Я глубоко вдыхаю, чтобы остановить приступ истерики и еще больше не напугать дочь, и сажусь на пол. Милаша падает рядом со мной. Она дрожит. Я слышу, как стучат ее зубы.
В ожидании скорой кладу голову мамы к себе на колени. Ее бледное лицо вытянулось, щеки провалились, вокруг глаз и носа разлилась синева. Она часто, но поверхностно дышит. Другой рукой прижимаю к себе дочку.
Тихо, тихо, успокаиваю ее, а в голове бьется только одна мысль: «Только бы все было хорошо! Только бы все было хорошо!» Врачи вваливаются в квартиру вдвоем, отодвигают меня в сторону и занимаются мамой.
Что случилось? спрашивает низенький врач.
Не знаю. Мы приехали, она лежит в коридоре.
Сердечница? спрашивает медик в синем костюме и вытаскивает портативный аппарат ЭКГ.
Не жаловалась. Давление есть. Мама пьет по утрам таблетки.
Что же вы! Вместе живете, а ничего о матери не знаете, упрекает врач. Он внимательно следит за лентой ЭКГ, а потом переглядывается с напарником. Забираем. Нужно везти в больницу. Срочно!
В этот момент мама открывает глаза. Мы кидаемся к ней.
Мамочка, как ты? Что случилось? Мы пришли домой, а ты лежишь.
Б-больно, едва слышно сипит мама.
Где у вас болит? Можете показать пальцем?
Мама пытается поднять руку, но она с гулким стуком падает на пол.
Бабуля, у тебя что болит? плачет Милаша, но я прижимаю ее к себе.
Так, отойдите в сторону, врач скорой наклоняется к маме.
Его лицо встревожено. Я ловлю каждое движение губ, ресниц, каждый взгляд, и увиденное приводит меня в ужас.
Все плохо? спрашиваю помертвевшими губами, но доктор сосредоточен на маме.
Елена Андреевна, мы вас отвезем в городскую больницу. По словам вашей дочери, вы находились без сознания примерно полчаса. Это долго. Нужно обследоваться.
А что показывает ЭКГ?
Есть проблемы с сердцем, нужно лечиться.
Инфаркт? в ужасе спрашиваю я.
Кардиологи разберутся, тихо ответил врач. Мне трудно сказать, но ЭКГ вашей мамы мне совсем не нравится.
Медики кладут маму на носилки и выходят из квартиры. Я хватаю сумку, телефон и дочь, и мы бежим следом за ними. Мама снова закрывает глаза, отключается, а дальше начинается кошмар.
Иу-иу-иу воет сирена скорой помощи.
Этот звук острой иглой ввинчивается в мозг. Кажется, ещё немного, и я завою от боли и переживаний. Слёзы катятся по лицу и падают, падают с подбородка на пухлую ручку Милаши. Каждый раз дочка вздрагивает и судорожно цепляется за мои пальцы.
Ей страшно. От ужаса и у меня плавится душа.
Я, не отрываясь, смотрю на носилки, на которых в эту минуту умирает мама.
Доктор, спасите ее, пожалуйста! умоляю я.
Не мешайте!
Врач реанимации с интервалами жмёт на пластиковый мешок, прикреплённый к кислородной маске, лежавшей на лице мамы, а второй медик ритмично давит на грудную клетку, выполняя непрямой массаж сердца. Нажимы такие частые и сильные, что кажется, будто сейчас треснут мамины рёбра.
Мне страшно. Я сжимаюсь. Хочется закрыть уши ладонями: боюсь услышать этот звук и сойти с ума.
Осторожнее, пожалуйста! бормочу почти в беспамятстве.
Боюсь, не довезем, сипит от усердия доктор и кричит: Иваныч, долго ещё?
Десять минут. Мы и без того идём по «зелёному коридору».
Коридор, какой коридор?
Я поднимаю глаза и смотрю в лобовое стекло: боковые покрыты плотной тонировкой. С бешеной скоростью навстречу несутся деревья и здания. Автомобили замедляют движение и жмутся, как воробьи, к тротуарам, пропуская желтую машину «Реанимации». Поворот, ещё один. Я даже слышу, как скрипят шины по асфальту при резком торможении.
Двадцать девять, тридцать, считает вслух доктор.
Он на мгновение замирает, пока его напарник сжимает мешок, вгоняя воздух в легкие мамы. Затем проверяет пульс на сонной артерии, и начинает счет снова.
Мамочка, мне больно? где-то на заднем плане плачет Милаша.
Что? Почему?
Мгновенный взгляд на дочку: ее пальчики побелели: так сильно я сжимаю их.
Прости, доченька, прости, я притягиваю ее голову к груди, а слёзы капают с новой силой на светлую макушку, но теперь уже от жалости к ребёнку.
Я плохая дочь и плохая мать!
Мамочка, не плачь! Я больше никогда не буду так делать. Честно-честно!
Солнышко, ты не виновата.
Мне страшно.
А ты смотри на меня.
Мамочка, бабушка поправится?
Все будет хорошо.
Я говорю, а сама прижимаю к себе дочку, как спасательную соломинку, словно эта крошка может защитить мое сердце от боли, и молюсь, молюсь про себя: «Господи Боже! Ты же милосердный! Пожалуйста, спаси мою маму! Накажи лучше меня!»
Есть пульс! сипло выдыхает доктор.
Я вздрагиваю. Сердце вот-вот выскочит из груди. Внутри разгорается надежда.
Чт-то? К-как?
Сердцебиение восстановилось, врач вытирает пот со лба, садится на кушетку рядом со мной и лезет в медицинскую сумку. Вытаскивает ампулу и шприц и смотрит на напарника: Лёш, работай Амбой (мешок Амбу ручное устройство для выполнения искусственной вентиляции легких), не останавливайся.
Чудо! С хрустом сцепляю пальцы в немой молитве. Я верю в чудо! Не может же мама умереть из-за обычной ссоры!
Не может! Нельзя! Я себе этого не прощу!
Последний разворот по кругу, и машина останавливается у подъезда приемного покоя. Нас уже ждут.
Врачи спрыгивают, вытаскивают носилки, которые мгновенно превращаются в каталку на колёсах, и бегут к зданию. Я подхватываю Милашу на руки и несусь за ними.
Что у вас? нас встречает медсестра.
Сердечный приступ. Была кратковременная остановка дыхания. Проведена СЛР (сердечно-легочная реанимация). Введён один миллиграмм адреналина. Больная без сознания.
Всю информацию врач выкрикивает на ходу. Мы бежим следом.
Опекун?
Дочь. Сзади. Она расскажет, что случилось.
Помогите переложить пациентку.
Каталку ставят рядом с кроватью, все дружно обступают ее.
Раз, два, три
Секунда, и мама уже лежит на кровати, окружённая медиками. Можно выдохнуть: теперь помогут.
Хронические заболевания? на ходу спрашивает у меня медсестра.
У мамы? бестолково мямлю я.
А здесь есть ещё пациент?
У мамы давление.
Аллергия на препараты?
Нет Кажется Не знаю, слёзы с новой силой наполняют глаза. Я действительно не знаю эту информацию, отчего становится ещё хуже.
Эгоистка! Махровая эгоистка!
Что у нас здесь?
Я оборачиваюсь. У кровати стоит молодой врач в очках. Он держит в руках узкий фонарик, приподнимает сначала одно веко, потом другое и светит на зрачки.
Девушка, подвиньтесь.
Это мне? Сзади приближается медсестра и катит аппарат на колесиках.
Подключать?
Да, проверим сердечный ритм.
Медсестра делает ЭКГ.
Дмитрий Владимирович, смотрите.
Что? Что там? кажется, что сердце сейчас остановится и у меня.
Врач не отвечает, обращается к другой медсестре.
Света, поставь капельницу, тут он называет незнакомое лекарство, и пригласи кардиолога. Кто сегодня дежурит?
Вихров.
Медики переглядываются. Доктор слушает маму и хмурится, ждет, пока Света сделает ЭКГ. Потом сравнивает две ленты: со скорой помощи и свою. Я замираю от волнения. Наконец он выпрямляется и задумчиво теребит подбородок.
Опять Вихров? Он же хирург!
На подмене. У Степанова жена рожает, отвечает медсестра.
О, нужно парня поздравить.
Кого? Вихрова или Степанова?
Степанова, конечно. Вихрова, кажется, быстрый взгляд на маму, потом на меня, поздравлять, кажется, не с чем: тяжелая предстоит смена.
Я слушаю ее и не понимаю, что происходит. Кто рожает? Почему рожает? Здесь лежит без сознания моя мама. Ей только что делали искусственное дыхание, а медики спокойно, как ни в чем ни бывало обсуждают незнакомого человека.
Простите, что с мамой? не выдерживаю я, когда доктор заканчивает осмотр и идет к столу.
Это вы нам скажите, усмехается доктор. Что случилось?
Моя дочь убежала из садика. Мы целый день ее разыскивали, а когда я вернулась домой, мама лежала на полу, с трудом выжимаю я слова. Я сразу вызвала скорую.
Угу! Понятно. Света, собери анамнез у опекуна.
Но мама ей нужна помощь!
Необходимая помощь ей была оказана в скорой. Сейчас ваша мама дышит самостоятельно, сердечные ритмы неровные, но смертельной опасности нет.
Но почему у неё была остановка сердца?
А вот это надо выяснить, но вы мешаете. Посадите девочку на стул, а сами идите к медсестре. Когда придёт кардиолог, он осмотрит пациентку, опишет ЭКГ, если нужно, направит на дообследование и поставит диагноз.
А вы не можете?
Девушка, я врач неотложки, а не специалист по сердечным болезням.
Вой сирены скорой помощи привлекает всеобщее внимание.
Через секунду в дверях показывается новая каталка. Медсестры и доктор бросаются встречать очередного пострадавшего. На каталках лежат перепачканные в крови люди. Светловолосая девушка неожиданно садится на каталке и кричит на одной ноте:
Убери руки, коза! Не смей меня трогать!
Больная, ложитесь! Вам нельзя волноваться.
Больше я не обращаю внимания на суету вокруг. Какое мне дело до чужих людей, когда мама осталась одна.
Милаша, посиди здесь немного. Я посмотрю, как там бабушка.
Дочка согласно кивает. Жалость царапает сердце. Конечно, не нужно было ее брать с собой, но и оставить одного четырехлетнего ребёнка в пустой квартире я не могла. Все случилось так неожиданно. В наш уютный мирок трёх женщин ворвалась беда. А все виноват мой длинный язык!
Не обращая больше внимания на суету вокруг, я сажусь возле мамы и смотрю на ее бледное лицо с прозрачной, как рисовая бумага, кожей. Ищу признаки жизни, но их нет. Раскаяние просто душит меня. Хочется выбежать на улицу и выпустить боль в воздух.
Мама тронула мою ладонь пальцами. Я радостно вскидываю глаза: она смотрит на меня уплывающим взглядом. Ее сухие губы шевелятся.
Мамочка, молчи, не разговаривай, растягиваю рот, пытаюсь приободрить ее, но губы трясутся, и улыбка получается кривой. Сейчас придёт доктор.
Б-больно, Дина.
Ох! Кто-нибудь! я вскакиваю. Мама пришла в себя. Ей больно!
Ждите кардиолога! кричит издалека врач.
Да где же он?
* * *
Я выхожу из ординаторской, зевая во весь рот, и бреду по темному коридору. Больные спят, только дежурному врачу отдыхать некогда.
У поста сидит медсестра, высокая и крупная женщина, надежда кардиологов. Она так давно работает в отделении, что, кажется, сама без врача может поставить диагноз больному и оказать первую помощь.
Нина Андреевна, что в неотложке? Серьезно?
Не знаю, медсестра отрывает глаза от телевизора, по которому смотрит вечерние новости. Сообщили только, что первая помощь оказана, нужен кардиолог. Если что, места в отделении есть.
Что-то интересное? спрашиваю я, кивая в сторону телевизора: так не хочется спускаться в суматоху неотложки!
Звук приглушен, на экране мелькают какие-то люди. Вот мечется светловолосая девушка с короткой стрижкой. Ее лицо перекошено ужасом, она в панике. Камера выхватывает то ее глаза, наполненные слезами, то искривленный в крике рот.
Следующий кадр репортер, которая о чем-то рассказывает. Потом появляется девочка. Она бросается в объятия блондинки, а та исступленно целует малышку.
Нина Андреевна улыбается и смотрит на меня. У нее какое-то просветленное лицо.
Представляешь, девочка сбежала из детского сада. Весь день ее разыскивали и нашли. Даже не верится, что так дружно сработало телевидение и полиция.
А понятно. Ну, я пошел.
Давай! медсестра поднимает вверх кулак. Удачи.
Я вызываю лифт, спускаюсь и издалека вижу ту девушку, которая только что мелькала на экране телевизора. Удивленно качаю головой: надо же! Оглядываю неотложку: на стуле у стола приемной медсестры сидит и девочка. Я запомнил ее по яркому бомберу с портретом Русалки на груди.
Блондинка нервно вскакивает с места и кричит:
Где же кардиолог?
Я здесь.
Она оборачивается: покрасневшие от слез глаза в упор смотрят на меня. Я даже не вижу, какого они цвета, настолько расширены зрачки. Женщина измотана. Еще бы: целый день занималась поисками дочери, а тут и маме плохо стало. Не каждый человек выдержит такое испытание.
Пожалуйста, доктор, спасите мою маму, она бросается ко мне, сложив в мольбе руки.
Я недовольно хмурюсь, хорошо, что под маской не видна моя гримаса. Не люблю, когда всякие истеричные особы лезут под руку. Занималась бы лучше ребенком, чтобы он опять какой-нибудь номер не выкинул.
Девушка, не паникуйте. Отойдите! говорю, возможно, резко, но и нянчиться с ней мне недосуг.
Я сажусь на стул рядом с кроватью пациентки. Она выглядит плохо. Дыхание поверхностное, губы тронуты синевой. Женщина в сознании, но взгляд блуждает по сторонам, словно ищет кого-то. Вот он натыкается на лицо дочери, ресницы вздрагивают. Плохо дело. Женщина совсем слаба.
Я вас сейчас послушаю, говорю ей, доставая стетоскоп из кармана. Она едва заметно кивает.
Расстегиваю блузку и подношу стетоскоп к ее груди.
Евгений Михайлович! Там
Оборачиваюсь на крик: из другого конца приёмного покоя ко мне бежит медсестра Света. Ее глаза круглые от ужаса, губы трясутся, лицо перекошено.
Что случилось?
Моя рука замирает, не успев коснуться кожи пациентки.
Там там
Я смотрю в том направлении. Палец Светы показывает на каталку, на которой лежит девушка-блондинка. Ее одежда перепачкана кровью, руки бессильно болтаются, как у сломанной куклы.
Раз, два, три
Медики поднимают ее, чтобы переложить на кровать, голова девушки запрокидывается, длинные локоны падают и открывают юное лицо.
Лялька! Нет! я мгновенно забываю о больной и срываюсь с места.
Глава 7
От такого поведения врача я на мгновение замираю. Что происходит? Почему? Моей маме плохо, а этот придурок убегает к какой-то Ляльке! Растерянность меняется негодованием и злостью.
И тут меня прорывает.
А-а-а! кричу я, вне себя от злости.
Все неудачи сегодняшнего дня выливаются в этот безумный крик. Вижу краем глаза, как поднимают головы медики, как испуганно оглядывается доктор Вихров, но танк, по имени Дина, уже не остановить.
Словно безумная бросаюсь следом за этим грубияном. Обгоняю его и врезаюсь с размаху, расставив руки, как курица крылья:
Не пущу! Только через мой труп! Сначала моя мама.
Больная на голову, что ли? Вихров отталкивает меня в сторону и бежит к пациентке на каталке.
Отчаяние лишает меня страха. Мне надо его остановить. Иначе я больше его никогда не увижу. Я бросаюсь на него со спины, хватаюсь за шею, подпрыгиваю и облепляю ногами талию.
Гад! Сволочь! Я тебя урою! Только посмей уйти!
Отстань от меня, липучка!
Он легко скидывает меня со спины. Я больно падаю на пол. Отчаяние переполняет меня. Сквозь пелену слез я вижу, как он наклоняется к каталке и шепчет:
Лялька! Как же так? Лялька.
Но и я не сдаюсь. Снова поднимаюсь на ноги, не чувствуя боли, и несусь за ним. Хватаю его за талию и тяну на себя. Ко мне бегут его коллеги. Они уже пришли в себя от неожиданности и уцепились за меня, но я держусь так крепко, как могу, и шиплю прямо ему в ухо:
Сначала моя мама, потом все остальное.
Вызовите охрану! Уберите от меня эту сумасшедшую!
Сзади ему под ноги кидается Милаша.
Не трогай мою маму!
Кто-то подхватывает дочку на руки, но она визжит так, что закладывает уши.
Там моя жена, хрипит Вихров, слегка придушенный моими руками.
А мне плевать! Ей уже помогают, а мою маму можешь спасти только ты.
Пусти меня, или я сдам тебя в полицию!
Попробуй только! Я скажу, что ты отказываешься выполнять врачебный долг, кричу я ему в спину.
Ладно. Ты меня достала! Отвезите пациентку на КТ! приказывает он медсестре.
Хорошо, Евгений Михайлович.
Доктор цепляется за мои пальцы и пытается оторвать их от своего халата, но я держусь крепко. Тогда он расстегивает халат, и тот остается у меня в руках. Оттого, что тяжесть внезапно исчезла, я снова чуть не падаю на пол.