О нём чуть подробнее. Ему шестьдесят четыре, и он удивительный человек. Идеалист и романтик, он приехал сюда двадцать лет назад, чтобы открыть кондитерскую, когда все его родственники во Франции смотрели на него как на сумасшедшего. Но он пережил смутное время, а затем его бизнес плавно пошёл в гору. Он обосновался здесь и нашёл жену. Русский он изучил до этого самостоятельно и говорил на нём превосходно с аристократическим прононсом, услышанным от первой волны русских эмигрантов. Бертран был помешан (помешан в хорошем смысле) на русской культуре. Француз поражал любого огромной эрудицией и знанием отечественной истории, увлечённо рассказывая о том или ином событии в поразительных деталях делая это, например, в разговорах со мной так, что мне порой становилось стыдно за собственное невежество. Кроме того, он, так же как я, обожал По, Борхеса, Достоевского; любил ту же музыку, ту же живопись и кино. Так же у нас были весьма схожие взгляды на политику и на жизнь. Одним словом, Бертран был и есть мне мудрый друг, хороший собеседник и родственная душа. Я искренне уважаю его и, полагаю, он чувствует это.
Сhez Bertrand
Я говорил о компетенции этого философа как restaurateur.
(Э.А.По, Бон-Бон)
Кафе «У Бертрана» находилось в самом центре. Массивная дубовая дверь со стеклянной мозаикой и антикварными фонарями частично напоминали мне загадочную дверь в коридоре, что я видел во сне такая дверь была прелюдией и верным признаком того, что это будет опять один из повторяющихся снов. С обычными снами не было никакой двери как «заставки».
Всё внутри располагало к уютному досугу. Интерьер был стилизован под конец куртуазных салонов 19-го века, плюс чуть эклектики: смесь ампира и модерна. Роскошные резные кресла, обшитые синим бархатом, ждали своих посетителей, тихо поскрипывая под руками уборщицы, передвигавшей их с места на место. Мягкий приглушенный свет струился по атласным занавескам с массивными кисточками. На стенах по периметру в старинных рамках висели снимки а-ля дагерротип и сепия, рассказывающие о старой парижской жизни, а также натуральные пожелтевший постеры и открытки того времени. Пахло ванилью, кофе и кориандром. Мсье Бертран знал толк в хороших интерьерах.
Я рос единственным ребёнком в семье. С родственниками я не поддерживал отношений. На свой день рождения я пригласил проверенных друзей, коими были Дима Р., однокашник, он же врач-офтальмолог. Роман «Cладкопевец» Ч. мой давний друг, преподаватель вокала. Гас, в миру Амир Гасанов, однокашник, финансист. С ним я хотел поговорить о займе денег (и, предвосхищая события, скажу, что мне это удалось). Так же была Дина К., моя давняя знакомая, художница. Все вышеупомянутые пришли со вторыми половинками. Само собой, был Бертран и Елена, его супруга. Одиночек же было трое. Влад «Вентура» Д., весельчак и душа компании, ныне работающий замдиректора зоопарка. Спиридон, он же Спир, убеждённый холостяк. Наконец я.
Меня зовут Лукьян Капитонов.
Моя мама работала историком. Она дала мне столь архаичное имя в честь пра-прадеда Лукьяна Фадеевича Капитонова купца Iй гильдии, коммерсанта, мецената и филантропа, личность, вписанную в золотой фонд отечественной истории. Есть люди, которые тяготят странные имена данные им родителями. Поначалу я был одним из них: мне казалось, моё имя отдавало «самоварной» стариной пьес Островского и уездным мещанством. Но позже я полюбил его, а теперь даже горжусь.
На моей памяти это был едва ли не самый лучший день моего рождения, если не считать то, другое, из далёкого детства, которое я отчётливо помню на моё 11-летие, когда чувство счастья буквально переполняло меня, а сердце вырывалось из груди от эмоций.
Стол был великолепен. Робер, повар Бертрана, тоже француз, постарался на славу. Мало-помалу вечеринка раскочегарилась. Сладкопевец пел блюзы. Вентура откалывал шутки. Все были беззаботны и несли пьяную околесицу, а я, кажется, ушёл на второй план.
Вино разборчивая кошечка, которое по-разному действует на разных людей. Я относился к тем, кого оно умиротворяет и делает добродушным тюфяком. Под конец я достаточно выпил. Гости не спешили расходиться верный признак того, что именины удались.
Громко играла музыка, через которую пробивались обрывки фраз и смеха под пульсацию стробоскопа.
Я смотрел на друзей, сидя в кресле и приспустив галстук, и улыбался, отвечая односложно на вопросы, смысл которых едва понимал. Я был с ними и, одновременно, пребывал в себе. Глубоко в себе. И, чёрт возьми, мне было хорошо.
Было уже за полночь, когда такси довезло меня до дома. Кажется, я отдал ему больше чем нужно, к тому же едва не забыл в такси пакеты, где лежали подарки и несколько конвертов с деньгами.
Опять моросило. Хлопнув дверью, я нетвердым шагом направился к калитке. Затем открыл дверь и вошёл в дом. Сбросив ботинки и повесив куртку, я пошёл наверх.
Не раздевшись, я плюхнулся в кровать.
Я не знаю сколько времени я спал, но спал я очень крепко. Мне было жарко. Только что прошедшая вечеринка мелькала перед глазами. Лица. Вспышки камер. Дина. Дина был я дураком. Знал бы я, что ты чувствовала ко мн много лет назад, возможно, у нас с тобой была бы крепкая семья.
Затем, спустя некоторое время, мой сон изменился. Жар сменился прохладой. Меня словно окунули в студёную реку. Я снова увидел тот коридор, который предшествовал каждому из моих повторяющихся снов, и по которому мне нужно было идти и открывать дверь. Я снова слышал карканье ворона. Зачем, почему опять? Моё сердце билось. Я чувствовал, что опять увижу то, что видел раньше: дорогу, трассу и свою смерть.
но я ошибся. На сей раз это была другая удивительная, ни на что не похожая история.
Разоблачитель
«Ночью мне снился сон, будто я роняю монету в храме Януса. Она падает из моих рук и летит долго. Очень долго. Затем ударяется о каменный пол. Отскакивает. Прыгает. Вертится. Наконец замирает на месте. И долгое эхо от её звона разносится вокруг
Декабрь.
Воробьи вились у пожухлого виноградника, когда я вышел из триклиния.
К моей супруге приехала погостить сестра. После завтрака Септимия взяла в руки арфу. Она хорошо играла и пела.
Два моих сына очень разные. Мецию восемь и он тяготеет к военному делу. Я направил его в военный лагерь в Умбрии к кузену. За скромную плату тот учит детей азам фехтования и выживания в суровых условиях. Квинту десять, и он склонен к изящным искусствам. Его я отдал на воспитание греку Поликарпу.
Меня зовут Луций Ветурий Капитул. Я старший советник тайной службы префекта.
Накануне префект собрал нас и сказал следующее: «завтра праздник Сатурналий. Люди будут веселы и беззаботны. Многие из них будут особенно податливы клевете и слухам. У пунов много денег, повсюду рыщут их агенты и распространяют лживые слухи, дабы вызвать недовольство и посеять смуту. Этим они хотят сделать нас слабее, и мы должны пресечь это. На праздник в город приедет много чужеземцев. Среди них есть шпионы и подстрекатели. Ваша задача обнаружить и разоблачить их. Соблюдайте осторожность. Да хранят вас боги».
Каждый из нас неплохо дополнял друг друга. Сам я обладал неплохой интуицией. Марциан был склонен к аналитике. Атилий человек решительный действий, Геллий необычных решений. Каллист отменный исполнитель, а Непот имел природную хитрость. Так, подобно многоголовой змее, тайная служба наводила страх на врагов республики.
Я надел тунику, и на талию кожаный пояс. На поясе с одной стороны у меня висела небольшая сумка, с другой длинный пергамский нож в ножнах. Сверху я накинул плащ с капюшоном.
Сегодня был праздник. Стар и млад высыпали на улицы города. Весь этот галдящий людской поток двигался как пёстрая река. Из таверн шёл дым пряный дым, пахло гарумом и мятой. Жрецы Сатурна в голубых мантиях громко выкрикивали фразы из молитвенных гимнов.» Ио, Сатурналиа!» ревел хор в ответ.
На пложади факиры из Антиохии пускали пламя изо рта. Заклинатели из Египта ворожили взглядом змей. Акробаты выполняли пируэты, а мимы изображали сценки из жизни простолюдинов. И торговцы, торговцы, торговцы. Они отовсюду. От Персии до Геркулесовых Столбов.
Проходя мимо шумных торговых рядов, я увидел надпись:
Ахаб-Цоаф. Еда, Меняльная Лавка и Займы
Я и раньше захаживал сюда, и кое-кто знал меня. Но сегодня я не хотел быть узнанным.
Я надвинул капюшон на голову и вошёл внутрь. Стройная рабыня-нубийка принесла мне кувшин с вином, сыр, хлеб и чашку со свежими маслинами. Впереди меня был виден прилавок, сделанный из кедра, украшенный бронзовой инкрустацией. За ним я заметил дородную женщину с массивными браслетами на запястьях и глазами обильно подведёнными на восточный манер; она стояла вполоборота ко мне и перекладывала свитки, лежавшие в квадратных ячейках, аккуратно вырезанных в стене. Недалеко от неё сидела группа из пяти-шести мужчин, среди которых выделялся тучный человек с чёрными как смоль волосами и короткой бородой. Одет он был так же, как и женщина на восточный лад. Руки его украшали перстни. На низком столике был виден кувшин с вином, а также мёд, маслины и баранья лопатка. Он макал маслины в мёд и аппетитно жевал, сплевывая косточки. По обе стороны вокруг от него сидели мужчины, трое из которых были явно местными и набивались ему в параситы. «Параситами» греки называют подхалимов и это словечко прижилось у нас.
Вся компания была уже изрядно пьяна.
Первое правило парасита лесть, и чем больше, тем лучше.
Да благословят тебя боги за твою щедрость, хозяин! произнес один из них, неказистый горожанин средних лет, поднимая чашу. Когда я был в клиентах у Клавдия Ульма, он был щедр со мной. Но ты превзошёл его, Ахаб. Ты достиг всего своим трудом. Ни долгие путешествия, ни тяжбы не умалили твоей милости и терпения. Да воздаст тебе Меркурий! провозгласил он, поднял чашу и опорожнил до дна.
Хозяин сплюнул косточки и облизал пальцы. Лицо его приняло горделивый вид.
Да-да! поддакнул он, польщённый. Я много путешествовал. Где я только не бывал. Я был даже в Карфагене, и многое знаю потому, что я видел это своими глазами, в отличие он оглянулся по сторонам, от всех этих лжецов.
Он сделал знак ладонью и заговорщически подмигнул, приглашая друзей наклониться к нему. Те послушно вытянули шеи. Он заговорил тихо:
Знали бы вы какие порядки в Карфагене! Власти там не взимают мзды. Наказание за мздоимство карается смертью. Казна полна. Чужеземцы, жертвующие на храмы и армию, освобождены от подати. Поля полны пшеницы. Воды полны рыбы. Ткани нежнее пуха. Воинство хорошо обучено и солдаты получают большое жалование. И покоренные народы благоволят им
Он сделал знак ладонью и они распрямили спины.
Он снова взял маслину и макнул в мёд.
А женщины, продолжил он прожевывая, уже обычным голосом. О, если б вы знали какие женщины у пунов, и он причмокнул. Их кожа нежна, словно смазана розовым маслом. Их талия как тростинка. Их перси чаши полные мёда, их уста сладчайший гранат, чресла две луны, их лоно амброзия
Замолкни, старый сатир, недовольно раздалось из-за прилавка. Красная от негодования женщина развернулась и продолжила: Клянусь Гекатой, я достаточно терпела! Тебе мало своих трёх ртов, ты ещё обрюхатил египтянку и сделал четвертого. Чтобы у тебя отсох твой
Громкая реплика хозяйки вызвала взрыв смеха в таверне.
Я так же не мог сдержать улыбки. Греки подарили нам комедию и приучили нас к своему театру. Но здесь, в тавернах Рима, местные комедии были намного самобытнее, и оттого более нам понятнее.
Уймись, несносная! буркнул хозяин, скривив уголок рта. Затем развёл руки в стороны и закачал головой, словно извиняясь перед гостями: Укоры надоедливой бабы подобны кудахтанью индюшки
Я давно знал его. Его звали Ахаб, он был владелец заведения. Ахаб был набатеец и, как всякий набатеец, жаден и хвастлив. Я слышал всё, что он болтал о Карфагене. Разумеется, моей обязанностью было тут же его задержать. И если бы здесь сидел не я, а кто-то другой на моём месте, так бы оно и вышло
Я хлебнул вина.
но я так же знал, что Ахаб просто болтун, и сказал это лишь из хвастовства и желания набить себе цену, изобразив из себя человека бывалого и всезнающего перед пятью его дружками. На карфагенского шпиона он никак не тянул, учитывая сколько денег он заплатил, чтобы осесть в Риме, торговать и перевезти семью. Работа у него шла, и он исправно платил налоги. У набатейца охотно брали займы и меняли деньги, а его кухня была одной из немногих, куда хотелось возвращаться. Я, также, знал, что он делал щедрые пожертвования в городскую казну, поэтому префект вряд ли поверит в измену.
Я обернулся.
Кто-то пристально смотрел на меня. Это был худой молодой человек, сидевший в дальнем углу. Я несколько мгновений изучал его, затем вновь вернулся к пище и вину.
Когда я закончил есть, подошла та же рабыня-нубийка, что накрывала на стол. Я протянул ей несколько монет.
Здесь болше чьем нужно, господин, посмотрев на деньги, сказала она.
Знаю. Пару ассов оставь себе, купи сладостей. И не говори хозяину.
Боги благословит господин, но я не могу это принимать! Если хозяин знать, он накажет меня.
Я промолчал.
Как тебя зовут?
Деба.
Деба, я слышал как ты поёшь. Ещё я знаю, что ты можешь заклинать женские болезни. Люди мне сказали. Это правда?
Люди просто верить тому, что видеть.
Моей жене нужна служанка. Я собираюсь выкупить тебя.
Я благодарить господин я знай кто он! Он
Не выдавай меня, прошу. Я здесь по делу, а теперь ступай.
Человек, сидевший в дальнем конце таверны, продолжал сверлить мне спину глазами. Я не мог понять почему он уставился на меня. Я немного приподнял капюшон и увидел, что теперь он улыбнулся мне.
Дальше случилось следующее.
Сюда вошли двое: средних лет мужчина и женщина. Женщина держала мальчика пяти-шести лет за руку, а другого не более двух лет от роду прижав к груди. Молодой мужчина был строен и одет просто и без изысков. Я, также, заметил, что глубокий шрам проходит по его щеке через глаз, который закатился и не видел.
Оба они подошли к Ахабу и остановились напротив него.
Набатеец вытер рот и встал.
Сегодня вышел срок, произнёс он. Если ты не принёс деньги, ты должен дать мне что-то взамен равное твоему долгу, включая проценты. Ты принёс мне деньги?
Нет.
Тогда ты, верно, хочешь стать моим рабом?
Нет!
Ахаб сделал притворно-оскорблённое лицо.
Говори, что ты можешь мне предложить.
Я могу предложить тебе мое честное слово римского гражданина. Вот здесь, при свидетелях-соотечественниках я обязуюсь возвратить долг с бόльшими процентами, если дашь мне ещё три месяца отсрочки. По его лицу было видно, что ему нелегко даются эти слова.
Гримаса неудовольствия исказила лицо набатейца.
Хватит! Довольно! Сегодня я получу что мне нужно.
Он отошел к стене и высунул голову в окно.
На помощь! закричал он, помогите!
Посетители таверны тут же встали и подошли, образовав полукруг. Окна облепили зеваки с улицы.
Через несколько мгновений в таверну вошел офицер с двоими патрульными из городской стражи.
Ахаб указал пальцем:
Он нарушил закон. Он взяв у меня ссуду и не вернул мне её в указанный срок.
Офицер вопросительно посмотрел на него.
Сейчас, сейчас, спохватился набатеец.
Зайдя за прилавок и чуть не вытолкнув оттуда жену, он судорожно стал перебирать свитки в стене, пока не нашёл нужный. Схватив его, он тут же подошёл к офицеру и услужливо развернул перед ним.