«Кто творец этого мира? Кто истинный слагатель изначальной жизни? И души ли на самом деле эти звёзды? И кто создал их, и почему они всё так же далеко?» безудержные мысли тревожили разум шамана, и в тот час он ненароком подметил, как Великий Огонь стал медленно обхаживать западные края Пангеи, а Её восточные чертоги тем часом принялась туманить тьма.
И тут же вслед за тьмой, безмятежно огибая Землю, будто нарочно прятался за Её слаженностью, появился бледный силуэт. Он неторопливо обходил Её стан, осветляя своей сутью мрак восточных земель людского мира. «Луна, что в ночи освещает охотничьи тропы!» догадался вождь.
Склад Луны ослепительно блестел от сияния Великого Огня. И не видел шаман за все прожитые луны Луны́ обличие подобное! Тёмная сторона её серого стана, которого не касались в тот час лучи огненного светила, была изрезана высокими округлыми хребтами. Представлялись Рошану они гигантскими шрамами и навеивали мысли о том, что тысячи лун Луну тревожило нечто
Узрев всё это, познал шаман одно соображение, что беспокоило его и других шаманов: Огонь Великий и Луна как родичи Пангее были и кружили вокруг Неё в ночной обители да сменяли друг друга в день и ночь. А ведь мудрецы иные знания завещали потомкам своим: твердили предки, что ведали им дети Алака, как видели Заврини Великий Огонь в воду уходящий. Будто Пангея сотворяла огненное светило у горизонтов бушующих водных стихий на другой стороне света. Будто Она провожала его по своду над Своей обителью к северным берегам светлокожих пращуров к таким же неспокойным водам, чтобы не испепелились жаром Великого Огня совершенные земли. Чтобы Великий Огонь охладился к рассвету и снова просторы согревал. А в его отсутствие Она Луну возносила из той же воды, чтобы Её творения могли отдыхать от промысла и видеть сны, да добы исчислять мудрее становиться и набираться сил. Неточными оказались те наблюдения, но мудрецы лишь были правы в том, что замечали изменчивость в Луне и в огненном светиле да в небе звёзд перемещение со временем.
Действительность тем часом всё дальше и быстрее отдалялась от взора, но Рошан при этом перестал ощущать движение эссенции души будто сама Пангея устремилась прочь от перевоплощённой сущности шамана
Вскоре Луна и Великий Огонь заметно обогнули Землю. Огненная стать прильнула на другую сторону людского мира и больше не отбрасывала никакого света на Её видимый Рошану склад. А бледное светило тенью окутало земли Пангеи, и сообразил вождь, что там на Земле в раздольях Её обители наступила ночь. Рошан ещё раз осмотрел завораживающее представление, и ему вернулись раздумья о замысле единства. Напряг взор шаман и обернул эссенцию от зрелищ вспять. И недалёко перед ним предстала огненная смесь новоявленных стихий
***
Пламенные осколки заполонили звёздную обитель, и вождю казалось в тот момент, будто попал он под огненный дождь из полыхающих каменьев. Летящие навстречу валуны оставляли за собою сгустки белого дыма и сияющей пыли, а взор Рошана, мечась из стороны в сторону, избегал столкновений с валунами и приближался помалу к новорожденной звезде. Иногда эссенция души не поспевала за частыми преткновениями каменьев и рассекала их раскалённые преграды. Пронизывая видением каменные склады, шаман ощущал тягучесть и неимоверный пыл их раскаленной стати. И чудилось вождю в тот час, будто были то не камни вовсе, а что-то иное и совсем незнакомое. Рошан не видал таких каменьев ни в обители Пангеи, ни в Её единствах!
Чем ближе к явленности подступало воплощение души, тем жарче становилась ночь. Совсем скоро ход эссенции оказался рядом с огненным естеством, и шаман смог разглядеть сущность таинственной явленности.
Стеченье пламени и черни, заполонив видение своим величием, бурлило перед Рошаном. Вождь узрел, как в слаженности звезды метались сгустки пламенных стихий. И подобны они были стихиям Великого Огня, но суть, что укрывалась под пылающей наружностью, не похожа была ни на что из виданного прежде. Чёрное, местами с синевой нутро непрерывно меняло свою неспокойную форму то вытянутым становилось, то более округлым, словно нечто живое пряталось под огнедышащим покровом.
Порою с рокотом и треском звезда извергала в обитель звёзд пылкие фрагменты. Нескоро остывая, её плоды претворялись в те самые чуждые каменья. И разлетались каменья по просторам ночи, а некоторые следовали за своим порождением, как будто их удерживала рядом неведомая сила.
Вскоре шаман обратил внимание на то, что звезда сама собою понемногу приблизилась ко взору. Вождь на миг проникся смятением, а эссенция невольно метнулась в сторону, чтобы не столкнуться с пламенной стихией. Сущность Рошана тем часом смирилась с жаром огненной наружности и принялась парить рядом, будто провожала течение хода новорожденной явленности. Позади звезды, словно хвост, продолжая её склад, тянулся длинный шлейф из огня, дыма и раскалённых валунов. И простирался хвост далеко в обитель ночи и там же растворялся.
Шаман ещё некоторое время созерцал сие неясное явление, а потом понял, что происходит, но вдруг виденье затряслось. Рошан стал слышать тревожные голоса, а красная звезда, что полыхала перед взором, внезапно разлетелась на осколки. Вождь сильней сосредоточил взор, и перед его зраком без кож и волос проявились людские силуэты
Кострище ночь вторая
Целый день в деревне только и ходили разговоры о вспышке в ночном небе и зародившейся звезде. И стар, и мал обсуждали новоявленное знамение. Сородичи с нетерпением ждали вестей из Храма Созидателя. Больше всех о случившемся болтали юные потомки. Они каждому взрослому и старцу, что проходил мимо, высказывали свои предположения о явленности. Очень много трёпа досталось и Варну. Он целый день провёл с подростками на тренировочной арене, и молодь постоянно задавала ремесленнику разные глупые вопросы: «А зачем загорелась звезда?», «А когда она погаснет?», «А будут ли ещё?» Будто Варн зажигал небесные звёзды и нарочно ничего о них не рассказывал!
Встречались в поселении и те, кто даже не слышал о небесном чуде. Это были дозорные, сменившие посты в первой половине ночи. Но дети тут же вещали о таинственном свечении незнающим соплеменникам, и в стойбище к наступлению сумерек не осталось ни одного сородича, который не ведал о явленной звезде.
Как только умолк гул дневной живности, женщины повели своих чад на араукарии в шалаши. Всем мальцам велели готовиться ко сну, даже несмотря на их просьбы остаться в ночь со старшими хлопотать с Тотемом Пламени и заодно посмотреть на причудливые частицы раскалённой смолы и сияние красной звезды. Помогать возводить Кострище остались лишь будущие охотники те, кому напутствовала вторая сотня лун.
С приходом сумерек загорелись первые звёзды. Безоблачное небо украсило ночное светило, а рядом с Луной, обратив на себя взоры дозорных, засияла и таинственная явленность Первые люди зажгли светочи. Некоторые старцы по зову Хорда спустились с пещер. Наступила ночь.
В Шатре Пламени как обычно стоял шум-гам. Соплеменники собирались толпами у трапезных костров: женщины варили мясные яства и угощали ими молодняк и стариков, юнцы под руководством Аны и Варна возводили огненный тотем. Молодь очень торопилась с сооружением Кострища, невзирая на то что запалят его, когда Луна достигнет середины небосвода. Юным охотникам не терпелось увидеть огненные завихрения, и они считали, что чем скорее возведут Тотем Пламени, тем быстрее пролетит утомительное ожидание, поэтому суматоха в шатре стояла ещё та.
Задор и непоседливость молодых соплеменников постепенно поднимали настроение Ане, а она очень беспокоилась за вождя. Рошан до сих пор находился в единстве. Охотница знала, что раньше никто не пытался постичь обитель звёзд, и это настораживало её. Но веселье молоди помалу отвлекало женщину от тревожных раздумий, и порой она даже улыбалась и смеялась от всяких глупостей и неуклюжестей будущих охотников.
Вскоре в шатёр вошла Инга и несколько старцев. Знахарка тут же углядела светловласую охотницу и не спеша направилась к ней.
Здравствуй, дитя моё!
Инга-а-а! Здравствуй, Инга! Ана радостно обняла старуху. Давно ты не спускалась в стойбище! Ты принесла нам свои новые снадобья?
Знахарка рассмеялась, прижимаясь в ответ.
Нет, милая. Не принесла. Последнее, что я приготовила из мудрёного питья, отдала Рошану.
Неужто ты красный цветок добавила? взволнованно спросила охотница. И как он? Расскажи. Его быстро настигло единство?
Да, добавила. Да-да, очень быстро!.. Не переживай, Ана, с Рошаном всё в порядке. Он сильный, он справится! Я думаю, если варить из этой гадости мясной отвар, то можно ящеров травить, сменив тему беседы на другой лад, заговорила Инга. Разавров и всяких там Рапторов. Я слышала, что зубастые недоростки совсем заполонили рощу.
Да, Инга, да! Всех Полосунов извели Хорошая идея! Думаешь, эти твари не учуют красный цветок? Приготовь и для меня это зелье. Рошан вернётся я пойду на охоту, испытаю.
Приготовлю-приготовлю. Как Оми? Она в шалаше? Научилась стрелять из лука?
Да, надеюсь, она уже спит. Стреляет, стреляет! Пока только по бабочкам, задорно ответила Ана.
Ма! Варн кинул дровину наземь и бросился на знахарку.
Здравствуй, мой хороший! старуха обняла ремесленника. В пещерах говорят, что ты шатёр этот построил. Молодец, сынок! Старцы и шаманы гордятся тобой. И вождь тоже!
Благодарю тебя, Ма! А ты что принесла нам в этот раз? Эликсир Большой Охоты? Кто-то из следопытов теперь станет ловчее и быстрее?
Старуха расплылась в улыбке.
Ой и шутник же ты, Варн! А может и принесу завтра. С Аной и проверишь Большой Охоты он или вовсе не годится, ответила она, смеясь.
Погуторив с сородичами о том о сём, о событиях минувшей ночи, Инга взялась помогать Ане и Варну с Кострищем. И вскоре огненный тотем был возведён. Когда Луна достигла своего пика, в шатёр прибыли Радон, Хорд и несколько дозорных. Под благостные речи и напутствия отрядам Большой Охоты Радон запалил Кострище. А когда в Шатре Пламени стало совсем жарко, соплеменники покинули постройку. Как и прошлой ночью, они расположились рядом, на поляне возле костра.
Тёплый муссон опустился к подножию Великого Вулкана. Ветер внезапным порывом взбудоражил огни светочей, что освещали обходные тропы, посты и хижины поселения. От дуновений ветров силуэты теней уклада деревни заплясали на холмах и отвесных уступах пьедестала горы. Мерцание света под властью ветреной стихии охватило полночный дух стойбища таинственностью, а новорожденная звезда на восточной стороне поднебесья заверила эту таинственность своим причудливым алым сиянием. Она приковала внимание первых людей. Сородичи, уплетая недоеденный в Шатре Пламени ужин, сосредоточенно уставились в ночное небо. И не все подметили в тот час, что звезда изменила своё пребывание среди других светил и стала немного больше, чем её явленность прошлой ночью. А те, кто подметил, подумали, будто им показалось. Все так посчитали, но только не Хорд.
Когда жар достиг предела, Варн выпустил частицы раскалённой смолы в дымоотвод, и Тотем Пламени своим свечением коснулся небосвода. В ожидании очередного чуда, соплеменники, сидя у костра, поглядывали то на огненные завихрения, то на красную звезду, но в ночном небе ничего удивительного не происходило. Старцы-шаманы ещё некоторое время сосредоточенно прислушивались к внутренним позывам, чтобы снова уловить голоса предков. Каждый раз вздрагивая от внезапного треска костра или порывов ветра, сородичи ещё сильнее вострили уши, но духи молчали Совсем скоро старцы присмирели, а диво явленной звезды и свет раскалённых частиц стали обыденными для взора тут и наступило время познавательных историй.
***
Среди балагана молоди и говора взрослых соплеменников к старшему дозорному обратился У́нга младший родич Таро. Будущий охотник или шаман смышленый юнец ещё не решил, на какой станет путь, но его интерес к единству вождя привлёк внимание к беседе с Радоном и других сородичей.
Радон, а когда вождь вернётся-то? Почему он так долго в единстве?
Да! Да! Когда? заголосила молодь.
Почему же долго? Совсем недолго, ответил дозорный. Уверен, к утру Рошан спустится с пещер, поглядывая на старших соплеменников, убедительно молвил Радон.
Подростки одобрительно закивали.
А что там, в единстве вождя, Радон? продолжал выпытывать Унга.
Это ты у мудреца Ва́лана спрашивай, мой друг, Радон махнул рукой в сторону сидящих старцев. Он больше всех бывал в единстве. Я выбрал другую стихию. Мне по душе охота.
Юные потомки тут же обратили взоры на пожилых сородичей, расположившихся напротив. Молодь попыталась высмотреть, кого это Радон назвал Валаном, но свет от пламени костра был слишком тусклый, и углядеть, кто там среди старцев мудрец единства, никак не получалось. К тому же подростки могли и не видеть Валана прежде. Мало кто встречал его в поселении старый шаман предпочитал проводить свои луны в пещерах. И даже во время проливных дождей он уединялся в Храме Созидателя. А вот строение Варна и его Кострище ещё прошлой ночью вызвало у пращура любопытство, и он с другими старцами спустился сюда к Шатру Пламени.
Хорд и несколько сидящих впереди сородичей обернулись в сторону соплеменника его тёмного силуэта в балахоне. Пыхтя, таинственный старец нехотя поднялся со своего места и, еле передвигая ногами, направился ближе к костру. Подростки пристально наблюдали за незнакомцем. Его зелёное одеяние болталось до самой земли, а капюшон балахона был изрядно натянут на голову и скрывал лицо старого шамана. Пращур, пока обходил соплеменников, случайно зацепился за свою же накидку и чуть не рухнул наземь его придержали другие старцы. Выбравшись из толпы в передние ряды посиделок, Валан уселся на свой плащ и, слегка приподняв наголовник, обратил взор на Унгу. Свет костра коснулся смуглого лица шамана и обнажил его обличие: из-под капюшона старца торчали длинные седые космы, в которые были вплетены клыки ящеров, тени в ямках морщин его лика при тусклом свечении огня заострили черты и ещё больше притемнили кожу, а горбатый шипастый нос и карие глаза блестели от сияния пламени.
Никто не знает, мой юный друг, начал сказ Валан. Никто раньше не созерцал Её глазами звёзды. Вот если бы Рошан земли познавал, далеко лежащие, болезни плоти нашей да ручьи ядовитые или живительные, то единство можно было бы предположить. Любое видение Её глазами, даже первое единство охотника, похоже одно на другое.
Юнцы напряглись, пытаясь понять смысл услышанного, и на миг у костра воцарилась тишина. Безмолвие прервал Ронин:
А что там, в первом единстве охотника?
Да! Да! Что? тут же зашумели и другие дети.
А вас ещё не учили разве? удивился Валан.
Да куда им там, вступил в беседу Варн. Им ещё рано об этом думать.
Ничего не рано! Пусть послушают мудреца, пока его голова разумна! воскликнул старый шаман и обратился к юным сородичам: В первом единстве в единстве охотника познаётся прана Пангеи, что на высеченной гравировке пламенем величают и что силу даёт небывалую, начал ученье Валан. До тех пор, покуда прану не познаете, быть вам загонщиками на Большой Охоте или дозорными до конца лун вам отведённых. Охотиться-то вы сможете. На вольную пойдёте мелочь всякую гонять, Пискунов, например, что шустрее шустрых, что на один зуб, и то застрянет, пока не попадётесь какому-нибудь Хамелеону на ужин. А чтобы на высеченной гравировке пламень зажечь да стойкого гиганта пламенем поразить, придётся, самое малое, в единстве пройти путь Её глазами.