь так забавно, правда: пообещать малышу конфетку за простое поручение, а потом поколотить, если он всё-таки его выполнит? Спустить собаку пусть побегает, сверкая босыми пятками и заливаясь слезами. Задавить едва не насмерть тяжелой повозкой тоже отличный вариант. И знаешь, тогда, когда мне было особенно больно и страшно, я понял, что доверие это ложь. Сострадание это ложь. Не на кого надеяться. Никто не придёт мне помочь. В целом мире у меня есть лишь я сам. И я ничего этому миру не должен. Понять это и есть то самое совершенство, к которому стремятся мудрецы.

Ян наклонился к уху Эмили и вкрадчиво, такие интонации обычно приписывают змею-искусителю, прошептал:

 У меня получилось достичь совершенства. И я могу помочь тебе сделать то же самое. Если захочешь.


Всё-таки он сумасшедший. Ну не может человек в здравом уме на полном серьёзе говорить такие ужасные вещи! Но живое воображение Эмили в красках нарисовало ей картины одиноко детства без родных, без друзей, и её сердце наполнилось сочувствием и болью. Девушка обняла его, крепко прижала к себе и тихо ответила:

 Но если я это сделаю, то потеряю себя. Я такая, какая я есть. Настоящая. Мне казалось, именно это тебя во мне и привлекает. Но как насчёт тебя? Быть может, это я сумею тебе помочь зажечь в твоём сердце давно забытые чувства?


Ян рассмеялся, тихо и безумно:

 Бойся таких слов, милая Эмили. И не предлагай мне ничего подобного никогда. То, что погребено, не должно быть раскопано, этот путь ведёт к неминуемой смерти. Я не хочу, чтобы с тобой приключилась беда, поэтому и предупреждаю первый и последний раз: ни-ког-да не предлагай мне ничего подобного. Ты спрашиваешь, какой я на самом деле? Так вот, я презираю тех, кто смотрит на меня со страхом, и убиваю тех, кто смеет меня жалеть. И всё жду того, кто посмотрит на меня и скажет: «Ты именно такой, каким должен быть, и меня это устраивает». Можешь ли ты посмотреть на меня именно так?  Если девушка и собиралась что-то сказать, Ян не дал ей такой возможности, зажав рот кончиками пальцев:  Не отвечай. Не говори этого вслух. Я прочитаю по глазам когда придёт время. Или нет. Тогда давай просто и дальше выполнять наш договор так будет лучше для нас обоих.

Назад Дальше