Екатерина Вострова, Даха Тараторина
Дикая Магия
Глава 1
Младших спрячь!
Морья и сообразить не успела, что к чему, когда мать впихнула ей пищащего малыша. Тот сразу завозился в поисках отобранной груди.
Что случилось-то?!
И за сестрой присмотри! только и крикнула матушка, выбегая во двор. И сама носу не кажи!
Морья девкой была разумной, родительского наказа не нарушала. По меньшей мере, не так, чтобы её можно было на том поймать. Поэтому выждала, чтобы шум в клети стих, и только потом, цыкнув набратьев, чтоб не слазили с печи, выглянула из-за занавески на улицу.
Из окна аккурат виднелись главные ворота их деревеньки и туча пыли, взбитая высокими лошадьми, ни капли не похожими на приземистых кляч, привыкших к работе в поле.
Како-о-ой видный! восхищённо ахнула сестра.
Морья повернулась. Лика, бездумно приглаживая толстую косу, вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что творится. И когда только успела из светёлки выйти?
Смотри, вон тот, который с бородкой! Наши деревенские ему годятся только сапоги чистить! Вот бы в меня такой влюбился Сестрица мечтательно закатила глаза. Или вон тот, усатый. На белой лошади. За главного у них, не иначе!
Придумала тоже! Ты хоть знаешь, кто это? фыркнула Морья, покачивая младшего братишку.
Кто-кто! Золотые за налогами приехали. Самого короля слуги! Лика поднялапалец вверх. Вот бы мне такого мужа
Морья устало вздохнула. Сестра вечно жаловалась на грубых деревенских парней, в город замуж собиралась. . . А что, её, красавицу, может и возьмут. Это Морье мечтать не о чем: как родилась в глуши, так и помрёт где-нибудь между грядок. Куда ей на золотых заглядываться! Тут бы пелёнки брату успевать стирать Сменить их, кстати, было самое время запашок как раз пошёл.
Морьюшка! Можно нам по краюшке? окликнули ее с печкиблизнецыСавка и Микей.
Лика, сходи, отрежь по ломтю, попросила Морья сестру.
Лика, если и слышала, виду не подала. Как и всегда, собственно. Она надула пухлые губки и прильнула к окну, словно его мёдом намазали.
Ладно хоть не помчалась тут же из избы, вот крику-то было б. . .
Так тебя такой и возьмёт! Морья сноровисто размотала пелёнки, не поморщившись. За косу да на лавку, не дальше.
На это сестрица сердито фыркнула и убежала на кухню за хлебом для братьев, но мигом вернулась обратно.
Пока Морья переодевала младшего, пока прибиралась, во дворе много чего успело случиться.
Об том неустанно докладывала Лика:
Спешились! Отец, гля, как спину гнёт! Он перед старостой так не лебезит, как перед главным у золотых! А тот хоро-о-ош! Ус крутит, а! И мать, мать! Прибежала с крынкой молока! Приветствует гостей! Тот, что слева маг, не иначе! Гля, знак в плечо вживлён! Чай, в академии учёный!
«С молоком мамка хорошо придумала, отметила про себя Морья. Ежели гости с одного стола с нами поедят, беды уже учинить не смогут. Так боги издревле повелели!»
Золотые шумно смеялись, их согласный хохот, кажется, сотрясал стены избы, а Морья от того смеха неуютно ёжилась, хоть трусихой и не слыла.
Скоро явился и запоздавший староста. Отпихнул отца девочек, раздал какие-то распоряжения. Выволокли стол. Поставили прямо на дороге, как и полагается, когда гость важный, но задерживать его никто не собирается. На стол потащили угощение с каждого дома. . .
Мне на двор надо! заявила вдруг Лика.
Потерпишь.
Малыш на руках согласно пискнул, а там и вовсе взвыл, снова чем-то недовольный.
Ну, мне очень надо! выразительно округлила глаза сестра.
Возьми ведро в сенях! В него свои дела и делай.
Что я тебе, дитё малое?! Я туда и обратно, никто и не увидит! и выскочила.
Морья хмыкнула. И то правда, задерживаться сестра не станет. Теперь пока золотые не уедут, ее от окна калачом не отманить.
Хоть Лика и младшая, а до женихов была на диво охоча! Морья о замужестве ещё и не помышляла толком, а Лика уже вовсю красовалась перед парнями, никак дождаться не могла, когда старшую нескладёху заберут со двора. А Морью всё не брали. . . Дразнили за несуразный рост и худобу, за волосы, черные, будто измазанные сажей. Таких в деревне было немного. Все навроде сестры русые, светлоглазые А Морья вот в деда уродилась. Сама девка его не застала сгинул ещё до рождения внучки. Но наверняка ему, вороному, тоже приходилось выслушивать насмешки. Вот и кому такая нужна? Тощая, языкастая, не лезущая в карман за словом. Жена должна быть кроткой да полненькой, как Лика.
Пока Морья укачивала братишку, не заметила, как время пробежало. Спохватилась, что сестра до сих пор не вернулась, заглянула в их комнатушку и обомлела.
Платок! Узорный красный платок, что отец привёз с ярмарки! Сестрица берегла его пуще праздничного платья, складывала аккуратно и клала в изголовье, чтобы любоваться. Платка на месте не было. . .
Ведь не накинула бы она его, чтоб пойти в туалет?
Морья, как была простоволосая, так и кинулась на улицу. Только и успела наказ близнецам дать, чтоб из избы ни шагу не делали. Сама же и обуться не удосужилась. Сердце, сначала пропустившее удар, теперь колотило, как бьет пришпоренная лошадь копытами, а в голове звенело: «Беды б не вышло! Только б без беды!»
На дворе Лики не было. Не было её и в туалете, и в хлеву тоже.
Рогатая Зорька, завидев хозяйку, вытянула морду из-за кормушки, постаравшись ухватить шершавым языком за рукав.
Ох, Зорюшка-матушка. Ну и где это дурында? К горлу подкатила тошнота, ладони вспотели, пришлось вытирать их о подол.
Ответом стал приглушенный мужской смех. Кто-то стоял за стенкой хлева, где у Морьи была посажена гряда репы. Если выйти через заднюю дверь, аккурат там окажешься.
Смех на отцовский не походил нисколько, да и не смеялся он обыкновенно, напротив, сурово супил брови. Значит, не родня
Морья хотела уж осторожно вернуться домой, покуда хохотун её не заметил. Ну, как и сестра уже в светелке? Разминулись, с кем не бывает?
Но к смеху прибавилось мычание. Да вовсе не коровье: Зорька молча досадливо махнула головой и попятилась.
А Морья, подхватив торчащие из соломы вилы, двинулась вперёд.
М-м-м! Пусти! плаксиво взмолилась девка за стеной.
Лика!
Куда же ты, красавица? Как хвостом крутить, так здорова, а как лаской на ласку ответить. . .
Пусти!
Мужчина вскрикнул.
Кусаться вздумала?! Ну-ка я тебе рот-то заткну!
Больше не размышляя, Морья толкнула дверь, выставляя вилы вперед. После полутемного хлева солнце ослепило её.
А ну прочь от сестры! крепко сжимая древко, закричала она еще до того, как увидеть, что же происходит на улице. Не сметь!
Вот только не успело в глазах проясниться, как вилы мощным рывком выхватили, без видимых усилий вывернув кисти. А затем и ее саму откинули в сторону.
Морья угодила прямиком на грядку, переломала едва окрепшую ботву.
Ну вот, Тит! А ты переживал, что одну на двоих делить придется. Смотри-ка, на ловца и зверь бежит!
Да ну, эта страшная какая! Себе бери коли нравится. А мне светленькую отдай!
Морья вскочила: ишь, чего удумали!
Пустите её!
Здоровенный амбал с золотыми нашивками на плечах прижимал Лику ксрубу, перехватив ей рот тем самым красным платком, которым та так гордилась. Юбка сестры была бесстыже задрана, виднелись дрожащие коленки.
Нет, тут слов недостаточно Взгляд Морьи метнулся к отброшенным в сторону вилам.
А если не отпустим, то что?
Пожа-а-ар! что есть мочи заорала девка, кидаясь к оружию, но крик легко оборвали. Кулак ударил чуть выше живота, Морья закашлялась, согнулась пополам. По. . . !
Да уж, на такую весть вся деревня сбежалась бы, да только снова заорать золотой Морье не дал. Он резко разогнул её и сильно ударил об стену, закрыл рот рукой и принялся шарить внизу, под юбкой.
Придется все-таки тебя проучить!
Не из тех была Морья, кто так просто даётся первому встречному! Если Лика уже согласно поникла, а во взгляде её читалась одна мольба не бить, то Морья, хоть в синяках и ссадинах, хоть без рук и ног, но собиралась вырваться.
Она вцепилась зубами в мозолистую ладонь. Вцепись слабее и амбал не почуял бы боли. Он, небось, день за днём с мечом упражняется, что ему укус Но Морья вцепилась от души.
А потом случилось странное.
От босых ступней, касающихся земли, пошёл жар, точно она стала на угли. Он поднялся до колен, заполз в живот и свернулся там раскалённой змеёй. А потом выстрелил, как гадюка, до самых кончиков пальцев. И здоровенного золотого, который и отца девок удержал бы играючи, отбросило назад, прямо в кучу навоза, приготовленную для удобрения.
Морья развернулась к тому, которого назвали Титом. Только бы до вил дотянуться Уж вдвоём с сестрой они с ним сладят!
Но драться не пришлось. Тит завизжал, высоко и тонко, как девица.
Дикая! Мужики! Тут дикая!
И бросился наутёк. Морья подхватила сестру, тут же сползшую по стеночке, поспешила развязать платок Лика смотрела на неё, как на чужачку.
Да что с тобой?! разозлилась Морья и ударила дурёху по щеке, приводя в чувство.
И только тут заметила, что кончики пальцев почернели, как если бы она сунула их в золу.
Дикая У тебя дикая магия! в ужасе прошептала сестра.
***
Дикая магия.
Дикая. . .
Магия.
Нет. Не с ней. Не у неё. Неправда!
Морья успела затащить в дом сестру, хоть та и порывалась бежать во двор. Но где хуже: во дворе с золотыми или в избе с проклятой ведьмой?
Ведьмой. . . Да, Морья теперь проклятая ведьма. И Лика, забившаяся в угол, боялась её сильнее, чем кого угодно другого.
Братья свесились с печки, но завидев, что творится, отпрянули с испуганным визгом.
В сенях загрохотало кто-то вломился в избу.
Лика! Савка! Микей! Мо Зычный голос отца непривычно дрогнул и затих.
Мать вбежала следом. Глаза её были широко распахнуты, лицо бледное, как у покойницы.
Морьюшка!
Она хотела было обнять старшую, но вместо этого задрожала всем телом, по щекам покатились крупные слезы.
Морьюшка безучастно повторила мать, но больше ни шага не сделала.
По двери несколько раз ударили.
Государем предписано, чтобы каждый, уличенный в обладании дикой магией, был изловлен и доставлен во дворец!
Казалось, от приказа золотого сотрясаются стены.
Морья до боли закусила губу, и, как в детстве, шагнула к отцу в поискахзащиты.
Отец отшатнулся, по его лицу пробежала судорога, словно он боролся с одолевавшим его отвращением.
Папа?
Покажи руки, почему-то глядя в сторону, потребовал он.
Я. . .
Руки!
Морья вытянула вперёд стиснутые кулаки.
Разожми.
Распрямлённые пальцы дрожали сильнее, чем когда прошлой зимой она слегла с горячкой. И были всё такими же чёрными, точно испачканными сажей. Морья попыталась обтереть их об юбку, но ничего не изменилось.
Отец не притронулся к ней и тихо сказал:
Отворяй дверь, мать. Правду сказали. . .
Мать от его слов взвыла, но с места не сдвинулась.
Савка с Микеем тихо позвали с печи:
Тятя
А ну молчать! гаркнул отец, но его крик тут же перекрыл голос золотого с улицы.
Живо! А не то дом подожжём, всех выкурим! Укрывать дикого государственное преступление!
Морья задрожала. Не пролившиеся слёзы слепили, душили. Невыносимо было видеть убитую горем мать, суровый холод отца. Лику, со страхом смотрящую на нее из дальнего угла. Ту, которую Морья только что спасла от бесчестья!
Тащите хворост! Приказ золотого донесся как через толщу воды. И это решило дело.
На негнущихся ногах Морья двинулась к двери. Мать протяжно заскулила, но не попыталась остановить её.
Хотелось пастьперед отцом на колени. Оборонит ведь! Кто, если не он? Мужчины сильнее Морья и не знала никогда! Но что будет, если он выступит против золотых? Спорить с государевыми слугами всё равно что с самим властителем!
И тогда братишки тоже не спасутся. И мать. И Лика. И даже младший, обиженно пищащий в колыбели.
Факел! Факел тащите! потребовал кто-то под окном. Кто-то из деревенских, голос знакомый. . . Но кто? Да и важно ли это?
Теперь Морья им больше не добрая соседка, а сама ожившая смерть.
Она обернулась на родных. Хоть попрощаться. . . Голос хрипел.
Батя. . .
Видно, отец решил, что она попросит её спрятать. А кто бы не попросил?
Он схватился за кочергу и замахнулся.
Ну?! Из его глаз брызнули злые, беспомощные слёзы. Чего встала?!Хочешь, чтоб всех нас из-за тебя перебили?! Пошла!
Морья с усилием проглотила слова прощания и распахнула дверь.
Запястья тут же стиснули, волосы оттянули назад. Но телесная боль словно была чужой. Это не ей крутили руки, не её косы норовили вырвать из затылка всё не с ней. А вот скулящая позади мать, ревущие братья, ругающийся отец они с ней. Их бессильные крики рвали её на части, их причитания отбирали последнюю волю.
Не плакать.
Только бы не заплакать
В цепи ее! В цепи! Кричал тот самый выродок, что зажимал Лику на дворе. Железо сдержит проклятое колдовство!
Сыскали какую-то во дворе. Уж не ту ли, на которой сидел пятнистый кобель, ластившийся к каждому встречному? Не иначе как отец её снял и отдал золотым
Запястья перетянули веревкой, поверх намотали цепь, да ещё и туго закрутили по туловищу аж не вздохнуть.
Ведьму бросили в телегу, прямо на мешки с данью серебром, медью, шкурами, которые сборщики налогов успели собрать по окрестным деревням.
Верно, правду говорили:железо сдерживает проклятую магию. Потому что больше всего на свете Морья хотела раскидать обидчиков. Будь у неё хоть какое колдовство, они бы уж точно не плевали в неё, не пугали, обещая кары земные и небесные той, что связалась с демонами.
Но колдовство покинуло её. Морья смотрела на людей исподлобья. Бывших соседей, друзей, подруг.
На мать, выскочившую на крыльцо и закрывшую себе рот руками, чтобы не закричать. На отца, недвижимым изваянием застывшего у калитки.
Что, тварь, попалась? Тит пнул телегу, не решившись ударить саму Морью.
Это вы мне попались, невесть с чего прорычала она.
И как же золотой переполошился после этих слов! Он отшатнулся, трижды поплевал на дорогу и покрутился вокруг оси, скидывая сглаз.
Погоди, только доберёмся до застенок! Там тебе язык мигом укоротят! пообещал Тит. А то вон Игнат! Он схватил за плечо золотого, у которого чуть повыше запястья сверкала блестящая пластина знак академического учения. Игнат, ты ж настоящий маг! Ученый! Ату эту дикую стерву, чтоб знала место! И толкнул его в сторону Морьи.
Вот только Игнат связываться с проклятой не желал. Зыркнул исподлобья, дернул острым подбородком и сердито сплюнул:
Много чести. Замараюсь еще.
Морья бы и ещё что ответила, да не успела.
Солнце к закату. Надо выступать, приказал усатыйкомандир, вскочив на белоснежного скакуна.
За ним последовали и остальные. Телега тронулась.
Никто не остановил золотых, увозивших проклятую ведьму из деревни.
Морья же смотрела на свой дом. На зареванные лица братьев, прижавшихся к окну. На дрожащую Лику, мнущую в руках любимый красный платок.
Вдруг сестра сорвалась с места, но не успела сделать и пары шагов, как отец остановил ее, ухватив за предплечье, словно котенка за шкирку.
Лика протянула платок, о чем-то прося проезжавшего мимо золотого.
Что было дальше, Морья не видела, дорога свернула в сторону. Туда, где начинался длинный тракт, ведущий в столицу.
Глава 2
Вечером командир золотых, тот самый, что так приглянулся Лике, велел завернуть в небольшойгород на ночлег.
К тому времени Морью, свернувшуюся в телеге калачиком, изрядно подташнивало от страха и голода. Да и воды ей никто не дал ни глотка, хоть она и просила.
Ничего, в застенки привезём, там и напьёшься! Бородач с расходящимся на пузе камзолом непонятно хмыкнул тогда в ответ.
Теперь, наслушавшись разговоров золотых по пути, Морья точно знала, что их так веселило. Застенки не тюрьма. Никого там не держат. Долго, по крайней мере. Туда привозят тех, кому надо развязать язык, вызнать, где спрятал ворованное, или кто помог в нечистом деле. Диких туда тоже привозили когда-то. И тоже пытали. Но лишь для того, чтобы мучениями тела очистить душу.