Один из людей графа тут же подошел к перилам и крикнул ему:
Кавалер, как проведете своих людей, так приходите сюда, граф и маршал будут ждать вас!
Непременно, пообещал Волков.
Он поехал и встал на свое место. В конце арены Максимилиан развернулся и двинулся по другую строну барьера, у противоположной трибуны. Там люд был попроще, но и приветствовали они Волкова и его людей намного радостней.
Его отряд отлично прошел, все без исключения, даже стрелки, были молодцами. Роха, Хилли и Вилли все делали правильно. Никто не отстал и не зазевался. Когда они выходили с арены, туда готовился войти не кто иной, как барон фон Фезенклевер со своим рыцарским выездом. Признаться, два десятка всадников в хорошей броне, на прекрасных лошадях в шелках и в перьях произвели на Волкова впечатление.
Барон и Волков кланялись, улыбались друг другу: все-таки соседи.
Волков отправил своих людей обратно в лагерь, только Максимилиана и Сыча оставил. Когда кавалер готов был уже ехать к стойлам за ареной, чтобы там спешиться, его окликнул Брюнхвальд:
Кавалер, вы уделите мне минуту вашего времени?
Да, друг мой, что вы хотели? остановил коня Волков.
Я взял сыра с собой, начал ротмистр.
Я видел, вы взяли целый воз хороших сыров. Понять не мог, зачем.
То для графа, отвезу этот сыр к его двору. В подарок.
Это разумно, Карл, это разумно.
Но я хотел бы, чтобы вы с ним поговорили обо мне, продолжал Брюнхвальд, заметно смущаясь, видно, что этот разговор давался старому солдату нелегко. Понимаете, ездил я в Мален недавно.
Так, и что?
Хотел выкупить или арендовать себе место на рынке, поставить туда сына для торговли сыром. Так мне отсоветовали.
Отчего же и кто вам отсоветовал?
Отсоветовал мне старший городской советник, сказал, что, пока не урегулирую вопрос с гильдией молочников и сыроваров, лучше мне деньги на аренду не тратить.
Ясно, гильдия не дозволит вам торговать в стенах города, пока вы не станете ее членом.
Именно.
Вы, конечно, пошли в гильдию.
Пошел.
Брюнхвальд невесело вздохнул.
И сколько они запросили?
Даже говорить о том не хочу.
Сколько? настоял Волков.
Восемьсот двадцать талеров земли Ребенрее за вступление и еще годовой взнос, про него я и спрашивать не стал, произнес с очередным вздохом ротмистр. Вот я и подумал, не могли бы вы поговорить с графом по моему делу.
Я обязательно поговорю по вашему делу с графом, только сразу скажу, что это вряд ли поможет, Карл.
Я буду вам очень признателен, кавалер, сказал ротмистр.
Но после этого разговора мы будем знать, что делать дальше.
На том они и расстались.
Волков оставил коней под надзором Сыча в стойлах за ареной, а Максимилиана взял с собой и пошел с ним наверх, в графскую ложу. Там кавалера сразу отвели к графу и маршалу, он им кланялся, и господа были любезны с гостем. А маршал, грузный и седой человек с золотой цепью на груди, так и вовсе сказал:
Отличных людей вы привели. Отличных.
Вы их наняли для смотра, кавалер? поинтересовался серьезный муж, что сидел сразу за маршалом, видимо, один из гауптманов. Если так, то это будет неправильно.
Нет, они живут в моей земле, я выделил им наделы, ответил Волков.
Неужто в вашем плохом поместье нашлось столько хорошей земли? удивлялся граф.
Хорошей земли у меня вовсе нет, на моей глине только рожь растет, но солдаты неприхотливы, им и рожь в радость.
А чем же вы прельстили офицеров, они у вас, кажется, тоже неплохи? Ну, на первый взгляд, спросил маршал.
Мои офицеры отличны и тоже просты, как и солдаты, им я тоже выделил наделы и участки под дома. Вот они со мной и остались.
Мудро, мудро, похвалил маршал. Говорят, что вы много где в войнах бывали.
Много, господин маршал, много в войнах мне быть довелось, согласился Волков. И люди, что перед вами шли, тоже во многих кампаниях отметились.
Нам добрые люди всегда нужны, заметил все тот же неприветливый гауптман, но если вы полагаете, что за приведенных сверх меры людей вам будет из казны вспомоществование, то ждете напрасно. В казне денег нет.
Я не уповаю на награду, скромно отвечал Волков.
Тут граф покосился на маршала и по-товарищески похлопал того по руке:
Ну, какое-нибудь вспомоществование я от своей казны выделю. Он улыбнулся Волкову: Тройку возов с бобами, пару бочек с толченым салом, пару возов муки да хороший баран, думаю, лишними не будет.
Премного вам признателен, поклонился в ответ Волков. Мои люди не избалованы, ваш приз будет для них большой радостью.
Ну, раз так, сказал маршал, то пусть и от меня будет им полсвиньи и пара бочек пива. Он обернулся к своим помощникам: Гауптман Фильшнер, распорядитесь.
Распоряжусь немедленно, господин маршал! отозвался неприветливый гауптман.
Волков поклонился и маршалу. Кажется, все дела закончены. Кавалер думал уже поцеловать руку епископу и убраться восвояси, все-таки он чувствовал себя здесь не совсем уверенно, уж слишком важными были люди, что сидели в ложе. Но старший сын графа, Теодор Иоганн, девятый граф фон Мален, поймал Волкова за локоть и, усмехаясь, сказал:
Собираетесь сбежать? Даже и не надейтесь, вас ждут.
Кто же? искренне удивился кавалер.
Но молодой граф не ответил, он только указал рукой, продолжая загадочно усмехаться:
Вам туда.
Теодор Иоганн был молод, но искушен. Он прекрасно чувствовал себя рядом с седыми мужами, выделяясь и умом, и характером. И умел лишь тоном своим, а не только словами, повелевать. Волков даже и не подумал ослушаться. Он развернулся в ту сторону, в какую указывал молодой фон Мален, и сразу понял, о чем тот говорил.
Ему улыбалась сама Элеонора Августа, девица фон Мален, третья дочь графа. Незамужняя дочь. Она сидела рядом с красивой женщиной с рыжими волосами, которая тоже ему улыбалась. Немного нет, не робея, с чего бы ему робеть перед женщинами, Волков неспешно двинулся к ней, на каждом шагу кланяясь тем дамам и господам, что сидели в ложе. Нелегко в латах и при мече никого не коснуться и не задеть, пробираясь между кресел. Так он дошел до Элеоноры с красивой дамой, остановился и низко поклонился обеим.
Бригитт, уступите кавалеру место! велела Элеонора Августа, улыбаясь ему ласково.
Красивая женщина тут же встала, ее лицо в веснушках было приветливо, она улыбалась, стараясь сгладить неловкость и освобождая Волкову место, но тот не сел.
Что же вы, кавалер? настаивала Элеонора, похлопав ладонью по подлокотнику. Садитесь, Бригитт моя служанка, она постоит.
Госпожа, я так не могу, улыбался Волков.
Садитесь, кавалер, произнесла рыжая Бригитт. Садитесь, я просто берегла место.
Нет, госпожа. То недостойно будет.
Ах, как вы щепетильны, проговорила Элеонора, и на ее лице мелькнула тень недовольства. Видно, не привыкла дочь графа, чтобы кто-то не выполнял ее просьб. Но она не стала настаивать. Лакеи, лакеи, кресло рыцарю!
Кресло нашлось сразу, но, вот чтобы поставить его, втиснуть меж других, пришлось многим господам привстать. Ничего, Волков о том не волновался, а вот красивая женщина Бригитт краснела и стеснялась от доставляемых всем неудобств.
Спасибо, сказала Бригитт негромко.
Кавалер в ответ молча поклонился.
Наконец все расселись, и Волков стал разговаривать с дочерью графа. И опять заметил, что она неглупа, хотя очень своенравна. Девушка с удовольствием смеялась его шуткам, Бригитт тоже, хотя намного скромнее. Особенно им нравилось, когда он шутил над важным видом господ рыцарей, что один за другим с людьми своими выходили, чтобы пройти пред маршалом и гауптманами.
И все было бы хорошо, только вот жарко Волкову оказалось в доспехах да еще в фальтроке поверх них. Хорошо, что лакеи разносили разбавленное вино с ледяной крошкой. И хорошо, что не стал он под доспех надевать стеганку, а надел их прямо на рубаху. Не на войну же шел. Впрочем, ничего, ему было не привыкать: на службе в гвардии иногда он часами стоял на солнце в доспехе и не помер.
Сидеть пришлось недолго: смотр перевалил уже за середину, за Волковым не так уж много господ было. Из тех, что он увидал, все оказались неплохи. Кавалер за шутками с дамами заметил, что только с этого графства можно собрать не менее тысячи хороших бойцов.
Протрубили трубы, оповещая о конце смотра. Герольд прокричал, что завтра на заре начнется второй день турнира, где и встретятся все те, кто сегодня одержал победу, и попросил гостей расходиться.
Кавалер, друг мой, остановил Волкова граф, когда все покидали ложи, не убегайте, скажите, осчастливите ли вы меня?
Чем же, господин граф? удивился Волков.
Маршал, продолжал граф, обращаясь уже не к Волкову, вы представить себе не можете, какой бриллиант хранит этот счастливец.
Какой же? продолжал не понимать кавалер.
Да про сестру я говорю про вашу, про Брунхильду! Граф молитвенно сложил руки и поглядел на небо. Ах, вот поистине ангельская красота, вы не поверите, маршал, она сочетает в себе силу и жизненность простой крестьянки и благороднейшую красоту прекрасной девы. Жизнь, жизнь так и струится из нее!
Тут граф был прав, Волков тоже так считал, только не высказался бы так изящно.
Так привезли вы свою сестру? полюбопытствовал маршал.
Да, господа, привез, подтвердил кавалер.
Так отчего же она не была с нами в ложе? негодовал граф.
Она охраняла мой шатер! спокойно и с улыбкой ответил кавалер.
Варвар! Дикарь! закричал граф. Немедля ее ко мне во дворец, я буду танцевать с ней.
И я, если она действительно так прекрасна, добавил маршал.
Хорошо, но первые танцы она уже обещала, усмехнулся Волков.
Обещала? Да кому же? неистовствовал фон Мален.
Каким-то трем юнцам.
Имена, вспомните их имена, я велю не пускать этих мерзавцев во дворец! притворно злился граф, и все господа, стоявшие рядом и слышавшие их разговор, смеялись.
И Волков смеялся. Так же, как и эти господа. Он вдруг поймал себя на мысли, что они не отличают его от себя, принимают его за такого же. Да, он стал таким же, как они, и ни один из них не вздумает этого оспаривать. Он был им ровней. Он мог шутить с графом! С графом! С господином целой земли. Он запросто говорил с первым маршалом курфюрста, большого сеньора. Раньше, пять лет назад, Волков мог только кланяться таким вельможам и выполнять их приказы даже ценой своей жизни. А теперь этот маршал стоит и с улыбкой рассуждает об очереди на танец с «сестрой» кавалера:
Скорее скачите за Брунхильдой, кавалер! Нам не терпится видеть вашу сестру.
Волков поклонился:
Загоню коня, но доставлю ее вам, господа, к первому танцу.
Все присутствующие опять смеялись, но этот смех не был обидным, они смеялись не над ним, а над его шуткой.
Что ни говори, а над человеком, который может поставить под руку свою восемьдесят добрых людей, не сильно и посмеешься. А вот шутки его всегда станут казаться смешными.
Глава 7
Зал обеденный оказался огромен, у герцога де Приньи и то такого зала не было. Нет, не беден был граф, не беден. Столы стояли так, что граф фон Мален, сидевший в центре, видел всех людей, находившихся в зале. А гостей собралось под сотню. Два десятка лакеев едва успевали носить кушанья и разливать вина.
Жареные поросята, печенные с травами бараны, голуби и вальдшнепы, пироги, пироги, пироги. Волков уже не считал, сколько их. Оленьи паштеты, паштеты из гусиных печенок, томленые кабаньи ноги, зайцы и куропатки И ко всему этому соусы: и белые, и красные, и острые, и винные, и с чесноком, и из сливок. Подавали также пять видов вин: красное двух урожаев, белое, херес и портвейн. Самое плохое из этих вин было изысканней, чем то, что покупал себе Волков. А потом принесли фрукты и сладости. Кавалер не ел апельсинов и гранатов с тех самых пор, как подался с юга в гвардию.
Он почти не разговаривал, в основном слушал, что говорит Элеонора Августа. Она, кажется, знала всех людей, что находились в зале, молодая женщина была умна и остра на язык. Она рассказала обо всех гостях. Ну, конечно, о тех, что были достойны ее внимания. Кавалер разглядывал присутствующих и вдруг с тоской понял, что оказался, кажется, единственным, кто нацепил на себя серебряную цепь. У остальных цепи были либо золотые, либо их не имелось вовсе.
Он уже подумывал, как бы снять ее тайком между переменами блюд. Уж больно часто люди посматривали на него. Не из-за этой ли простой цепи, которую носят, возможно, одни бедные провинциалы. Или, может, смотрели на Волкова по другому поводу. Может, потому что по правую руку от графа сидел старый епископ Малена, отец Теодор, а по левую руку графа оказался вовсе не его гость, не первый маршал его высочества и не сын его, молодой граф фон Мален, а девица Брунхильда Фолькоф. Вот и хотели все господа графства знать, кто они эти брат и сестра? Отчего им такая милость? Почему девица сидит рядом с графом? Потому что у брата ее самый сильный отряд в графстве или оттого, что она самая красивая в графстве женщина?
И тут на балконе заиграла музыка, и это были не тихие лютни, что и так играли во время обеда, а настоящий оркестр. Он стал играть громко и призывно.
Ну, наконец-то! воскликнула Элеонора Августа, отодвигая от себя чашку с фруктами, залитыми медом и присыпанными льдом. Танцы! Бал, господа! Хватит есть!
Лакей кинулся отодвигать ей стул, и Волков тоже стал вставать. Вставал, видимо, неуклюже, и дочь графа это заметила:
Ах да, вы, наверное, танцевать не станете?
Думаю, что это удовольствие мне недоступно, с сожалением улыбнулся Волков. Но я буду смотреть, как танцуете вы.
Тут женщина подняла призывно руку и крикнула:
Барон, барон, идите ко мне!
Высокий человек увидал ее и с улыбкой двинулся к ним. Это был великолепно одетый господин, совсем еще не старый, не достигший и тридцати, высокий, едва ли не выше Волкова, цепь его украшала золотая. Он подошел, учтиво кланяясь и улыбаясь. И сначала Волкову он не понравился. Ну, всем был хорош этот барон. Просто записной красавец.
Вы знакомы, господа? спросила Элеонора.
Не имел чести, хотя много слышал о вас, господин Эшбахт, учтиво улыбнулся барон.
Кавалер, это ваш сосед, кажется Я права, барон?
Да, наши владения граничат, кивнул красавец.
Да. Значит, вы соседи, это кавалер Иероним Фолькоф фон Эшбахт, продолжала дочь графа. А это Адольф Фридрих Баль, барон фон Дениц. И, чуть понизив голос, добавила: Не ссорьтесь с ним, он лучший рыцарь нашего графства.
А вы, кавалер, выезжаете к барьеру? поинтересовался барон.
К сожалению, нет, ответил Волков.
Ах, простите мою бестактность, я совсем забыл, мне говорили о ваших ранах. Барон положил руку ему на плечо. Я забыл, что вы получали свои раны в настоящих делах, конечно, вам не до глупых забав богатых повес. Кавалер не нашелся, что ответить, он не понимал, говорит барон с сарказмом или искренне, а барон продолжал: Кстати, у вас редкая цепь.
Волков уже ожидал, что вот теперь-то и начнутся шуточки насчет его серебряной цепи. Он жалел, что не снял ее.
В этом зале всего две такие цепи, рассказывал фон Дениц. Одна у вас, а другая у гауптмана Линкера. Гауптман получил ее от герцога за оборону Клюнебурга. Он просидел там в осаде полтора года, отразив девять штурмов еретиков. А вы за что получили такую цепь?
Волков опять не понимал, язвит ли барон или и вправду интересуется. Кажется, барон язвил, сравнивая его ловлю ведьм с настоящим военным делом. Но Волков не собирался что-то скрывать или стесняться своих деяний.
Я сжег множество ведьм в Хоккенхайме, твердо и спокойно сказал он.
О! Видно, для этого потребовалось много мужества, кивнул барон, кажется, впечатленный таким деянием.
Уж поверьте, немало, произнес кавалер.
Господа, хватит болтать! воскликнула Элеонора. Танец, вы приглашаете меня, барон?
Я для этого и приехал на этот бал, с улыбкой сказал фон Дениц, взяв дочь графа за руку, и добавил: А вы, кавалер, завидуйте мне.