А, как мы сыпанули-то! вспоминает кто-то, Из палатки!
Это рефлекс, отмахивается инженер, Так человек, всегда реагирует. На неизвестное
Да! соглашается второй, Необъяснимое оно первым делом вызывает панику
Землетрясения, на Кунашире вещь обыденная. В месяц, трясёт по нескольку раз. Каждый из нас, например, знает, что если трясёт мелко и так, словно мимо твоего дома, по улице, проезжает тяжёлый бульдозер это четыре балла Вот только, землетрясение в палатке сопровождается, я бы сказал «необычным побочным эффектом»
Через несколько дней, мы отправляемся на юг острова. Там меня ждут пробные площади другого отряда лесоустроителей. Ведь, у нас чёткое распределение ролей. Лесоустроители ставят пробные площади и обрабатывают древостой, а я, на их площадях, описываю кустарники и травостой. А, что? Лесоустроителей и не должны интересовать травы и кустарники им подавай производственные характеристики леса: формулу древостоя, средний диаметр ствола, высоту основных ярусов леса, запас древесины
По тропе в бамбуке, над минеральной речкой «Озёрная», мы проходим на побережье Охотского моря. К устью Озёрной тропа выходит очень высоко по склону. И мы спускаемся на литораль моря по высокому травянистому обрыву. На валунах у морской волны разворачиваемся влево
На полпути до мыса Ивановский мы замечаем, что в море из воды едва выступает небольшое каменное плато. С этой плоскости, во все стороны, в воду бросаются нерпы!
Ух, ты! радуемся мы, Нерпы! Нерпичье лежбище!
Интересно!..
Через час, на краю невысокого плато мыса Ивановский, я радуюсь ботанической находке! Это весьма необычная фиалка!
По цветку понятно, что ты фиалка! я сижу на корточках перед растеньицем и разговариваю с ним, раскрывая определитель растений, Только, вот, какая ты, фиалка? Это вопрос
Эта фиалка имеет совершенно не свойственный фиалкам фиолетовый, почти чёрный цветок и узкие листочки, на длинных черешках.
Так Фиалка маньчжурская! объясняю я цветку, Вот ты кто!
Я очень рад новому растению в моей коллекции и в моей голове. У ботаника, голова ходячий определитель, в котором удерживаются сотни и сотни названий растений и их признаков
Тут же, розовым ковром, по невысокой скалке морской террасы, цветут первоцветы.
О! Первоцветы Фори! Привет! улыбаюсь я знакомцам, разглядывая малиновые полянки, Хм! Кем же ты был, Фори? Наверняка каким-нибудь коком или врачом на кораблях первооткрывателей Курил!
Лагерь южного отряда лесоустроителей расположен на высокой морской террасе, в километре южнее мыса Ивановский. Мы пересекаем стол мыса и выходим на поляну, среди дубняка. Здесь база лесоустроителей. В тридцати шагах дальше, водопадом метра три высотой, с террасы, на песчаный пляж моря, обрывается ручей. Отсюда и название ручья «Водопадный». Здесь я буду работать ближайшую неделю, и жить
Утро. В составе каравана из шести человек, я шагаю с лесоустроителями по плоскости мыса Ивановский, на север обработать их пробную площадь, заложенную в бассейне здешней речки. Она называется «Кривоножка».
Хм! Ну и название у тебя, речка! хмыкаю я, За что ж тебя, так?
Я бреду последним на мысе, я задержался. Чтобы захватить в гербарий два экземпляра водосбора. Удивительно крупными, синими колокольцами, он цветёт по взгорку стола мыса. Кустики тёмно-зелёных, плотных листьев всего около десяти сантиметров высотой. И ярко-синие колокольцы, величиной сантиметров восемь!
Вот, это цветок так, уж, цветок! бормочу я себе под нос, торопливо упаковывая экземпляры между газетными листами гербарной папки, Водосбор вееролистный!.. Ты не водосбор, ты целая глоксиния!
Садоводы называют водосбор аквилегией. Точно также звучит и латинское название водосбора. Но, мне больше по душе русское название. Водосбор! Правда, красивое имя?
Вдоль охотского побережья острова, широкой лентой вытянулись корявые, бамбуковые дубняки из дуба зубчатого. Дуб, у нас редкий вид. Красная книга! Подлесок из плотных зарослей бамбука, здесь практически, повсеместен. Однако, бамбук не выносит переувлажнения почвы и по свободным от его зарослей, мокрым ольховникам в сырых поймах ручьёв, сейчас всё бело от колокольцев. Тройка темно-зелёных листьев напоминают вороний глаз. Но вместо чёрного глаза белоснежный трёхлепестковый колоколец!
Триллиум камчатский! Всё бело!!! Какое массовое цветение! Красиво, как! я бросаю восхищённый взгляд вбок, вдоль ручьевой поймы и бросаюсь догонять свой отряд.
Днище распадка Кривоножки раскрывается перед нами лизихитоновым ольховником, который имеет здесь прямо-таки, классический облик. Тёмная, переувлажнённая почва, сейчас буквально скрыта ковром белых капюшонов лизихитона! Лизихитон родственник всем известной каллы. Только крупнее. И листья крупнее, и белый капюшон.
Вот, это дааа! восторгаюсь я, Всё бело! Какой праздничный вид у ольховника! Как первомайская демонстрация трудящихся!.. Класс!
Мы гуськом, один за другим, пересекаем нарядный распадок такой праздничной Кривоножки и выбираемся на другой его склон, в пихтарник. Пихтарник чистый! Все сто процентов окружающих нас стволов это пихта. Инженер Андрей делает стандартную пробную площадь это квадрат, пятьдесят на пятьдесят метров
Чем приятно, мне, работать в хвойных массивах так это тем, что здесь почти нет травы и нет кустарников! Если говорить проще мне, здесь, почти нечего делать! Быстро управившись со своими делами, я лежу под пихтами, на лесной подстилке из опавшей хвои. И с чистой совестью, наслаждаюсь летним лесом, жаркими лучами прорывающегося сквозь пихтовые лапы солнца, щебетом птиц
Очередное утро. Солнце жарко искрится в безоблачном небе! Опять всем отрядом, мы уходим восточнее нашего лагеря, в бассейн речки Сенная. В этом районе, всё пространство пологих склонов покрыто бамбуковыми березняками. Лесоустроители закладывают пробную площадь огромных размеров квадрат, сто на сто метров. Целый гектар! Но иначе, в этом редкостойном лесу, не набрать нужных для статистики, двести стволов лесообразующей породы.
В ботанических статьях, описывающих строение тропических лесов, пишут, что обилие лиан там так высоко, что многие деревья, не выдерживая их веса, просто-напросто ломаются. Понятно, что мы сейчас не в тропиках, а на юге Кунашира. И что передо мной березняк, на полтора метра затопленный бамбуком. Но, насчёт лиан замечено точно! Под весом карабкающихся вверх актинидий и гортензий, все берёзы стоят согнутые в три погибели! Я перестаю грести по бамбуку к очередному дереву и стою, хватая ртом воздух. Вытираю рукавом мокрое лицо и смотрю на этот, буквально задушенный лианами, лес, в котором каждая берёза как штангист, с трудом удерживающий штангу
Новый день. Сегодня у нас новая пробная площадь. И новые удивления для меня! Во-первых, поразительны размеры дерева вишни сахалинской! Диаметр ствола этого дерева никак не меньше семидесяти сантиметров! Штатной мерной вилкой лесоустроителей, у меня никак не получается замерить такой диаметр. Дело в том, что шкала вилки короче, чем диаметр ствола дерева! Вишни такой толщины я в жизни не встречал
А, ещё два дерева бересклета! Именно «дерева»! Потому что их диаметры двадцать и двадцать три сантиметра! И высота, у обоих одиннадцать и одиннадцать с половиной метров. Широкие, шарообразные кроны
Какие же, это кустарники?! запрокинув голову, смотрю я в эти кроны, снизу вверх.
Оба дерева бутонизируют. Страхуясь от ошибок, я буквально обнюхиваю их соцветия
Са-ня!!! Эге-гей!!!
Это меня зовут лесоустроители. Раздвигая перед собой высоченные заросли бамбука, минут через пять, я подгребаю к ним. Для инструментального снятия всевозможных промеров, лесоустроителям необходимо, для каждой породы деревьев, свалить модельное дерево. Дерево средней высоты и среднего диаметра ствола. И вот «модель» срублена. Столпившись, все стоят у сваленного дерева.
Саня! Мы, это дерево не знаем. Это что-то из местных, говорит инженер, Что это?
Я тоже осматриваю «объект». Передо мной, в бамбуке, лежит дерево солидных размеров. Диаметр ствола на уровне груди тридцать четыре сантиметра. Прямой ствол. Гладкая, крепкая, светло-серая кора. Компактная крона занимает лишь самую верхушку. Высота дерева двадцать метров. На концах ветвей бутоны полусформировавшихся, многоцветковых, рыхлых соцветий. Я раскрываю свой определитель
Поражённый ответом, я вновь и вновь «прохожу» лабиринт признаков. И каждый раз упираюсь в одно это сирень! Моё воображение рисует палисадники, с высокими кустами цветущей сирени. Кус-та-ми! Но никак не стройными деревьями, диаметром ствола в тридцать четыре сантиметра!
Это сирень сетчатая! не очень уверенно, сообщаю я ждущей вокруг меня, бригаде.
В ответ красноречивое молчание.
Ты что, Сань? прерывает затянувшуюся паузу, один из рабочих, Мы, хоть и не ботаники, но тоже, не мальчики!
Ну! вторит ему, другой, Мы и на Амуре работали, и в Приморье. Там, знаешь какие леса?!
Точно говорю вам сирень! не сдаюсь я, вцепившись в свой определитель растений, Вот! Смотрите!
Мы, что? Сирени не видели? хмурится третий рабочий.
Кстати! вспоминает инженер Андрей, Мы тут, у вас, дзелькву нашли! Это дерево такое, близкий родственник вяза. Ты знаешь, такое?
Нет! я отрицательно качаю головой.
Вот! В списках флоры Кунашира оно вообще не указывается! А, мы нашли! Стопроцентно дзельква! Мы её, по Приморью знаем! Мы много чего, в лицо знаем!
А, ты нам говоришь сирень! говорит рабочий.
Но, вот! стою я, на своём, Определитель только одно даёт! Что это сирень!
Ладно! после паузы, командует народу, Андрей, Что замерли? За работу, мать вашу!
Все расходятся, завершать обработку площади. Молча. Я тоже лезу в бамбук, на площадь. В моей душе остаётся неприятный осадок
На самом дальнем краю площади темнеет зелёной, раскидистой кроной старый тис.
Ка-кой тис! прикидываю я, издалека, Ему, наверняка, несчётное количество лет!
Раздвигая кожистые листья бамбука перед лицом, я подгребаю к дереву. Измерить диаметр ствола тиса совершенно не понятно, чем! Стандартная, заводская мерная вилка лесоустроителей имеет шкалу шестьдесят сантиметров, она для этого тиса слишком коротка. А, мне так хочется знать его диаметр!
Что же делать? озадачиваюсь я и решаю, Измерю, пока, рулеткой длину окружности ствола, а вечером подумаю, что с этим делать
Сегодняшняя площадь на удивление, богата редкими растениями! Вот, уже несколько раз, в бамбуке, мне под руку попадается аризема! Это ближайшая родственница лизихитона и каллы. На Кунашире, она очень редкая! Почему я так думаю? Потому, что я вообще первый раз вижу это растение! А я, здесь знаю почти всех
А, ещё здесь полно деревьев широколиственных пород! Особенно черёмухи
Вот! Впереди просматривается дерево с раскидистой кроной из зонтов огромных, сложных листьев. И я прищуриваю на него свой глаз. Широкие, зелёные опахала этих листьев играют в лучах солнца, на высоте добрых десяти метров над моей головой. У этого дерева листья скучены на концах толстых ветвей. Ствол покрыт крепкой, как камень, слегка бугорчатой корой. Стоя под деревом, я долго всматриваюсь в его крону
Орех?! прикидываю я, Практически, все признаки, на лицо
Но, что-то удерживает меня от категоричного ответа.
Так ничего не понять! хмурюсь я, Нужно бы, пальчиками потрогать.
Я подпрыгиваю и начинаю карабкаться по стволу дерева, вверх
Метрах в пяти-шести над землёй, в средней части ствола, пальцы моих, вытянутых вверх рук натыкаются на что-то колючее!
Тссс! больно уколовшись, я отдергиваю руку и смотрю на это место.
Над головой, бугорки коры под моими пальцами, оканчиваются какими-то остриями! Я запрокидываю лицо вверх, к уже недалёкой кроне и ужасаюсь: «А, что творится выше! Всё в огромных шипах!».
Ёшкин ты, кот! осенённый догадкой, я расслабленно зависаю в развилке ветвей, Это же аралия высокая!
Хм! Это дерево аралия! Скажи кому не поверит! несутся мысли в моей ботанической голове, Я карабкался по стволу аралии!.. Ну и что, что на юге Сахалина, это высокий куст, до трёх метров высотой?!
В некотором замешательстве, я спускаюсь вниз
Невероятно! Но вечером, в огромной землянке лесоустроителей, я рассчитал математическую формулу! По ней, измерив длину окружности ствола дерева, можно узнать его диаметр! Причём, в отличие от мерной вилки лесоустроителей с точностью до сантиметра! Это потрясающе! У меня, по математике всегда были только тройки
По этой формуле, диаметр ствола сегодняшнего огромного тиса составляет семьдесят сантиметров.
Так! Семьдесят сантиметров! размышляю я, Класс!.. А, может быть тис ещё толще? А, интересно, какого диаметра, на Кунашире, достигает ель? А пихта? А какое дерево, на нашем острове вообще самое толстое?
Сколько вопросов Теперь нужно будет измерять все толстые деревья! решаю я
Новый день. Утро выдаётся чудесное. Над нашими головами бездонная синь небес и искрящееся солнце. Мы, вдвоём с инженером Андреем, отправляемся по прорубленному затёсками визиру лесоустроителей, вглубь острова. Нам нужно описать типы леса, которые пересекает этот визир. Прямо от лагеря, мы гребём на восток по бамбуковому морю, затопившему обширный массив клёна красивого. Плотный бамбук по грудь.
Кленовник! окидываю я, взглядом, окружающий лес.
Хм! громко хмыкает на это, Андрей.
А что? не сдаюсь я, Лес из ели ельник, лес из пихты пихтарник, лес из ивы ивняк. Значит, лес из клёна кленовник.
Хм! искрит глазами, инженер, А если лес из сосны?! Сосняк?
Да! задираюсь я, в процессе гребли по бамбуку.
В геоботанике, Саня, не всё соответствует математической логике. Вот, лес из дуба называют не дубняком, а дубравой! А сосновый бор?!
Но, я не собираюсь сдаваться! У меня в голове железная логика.
Вот и плохо, что так называют! упрямо закипаю я, Всё должно быть по одним правилам!.. Вот, скажи мне, почему в определителе латинское название «ель иезская» соответствует русскому названию «ель иезская», а латинское «герань иезская» имеет русское название «герань хоккайдинская»?! Где логика? А латинское «земляника иезская»? Почему бы её не назвать хоккайдинской, как герань? Так нет же! Она по-русски называется «земляника иезская»!
Ха-ха-ха! искренне смеётся надо мной, инженер, Это всё твоя молодость! Покоя она, тебе не даёт!
Все клёны примерно одного возраста, около двадцати четырёх сантиметров диаметром стволов
Но, ведь, я ещё веду и фенологию! Чтобы узнать, какую фенофазу поставить клёну, я, наученный вчерашней историей с аралией, не ограничиваюсь созерцанием кленовой листвы с земли и карабкаюсь по стволу одного из клёнов вверх, в крону. Едва моя голова показывается над плоской, словно гнездо орлана, зелёной кроной клёна, как я понимаю, что уже опоздал.
Опоздал! громко злюсь я, с дерева, Вот, так всегда! Пока догадаюсь всё! Уже поздно!
Ха-ха-ха! смеётся внизу, над моими эмоциями, инженер Андрей.
В фенологии клёна красивого, я все эти дни добросовестно ставил фазу распускания листьев. Кто же мог знать?! Оказывается, у этого клёна цветки имеют зелёную окраску и на фоне зелёных листьев кроны дерева абсолютно не выделяются! И вот сейчас, вокруг моего лица, всё пестрит от множества щитков полностью раскрытых зелёных цветков Я досадливо морщусь: «Блин!.. Нужно менять все записи за предыдущие дни!».
Во второй половине дня, во всё также затопленном бамбуком лиственном лесу, мы наталкиваемся на дерево ботрокариума!
Ботрокариум спорный! «визжу» я под деревом, от счастья, Высшая категория редкости! Высшая!
Ботрокариум крайне редкое дерево! Он ближайший родственник той самой свидины, что в массе создаёт зелёные бордюры на улицах наших городов. Я подпрыгиваю вдоль ствола и вцепляюсь руками в нижнюю ветку.