Хм! хмыкаю я, уже другими глазами оглядывая днище кальдеры, высокие борта этого котла, просторную гладь озера Горячее, Ничего уже нет! Ни японских фанз, ни строений советской заставы, ни лошадей, ни телег, ни самой дороги Людей! Блин, людей уже нет! Полное безлюдье! Всё кануло в прошлом И только морской подорожник растёт в глубине острова, куда он, сам никак забраться не может
Прошло всего несколько дней с момента нашего появления в кальдере и вот! Деревья вишни, стоят все в цвету! Поодиночке разбросанные по внутренним склонам кальдеры, они стоят большими, бледно-розовыми шарами, на фоне бледной зелени сплошного ковра бамбука
Я стою на днище кальдеры и рассматриваю их в свой восьмикратный бинокль
Красиво! тихо восторгаюсь я, и снова качаю головой, Ах, как красиво!
На днище посредине кальдеры возвышаются две сопки, высотой метров сто пятьдесят каждая. Это купола. Я стою у их подножия, рядом с котловиной озера «Кипящее». Сегодня мне нужно подняться на вершину ближайшего к озеру купола. Я не спешу. Я, в бинокль, осматриваю склон купола
Днище кальдеры и нижнюю половину купола покрывают сплошные, низкие заросли багульника. Не того, о котором поют в песне: «Где-то на сопках багульник цветёт, кедры вонзаются в небо». В той песне поётся о рододендроне сихотинском, который растёт по сопкам Приморья. Я сам видел, как он цветёт, розовыми цветами. Красиво! Там, в народе, его называют багульником. Но наш, настоящий багульник, по определителю растений называется «багульник болотный» В реальности это пружинистый ковёр грубых, корявых веточек, высотой не выше колена, с брусникообразными листьями сантиметров пять длиной, на вершинках.
Верхняя часть купола представляет собой россыпь, из которой кое-где выглядывают серые глыбы древней лавы. На самой вершине купола я вижу маленькие, на таком расстоянии, кустики кедрового стланика.
Вложив бинокль в футляр и внимательно присматриваясь к низкому ковру багульника вокруг себя, я начинаю, не спеша подниматься по склону, всё выше и выше
Вот и шлаковая россыпь начинается. Значит, половина склона уже пройдена. Неожиданно, из-под моего туристического ботинка, из ковра шикши, на свет божий выворачивается толстая, чёрная головёшка!
Хм! озадачиваюсь я. Головёшка!
Я приседаю на корточки и внимательно рассматриваю её. Это обугленный кусок сука кедрового стланика, сантиметров пять толщиной. С каждым моим следующим шагом вверх по склону, таких головёшек становится всё больше
Ого! наконец, осеняет меня правильная мысль, Здесь был пожар!
Головёшки уже поросли мягким, зелёным ковром шикши значит, пожар бушевал здесь много лет назад. И горели, здесь заросли кедрового стланика.
Склоны этих куполов, раньше, были покрыты кедровым стлаником! наконец, оформляется умная мысль у меня в голове, А, я второй год ломаю голову, выискивая строгий порядок в распределении растительности в кальдере! Какие, блин, закономерности?! Здесь всё сметено огненным ураганом! После пожара здесь царит хаос!
Я отыскиваю укромное местечко на вершине купола и в раздумье опускаюсь на ковёр шикши. Он сантиметров десять толщиной, но такой густой и мягкий! От постоянно тянущего прохладного ветерка, со спины меня прикрывает низкий и плотный куст кедрового стланика
Что-то, здесь, не так! прислушиваюсь я, к себе, Действительность не соответствует тому, «чему учили»! Обычно, чем выше в гору тем ниже температура воздуха. Поэтому, логично, что весна продвигается снизу вверх по склону. А, сейчас всё наоборот! У подножия купола, у багульника не было ни одного бутона! В средней части склона наблюдается массовая бутонизация и появляются первые цветки. А сейчас, на вершине купола, вокруг меня всё бело от цветков! Как, всё это, понимать?!
Через несколько минут память опять возвращает меня в сегодняшнее утро. Перед глазами снова стоит белая от инея, трава
А что?! пожимаю я, плечами, Эту странность в фенологии кальдеры можно объяснить только одним весенними заморозками! Ночами и особенно в тихие, предутренние часы, холодный воздух скапливается на днище гигантского котла кальдеры. Холодные ночи!.. А, вершины куполов находятся на одном уровне с бортами кальдеры и остаются недосягаемыми для ночного холода. Конечно здесь, в дневные часы, тепло солнечных лучей сдувает ветерок, но, зато, и ночами не бывает чересчур холодно!
Я сижу на мягком, зелёном ковре шикши, на гребне купола и смотрю вниз. Я рассматриваю подкову озера Горячее, раскинувшегося вокруг моей сопки.
Хм! хмыкаю я, Бирюзовое озеро!
Озерцо такого цвета есть в кальдере Крашенинникова, в средней части острова Симушир. Мне, Капустьян о нём рассказывал. Они туда с Грабковым, вдвоём ходили
Бирюза Знаете, какой это цвет? Дымчато-зеленоватый. Синий, забелённый белой дымкой Ветерок покрывает обширную подкову водного зеркала озера мелкой рябью. Эта водная гладь так причудливо раскрашена! Середина озера тёмно-синяя. Отступя от берегов метров на двадцать, разбросаны обширные пятна от голубого, зелёного до почти белого цвета. Целая мозаика пятен разноцветной воды!
Я долго-долго смотрю вниз, на водную гладь озера. Она так притягивает взгляд
Но нужно идти. Я нехотя поднимаюсь и шагаю по гребню купола, в обратную сторону. Я выхожу на южный склон купола. Окончание его снесено воронкой кратерного озера Кипящее. Я потихоньку спускаюсь к озеру
Здесь, чистые россыпи вулканического шлака чередуются с невысокими кустиками кедрового стланика
О! Рододендрон Чоноски! радостно улыбаюсь я, невзрачным кустикам, Здравствуй!
Легендарный рододендрон! Первая категория редкости! В нашей стране, он растёт только на Кунашире. А, на Кунашире, он растёт только здесь! Самая настоящая ботаническая редкость! Экзотика
Основной ареал этого рододендрона находится в горах Японии. А, назван он в честь японца Чоноски. Когда-то, русский ботаник Максимович работал в Японии. Целых четыре года! Он не имел права перемещения по Японии и образцы местной флоры ему приносили местные жители. Японец Чоноски приносил Максимовичу массу растений из горных районов Японии В благодарность этому японцу, через много лет, уже ставший академиком и проживающий в Петербурге, Максимович назвал в честь Чоноски красивейший японский клён и вот этот, высокогорный японский рододендрон.
Привет, рододендрон Чоноски! разговариваю я с рододендроном, осторожно трогая его бледно-зелёные листочки, покрытые густой щетиной коротких волосков, Максимович таки, увековечил твоё имя, Чоноски!
Тоненькие, сильно разветвляющиеся веточки рододендрона плотно-плотно растут друг к другу. Так, что этот кустарник напоминает собой кочку, высотой по моё колено. Невзрачные, жмущиеся по россыпи вулканического шлака между валунами древней лавы, кустики этого рододендрона тяготеют к самым ветробойным участкам склона.
В ботанике есть понятие «подушковидная форма», качаю я головой, Как точно сказано! Подушка ты и есть, рододендрон, подушка!
Весь облик этого рододендрона яркое свидетельство приспособления к жизни в условиях высокогорных россыпей, на постоянном ветру, в снегах
Южную часть днища кальдеры занимает обширный массив ели. Тёмной, зубчатой стеной, этот ельник резко выделяется на фоне окружающих его склонов, покрытых бледно-зелёными зарослями бамбука и багульника. Лесоустроители собираются заложить в этом ельнике пробные площади, чтобы охарактеризовать этот лес. В этом и заключается их работа.
Вечером, в командирской палатке, я просматриваю конспекты прочитанных мною зимой в библиотеках Южно-Сахалинска и Владивостока, научных статей и книг по ботанике Кунашира.
Николай! говорю я инженеру, Ты послушай, что писал ботаник Воробьёв, в своей книге «Растительность острова Кунашир» о ельнике, в который мы завтра пойдём!
И что же он там писал? поднимает свои глаза от карты, лесоустроитель Клячкин.
Это был шестьдесят второй год. Почти двадцать пять лет назад Вот! Он пишет: «Молодой ельник в кальдере Головнина имеет такую густоту, что без топора пройти через него невозможно»! Другого ельника, в кальдере нет. Значит, они прорубались именно сквозь этот ельник! Каково, а? Они про-ру-бались!
Понятно! улыбается моей эмоциональности, инженер, Завтра посмотрим. На то, мы и лесоустроители
Утро. Мы, вшестером, подходим к массиву ельника
С трудом продравшись между трёхметровыми кустищами кедрового стланика, на полтора метра затопленными густым бамбуком, переплетённым «проводами» актинидии, мы ныряем под плотную стену еловых лап и оказываемся в совершенно другом мире! Вокруг кипит яркий, солнечный день, а здесь стоит сумрак! Кроны елей, без просветов, заполняют всё пространство неба, над головой. Из-за чрезвычайной густоты массива, здесь, под кронами, не смогло выжить ни одно растение! Вокруг нас только стройные стволы елей, да чистая лесная подстилка из еловой хвои. Ботаники, такие ельники называют мёртвопокровными.
Опять же, из-за такой густоты, у деревьев происходит раннее отмирание нижних ветвей. Поэтому стволы елей, до высоты добрых пятнадцати метров стоят совершенно ровные и без сучков!..
Диаметры стволов деревьев около двадцати пяти сантиметров. Получился участок стройного, как говорят, «строевого» леса.
Этот чистый ельник из ели Глена, вскоре констатирует инженер, Дело рук человека!
Хм! эмоционально озадачиваюсь я, Почему это «человека»?
Ты сам посмотри! Во-первых, он вообще без примеси! Можешь пройти, куда хочешь деревьев других пород, здесь нет! Ни одного! В дикой природе, такого, не бывает.
Да? недоверчиво прищуриваю я, глаз.
Во-вторых, массив совершенно одновозрастной. Ты веришь в одновременное прорастание семян исключительно ели Глена, на такой обширной площади?
Нет! немного подумав, отрицательно качаю я головой.
Я тоже! улыбается мне инженер-лесоустроитель, Саня, ты посмотри кругом! Голые склоны! Нигде, на склонах кальдеры, нет вероятных семенников! Более старших деревьев ели Глена, которые осеменили бы эту площадь своими семенами. Их не просто мало, а их нет, вообще!
Точно! думаю я, Логично! Семена должны были откуда-то взяться!
Рабочие-лесоустроители приступают к обработке пробной площади. У меня другая задача
Пока я не очень нужен лесоустроителям. И я решаю побродить по ельнику
Ближе к центру массива, из хвойной лесной подстилки кое-где торчат пятисантиметровые трубки прелых стеблей бамбука.
Хм! недоумённо хмыкаю я, Бамбук! Здесь что, рос бамбук?
Конечно! через минуту, снова хмыкаю я и делаю вывод, До ельника, здесь всё было покрыто бамбуком!
А, вот останки сучьев кедрового стланика! Эти короткие, смолистые обломки сучьев ещё долго способны выдерживать курильскую сырость. Я трогаю носком своего туристического ботинка лежащий на лесной подстилке, метровый отрезок дугой изогнутого сука: «Кедровый стланик!.. Хм! А, наш ельник он возник не на пустом месте! До него, эту площадь занимали повсеместные в кальдере, заросли кедрового стланика и бамбука!».
С этой новостью, я возвращаюсь к инженеру.
Хм! совсем как я, хмыкает тот в ответ, Тем более! Массовое возобновление ели на площади, плотно заросшей бамбуком и кедровым стлаником! Такое вообще нереально!
Каждому лесоводу известно, что заросли бамбука делают практически невозможным возобновление хвойных! А, здесь чистый ельник и таким обширным массивом.
Понятно! киваю я, Конечно, люди посадили! Что тут думать?!
Под завершение, чтобы инструментально снять характеристики древостоя, рабочие спиливают несколько модельных деревьев. Я сижу у свежего пня с карандашом в руке.
Десять, пятнадцать, двадцать я считаю годичные кольца на спиле, количество колец это количество лет.
Девяносто три года! делаю я заключение.
На спиле так наглядно виден мизерный прирост в первые сорок лет жизни!
Ясно дело! прикидываю я, Это период когда, из-за густоты насаждения, деревца боролись между собой за каждый глоток света.
Зато, какой мощный прирост толщины ствола, в последние сорок пять лет!
Александр! ко мне подходит инженер, Что сидишь?
Удивительно! я поднимаю на него лицо, На спиле видна вся жизнь дерева! В какие годы ему было плохо, а когда стало хорошо! Вот, смотри! Вон, какие тонкие кольца в молодости! А потом
Хм! Так оно и есть! кивает лесоустроитель и улыбается мне, своими опытными глазами, Заметил? Ты рассуждаешь о жизни дерева!.. Это хорошо.
Я?! артачусь я.
Ничего, Саша. Скоро ты поймёшь, что они, инженер хлопает по стволу стоящей рядом, ели, Действительно живые!
Я сижу у пня и провожаю, удивлённым взглядом, спину уже шагающего к рабочим, лесовода
Новый день. Лесоустроители ставят очередную пробную площадь, на этот раз в молодом, бамбуковом березняке. Я, естественно, с ними
Никак не могу привыкнуть к «деревянному» возрасту! Рабочие срубили очередную «модель». Это берёзка. Длинная жердь, диаметром тринадцать сантиметров. Я только что закончил считать её годичные кольца.
Хм! изумлённо хмыкаю я, Шестьдесят!
Мне, самому через два месяца будет двадцать шесть лет. Жердь диаметром тринадцать сантиметров, более чем вдвое старше меня! Как мне, к этому, относиться?!
А вот, пришло и моё время! Вот, для чего, я придан лесоустроителям! На этой пробной площади совместно произрастают два вида берёзы. Вообще-то, они хорошо различаются, по листьям. Но, поди попробуй выяснить, какая это берёза, когда ближайшие берёзовые листья шелестят над тобой на высоте добрых четырнадцати метров! Как, в этих условиях, проводить таксацию?!
Однако, я дьявольски находчив! Для определения древесной породы я пользуюсь биноклем! Так мы и работаем, в паре я, в бинокль, рассматриваю листья в берёзовой кроне, высоко в небесах и кричу инженеру, который стоит с таксационной ведомостью в руках: «Берёза плосколистная!». Таксатор замеряет своей мерной вилкой диаметр ствола этой берёзы и кричит, следом за мной: «Шестнадцать!». Так и работаем
Берёза каменная! кричу я.
Четырнадцать! вторит мне таксатор.
Берёза плосколистная! кричу я.
Шестнадцать! вторит таксатор.
Берёза каменная!
Четырнадцать!
По лесу несутся наши парные крики
Странная, надо сказать, картина. О такой таксации я никогда не читал в учебниках и не встречал, такую, на практике
Июнь! Второго июня, я неожиданно замечаю, что лес, как-то разом, покрылся листвой! Ветви берёз, с полностью распустившимися листьями, по-летнему полощутся по ветру. Буквально на глазах, раскрываются, поднимаются вверх всходы высокотравья!
Вечером, в командирской палатке лесоустроителей, я закладываю в гербарные рамки собранные за день растения. Инженеры стоят, склонившись над разостланными по длиннющему столу картами. Они намечают места новых пробных площадей
Вдруг, туго натянутый брезент палатки громко загудел, густым басом!
Гуууууууууууу!
Как ошпаренные, мы выскакиваем из замкнутого пространства палатки, наружу! Встревоженной кучкой, мы стоим среди березняка и озираемся по сторонам. Но, вокруг никого нет! Ни одной живой души Кроме, также выскочивших наружу из других палаток, лесоустроителей.
Гуууууууууууу! все палатки нашего лагеря продолжают гудеть, словно шаманские бубны.
Аааа! наконец доходит до нас, Трясёт!
Землетрясение!
Вот что, это!
Тьфу ты, чёрт! в сердцах плюёт начальник отряда, А я понять не могу!
Через пару минут всё затихает. Палатки перестают гудеть. Мы, гурьбой, снова лезем обратно, каждый делать своё дело.