Тоже мне, наука! упрямец разулся, взгромоздился на табурет и лихо крутанул гончарный круг. Круг заскрипел, завертелся и бурый ком шмякнулся парню на многострадальные штаны. Да, мать его точно сегодня не похвалит. Иржик отскрёб влажный блин и снова плюхнул на середину круга. Теперь он толкал колесо медленно и осторожно, левой рукой пытаясь придержать глину, чтоб не соскочила, а правой поднимать края. Увы, глина никак не хотела подниматься, снова сползала вниз, кривилась, кринилась. Наконец, с десятого раза, вышло нечто напоминающее кособокую миску.
Когда он оторвал глаза от работы, оказалось, вокруг столпилась вся мастерская и пан Петр, и насмешник Зденек, и четверо чумазых мальчишек все ждали, что дальше будет.
Вот! Иржик кивнул на корявый плод своих трудов.
Для первого раза вполне сносно. Ну, хорошо, а дальше что ты собираешься с этой красотой делать? Тише, не подсказывайте, он ведь без всякой науки всё знает.
А что делать? Иржик чувствовал в этих словах какой-то подвох, но отступать не собирался. В печь совать.
В печь? Где пироги пекут?
А вот в эту наш герой кивнул на большое сооружение в центре комнаты.
Ага, значит, открываем мы заслонку и суём миску внутрь?
Ну, для начала, конечно, печь растопить надо, прокалить как следует..
Замечательно! Ну вот мы растопили, прокалили Что дальше?
А что? горшок на лопату и туда поглубже.
На лопату, говоришь?.. Я бы, пожалуй, не поленился ради такого зрелища, растопил печку, да больно дров жалко, ну и рук своих тоже, ведь только печь раскалишь, как выстужать придётся да осколки прибирать, а то и трубу печную перекладывать это уж смотря как бабахнет.
Как это «бабахнет»? Вы что, в глину порох подсыпаете?
Порох? Да сырой горшок от печного жара не хуже твоего пороха рванёт! Вот будет салют в честь того, кто и без наук всё знает! Нет, Иржик, мы горшок твой, в печь ставить не рискнём, потому что прежде надо его хорошенечко высушить.
Никто над Иржиком не смеялся, хотя глаза у всех ехидно поблескивали. Да не переживай ты, с кем поначалу промахов не бывает, мастером никто не рождается.
А можно, я хоть глину месить помогу, всё равно штаны грязные.
Грязные? Это ты, дружок, грязных не видел Ладно, меси, глины на всех хватит. Марек, дай мальцу мои старые штаны, а то мне пани Катаржина голову оторвёт. Да помоги их подтянуть, а то как бы конфуз не вышел.
Несмотря на все предосторожности, домой Иржик вернулся, грязный, как чушка. Мать только руками всплеснула.
Ма, я сам постираю.
Ладно, горе ты моё, «сам!». Ты сам хоть отмойся. Ну что, берёт тебя пан Петр?
Иржик задумался, вроде, работа, весёлая, и народ там дружный, а под конец он даже настоящую миску слепил, и доброго слова от мастера дождался.
Нет, ма, хорошее дело гончарное и пан Петр мужик что надо, только не хочу я в горшечники, не по мне это.
Мать вздохнула тяжело. Ты что, и впрямь решил сто двадцать ремёсел перебрать? Кто же тебя теперь в ученики возьмёт?
Ладно, попробую пана Флориана уговорить, он по нашему плохо понимает, может и не наслышан ещё о твоих подвигах?
К пану Флориану, самому известному в городе садовнику, собрались только через день, когда штаны высохли.
Сад пана Флориана не сказать, что был больно велик, но на каждом клочке земли, будь он хоть с детскую ладошку, что-то росло, цвело и плодоносило. Деловито жужжали пчёлы, птицы щебетали в густых ветвях. Несколько ребятишек что-то подвязывали, поливали или собирали в корзины..
Ради Вас, о белиссима, я посмотреть этот бамбино! и знаменитый садовник, галантно склонившись, поцеловал пани Катаржине руку.
Едва мать ушла, пан Флориан кивнул Иржику:
Престо! Идти за мной. Престо-престо! Вот грядка, вот лейка. Взяйт лейка и трам-там-там он изящно поводил рукой над салатом вот так поливай грядка. Вода здесь, в этот бочка.
А как я в бочка лейка запихну?
Лейка запихну не надо. Взяйт вот эта штука и трам-там-там он показал, как зачерпывает ковшиком воду и переливает её в лейку.
Пан Флориан повернулся и ушёл, а Иржик глянул на лейку, глянул на ковшик и понял, что такая канитель не для него. Оглянувшись, не подглядывает ли кто, наш рыбак ухватил лейку за длинный нос и, произнеся «трам-там-там!», затолкал в бочку. Вода забулькала, посудина отяжелела, выскользнула из рук и ухнула на дно Ничего себе! И как я её теперь оттуда выужу?
Чуть не час плясал он вокруг бочки, пытаясь вытащить неподъёмную «бандуру», вымок с головы до пят, едва не надорвался, но таки достал эту «трам-там-там»!
Вот так, знай наших! Ну, какую там грядку надо полить? Вот эту? Земля быстро впитывала влагу, истомившиеся листья салата на глазах наливались упругой силой. Приятно всё-таки любоваться делом своих рук!
Жёлтая бабочка села на дорожку, улитка высунула рожки навстречу солнышку благодать!
Иржик даже не услышал, как подошёл пан Флориан
Где твой работа?
Так я всё, я полил.
Полил? Земля совсем сухой! Ты вылить один лейка! Один! Поливайт надо много-много лейка, и не свой штаны, а мой салат!
Парень чуть не взвыл Господи, неужели теперь он всю жизнь будет ходить от бочки к салату и обратно?!
Потом он таскал какие-то корзины и переставлял ящики, забивал колышки и привязывал к ним верёвки дню не было конца. Ох-ох-ох спина гудит, руки отваливаются! Но едва Иржик присел, тут же, словно из-под земли, вырос эдакий журавль весь деловой и важный, глянул сверху вниз:
Новенький? Ага, ты-то мне и нужен Пошли, велено прополоть вот ту грядку.
На вон той грядке росло нечто-то ветвистое и кудрявое и запах стоял такой, что голова шла кругом слишком остро, слишком сладко, слишком непривычно. «Журавль» эту душистую травку как-то весьма заковыристо назвал, в сорняки пальцем тыкнул и исчез. Ну и ладно велика премудрость сорняки драть! что он сам не разберётся? Это что у нас торчит, крапива? Точно, крапива, во какая вымахала! Долой крапиву! Это лебеда? Или полынь? С корнем полынь с лебедою! Это лопух? Сейчас мы его из грядки вон!
Иржик вошёл в раж, сорняки так и летели из-под его рук.
Баста! Стой! вдруг услышал он гневный и чуть не плачущий голос. Откуда ты есть на моя голова?! Ты меня разоряй! Мой пряный трав! Мой редкий пряный трав! Что ты с ним сделай!