Как-то раз травник спросил у неё, что она сама думает об этом. Миэлла уже думала об этом не раз, и каждый раз ей вспоминался тот случай, происшедший, когда она была ещё совсем молодой когда исчезла её сестра. Травник выслушал её, ничего не сказав, но по его глазам было видно, что он не считает её слова женской сентиментальностью, он смотрел на неё серьёзно.
Крепитесь, нувора, сказал он.
Когда неустойчивость немного отступила, Миэлла медленно подошла к окну, и откинула шторы рассвет ещё не занялся, но так ей всё равно было лучше. Она также медленно и осторожно вернулась к кровати, поставила подушку у спинки, и села, облокотившись на неё.
Миэлла снова чувствовала холод, и она уже устала от этого. Можно было попросить Дитту разжечь огонь, но это ничего не изменило бы. Миэлла давно поняла, да и травник не убеждал её в обратном, что она не больна в обычном понимании. Ей вспоминались слова сестры: «Ты будешь проклята!». Она проклята, это расплата. Миэлла не отрицала своей вины. То, что показалось ей тогда просто шуткой, ранило сестру так больно, что ей ничего не оставалось, как Никто так и не нашёл её тело, но все постепенно склонились к мнению, что она прыгнула в реку. Течение здесь быстрое, неудивительно, что её не нашли. Когда поиски прекратили, и все смирились с тем, что Айгунн погибла, родители не позволяли разбирать её вещи. Кто-то из служанок периодически заходил в её покои, чтобы вытереть пыль, в остальном всё оставалось, как было. Миэлла как-то раз зашла туда тайком. В её гостиной на манекене всё ещё висело свадебное платье, на столе лежали несколько книг и бумага с какими-то записями и расчётами, кажется, это было связано со звёздами. Находиться этой комнате Миэлле было неприятно будто всё это специально было оставлено без всяких изменений как немой упрёк ей. Вернувшись к себе, Миэлла заплакала. Она была рада, что никто не видел её слёз, она не хотела никому рассказывать о своих чувствах, она знала, что все, даже Эйнор, считали её виноватой. После смерти родителей Миэлла приказала убрать комнату, от каких-то предметов просто избавились, что-то отдали на благотворительность. Она не обсуждала своё решение с Эйнором: по традиции, управлением дома занималась нувора, нувор занимался внешними вопросами; когда Эйнор узнал, он ничего не сказал ей. Но подаренный им кулон, который Айгунн сорвала со своей шеи в тот день, Эйнор так и хранил. «Пришла пора от него избавиться», подумала Миэлла.
Она снова встала с кровати, на этот раз, её покачало совсем немного, но на мгновение перед глазами всё стало серым, и пошла к комоду, где хранились вещи мужа. Он погиб три года назад, упав с лошади. Уже занимался рассвет, хоть в комнате и было ещё темно, Миэлле это не мешало. Она помнила, где что лежало. Миэлла без труда нашла кулон, и вернулась на кровать. Скоро проснётся Дитта, Миэлла отдаст ей кулон, и попросит бросить его в реку.
Миэлла откинулась на подушку, кутаться в одеяло она не стала какой смысл? Она чувствовала странное безразличие ко всему она не помнила, чтобы когда-нибудь чувствовала себя так. В комнате постепенно светлело, обычно, если она просыпалась рано, он любила посмотреть на восход, но такое бывало редко. Сегодня она ничего не хотела.
Наверное, Миэлла задремала. В этом странном полусне Миэлла видела свою комнату серой, что-то светлее, что-то темнее, но всё серое, и слышала глухие, равномерные удары, раздающиеся откуда-то издалека.
Дрёму Миэллы прервала Дитта. Девушка осторожно тронула её за плечо.
Нувора, Вам нехорошо? Дитта выглядела обеспокоенной.
Миэлла открыла глаза. Видеть Дитту ей сейчас не хотелось, хотелось остаться одной, но она знала, что если скажет так, все начнут беспокоиться, Дитта доложит дочери и её мужу
Нет, Дитта, всё в порядке, как обычно, Миэлла улыбнулась, я рано проснулась сегодня, спать не хотелось, я сидела, думала, и, видимо, опять задремала.
Видя улыбку нуворы, Дитта успокоилась.
Принести воды, нувора?
Да принеси, Дитта. И вот ещё что: Миэлла протянула ей кулон, я хочу попросить тебя кое о чём. Пойди и брось вот это в реку. Не обязательно сейчас, наверное, лучше после завтрака. И об этом никто не должен знать.
Я поняла, нувора.
Спасибо, Дитта, Миэлла опять улыбнулась, принеси воду.
Когда Дитта ушла, Миэлла снова откинулась на подушку. «Ну вот и всё», подумала она. Внезапно на неё накатила волна холода. «Опять», подумала Миэлла, вздрогнув. На этот раз холод был сильнее обычного, и это её напугало. Холод отступил так же внезапно, как и появился. Миэлла испуганно съёжилась. Новая волна холода накатила раньше, чем она успела перевести дыхание, и так же отступила. Миэлла не на шутку испугалась. Она вскочила с кровати, схватила и накинула лежащий на кресле пеньюар, и новая волна холода охватила её. Миэлле стало страшно. Она хотела закричать, хотела позвать кого-нибудь на помощь, но страх сковал её горло. Волны холода накатывали одна за другой, Миэлла испуганно металась по комнате, не зная, что делать. Внезапно она увидела вокруг себя яркий свет, он слепил глаза, и она зажмурила их, а потом всё кончилось.
Через закрытые веки Миэлла увидела, что яркого света больше нет, и открыла глаза. Её ждало новое потрясение всё вокруг было серым что-то светлее, что-то темнее, но всё серое. Как? Что это? Миэлла растерянно бродила по комнате, осматривая знакомые предметы всё серое. Она посмотрела на свои руки нет, не серые, но это был шок её руки были прозрачными. Смотря на свою руку, Миэлла видела рисунок на ковре. Она в ужасе села обратно на кровать и не смогла взять одеяло, чтобы закутаться в него. Она подносила в нему руки, пытаясь схватить, но руки проходили сквозь него снова и снова. Миэлла в ужасе отшатнулась от кровати, и тут она услышала звук открываемой двери это Дитта принесла воду.
Дитта как всегда неторопливо вошла в спальню, поставила корыто с водой. Ещё идя с корытом, Дитта удивлённо посмотрела в направлении кровати, а, поставив корыто и ещё раз оглядев комнату, пошла в направлении маленького кабинета.
Дитта, воскликнула Миэлла, Дитта, со мной что-то произошло.
Дитта даже не повернула головы, открывая дверь маленького кабинета. Быстро осмотревшись, Дитта закрыла дверь.
Дитта! опять воскликнула Миэлла, и Дитта опять даже не шелохнулась. Она осмотрела комнату, потом гостиную было заметно, что она встревожена. В последний раз окинув гостиную встревоженным взглядом, Дитта вышла из комнаты, Миэлла вышла за ней.
Выйдя в коридор, и даже не потрудившись прикрыть дверь в покои нуворы (Миэлла была возмущена), Дитта осторожно постучала в покои нуворов. Дверь ей открыла горничная нуворы Айхмы. Увидев её, Дитта взволнованно затараторила, стараясь говорить тихо:
Нувора уже проснулась?
Да Нира недоумённо уставилась на Дитту.
Нира, Дитта начала и запнулась, переводя дыхание, Нувора Миэлла пропала. Я вышла за водой для умывания, а когда вернулась нуворы не было в покоях нигде я всё обыскала.
Эти слова прозвучали для Миэллы как удар, как будто перед глазами сверкнула молния, осветив вдруг разом всё, что до этого тонуло во мгле. Её никто не видит. Никто. Для всех окружающих Миэллы больше нет она пропала, растворилась как прокричала Айгунн много лет назад. Проклятие исполнилось.
Дитта ещё что-то взволнованно тараторила Нире, но Миэлла не слушала. Теперь это было уже не важно. Прошёл гнев, прошёл страх, наступила отрешённость. Проклятие исполнилось, для живых её больше нет Наступила тишина. Нет, она всё ещё слышала, могла слышать, о чём говорят люди, если находилась рядом с ними, слышала звук их шагов и другие звуки, которые наполняли замок, но за всеми этими звуками Миэлла слышала и тишину нового места, в котором она очутилась. И на самой грани этой тишины раздавались глухие удары, словно биение неведомого сердца.
Нира слушала, хмурясь. Когда Дитта закончила свой рассказ, Нира приказала ей ждать у дверей, и пошла сообщить новость своей нуворе.
Айхма поняла, что что-то не так в ту минуту, когда Нира вошла в её гардеробную. Покои супругов состояли из пяти совмещённых комнат, центром которых была супружеская спальня: когда супруги находились здесь, слугам входить запрещалось. Из спальни вели две двери: одна в гардеробную супруги, другая в гардеробную супруга, за гардеробными следовали маленькие гостиные, двери из которых вели в коридор.
Что-то случилось, Нира? Моя мать?
Нира была рада, что нувора поняла всё сама, она не любила ходить вокруг да около, хоть соображения учтивости этого и требовали.
Нувора, горничная Вашей матери только что сообщила мне, что Ваша мать пропала.
Сердце Айхмы оборвалось. Она знала, что однажды это случиться, и это случилось. Но
Ты сказала «пропала», Нира?
Да, нувора. Дитта сказала, что, принеся воду, нигде не смогла найти нувору Миэллу. Вы хотите поговорить с Диттой?
Конечно, Нира у Айхмы подгибались колени.
* * *
Эйлинн уже проснулась, и просто нежилась под тёплым одеялом, прокручивая в голове эпизоды из книги, которую она закончила читать накануне вечером. Звук тихонько открывающейся двери вывел её из размышлений. Эйлинн открыла глаза: из-за приоткрытой двери выглядывала взволнованная горничная.
Вы уже проснулись, нувора?
Да, Алия, Эйлинн села на кровати, кутаясь в одеяло, Что-то не так? служанка казалась встревоженной.
Нувора, Ваша бабушка
При этих словах Эйлинн вздрогнула. Неужели?.. Она не хотела даже думать об этом.
Что с ней?
Она пропала, нувора.
Эйлинн широко распахнула глаза в удивлении. Пропала? Бабушка хворала в последнее время, снадобья не помогали, но пропала?
Пропала, Алия?
Да, Алия, опомнившись, вошла в спальню и закрыла за собой дверь, чтобы не выходило тепло, Утром Дитта пошла за тёплой водой для умывания. Когда Дитта вернулась, нуворы не было. Дитта осмотрела все покои, но не нашла нувору. Я услышала, как кто-то стучит в покои Ваших родителей, и выглянула посмотреть. Я слышала, как Дитта это рассказывала.
Когда Алия закончила свой сбивчивый рассказ, Эйлинн только кивнула. Она была слишком взволнована, чтобы говорить, ей хотелось увидеть родителей.
Принеси мне умыться, Алия.
Сейчас, нувора.
Когда Эйлинн вышла из своих покоев, суматоха уже охватила весь замок. Мама была сама не своя, она металась, строила одно предположение за другим, кидалась его проверять, сопровождаемая Диттой и Нирой, убедившись, что её предположение не верно, впадала в отчаяние, но тут же хваталась за другое. Отец не поспевал за ней, поэтому вёл поиски совместно с братом. Поначалу Эйлинн бросилась на поиски вместе со всеми, но быстро почувствовала, что ничем не может помочь, суета и мельтешение сбивали её с толку, и она только путалась под ногами. Когда вся семья и несколько самых близких слуг обыскали самые вероятные места, куда могла отправиться бабушка, отец подключил к поискам стражников. Те знали своё дело. Разбившись на небольшие группы, они быстро обыскали замок сверху донизу, не обращая внимание на снующих туда-сюда слуг, пытавшихся помочь или просто влекомых любопытством.
Окончив поиски в замке, и оставив несколько человек в ключевых точках, стражники обыскали двор, спуск к реке, окраины леса, и вернулись в замок. Обыскав замок по второму разу, стражники с неуверенностью вернулись к нувору. Они понимали, что сделать больше ничего нельзя, но понимали и то, что, когда дело касается семьи, так просто всё закончится не может. Надо отдать должное, отец не потерял присутствие духа. Не стал зря ругать стражников и гонять их по лесу. Было понятно, что старая больная женщина не могла уйти далеко. Несколько стражников остались дежурить на ключевых постах в доме, остальные вернулись к своим обычным занятиям, но витавшая в воздухе тревога никуда не делась. В положенное время накрыли стол. Обед был скромнее, чем обычно. Видимо, повара почувствовали неуместность пышной трапезы в такой час. К еде почти никто не притронулся. Только Эйлинн была голодна, но ела, почти не чувствуя вкуса блюд. Служанки молча убрали со стола. Было заметно, что они не знают, как вести себя в подобной ситуации, и боятся сделать или сказать что-то неуместное. В этот день решили больше не возобновлять поиски, но и сидеть на месте никто не мог, только так можно было унять тревогу.
Устав слоняться по замку, Эйлинн присела в небольшой летней гостиной на третьем этаже, завернувшись в тёплый плащ. Камина здесь не было, но Эйлинн предпочитала находиться здесь. Взаперти она не смогла бы избавиться от тревоги. Эйлинн заметила, как по коридору шёл Диртан. Даже в такой час, когда, казалось, всё в замке перевернулось с ног на голову, он шёл неторопливо, твёрдой размеренной походкой, как подобает нувору. Эйлинн всегда поражала эта его особенность. Заметив Эйлинн, Диртан подошёл и присел рядом с ней. Его руки покраснели, видимо, он замёрз, бродя по холодным коридорам, но, казалось, сам не замечал этого.
Отец отправил стражников обыскать святилище и заодно деревню. Но я уверен, что там они ничего не найдут. Ты как? спросил Диртан, будто только что сообразив, что не разговаривал с сестрой с самого утра.
Здесь мне спокойнее, хоть здесь и холодно. Не могу сидеть в своей комнате или в гостиной. За закрытыми дверями мне тревожно. Вот я и здесь.
Понимаю, он потёр руки, кажется, наконец почувствовал, что замёрз.
А зачем отец отправил стражников в деревню? Бабушка не могла уйти так далеко.
Не могла. Да если бы и попыталась, её бы заметили. Это всё старая Санилла, дура! Сказала, что нувора Миэлла пошла в святилище покаяться перед смертью за то, как поступила с сестрой. А другая девушка из кухни, забыл её имя, донесла отцу. Думала, что помогает. Отец отправил стражников в деревню, хотя и сам понимает, что там её не найдут. И я бы так поступил на его месте.
А в чём бабушка стала бы каяться? Что сказала Санилла?
Не бери в голову. Слуги всегда болтают, такова их порода.
Может быть, это поможет понять, что произошло. Мы же не знаем, что на самом деле случилось тогда, и почему сестра бабушки Айгунн сбежала. Мне всегда казалось, то, что нам говорили, что Айгунн сбежала, потому что не хотела выходить замуж, просто отговорка. Было что-то другое Как ты думаешь? Эйлинн было интересно, что думает брат. Ей казалось, не заметить нежелание родственников говорить об этом было невозможно, как и то, как бабушка отводила глаза, рассказывая историю своей сестры.
Диртан ответил не сразу. Откинулся на холодную спинку дивана, раскинул руки.
Сейчас уже не важно, что тогда произошло. Надо его слова оборвал крик. Крик был приглушённый, скорее всего, он донёсся с четвёртого этажа, где располагались спальни членов семьи. Диртан поднялся, Эйлинн поспешила за ним. Диртан обернулся.
Лучше останься здесь, но тут же понял, что сестру не остановить.
Войдя в коридор четвёртого этажа, они сразу увидели открытую дверь в комнату бабушки. Возле неё толпились несколько служанок, прикрывая рты руками и перешёптываясь. Эйлинн уже сорвалась бы на бег, но впереди, как всегда, не торопясь, шёл Диртан. Поклонившись, служанки расступились, пропуская его и, следом, Эйлинн.
Войдя в покои бабушки, они устремились в спальню, где уже столпилось довольно много людей. На полу перед большим зеркалом сидела Дитта, горничная бабушки. Она не то рыдала, не то стонала, зажимая рот рукой, и периодически издавала приглушённые вопли. Рядом с ней стояла на коленях другая девушка из прислуги, обнимала её и бормотала какие-то слова успокоения. В комнате было слишком много людей. Отец обнимал плачущую мать, двое стражников молча стояли поодаль, ближе к двери тесной кучкой сбилось несколько женщин из прислуги.