С этими мыслями Судьбоносный задремал и погрузился в сон.
«Пляски розовой лошади»
Глава 1. Вой единорога
Голый мужчина надевает костюм розового единорога. Ноги уже одеты, он просовывает руки в рукава.
Охо-хо, охо-хо, приплясывает он.
Рядом стоит красивая обнаженная женщина.
Остается надеть капюшон в виде лошадиной головы с рогом. Мужчина берет капюшон за рог, поворачивается к женщине и спрашивает:
Дорогая, извини за вопрос: а у тебя когда-нибудь с конем было?
Он начинает ржать как лошадь.
Я же тебе сказала: всегда мечтала об этом, отвечает она. И добавляет презрительно: Жаль, что такая большая штука у тебя только на лбу.
Очень смешно! Прямо очень смешно! раздражается он.
Мне нет, спокойно говорит она.
Его игривое настроение исчезло, лицо стало серьезным. Он чувствует какой-то подвох и мигом раздражается.
Ах ты стерва!
Он замахивается на нее. Она резким движением хватает лежащий на стуле поводок, накидывает мужчине на шею и затягивает. Затем подходит ближе и надевает капюшон с рогом ему на голову.
Ну вот, лошадь в сборе! говорит она и затягивает поводок.
Он начинает задыхаться. Она тянет поводок вниз, и мужчина опускается на колени.
Встал на четвереньки! командует она. Сказочное приключение начинается, мой розовый друг.
Он встает на четвереньки и пытается отдышаться. Она привязывает конец поводка к батарее («Вот так!») и отходит.
Подожди меня, дорогой! Повелительница сейчас вернется.
Ах ты сволочь! Отпусти!
Она подходит к тумбочке, копается там, перечисляя:
Так Плетка для воспитания Отвар из лапок (Неразборчиво.) Грибы (Неразборчиво.) Волшебная палка
Э-э-э!.. кричит мужчина. Ты чего там делаешь?! Эй! Стерва!
Ты еще будешь благодарить меня, спокойно отвечает она. Ты избранный! Так гласит древняя легенда! «И упадет он с неба, и произойдет невероятное!»
Чего ты несешь?! Больная! Я сейчас с тобой невероятное сделаю!
Тебе надо остыть! говорит она. Иначе ничего не получится.
Она подходит к нему сзади, расстегивает молнию на костюме и оголяет ягодицы. Он тяжело дышит и нецензурно ругается.
Для начала извинись перед повелительницей, животное! приказывает она грозным голосом.
Пошла ты, стерва! рычит он.
Она отходит на несколько шагов, замахивается плеткой, после чего он слышит свист рассекаемого воздуха и затем сильное жжение на ягодицах. Он рефлексивно подпрыгивает и взвывает. Она делает еще с десяток ударов. Он умоляет ее прекратить.
Она кладет плетку, подходит к нему спереди, ласково гладит по розовой морде и спрашивает:
Ну что, теперь будешь себя хорошо вести, мой единорожек?
Да, скулит он.
Кто твоя хозяйка?
Ты моя хозяйка! стонет он.
Ты же знаешь, как меня зовут! Скажи: Мила моя повелительница! приказывает она.
Мила моя повелительница, цедит он сквозь зубы и завывает: У-у-у
Вот и хорошо. Мой сказочный дружок! Я столько лет ждала исполнения древнего пророчества! Осталось только сделать небольшой шажок И Все у нас в руках Аха-ха-аха-а-а!
От ее смеха сотрясается весь дом. Единорог дрожит. Она ласково гладит его по щеке:
Не бойся, мой хороший. Мы почти закончили.
Она берет несколько емкостей и смешивает их содержимое в одной чашке. По комнате распространяется смрадный запах.
Отлично! говорит она и подносит чашку к его губам. Пей!
Он морщится и пытается отвернуться, но она хлопает его по щеке и спрашивает:
Или ты хочешь, чтобы я опять взяла плетку?
Не-е-ет! взвывает он.
Тогда пей.
Он зажмуривается и выпивает.
Зайка моя! довольно вскрикивает она и отступает на несколько шагов.
Происходит магия. Раздается треск. Мужчина в костюме единорога увеличивается до размеров лошади.
Ну вот! довольно говорит женщина. Теперь ты настоящий Единорог!
У-у-у раздается вой.
Конец первой главы
Судьбоносный проснулся спустя девять часов не то что не выспавшийся, а будто уставший.
Боже! Даже не разделся, сказал он сам себе. Пора завязывать с выпивкой.
Конечно же, алкоголиком он не был, но всегда бросал эту фразу, стоило ему перед сном употребить хотя бы двадцать граммов. Тогда отсутствие утренней бодрости он списывал на выпитое накануне спиртное, независимо от количества. В других же случаях, когда ссылаться было не на что, он говорил себе:
Стареешь, Джо!
Эта фраза много лет назад была заимствована им из какого-то вестерна, название которого он уже и забыл. Помнил только сцену, где ковбой промахивается, стреляя из пистолета по цели, хотя до этого промахов не допускал.
Судьбоносный посмотрел на часы. Восемь утра по самарскому времени.
Кстати, со временем тоже интересная история получилась. С того момента, как Блок изобрел новый способ передвижения, хотя это и было совсем недавно, стрелки на всех космических кораблях стали идти по самарскому времени. Это он настоял. А связано все с тем, что сам он родом из Самары и работал там в ракетном конструкторском бюро, где сделали кучу открытий, запатентовали множество изобретений, изготовили массу ракет и космических аппаратов, но все, что получили в качестве символической благодарности, памятник ракете-носителю на проспекте Ленина да это прозвище города: Самара космическая. Может быть, и так уже неплохо, но Блоку это показалось недостаточным и чуть ли не оскорбительным. Бывало, в разговорах с приятелями он возмущался:
Всем известна классическая фраза: «Хьюстон, у нас проблемы». И весь мир знает, что Хьюстон центр космонавтики в Штатах. Ну хорошо. А у нас? У нас что? Да ничего. Кому о нас известно? Только про Москву и знают. И ладно бы с одним космосом так. Так нет же. Вот даже в поездах московское время? Поезд Хабаровск Владивосток, отправление в два часа ночи. Московские два часа ночи. А ничего, что разница во времени составляет семь часов, и до того, сколько сейчас в Москве, во Владивостоке дела никакого нет? А если бы
И вот настал этот момент «если бы». Когда Блок рассчитал существование туннелей и доказал, что система будет работать, он набрался наглости и заявил: подробные расчеты и описание теории не отдаст, пока ему не пообещают, что после того, как первый космический корабль такого типа взлетит, время на всех остальных кораблях будет соответствовать земному самарскому времени. И то ли высшие чиновники поначалу не поверили его россказням о том, что вполне реально сделать прыгающий по туннелям корабль и за немыслимо короткое время допрыгать хоть к космическому черту на рога, то ли кто-то в шутку согласился, лишь бы уж не расстраивать уважаемого ученого, но в итоге дело было сделано бумага подписана. А скоро, когда первый корабль был готов, поскакал к планете на расстоянии пятьсот тысяч световых лет (короткий полет опробовать новую технологию) и благополучно прискакал обратно, нечего делать, пришлось часы переводить. А поскольку всем в мире до гениального ума Блока и такой технологии было, как говорят в Украине, «як до Києва рачки»4, эти космические аппараты нового типа все стали покупать у нас и устанавливать на них часы с самарским временем. Таковым было условие контракта. И именно этот перевод времени в космосе Блок считал своим самым большим достижением и очень этим гордился.
Судьбоносный встал с дивана, пошел в ванную, посмотрел в зеркало на свое помятое лицо, сказал: «Да уж» и начал раздеваться, чтобы принять душ.
Через полчаса, посвежевший, гладко выбритый и переодетый, он был готов позавтракать, и от мысли об этом его настроение улучшилось.
Он вышел из кабинета, услышал, как щелкнул замок (двери отпирались и запирались автоматически при приближении или удалении хозяина комнаты), повернул направо и направился по коридору к лифту спуститься на второй этаж, где находилась столовая.
Сделали бы уже телепортатор, что ли! сказал Судьбоносный, войдя в лифт и встретившись там с инженером Фридманом.
Это чтобы прямо из кабинета в столовую? спросил тот, улыбаясь.
Ну конечно!
Да ты и так какое пузо отрастил! сказал Фридман, смеясь. Так хоть прогуляешься, килограммчик-другой скинешь. Здесь все продумано! Специально для таких, как ты!
Ирония состояла в том, что сам Фридман выглядел едва ли не в два раза крупнее Судьбоносного, с которым они были знакомы много лет. Вообще, шутки про лишний вес он любил чрезвычайно. И даже своего коллегу инженера Иваницкого, который по сложению чуть толще черенка от лопаты кожа да кости, то и дело похлопывал по плечу, приговаривая:
Эх, Витя, набрал же ты в весе, скажу я тебе! В прежние времена тебя бы и на борт-то не пустили.
За такие слова на него никто не обижался, потому что, во-первых, делал он это по-доброму, а во-вторых, все понимали, что шутит-то он над собой. А со своим лишним весом он ничего поделать не мог или не хотел.
Так, перекинувшись еще несколькими фразами, Судьбоносный и Фридман вышли из лифта и двинулись в сторону столовой.
А ведь лет пятнадцать назад нас с тобой в рейс не взяли бы! сказал Фридман.
Из-за твоего живота? уточнил Судьбоносный.
Почему сразу из-за моего? изобразил удивление Фридман.
Потому что он на десятерых тянет!
В другой раз так и скажу: значит, это килограммы за меня, за Судьбоносного и еще Вон еще за Блока.
Они остановились у двери столовой, куда в то же самое время с другой стороны коридора подошел Иван Блок.
Что это за меня? спросил он, здороваясь за руку с Фридманом и Судьбоносным.
Да, говорю, из-за тебя я тут из-за тебя. Не изобрел бы ты этот прыгучий движок так и сидел бы я сейчас дома, смотрел «Рабыню Изауру», как в старые добрые времена
Это почему? спросил Блок.
А кто бы пустил на борт мои сто пятьдесят килограммов?!
И он залился смехом.
Да, топливо экономить мы научились, сказал Блок. Так что добро пожаловать! Можешь еще немного добрать!
Вот сейчас и доберу!
Приятели засмеялись, перешагнули порог столовой, но вдруг где-то в коридоре, сзади, услышали звук рвотных позывов.
Что за?.. спросил Блок, развернулся и выглянул в коридор (он вошел последним и потому стоял ближе всех к двери).
Он посмотрел направо пусто, налево и глаза его расширились, а на лице появилось выражение крайнего удивления. В нескольких метрах от входа в столовую, согнувшись пополам и опершись рукой на стену, стоял Капитан Назаров. Его рвало. Рядом с ним с одной стороны валялась еще дымящаяся сигарета, а с другой бутылка водки, из горлышка которой вытекали остатки.
Рвотные позывы еще раз сотрясли его тело, он издал: «Бэ-э-э», выдал на стену небольшую порцию жидкости и произнес что-то нечленораздельное, эмоциональным посылом похожее на ругательство.
Блок повернулся к товарищам:
Господа, по-моему, там капитан.
Фридман вытаращил глаза и переспросил:
Ка-пи-тан?
Судьбоносный молча сделал шаг к двери и выглянул в коридор.
Да. Это он.
Дайте-ка поглядеть!
Фридман растолкал приятелей и вышел в коридор.
Матерь божья! воскликнул он, увидев пьяного блюющего Капитана Назарова.
А тот точно почувствовал, что на него смотрят: не разгибаясь, повернул голову на бок, увидел Фридмана, какое-то время как будто соображал, кто это, а затем, словно вспомнив, заорал:
Эй, чучело! Ты чё, ослеп?! Не видишь, кто-то на палубе насрал! Бегом взял тряпку и вытер!
Фридман повернулся к Блоку и Судьбоносному, которые вслед за ним тоже вышли в коридор, пожал плечами и сказал:
Судя по всему, и правда капитан.
Судьбоносный поморщился, глядя на Капитана Назарова, а потом сказал товарищам, приобнимая их и провожая обратно в столовую:
Пойдемте есть, господа.
Когда они взяли себе еду и разместились за столом, разговор возобновился.
Слушайте, вы, может, мне все-таки расскажете, что это за кадр там был? спросил Фридман, кладя в рот большой кусок омлета.
Все вопросы к Судьбоносному, ответил Блок. Это его друг.
Друг? чуть не подавился Фридман.
Да не друг он мне! возразил Судьбоносный. Просто пассажир нашего корабля.
Да, и по совместительству капитан, добавил Блок и ухмыльнулся.
Может, я что-то упустил, произнес Фридман. Но, по-моему, капитаны это, как бы сказать, «было, но прошло».
А это у кого как, съязвил Блок.
Ну что вы заладили? притворно возмутился Судьбоносный в своей привычной манере. В конце концов, может ли быть на борту этого судна капитан? Хотя бы чисто гипотетически?
Блок и Фридман переглянулись.
Он-то, конечно, может, чисто гипотетически начал было Фридман.
Вот он и есть! перебил его Судьбоносный.
Понял, сказал Фридман и замолчал.
Через минуту он спросил:
А можно еще один глупый вопрос?.. Чтобы я вообще все понял.
Спрашивай, спрашивай, ответил Судьбоносный, жуя запеканку.
А что он делает?
Кто?
Капитан этот!
Этот готовится!
Фридман посмотрел на серьезное лицо Судьбоносного, понял, что больше ему, скорее всего, ничего узнать не удастся (если только эти двое вообще его не разыгрывают), и сказал:
Что ж, теперь все понятно. Вопросов больше нет.
Ты, главное, вот что запомни начал Блок.
Что? спросил Фридман.
Зовут его Капитан Назаров.
Ага, хорошо, что сказал.
Нет, Леша, боюсь, ты не совсем понял, заметил Блок, отставляя тарелку с кашей и подвигая к себе десерт и чашку кофе. Я вчера пытался понять и знаешь, почти смог. Но в итоге все же плюнул, достал свою тетрадь с дифференциальными уравнениями относительно маневрирования и принялся их решать. И даже кое-что решил. Представляешь!
В том, что решил, и в том, что скоро мы будем летать еще быстрее, я нисколько не сомневаюсь, заверил Фридман. Лучше скажи, чего ты так и не смог понять. А то, может, у нас схожие ситуации?
Понимаешь, тут какое дело Если, конечно, я вчера правильно понял нашего коллегу и друга господина Судьбоносного, то капитан в этом случае не просто капитан, то есть как должность, а нечто большее. Это имя. Или как имя. Понимаешь, «Капитан Назаров» должно произноситься и писаться как имя и фамилия.
Та-а-ак, озадаченно протянул Фридман и осторожно спросил: А отчество у него какое?
Вот! воскликнул Блок, улыбаясь. Наша с тобой проблема, как и большинства ограниченных людей, в том, что мы мыслим стандартно. Нам дай фамилию, дай имя, а мы сразу: а отчество? Надо избавляться от этого! Надо быть выше! Мыслить шире! Это я себя упрекаю, потому что вчера спросил у Судьбоносного то же самое. А он мне отвечает: «Нет у него отчества». Так и я тебе теперь говорю: нет у него отчества. Вот. И не спрашивай.
Фридман молчал и с удивлением смотрел то на одного, то на другого.
И еще Еще вот что продолжал Блок. Опять же, если я правильно понял Он лукаво посмотрел на Судьбоносного. Его полное имя Капитан Дальнего Плавания Назаров. Поэтому вчера я думал-думал и пришел к выводу, что вот это самое «Дальнего Плавания» можно считать отчеством.
Чудеса, сказал Фридман, не понимая до конца, разыгрывают его приятели или говорят серьезно.
Так что, Леша, в другой раз, когда он прикажет тебе убрать фекалии с палубы, или, например, туалет почистить, или кофе ему подать, ты отвечай не как сегодня, а: «Так точно, Капитан Назаров!» А если сильно хочешь прогнуться, то прямо: «Так точно, Капитан Дальнего Плавания Назаров!» Не знаю, лично я так это понял, пожал плечами Блок.
Фридман ничего не сказал, вытер руки салфеткой и положил ее на тарелку.
Судьбоносный, до сих пор молчавший и только поглядывавший на товарищей, мусоливших тему капитана, наконец сказал:
Я смотрю, этот человек вызвал у вас много вопросов и большой интерес. Давайте поступим так. Сегодня часов в шесть приходите ко мне, я вам все расскажу: кто это и зачем он здесь.
С удовольствием, согласился Фридман. Лететь еще долго. Пообщаемся, послушаем увлекательный рассказ. А то скука смертная.