ДАША! кричал Андрей, тряся меня, как тряпичную куклу, Даша, прошу тебя, очнись!
Что? сонно пробормотала я, и, увидев побелевшее лицо друга, всполошилась, что случилось?
Я не буду сердиться или кричать на тебя, обещаю, Андрей протянул мне пустую пачку от таблеток, только скажи правду ты их приняла?!
Нет! я испугалась тому, какое впечатление создала у Андрея, я взяла только одну!
Правду, Даша!
Клянусь! я посмотрела Богданову в глаза, я их пила, да, но не всю пачку сразу, а по однойв день.
Я умею считать.
Хорошо, по одной за раз. В день получалось три-четыре, но это не противоречит инструкции. Успокойся
Богданов провел ладонью по лицу, как человек, переживший действительно страшное потрясение.
Андрей, я тебе обещаю, я положила голову ему на плечо, я не покончу с собой. Я не поступлю так с мамой, папой и с тобой. Никогда.
Андрей вздохнул.
Боже, как я испугался, он скомкал злосчастную пачку от таблеток, зачем ты вообще их пьешь? Тебе все еще больно?
Яхотела забыться, призналась я, чем лучше мне становится физически, тем хуже я себя чувствую морально.
Что я могу сделать? тихо спросил Андрей.
Я покачала головой:
Ничего. Ты уже помогаешь мне.
Но этого недостаточно, Богданов смотрел на меня так, словно в любую секунду я могла упасть замертво, я подумал, может, стоит пригласить в гости твою маму?
Нет. Я пока не готова ее увидеть. Она обо всем догадается и затаскает меня по психоаналитикам. А отец поднимет на уши весь город, положит несколько лет жизни, а то и всю ее целиком на поиски тех мерзавцев. Я этого не хочу.
Но они твои родители, возразил Богданов, они несколько дней тебя не видели, и скоро начнут строить предположения.
Знаю. Я обязательно им позвоню и скажу, что все хорошо. Сделаю вид, что мне стыдно из-за сорванной свадьбы. Я никогда не врала родителям, так что они мне поверят.
Ладно, Андрей слегка пожал мою руку, если ты не можешь поговорить с мамой, позвони подруге.
Вале?
Да. Можешь пригласить ее сюда. Я думаю, женское общество тебе не повредит.
Хорошо, согласилась я, так и сделаю. Только сначала схожу в ванную.
На этот раз я уже могла принять душ самостоятельно. Посмотрев на себя в зеркало, я удивилась: синяки и отеки почти прошли, лицо выглядит здоровым и даже красивым; кожа отдохнувшая, а взгляд ясный. Взглянув на меня со стороны, никто даже не догадается, что случилось. Я смогу жить, как ни в чем не бывало. Почему-то от этой мысли мне стало горько. Если человек попадает в аварию, у него есть несколько недель или месяцев на то, чтобы оправиться от травм. А как же я? Ведь я лишь кажусь нормальной. На самом деле, моя душа порвана в клочья, и, лежа клубком на кровати, день за днем, я не могу заставить ее снова стать целой. Сколько нужно времени, чтобы придти в себя, я не знала, и, говоря по правде, не очень-то верила, что когда-нибудь стану прежней. Отдых не приносил никакого облегчения. Как бы мне ни хотелось вечно прятаться у своего друга, сбегая от реальности, рано или поздно придется вернуться домой.
Пройдя в кухню, где Андрей, по обыкновению, готовил обед, я испытала укол совести: после смерти матери мой друг перешел на вечернюю форму обучения, а днем работал на судостроительном заводе. Наверняка уход за мной разрушает привычный уклад его жизни.
Андрей, я наполнила соком два высоких стакана, у тебя сейчас отпуск, или ты взял отгулы?
Он кивнул. Этот уклончивый ответ меня не устроил.
Да отпуск, или да отгулы?
Второе.
Ну, значит, так, сказала я, это пора заканчивать. Мне уже лучше.
Нет, Богданов окинул меня оценивающим взглядом, побудь еще пару дней.
Хорошо. Но только ты ходи на работу, ладно? Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были неприятности. К тому же, я хочу быть полезной: приготовлю ужин, приберусь в квартире.
Ты это брось! Тебе вредно!
Я фыркнула:
Жить вредно, слышал такое? И тем не менее, именно жить дальше мне придется.
Живи, но не смей тут прибираться!
Ладно.
Брови Богданова иронично приподнялись.
Ты же сделаешь все по-своему и приберешься, да?
Да.
Мы синхронно закатили глаза к потолку.
Что ж, тогда сделаем уборку вместе, решил Богданов, тогда ты хотя бы диваны перетаскивать не будешь.
Вот черт! Как раз хотела потаскать диваны, деланно возмутилась я.
Андрей засмеялся. Это хорошо. Значит, я могу создать видимость того, что умею шутить. Как прежде.
* * *
Валя сидела на богдановском диване, не в силах ничего произнести. Я такое наблюдала впервые, обычно она ужасная болтушка. Когда из глаз подруги потекли слезы, я забила тревогу и побежала искать бумажные платки. Их, конечно, не было мужская квартира! и я принесла Вале рулон туалетной бумаги.