Тамара. Извини, Тамара! Сына воспитаешь сама родители тебе помогут
Рома открыл глаза. Волны заливали иллюминатор шлема. Было видно, что сильный ветер гонит низкие облака, а небо ровно-ровно затянуто серой пеленой.
* * *
Юрина смена закончилась. Перед тем как пойти в каюту отоспаться, Юра решил посмотреть, как друга спускают в воду на очередное задание. Вдруг трос, на котором спускали Рому, оборвался.
Человек за бортом! закричал кто-то.
Спускайте шлюпку! Что встали как тюлени?! Где капитан?! заорал Юра.
Так у нас за шлюпку отвечает Савелич, как-то нерешительно ответил страхующий водолаз.
Так позовите его сюда! Чего стоите?! Юра побледнел, усталость слетела.
Так Савелич в запое.
А-а-а! Кто-нибудь еще умеет спускать шлюпку?
Как-то мне один раз объясняли, начал нерешительно молодой матрос, но там есть болт, который постоянно ржавеет. Чтобы открутить нужна «приспособа».
Так, где она?
Может, в каюте Савелича?
Мать вашу, беги, ищи! Человек может погибнуть! Юра клокотал, но чувствовал тщетность своих усилий. Он посмотрел на небо. Темные тучи придавили море.
Пришли из каюты Савелича. Хотя он и плохо соображал, но где спрятана «приспособа», помнил.
Быстрее! визжал Юрка.
Не ори! Не начальник! ответил матрос. Посмотри лучше, есть ли бензин в моторе?
Что?! В моторе спасательной шлюпки может не быть бензина?!
Юра перемахнул через борт и с усилием стал отворачивать крышку бензобака. Руки не слушались, крышка примерзла. Через облака пробились лучи солнца: крышка провернулась. Бак оказался полон. Тросы выдержали, мотор завелся, спускающие ржавые ролики прокрутились. На палубу вышел капитан, быстро оценил обстановку.
В какую сторону идем? спросил страхующий водолаз у капитана, когда шлюпка была на воде.
А куда его унесло?
Не знаю. Куда-то туда, Юра неубедительно махнул рукой.
Сколько прошло времени?
Где-то полчаса.
Судно за это время двигалось. Ты уверен, что туда?
Нет. А куда направление течения?
Их несколько
Наступила пауза. Урчал дизель. Подходило время обеда. Волны не по-доброму бились о судно. Борт, как граница между жизнью и смертью, уютом и жестокой работой. Лучи прорвались через просветы в облаках.
Идите на солнце, ровным голосом скомандовал капитан. Случайно, может, угадаете А ты оставайся на палубе!
Нет, я с ними, Юра прыгнул в шлюпку.
* * *
Что-то ударило в бок, потом потащили за шлем.
Ты везучий, щенок, матрос втащил Рому в шлюпку и снял шлем. Шансов у тебя было один из ста. Как мы угадали?! Удивительно!
Юра переодел Ромку в свою одежду и держал в объятиях до возвращения на судно.
* * *
Соседка зовет Клавдию Петровну к телефону.
Алло!
Мама, это я, в трубке трещит, как будто говорят со стрельбища, я на вокзале в Мурманске.
Рома-а, кричит Клавдия Петровна. С тобой все в порядке?! Неделю назад мне причудилось, что с тобой что-то случилось!
Что опять?
Люстра у нас в комнате упала Я позвала твоего папу и попросила, чтобы он тебе помог.
Как позвала? Откуда? Отца похоронили давно.
А что в том мире люди без ушей?!
Ладно, мам, перестань. Чушь суеверная. Все в порядке, еду домой. Через два дня буду.
Почему раньше времени возвращаешься? Точно с тобой все в порядке? Денег заработал?
Деньги выдадут позже, их Юра получит.
Рома, Юра жадный. Он не вернет тебе деньги. Останься, дождись получки.
Мама, не говори ерунды. Юра мой друг.
Рома нажимает отбой.
* * *
Юра получил Ромины деньги, тянул с возвратом, да так их и не вернул. Потом оказалось, что он сделал взнос в кооперативную квартиру. Археологическая экспедиция в Ургенч отменилась.
* * *
В конце 1980-х в профкоме Роману предложили две путевки в Туркмению. В Куня-Ургенче после экскурсии дали час свободного времени.
Куда сходи? спросила Тамара.
Давай вернемся к мавзолею Фахраддина Рази, ответил Роман и прибавил шаг.
Довольно скучная архитектура. Зачем? Куда ты помчался?!
Уточнить кое-что. Помнишь, экскурсовод сказала, что Рази тот философ, кто признавал другие миры?
Ну и
Здание мавзолея как куб, а сверху двенадцатигранный шатер с орнаментом. Помнишь в квартире у мамы стол в центре комнаты и люстра над ним? Роман бежал вперед.
Помню, старомодная такая. Чего несемся-то? Что уточнить? Тамара еле успевала за мужем.
Так это один в один по форме мавзолей Рази. Ты веришь в случайные совпадения, в знаки?
Тамара не могла ответить, дыхание сбилось. Песок под ногами тормозил бег. Роман пристально вглядывался в мавзолей.
Какой знак? О чем? Почему надо нестись по пустыне, нельзя спокойно дойти?
Ту люстру папа купил и повесил. У люстры было двенадцать граней. А стол кубический. Мавзолей один в один как обстановка в комнате. Мама верила в потусторонние миры и верила, что люстра ей дает знаки. Мы с Юркой хотели приехать сюда, в Ургенч, работать на раскопках. Так и не получилось. И вот я, наконец, здесь. А?
Ничего не поняла. Что из всего этого?
Я простил папу, а он меня. Из того мира. Вот что следует.
Это ты серьезно? Бред какой-то! Тамара с подозрением глянула на мужа. Как в молодости страдал завиральными идеями, так с ними и прожил.
Роман махнул рукой, озлился, обежал мавзолей несколько раз.
Глава 3. На путь перемен
Когда дорога представляет собой загадку, попробуй шагать наобум. Несись по ветру.
Чеширский Кот
На нашем факультете считалось мечтой получить распределение на кафедру, хорошим вариантом в Физико-технический институт им. Иоффе, нормальным в любой другой научно-исследовательский институт. Я же получил распределение в конструкторское бюро (КБ) завода «Арсенал».
Ну, завод так завод! «Арсенал» оборонное предприятие, а значит, платили выше среднего. Для бюджета молодой семьи хорошо. Утешусь этим. Но именно тогда окончательно улетучилась мечта стать знаменитым, как Эйнштейн.
КБ участвовало в космической программе «Энергия Буран». Престижная тема. Обидно, похвастаться перед однокашниками из политеха не мог режим секретности. Я попал в группу расчетчиков на прочность. Там впервые пригодились знания сопромата.
Главное отличие работы от учебы перестал давить на темя груз невыполненных домашних заданий: есть начальник, он ставит задачу, срок и контролирует выполнение. Сидишь на рабочем месте и некуда деться выполняешь задачу. И это здорово! А в семнадцать ноль-ноль выходишь через проходную на улицу, и все: голова свободна, никому ничего не должен. Первый год я работал с особым удовольствием: задачи новые, практические первый «Буран» готовился к запуску в космос. Не расслабишься. Я старался.
Через год я адаптировался, с расчетами справлялся, зарплата устраивала, начальство считало меня «рабочей лошадкой с перспективой», отношение в коллективе сложились. Настроение и самооценка выросли, ощущение лузера ушло. В качестве творческого хобби писал статейки в арсенальскую многотиражку вспомнил студенческий корреспондентский опыт.
На третий год зазвенел тревожный бубенец под кодовым названием «однообразие»: задачи, решение которых требовало от меня КБ «Арсенал», стали повторяться. Защелкали, как косточки на бухгалтерских счетах, дни, недели, месяцы. Все чаще и звонче. Щелк уже пятница. Щелк уже понедельник. От работы повеяло запахом рутины. Расчеты прочности деталей я вел по старинке: с помощью таблиц, формул и настольного калькулятора. Время требовало выходить на новый уровень через моделирование на ЭВМ в вычислительном центре. И даже этот метод устаревал: в жизнь входили персональные компьютеры. Но «освоить программу» это напрячь мозг, делать над собой усилие. Внутренней мотивации не хватало, а внешней не было руководителей моя отдача устраивала. Я не фанател от самого процесса работы и остановился в росте. К концу третьего года инженерной деятельности накатил ужас неужели все будет так до пенсии?! Все годы будут похожи, как однояйцовые близнецы? Опять настроение покатилось в кювет. И замелькала мысль бежать с технического поприща.
Но куда? Я написал на бумажке список профессий, которые могли бы быть интересными. Психология, журналистика, педагогика, медицина. Мда. Как реализовать хоть один из пунктов практически? Везде нужны корочки о специальном образовании. Единственное место, куда возьмут с дипломом политеха преподавать в школу. Тоже неплохо вспомнился мой опыт ведения шахматного кружка в ПТУ. Для медицины и журналистики нужно снова идти в вуз, там без диплома нельзя. Пять-шесть лет опять сидеть на студенческой скамье? Нереально. Но больше манила психология. Я узнал, что появились двухлетние курсы переквалификации для лиц с высшим образованием новые веяния в стране. О! Уже кое-что.
Заработка инженера хватало лишь на скромную жизнь семьи. Это тяготило. Вокруг начиналась движуха плодились кооперативы, центры научно-технического творчества молодежи, арендные предприятия. Капитализм запускал щупальца в тело общества. Я робко здоровался с этими щупальцами: халтурил на подсобных строительных работах и получал за один час как за весь день сидения над расчетами прочности. Соблазн богатой жизни щекотал перышком под носом, но я держался: предпринимательство как поприще жизни тогда отвергал.
Несколько молодых специалистов, пришедших на «Арсенал» вместе со мной, уволились и организовали малое предприятие.
Вы должны отработать три года по месту распределения, говорили им в отделе кадров, отказываясь подписывать заявление по собственному желанию, это закон.
Не хотите нас отпустить? Так мы просто не будем ходить, отвечали молодые специалисты. Работая на себя, получим зарплаты в месяц столько, сколько на заводе за год!
Погнались за «длинным рублем»? Мы вам не отдадим трудовую книжку. Напишем характеристику с «волчьим билетом».
Пишите. Кому нужна ваша бумажка? Смешно! хлопали дверьми будущие акулы капитализма. Подавитесь вашей трудовой книжкой.
И их доходы действительно взлетали, как первая ступень космического корабля: я радовался полученному авансу они покупали мерседесы, я получал квартальную премию они уже нанимали водителя, чтобы развозил их на этом мерседесе.
Было завидно, но крепко засели социалистические убеждения: «Нет, это не мой выбор! Каждый достойный человек должен состояться в жизни, а это значит, стать в какой-то специальности Профессионалом (с большой буквы!). Например, инженером. Или еще кем-то. А бизнес это не профессия, это пошлое зарабатывание денег, да и Эйнштейн не занимался бизнесом». Решил, что буду искать интерес в работе, а там само все сложится.
Я вбросил идею о желании уйти из КБ на семейных посиделках. Домочадцы встали на дыбы жена мама теща: «Выкинь из головы! Зарабатываешь хорошо, закрепился на Арсенале. От добра не ищут! Нечего менять!»
Я закрыл обсуждение, замкнулся, но из головы идею не выкинул. Мои терзания происходили на фоне горбачевской перестройки времени политического романтизма. Во второй половине восьмидесятых годов газеты печатали много интересного, страна взахлеб читала ранее запретные книги, пересказывала из уст в уста исторические сенсации. Казалось, что вот-вот жизнь изменится к лучшему, только стоит сбросить старые идеологические догмы, и, главное, убрать шестую статью из Конституции! Какой наивняк вычеркнуть одну юридическую фразу и заживем как на Западе. Я участвовал в общем доверчивом восторге. Кто мог предположить, что впереди ждут «рокочущие девяностые»? Свежие политические ветра бередили мечты о светлой личной жизни.
Через неделю я заехал к родителям. Отец, как бывший «шестидесятник», с еще большим энтузиазмом поглощал потоки информации из «Аргументов и Фактов», «Московских новостей» и прочих «огоньков», которых покупал пачками.
Вот, Максим, посмотри. Интересная формула Эйнштейна! Тебе будет любопытно, как бы невзначай он дал мне вырезку из газеты.
Я вздрогнул. Кумир моего детства дает подсказку? Но напрягся формулы специальной и общей теорий относительности, которые проходил в институте, мне так и не дались слишком сложно. Оказалось, что в данном случае все просто.
А = X + Y + Z,
где А успех, X работа, Y игра, Z умение молчать.
Назовем эту формулу РИМ (работа, игра, молчание).
Альберту Германовичу не откажешь в умении задать интригу. У гения много фраз с юмором как отнестись к этой? Что-то подсказывало, что не так проста эта формула РИМ, за простенькими слагаемыми скрыт фундаментальный смысл. Где здесь мухи, а где котлеты? Автор публикации высказал предположение, что не надо серьезно относиться к формуле: Эйнштейн шутит мол, удача любит весельчаков, а неудача не хочет заходить к ним в гости. И дал свою расшифровку слагаемых: X Работа. Очевидно, с этим посылом сложно спорить: больше работаешь больше получаешь. Эйнштейн сам трудоголик, и понятно, что он должен был поставить на первое место. Хотя какое-то второе дно у Альберта Германовича здесь ощущается. Прямо скажу, усердие не мой конек, лень вторая натура. Не безнадежно, но над КПД еще работать и работать. Y Игра. Уже не тривиально. К жизни надо относиться как к игре что это значит? В этом слагаемом спрятана тяга к рискованным шагам и экспериментам. Без них не сядешь «зайцем» на поезд до конечной станции «успех» нужно покупать иногда лотерейные билеты. И не расстраиваться неудачам, не бояться их. Например, ввязываешься в новое дело, а тебе скептики говорят: «Ох, а если пролетишь?! Взвесь! Семь раз отмерь!» А ты им отвечаешь: «Ну что ж, бывает: играл, не угадал ни одной буквы!» Z Умение молчать. Третье слагаемое вообще сюрприз-загадка. Официальная расшифровка: «Держи язык за зубами», «Никогда не говори другу того, что не должен знать враг: ты еще не знаешь, сколько продлится ваша дружба». Есть интерпретация в стиле Арсения Великого: «Много раз я сожалел о словах, которые произносили уста мои, но о молчании я не жалел никогда». Еще варианты: «Умный человек способен несколькими словами сказать больше, чем иной говорун», «Знай больше, говори меньше», «Не трепи языком, пока не достиг цели», «Слушай других: больше узнаешь быстрее доберешься до цели», «Молчать значит не ныть, тянуть лямку, стиснув зубы, быть упорным». Все эти пояснения хороши, но неубедительны. Эйнштейн закодировал в этом слагаемом нечто большее. Что именно?
Ясно, что отец неслучайно вырезал и сохранил заметку. Это был намек. Я почувствовал мистическую связь формулы РИМ с юношескими грезами о мировой славе. Захотелось проникнуть в глубину мысли титана мысли. Особенно интриговало третье слагаемое. Но весь интерес был теоретический.
Практически тогда, в 1989 году, эта статья из газеты дала мне главное карт-бланш на изменение в жизни. Эйнштейн велел играть значит, буду играть, ухожу с инженерной стези. Пусть это гамбит, даже некорректный гамбит (на сленге шахматистов-профи) жертвую опорную фигуру ради атаки с неочевидными последствиями. К черту обывательскую осторожность! А там будь что будет! И мироздание откликнулось моментально, выбрав само нужный пункт из моего списка возможных новых профессий.
В арсенальской многотиражке девушка-корреспондент ушла в декрет. Это знак! И я попросился на ее место. Серьезный журналист не пошел бы на временную работу, да еще в непрестижную многотиражку. Редактор понимал, что легко вакансию он не закроет, поэтому меня утвердили, несмотря на отсутствие гуманитарного образования. В заработке я откатился на двадцать рублей, что совершенно не смутило меня, но удивило окружающих. В КБ расстроились из-за моего увольнения, пытались отговорить. Бесполезно я был непреклонен. И вот я второй раз в жизни молодой специалист. «И снова здрасте!»