В той книге было сорок семь других законов, но именно этот засел в моем мозгу. И поскольку он никогда не забывался, я частенько применял его все эти годы. Я буквально заработал миллионы, следуя этому принципу.
Я надеюсь, что хотя бы один фундаментальный принцип из этой книги засядет в вашем мозгу. Может быть, о бесстрашии. Или о контроле перспективы. Или о важности саморазвития.
Какой бы принцип ни резонировал с вами, придерживайтесь его. Носите его в себе, пока он не станет частью вашей жизни.
Когда вы достигаете вершины игры и у вас уже есть деньги, перспектива вашего взгляда меняется, и вы переключаете внимание на действительно важные вещи. На помощь людям.
Я не из тех, кому нравится просто почивать на лаврах. Я хочу вносить свой вклад и участие, даже если доживу до семидесяти. Может, в меньшей степени, но я все равно буду частью хип-хоп культуры. Я буду помогать ее развивать. Возможно, я больше не буду прыгать по сцене, но все равно буду рядом, пытаясь помочь.
Я помогал людям способами, о которых, вероятно, вы и не слышали. Но для меня эта книга один из самых эффективных и перспективных методов.
Поверьте, в каждом безбашенном твите или дикой лирике от 5 °Cent сквозит тот метод, что двигает вперед Кертиса Джексона. Стратегия, лежащая в основе каждого действия, проверенная в бою и доказавшая свою эффективность.
Это мой шанс поделиться с вами этими стратегиями, чтобы вы могли целеустремленно и уверенно продвигаться в собственной жизни.
Я рад, что вы присоединитесь ко мне в этом путешествии.
Глава 1
Обретение бесстрашия
Я бы и ломаного гроша не дал за человека, который никогда не боится. Страх как приправа, которая делает движение вперед интересным.
Дэниел Бун
Несколько лет назад я нанял француза Корентина Виллемера для запуска моего веб-сайта. Одним из хобби Корентина до работы на меня были экстремальные селфи он снимал их, стоя на краю обрыва или сидя на крыше высотки, свесив ноги.
Когда он показывал эти фотографии ребятам в моем офисе, они качали головами и смеялись, говоря: «Только белый парень может такое вытворять».
Для них это было сродни прыжку с парашютом или попытке погладить диких животных. Ненужный риск, на который пошел бы только тот, кто никогда не сталкивался с реальной опасностью.
Я смотрел на это иначе.
Я увидел в этом возможность обрести свободу.
Поэтому однажды я повел Корентина на крышу моего старого офиса на Таймс-сквер, чтобы он сделал несколько моих снимков. Но вместо того чтобы просто свесить ноги за бортик, я решил повысить ставку.
На крыше была водонапорная башня деревянное бочкообразное сооружение, возвышающееся на несколько этажей над нами. Без всяких колебаний я взобрался по шаткой лестнице и сел на ее край. Я, должно быть, оказался на высоте сорока этажей. Люди на улицах внизу казались муравьями на пикнике. Если бы я поскользнулся, полет до тротуара был бы довольно долгим.
Ставки (как и я) поднялись очень высоко, но я не испытывал ни капли страха. Вместо этого я любовался захватывающим видом. Слева от меня возвышался небоскреб Нью-Йорк-Таймс-билдинг[5], а позади сверкала река Гудзон. Я чувствовал себя невероятно живым. Вид моего родного города с высоты птичьего полета наполнил меня теми же амбициями, какими я горел в юности. Нью-Йорк был буквально у моих ног. Город мечты. И я собирался и дальше вкалывать изо всех сил, чтобы реализовать каждую свою мечту!
Я откинулся назад, и Корентин сделал эффектный снимок для Instagram. Когда я вернулся в офис, то опубликовал его с такой подписью:
Я живу на грани. Я свободен только потому, что не боюсь.
Все, чего я боялся, со мной уже случилось.
Многим понравился этот пост. «Так и есть», написал один, а другой добавил: «Мощно сказано, чувак». Но не все это оценили. Примерно через неделю после публикации фотографии я получил письмо от своей страховой компании с предупреждением, что, если я снова сознательно рискну жизнью, они немедленно аннулируют мой полис.
Впрочем, страховой не стоило так удивляться. Моей определяющей чертой с раннего возраста было бесстрашие.
Многие наверняка думают, что я родился бесстрашным.
Может, я и произвожу такое впечатление, но это неправда.
В детстве я боялся темноты. Потом я испытывал ужас, что меня убьют на улицах, или цепенел от неудач, когда начал читать рэп. Меня терзали беспокойство и тревоги всех видов.
Разница в том, что я не позволяю себе смириться с ними и найти «зону комфорта» в этих страхах. Я понял, что такой «комфорт» убивает мечты. Подрывает наши амбиции. Ослепляет наш взгляд. Он способствует самоуспокоению.
Страх основное чувство, с которым большинство людей уже примирилось. Но далеко не все могут это признать. Спросите кого-нибудь, живут ли они в постоянном страхе, и они, вероятно, ответят: «Конечно, нет». Хотя в них просто говорит гордость. Страх главенствует в жизни большинства людей. Страх потери. Страх неудачи. Страх перед неизвестным. Страх одиночества.
Но в том, чтобы испытывать страх, нет ничего постыдного. На самом деле небольшая паранойя чрезвычайно полезна. Есть много реальных опасностей. И множество людей с дурными намерениями. Когда осознаешь вероятность таких вещей, становится легче их избегать.
Но чего не стоит делать, так это подстраиваться под любой из этих страхов. Вы можете бояться потери, но нельзя провести всю жизнь, избегая близости и любви (мне пришлось с этим побороться). Вы можете бояться неудачи, но нельзя перестать рисковать. Вы можете бояться неизвестности, но не бросайте поиски новых впечатлений. Римский император и философ Марк Аврелий сказал: «Не смерти должен бояться человек он должен бояться никогда не начать жить».
Я могу проследить, откуда растут корни моего бесстрашия, до одного конкретного события смерти матери. Это особый вид страха, который трудно описать. Это страшнее, чем те девять выстрелов. Потеря матери самое тяжелое событие, которое когда-либо со мной случалось. Даже сейчас, в среднем возрасте, я все еще чувствую эту утрату.
Но даже со своей смертью мать сумела передать мне редкий дар: семя бесстрашия.
Потребовалось много времени, чтобы эта черта полностью расцвела во мне. К сожалению, мне пришлось пережить еще больше трудных и опасных моментов, пока бесстрашие не стало моей второй натурой.
В этой главе я поделюсь переживаниями и ситуациями, которые помогли мне выработать эту смелость. Это позволило мне осознать, что по ту сторону страха живет не опасность и даже не смерть, а свобода.
Я хочу показать вам, что бесстрашие это сила, которую вы тоже можете развить. Вы можете укрепить ее, как мышцу, и, надеюсь, без переживания травмы, которая для меня стала своего рода домкратом. Вам не нужно терять мать или выживать, получив девять пуль, чтобы поверить в то, что вы можете преодолеть любые трудности на вашем пути. Единственное, чего вы не сможете избежать в жизни, это необходимость брать на себя риски.
Не бойтесь принять удар
В детстве меня не увлекали командные виды спорта. Не имело значения, во что мы играли в футбол, баскетбол или бейсбол, если мы проигрывали, я всегда быстро указывал, чья это вина: «Йоу, нас порвали, потому что ты не прикрыл нашего чувака!» Я мог сказать товарищу по команде, который облажался в защите во время игры в баскетбол: «Он снова надрал тебе задницу. Мы проиграли из-за тебя, братан!»
И я не пытался переложить ответственность. Если бы я плохо сыграл или не прикрыл того, кого должен был, я бы первым это признал. Дело в том, что мне не нравилось, когда мой успех зависел от чужой способности или неспособности выступить. Это чувство со мной и по сей день. Я всегда говорю, что если бы хотел сделать ставку на лошадь на ипподроме, то поставил бы на себя, черт возьми. Потому что я знаю, что буду бежать так быстро, как только смогу.
Мне хватило ума признать, что эмоционально я не подхожу для командных видов спорта. Мне нужен был спорт, в котором, если я проиграю, это будет только моя вина. Но в индивидуальные виды спорта вроде гольфа и тенниса из моих знакомых никто не играл. (Я жил всего в двадцати минутах езды от места, где во Флашинге проходит Открытый чемпионат США по теннису, но с тем же успехом он мог быть в другом штате.) Бег также не подходил в моем районе вы обычно обнаруживаете, что бежите, только если за вами кто-то гонится.
Однако недалеко от меня был боксерский зал Полицейской Спортивной Лиги, которым руководил местный боец по имени Аллах Андэстэндинг[6]. Он был из близлежащих трущоб Бейсли[7] и появился в те дни, когда умение хорошо махать кулаками уважали, к нему стремились и его же боялись. Я начал тренироваться у Аллаха, когда мне было около двенадцати лет, и почти сразу понял, что бокс мне подходит.
Однажды я болтался в спортзале, когда зашел уличный чувак по прозвищу Блэк Джастис[8] в сопровождении одного из своих парней. Блэки, как мы его называли, был одним из самых уважаемых дилеров в Бейсли, одним из командиров «Суприм Тим»[9], крупнейшего в то время наркосиндиката в Квинсе. Второй был, по сути, его мускулами. Своим постоянным присутствием он напоминал, что сопернику лучше дважды подумать, прежде чем нарываться. Им самим, вероятно, было всего по восемнадцать или девятнадцать, но их репутация уже гремела на всю округу. Они были из тех отвязных парней, с которыми лучше не иметь никаких проблем.
В спортзале стало тихо, пока мы все смотрели, как Блэки и его помощник бродят вокруг. Затем, не говоря ни слова, телохранитель Блэки остановился перед одним из тяжелых боксерских мешков и начал методично его избивать.
Бам-бам, бам-бам-бам.
Я был самым младшим пацаном в этом месте, и здравый смысл диктовал мне держать рот на замке и просто наблюдать. Но, может быть, из-за того, что я был самым юным, я немного осмелел, и мой большой рот взял надо мной верх. Как только парень закончил с мешками, я его окликнул.
«Эй, чувак, ты круто смотришься, когда бьешь по этому мешку, сказал я достаточно громко, чтобы все в спортзале услышали. Но мешок не дает сдачи».
Блэки резко обернулся: «Что ты сказал, малец? Ты это мне говоришь?»
«Не-а, ты большой нигга, быстро ответил я. Я говорю с ним», сказал я, кивая в сторону его помощника.
Большинство парней на их месте могли бы надрать мне задницу или, того хуже, уложить с одного маха. Но эти парни спокойно восприняли чушь, которую я молол (Блэки был великодушным, его дух был свободен от жадности, которая заразила многих его приятелей). Вместо того чтобы оскорбиться, они прониклись уважением к моей безрассудной смелости.
«Ага, мне нравится этот малой, сказал Блэки, указывая на меня. Из этого зала выйдет несколько чемпионов, потому что эти маленькие нигги просто психи».
Одно это одобрение осчастливило бы меня до конца дня. Но помимо этого Блэки осчастливил нас всех. «К этому залу нужно приложить руку, если мы хотим выжать максимум из этих бойцов, объявил он, оглядывая убогую обстановку. Какие вещи вам всем нужны? Напишите список».
Две недели спустя зал полностью отремонтировали. Блэки купил нам боксерские ботинки, шорты, новые канаты, боксерские груши и новый набор гирь взамен нашего старого, ржавого, который, вероятно, не обновлялся с шестидесятых. С тех пор Блэки заботился о нас. Он доставал все, что нам нужно. Хотя над зданием, в котором находился зал, технически шефствовал Департамент парков и зон отдыха, после этого его стали называть «зал Блэки».
Я открыл свой большой рот не для того, чтобы туда положили еду, но именно это и произошло. Для меня это был важный урок, и я его усвоил. При каждой возможности превращайте страх в действие, ведь бесстрашие не только одобряется, но часто и вознаграждается.
Я вошел в спортзал Аллаха коренастым двенадцатилетним подростком. Во мне было 150 фунтов[10], из-за чего я казался старше, чем был. Вы когда-нибудь слышали выражение «идти против превосходящего противника»? Что ж, в том зале мне пришлось бороться с противниками больше моего веса и старше с первого же дня. В программе не было моих ровесников, поэтому Аллах Андэстэндинг ставил меня в спарринг со всеми, кто был в моей весовой категории, что обычно означало противников на четыре-пять лет старше меня. Это может показаться несущественным, но между двенадцатилетним и семнадцатилетним подростком есть огромная разница. Эти семнадцатилетние парни в основном уже были мужчинами, а я все еще ждал, когда у меня отрастут яйца. Возможно, я был в той же весовой категории, но мне не хватало их силы и зрелости. Было чертовски страшно выходить на ринг с этими парнями.
Я никогда не поддавался этому страху, в основном потому, что Аллах Андэстэндинг мне не позволял. Одна из лучших вещей, которую сделал он и другие тренеры, это отказ со мной нянчиться. Если парень постарше бил меня по лицу во время спарринга, они не останавливали бой и не спрашивали, все ли со мной в порядке. Они хотели научить меня продолжать драться, как бы мне ни было страшно или больно.
Мне постоянно надирали задницу, и я извлек двойной урок из этих порок.
Во-первых, я понял, что смогу их пережить. Да, получить удар в лицо неприятно. Это дезориентирует. И это так больно, что слезы выступают на глазах. Но эти удары меня не убили. Черт возьми, они меня даже не вырубили. Как только я понял, что могу их выдержать, а затем продолжать бой, большая часть моего страха испарилась.
Во-вторых, и я навсегда в долгу перед Аллахом за то, что он меня этому научил, я понял, что если мне не нравится, когда меня бьют, то мне нужно с этим что-то делать. «Не опускай свои гребаные руки!» орал он, если я терял бдительность и мой противник успевал мне «пробить». Когда соперник начинал наносить мне удары в корпус, загнав меня в угол, Аллах вопил: «Вернись в центр ринга!» Побои и грубость, как учил меня Аллах, не нужно покорно принимать. Я всегда могу сопротивляться.
Тренеры знали, что хоть я и крупнее своего возраста, однако часто уступал противникам. Но отказывались со мной нянчиться. Вы видели, что бывает, когда ребенок упал и поцарапал колено? Его реакция во многом зависит от реакции родителей. Если родитель подбежит и с тревогой спросит: «О, малыш, ты цел?», то ребенок, вероятно, заплачет. Но если родитель оценит ситуацию, решит, что малыш цел, и не станет спрашивать, в порядке ли он, ребенок просто отряхнет колено и вернется к игре. Вот каким родителем был для меня Аллах Андэстэндинг. Он научил меня оправляться от ударов и возвращаться к тому, что я делал.
Он не был бессердечным. Он пытался заставить меня быстро восстанавливаться от неизбежных ударов, которые обрушит на меня жизнь, и продолжать двигаться вперед туда, куда я стремился, а не туда, куда меня подталкивали.
Научившись не бояться принять удар, я стал намного лучше в боксе. Вместо того чтобы постоянно отступать, беспокоясь о том, что противник сделает со мной, я начал с ним драться. Я научился диктовать условия противостояния. Если я проигрывал, то не потому, что меня загнали в угол и избили. А потому, что я сделал то, что хотел, и просто столкнулся с более опытным соперником.
Прошло много времени с тех пор, как меня били по лицу на ринге, но я старался сохранять такое отношение во всем, что делаю. Я не боюсь принять удар. Я знаю, что сейчас последуют удары, и парочка из них заставит меня пошатнуться, но я их выдержу.
Многие из вас словно ребенок, который упал с самоката и ждет, когда его мама подбежит и спросит: «Малыш, ты не ушибся?» Но не я. Упав, я не жду сочувственного слова или того, кто меня утешит. Я снова встаю на ноги и продолжаю свой путь.