Ключи от машины, смог выговорить Платон, кривясь от боли из-за непривычно вывернутых назад рук.
Полу́чите, когда вас отпустят, грозно сказал полицейский, доставая звенящий брелоком ключ из зажигания и замыкая припаркованный у обочины кабриолет.
Двое служителей правопорядка перевели испуганных молодых людей через дорогу, а потом по внутреннему тротуару квартала мимо проходной завода и дальше по полукругу. За полицейскими шел оставшийся незамеченным человек в сером костюме и шляпе. На полпути он похлопал блюстителей порядка по плечам и исчез раньше, чем его смогла разглядеть крутящая головой Лия. Ловкости ей было не занимать, но оборачиваться на 180 градусов назад, словно сова, она никак не могла, лишь заметила знакомое серое пятно на просторах бокового зрения. Она вспомнила, что видела нечто подобное, выходя из больницы, но, будучи напуганной задержанием, особого внимание этому факту не придала.
Мы так и будем идти? поднял голос осмелевший после неудавшейся драки Платон.
Ну не машину же вызывать, отозвался второй голос, немного писклявый и агрессивный. Тут рядом.
Платон не мог понять, как может рядом находиться то, чего и быть там не может. Когда долгие градусы живешь в одном районе, начинаешь думать, что вдоль и поперек знаешь каждое здание, каждую тропинку, а всех жителей хотя бы одну сотню раз, но видел в лицо. Парень был уверен, что в окруженном жилыми домами плотном кольце района нет ничего, кроме завода, школы, университета, крохотной библиотеки, скромного парка отдыха, продуктового магазина и кафе с иногда игравшей живой музыкой. Каково же было его удивление, когда в треугольнике между двумя зданиями и заводом незаметное ответвление тротуара резко скользнуло вниз. Казалось, молодых людей ведут в подвал магазина на склад готовых товаров или вроде того. Но парень отчетливо помнил, что въезд для грузового транспорта располагался с другой стороны здания, а теперь перед ним высился какой-то едва заметный пристрой с уходящим под землю гаражом и неприметной железной дверью. Прохожих в округе не оказалось, да и спросить ни о чем у них бы не дали, поэтому парень просто дождался, пока его на па́ру с Лией спустят по ступенькам к подвальной двери и поочередно протиснут внутрь. В самый настоящий, не сильно секретный, но и не афиширующий себя полицейский участок.
Узкий проход с душным спертым воздухом перетек в еще более затхлое помещение караулки с большим железным столом дежурного полицейского. Молодой работник в фуражке и в несоизмеримо большой для его тела синей рубашке смотрел в несколько установленных перед ним телевизоров, показывающих изображения с уличных телекамер. Постоянное наблюдение за сонным однообразным кварталом должно было внушать великую тоску в любого занятого таким неблагодарным делом. Молчание нескольких телефонов экстренной связи на другой стороне стола навевало еще бо́льшую скуку, а толстый слой серой пыли поверх красных трубок говорил об однообразной и нудной жизни подвального участка. Было заметно, как дежурный встрепенулся при грохоте открывшейся перед ним двери и с неподдельным упорством прильнул к пустым, словно замершим, картинкам экранов. Старший полицейский провел Платона мимо стола, сделав вид, что не замечает показного упорства своего подчиненного, за ними последовал и второй, писклявый, служитель правопорядка, ведший Лию под руку. Пустой проход без двери вел в более просторную комнату, перегороженную посередине железной решеткой. Нижние полтора метра стен покрывала старая синяя краска, местами отошедшая от штукатурки и обвалившаяся на пол. Выше нее и на потолке лежала густая побелка, нанесенная с явным запасом, как будто на две комнаты здешнего отделения пришлось потратить выделенные на полноценный полицейский участок тонны яркой жидкости. И теперь налипшие толстые слои странной субстанции грозили обвалиться на голову любого попавшего в цепкие лапы полиции человека. Помещение за решеткой называлось камерой предварительного заключения и могло похвастаться длинной лавкой у дальней стены и унитазом в углу. Единственный сидевший там заключенный оказался знакомым по университетской лекции начальником отдела технического контроля лампового завода. Пухлый мужчина с короткими руками, в черном костюме растерялся при виде неожиданных гостей, попытался привстать, но затекшие ноги не позволили это сделать. В итоге он просто кивнул.
Старший полицейский бросил рюкзак Платон у входа, затем повернул двух молодых людей к себе спиной и расстегнул наручники, оставившие красные следы на запястьях, после чего подтолкнул их внутрь комнаты, пообещав скоро вызвать на разговор. Засов камеры закрылся длинным, очень тяжелым с виду, доисторическим железным ключом. Его внешний вид, намекающий на возможность оказаться огретым по голове, внушал больше страха перед побегом, чем сам запираемый им замок. Стесненный ограниченным пространством рабочего места полицейский сделал три шага назад и, оказавшись в первой комнатушке с дежурным, подсел к нему за стол, отложил в сторону рюкзак парня и принялся доставать из скрипящих ящиков свой обед. Низкий гул, исходящий из магазина над отделением, не позволял расслышать сидящих в пяти метрах блюстителей порядка, а затхлый запах, намного более сильный, чем от стоячего воздуха на улице, будоражил, как в фильмах ужасов. По спинам молодых людей поползли мурашки, гонимые чувством паники из-за запертого и грохочущего пространства. Поняв это, сидевший там уже давно взрослый мужчина попытался их успокоить.
Не бойтесь, детки, тут не так страшно, как кажется на первый взгляд, и даже иногда кормят, сказал работник завода в надежде успокоить молодежь, но вышло не очень.
В смысле иногда кормят? вспылила Лия. На сколько они нас вообще заперли? Полицейский сказал, что это быстрая процедура.
А я вас помню, сказал уже давно сидящий мужчина, обращаясь к обоим замершим у решетки студентам. Вы были на лекции в университете. Сколько кстати градусов с тех пор прошло?
Три рабочих градуса, посчитал Платон. И один выходной.
Ну вот столько меня здесь и держат, подытожил мужчина, похлопав себя по коленям. Но еда и туалет есть, так что не все так плохо, как пишут в газетах.
У Лии закружилась голова от испуга, она непроизвольно шагнула в сторону единственной в комнате лавки и опустилась на нее, прижав затылок к стене, так легче было себя контролировать.
Четыре долгих градуса, прошептала она. С ума можно сойти.
К ней подошел Платон и, немного помедлив, тоже сел полубоком на лавку. Благодаря тому, что Лия отклонилась назад, а парень с мужчиной сидели слегка подавшись вперед, все трое хорошо видели друг друга.
Простите, я не помню, как вас зовут, смутился Платон.
Ох, где же мои манеры! хлопнул себя по лбу мужчина.
Он явно соскучился по живому общению и слишком суетился.
Никифор Никитин. Бывший начальник отдела технического контроля нашего завода. А вас как?.. Очень приятно.
Когда все трое случайных сокамерников познакомились, общаться стало легче, а слова слегка развеяли страх.
Вы сказали про газеты, задумался парень, но я ничего подобного не читал. Ни разу не видел запугиваний суровыми условиями полицейских участков.
А вы не ту прессу читаете, Платон, самодовольно улыбнулся Никифор. Я имею в виду подпольные издания, за хранение которых меня сюда, собственно, и упекли. Конечно, я уверен, что главным поводом послужила слишком своевольная лекция в университете, куда я пошел от безделья и чтобы не проводить лишний градус с женой, но им нужен был весомый повод для расправы со мной и, порывшись в моем сундуке, они его нашли. Без ордера на обыск, кстати говоря, прошу это заметить.
И откуда они берутся, эти подпольные издания? заинтересовался парень, переглядываясь с Никитиным через прислонившуюся к стене Лию.
Иногда привозят вместе с контрабандными сигаретами на этих больших фурах с завода, ответил мужчина. Я как начальник имел к ним свободный доступ.
Нет, я имею в виду, кто их издает?
А-а, вот вы о чем, голубчик. Никифор облизал пухлые губы и сложил руки на большом животе, найдя баланс для самого удобного сидения на узкой скамье. Они называют себя «Дети свободы». Где именно живут, не знаю, как выглядят тоже. Слышали когда-нибудь?
Нет, удивился Платон, переглянувшись с обеспокоенной Лией.
Еще совсем недавно они шутили насчет похожей на «Шоу Фримена» жизни, а только что увидели трансляцию с расставленных в городе скрытых камер, за которой неустанно следит наблюдатель в погонах или кто он на самом деле Теперь еще тайная организация, описывающая в своих подпольных листовках неизвестную сторону спокойной и однообразной жизни. Если бы не монотонный гул магазина за стеной и над потолком, они запросто почувствовали бы отзвуки навеваемого воображением страха.
И что пишут в этих газетах? спросил Платон, незаметно даже для себя взявший Лию за руку.
Да всякое, чего не услышишь от официальных властей, спокойно начал вспоминать мужчина, будто просто перелистывал меню в ресторане. Что скрывается за Великим разломом, кто пытается это выяснить, кого за это сажают, какие технологии от нас скрывают и так далее.
Так все-таки существуют технологии, о которых никому не сообщают? схватился за соломинку парень. Помните, я вас об этом хотел спросить на лекции?
Ну как же, помню, технологии древних, меланхолично кивнул Никифор. А я попытался честно ответить, и за это меня арестовали в том числе.
Повисла неловкая пауза. Тонкий намек мужчины совсем расстроил парня, спохватившегося и от изумления прикрывшего рукой рот. Если бы чувства стыда и неловкости могли вырабатывать энергию, то ее наверняка хватило бы на открытие замка́ их камеры и вообще на уничтожение всего окружающего квартала.
Ну не надо, не надо, продолжил мужчина. Под меня в любом случае уже копали и в любой момент могли схватить. По крайней мере благодаря вам все совпало наилучшим образом я был вдали от жены и ее не арестовали вместе со мной в ожидании разбирательств. Вы даже представить не можете, чего стоили бы мне эти четыре бесконечно долгих градуса с ней в одной камере. Так что я благодарен вам и судьбе за то, что все произошло именно так.
В нескольких метрах от них полицейские доели свой скромный обед и принялись описывать изъятое у молодых людей имущество. Как бы они ни шумели при этом, монотонный гул, идущий от потолка и стены, невозможно было ничем перебить. Часть экранов с самого края стола была видна узникам, но ничего необычного на них не происходило. Невидимый волшебник мог бы запросто поставить повтор одного и того же градуса, и никто бы не заметил подвоха. Люди привычным маршрутом шли на работу, учебу, а потом уходили домой. Мороженщик с одной скоростью и четкой периодичностью огибал улицу. Чем не телевизионное шоу про жизнь маленького городка, транслирующееся на всю страну? «Шоу Фрибурга», ежеградусно, в прайм-тайм главного телеканала. Рейтинги бьют все рекорды. Зрители с придыханием ждут новых выпусков. Все как предсказывали продюсеры. Ну да ладно.
Платон собрался с мыслями и, не переставая чувствовать вину за арест Никитина, развил их начавшийся еще на лекции диалог.
Значит кому-то могут быть известны технологии предков, например, особые методы лечения головных болей и тому подобного?
Лия смутилась и одернула держащую ее руку парня, но, сама того не подозревая, загорелась желанием услышать ответа мужчины.
Именно так, ответил он. Когда улеглась вся эта буча с «разломом», восстановились города и торговля, правительство прибрало к рукам самые прогрессивные технологии прошлого, которые не удалось на первом этапе задействовать. Ну, знаете ли, ущерб от неизвестного катаклизма действительно был огромен и откинул нас на добрую сотню кругов солнца назад, то есть на несколько поколений. И вот власти просто прибрали к рукам все технологии и сидят ждут момента, когда кто-то научится их использовать.
Платону было тяжело перешагнуть через собственную застенчивость, но следовало переводить разговор с высоконаучных рельс на более конкретные. И, набравшись смелости, он это сделал:
У Лии какой-то недуг, от которого она уже дважды за последние четыре градуса теряла сознание. Мы должны найти врачей
Да брось, перебила его девушка. Кому я нужна.
Мне нужна! выпалил парень.
К счастью, увлеченный таким энтузиазмом собеседников мужчина не дал молодым людям осуществить не столь уместное выяснение отношений, продолжив выдавать на-гора свои томимые долгим молчанием мысли.
Есть правительственные ученые, которые могут вылечить все что угодно, сказал он. Так же как есть и сверхсекретное оружие, способное уничтожать целые армии. Ведь именно благодаря контролю над технологиями наше правительство и держится на своем месте. Все просто боятся сказать ему что-либо поперек. Даже «Дети свободы» запуганы возможностями его оружия, таящего в себе достижения прошлой цивилизации. По крайней мере такой слух распространяется в среде недовольных.
И где нам искать этих суперврачей? перешел к главному парень.
Без понятия, погладил себя по животу Никифор и скривил рот.
Такое чудесное откровение в момент, когда земля со смертью Лии была готова уйти из-под ног Платона, вернуло его к жизни и озарило надеждой на светлое будущее, где они оба живы, но последние слова Никитина сразу же ткнули его лицом в непролазный тупик без всякой надежды ни намека, ни следа. Спящая в парне ярость снова начала затмевать мысли, прокатываясь кровавыми разрядами гнева по всему телу. Великой подлостью было показать свет в конце тоннеля, но не дать опоры под ногами, чтобы к нему идти. Платон стал копаться в памяти, выбрасывая на ее поверхность любые зацепки, и идеи пришли.
Знаю! Вам знаком Станислав Шпильман? Он так сильно вскричал от радости, что напугал бы половину района, не стой в затхлом воздухе громкий гул. Профессор физики, политзаключенный, которого, как он сказал, может спасти подземка в Александрии.
Дайте-ка подумать, начал Никифор, но тут же раздосадовано сморщил лицо. Подземка, должно быть, какой-то неизвестный мне шифр, да и фамилию Шпильман я раньше не слышал. А зачем он вам?
Он знает, что было до Великого разлома и все такое, ответил Платон. Я случайно поймал его тайную волну из тюрьмы.
Ох уж эти тюрьмы. Какая ирония. Ведь мы можем с ним совсем скоро встретиться.
Мужчина засмеялся через силу, скрывая за шуткой боль и отчаяние, которые он на себя навлек обычной любознательностью. Он узнал слишком много и готовился за это ответить, проводя долгие градусы ожидания своей участи спокойно и смиренно.
А что насчет Александрии, добавил он, мне кажется, там действительно есть ячейка «Детей свободы» или даже их штаб-квартира. Точно я не уверен, но в некоторых листовках находил намеки. Как-то по-особому они описывают тот город, совсем другим тоном, не как все остальное. Я бы не стал вас обнадеживать почем зря, но раз уж «сам знающий всю правду», как вы выразились, советует искать там, я полностью поддерживаю эту идею. Только это все невозможно. Помечтали и хватит. Ведь до Александрии добрые три тысячи километров. Примите мои сожаления.
Он хотел еще много всего сказать, возможно, последний раз в жизни, но его отчаянный монолог прервал вошедший в полицейский участок человек в сером костюме и в странной широкополой шляпе. Пройдя мимо отдавших ему честь служителей правопорядка, гость подошел к импровизированной камере предварительного заключения и собственным ключом открыл дверь. Его гладкое лицо не могло выдать точный возраст. Что-то между тремя и шестью тысячами километров. Это был просто мужчина в самом расцвете жизни с незапоминающейся внешностью: узкими черными глазами, тонким носом и маленькими, почти незаметными на фоне лица губами. Насколько Платон с Лией были поражены его внезапным, но столь уверенным появлением, настолько же невозможно было запомнить его облик. Только цвет и форма одежды отложились в их памяти, благодаря чему девушка смогла восстановить все сцены случайных встреч с этим пугающим человеком в прошлом, отчего ей стало еще страшнее. Лия взялась за руку Платона, прильнув к его плечу. Единственное, что сказал инкогнито, было: