Вот оно что. В таком случае позвольте спросить: почему вы здесь?
Вопрос по существу. Не правда ли, загадка?
Это не ответ, покачала головой Белл, прищурившись на него.
Оливер улыбнулся, отчего его глаза вспыхнули:
Может, мне хочется посмотреть, как запылает Рим.
Серьезно?
Он пожал плечами:
Бирма не перестает меня удивлять. Она поставляет лучшие в мире рубины. Добавьте к этому изрядное количество тиковой древесины, нефти и риса. Британская империя солидно наживается на Бирме. Но времена меняются, и я хочу быть свидетелем перемен.
Что вы имеете в виду?
А то, что дни британского владычества сочтены.
Я бы так не сказала, возразила Белл, глядя на беззаботные лица гостей.
Большинство из них слепы. Но приглядитесь к здешней жизни, и вы многое поймете. Забастовка студентов университета шестнадцать лет назад была первой ласточкой.
Забастовка?
Совет и администрация университета целиком состояли из англичан и избирались правительством. Студенты взбунтовались против этого.
Наверное, у них были основания, пожала плечами Белл.
Веские основания, подхватил Оливер. Невзирая на угрозы правительства, забастовка ширилась. Последовали перемены, но они лишь частично притушили воинственный дух студентов.
Оливер пристально смотрел на нее. Чувствуя, что краснеет, Белл коснулась щеки. Взгляд у Оливера был слишком прямым. Наверное, для журналиста это полезно.
Что-то изменилось с тех пор?
Бирманцы, работающие в секретариате, получают значительно меньше своих сослуживцев-англичан. Это тоже является источником недовольства.
Могу представить.
Неужели можете? удивился Оливер.
Конечно.
В таком случае вы одна из немногих. А большинство англичан до сих пор убеждены, что единственный способ сохранить британское владычество это относиться к бирманцам как к людям второго сорта. Кое-кто из ваших соотечественников прожили здесь бо́льшую часть жизни, однако не знают ни слова по-бирмански.
Уму непостижимо, покачала головой Белл.
Но так оно и есть. А если кого-то обвиняют в пробирманских взглядах, это считается оскорблением.
Вы, насколько понимаю, придерживаетесь таких взглядов?
Думаю, да. Перемены происходят, но мне невыносимо, что немало англичан считают Бирму чем-то вроде «маленькой Англии».
Оливер замолчал, словно решал, продолжать ли разговор на эту тему.
И?..
Если вам это действительно интересно
Да.
За благопристойным фасадом прячутся жестокие репрессии, эксплуатация, рабский труд и страдания обездоленных. Все это отвратительно. Он снова замолчал. Не будем об этом, а то я заведусь. Лучше расскажите мне свою историю.
Белл несколько опешила. Этот человек работает в газете, а ее отец никогда не доверял журналистам.
Так для вас всё лишь история? наконец спросила она. Тема для статьи?
Простите, засмеялся Оливер. Сформулирую по-другому. Почему бы вам не рассказать о себе?
Белл подавила сомнения. Они поговорили о своем детстве, и она ощутила нарастающую симпатию к американцу. Он родился и вырос в Нью-Йорке. Его семья владела компанией, занимавшейся импортом и экспортом товаров. Оливера это не привлекало. Ему хотелось видеть мир и писать об увиденном. Так он сделался независимым корреспондентом нескольких газет. По его словам, ему повезло: небольшого наследства хватило на первые два года, пока он утверждался в газетном мире.
Белл рассказала ему о Челтнеме и своей карьере певицы, затем, сама того не желая, вдруг заговорила о родителях и сестре, о существовании которой узнала совсем недавно. Оливер внимательно слушал, напрочь забыв, что они окружены толпой веселящихся людей, отчего ей захотелось рассказать ему больше. Казалось, одним лишь вниманием он без особых усилий поощряет ее говорить. Белл радовалась знакомству с человеком, с которым у нее возникла взаимная симпатия. Она даже рассказала Оливеру, что когда-то ее родители жили в Золотой Долине.
Он молчал. Похоже, о чем-то раздумывал. Белл надеялась, что не наговорила лишнего.
Если хотите, можем прогуляться туда, где они когда-то жили. Вдруг найдутся люди, помнящие те времена. Вам там понравится. Золотая Долина это большой сад в пределах Рангуна. Из некоторых его мест видна пагода Шведагон.
Я бы с удовольствием. Белл кивнула, тронутая его добротой. Но я рассказала вам не все.
Вам незачем рассказывать мне подробности.
Но мне хочется рассказать. Дело в том, что после исчезновения сестры мою мать арестовали. Я привезла сюда газетные вырезки.
Оливер удивленно вскинул брови:
Раз это появилось в газетах, должно быть, ваши родители кому-то сильно наступили на хвост. Англичане обычно избегают огласки скандалов, а в то время их боялись еще больше. Все это подозрительно. Вам стоило бы обратиться в полицию. У них хранятся протоколы. У меня есть знакомства среди рангунской полиции. Могу вас свести с одним человеком.
Серьезно? Белл замялась. Если честно, я не уверена, так ли уж сильно хочу узнать об этом, но мне было бы интересно осмотреть место, где когда-то жили родители.
Я передам в отель записку с именем моего знакомого из полиции. Когда у вас выходной день?
В среду.
Как насчет экскурсии в Золотую Долину?
Белл улыбнулась, но увидела, что внимание Оливера привлечено происходящим за ее спиной.
С утра? спросила она.
Разумеется Сюда идет брат Глории. Мы с ним не в самых лучших отношениях. Оливер коснулся руки Белл, и его глаза вспыхнули. До среды. Вам удобно в восемь утра? Успеем до жары.
Она кивнула, довольная собой.
Кстати Не знаю, предупреждал ли вас кто. Словом, держитесь подальше от бродячих собак. Среди них попадаются бешеные. И будьте осторожны, если окажетесь в районе портовых баров. Большинство из них просто вывески, прикрывающие опиумные курильни и бордели.
О боже, мне никто и слова не сказал!
А должны были бы. Рангун изначально строился на болоте. Так что здесь ежегодно вспыхивают эпидемии холеры. Не в моих правилах советовать вам не выходить за пределы английских кварталов и центра города, но, если будете гулять одна, это благоразумно.
Оливер ушел. Вскоре к Белл с вальяжным видом приблизился Эдвард. Как в прежние разы, он учтиво поздоровался с ней, однако на его лице что-то промелькнуло. Эдвард попытался замаскировать это обаятельной улыбкой. Но что именно хотел скрыть брат Глории: антипатию к Оливеру или нечто большее?
Рад, что вы здесь, сказал Эдвард. Хочу немного просветить вас. Мне подумалось, что лучшее место, где у вас есть шансы встретить людей, помнящих ваших родителей, это клуб «Пегу». Оплот государственных служащих старшего поколения. Согласны отправиться туда в субботу, к ланчу?
Вы очень добры.
Ничуть. Знаю, что и моя сестра решила принять участие. Она хочет свозить вас в Уголок Сплетен.
Какое странное название, засмеялась Белл.
На самом деле это очаровательное место с видом на Королевские озера. Там собираются женщины. Эдуард сжал руку Белл и, пристально глядя ей в глаза, заговорил участливым тоном: Порой бывает очень нелегко примириться с некоторыми событиями, но вам не стоит жить прошлым.
Белл нахмурилась:
Я и не собиралась. Обычное любопытство, и не более того.
Это хорошо.
Белл молча вперилась глазами в землю.
Хорошо, повторил Эдвард и потрепал ее по плечу. Желаю приятных выходных. Развлекайтесь.
Постараюсь.
В следующую субботу в полдень я заеду за вами. И помните: если вам что-нибудь понадобится, вы всегда можете мне позвонить. В отеле вам скажут мой номер.
Белл поблагодарила Эдварда, но ее мысли были полны американским журналистом и его предложением насчет Золотой Долины.
Глава 10
Диана, Челтнем, 1921 год
Я любила сад, начинавшийся за нашим домом в Золотой Долине. В июне и июле там цвели розы. Большие кусты пуансеттии радовали ярко-красными цветками. Я выращивала антуриумы и пурпурные астры, вокруг которых постоянно порхали голубые бабочки. В нашем саду рос куст орхидей с сердцевидными листьями и цветками белого и розового оттенков. Помню птиц, особенно с блестящим зеленым оперением. Помню ястребов, кружащих в безоблачном синем небе над древним падауком, появившимся здесь задолго до постройки дома.
Когда мы приехали, я спросила у бирманского садовника, как называется падаук по-английски. Он ответил, что в английском языке такого названия нет и что дерево относится к семейству бобовых. У падаука твердая древесина, чем-то похожая на розовое дерево. Садовник предложил срубить падаук, но я отказалась. В апреле я поблагодарила себя за предусмотрительность. Стояла ужасная жара. В воздухе носилась пыль. Я думала, что не выдержу такой погоды. И вдруг падаук расцвел, буквально за ночь покрывшись золотистыми цветками. По вечерам, когда их тонкий аромат наполнял воздух, мы с Симоной выходили в сад. Мы следили за древесными змеями и отмахивались от докучливых насекомых. Мы угощались джином с тоником, смеялись над чудачествами наших мужей и порой, незаметно для себя, напивались допьяна. Тогда мы вставали в пять утра, дабы избежать дневного зноя. Потом я почти весь день спала.
От садовника я узнала, что в середине апреля здесь празднуют Тинджан водный праздник, заканчивающийся в день бирманского Нового года. Всякого, кто рискнет появиться на улице, могут окатить ведром воды. «Совсем неплохо», подумала я, учитывая апрельскую жару. Правда, Дуглас запретил мне выходить на улицу, а спорить с ним бесполезно.
У нас был красивый дом. Белые стены, просторные комнаты, куда проникал ветерок с веранды, окаймлявшей здание. Днем я часто отдыхала в шезлонге в гостиной второго этажа, где сквозняки хотя бы частично избавляли от жары. Паркетные полы из твердых пород дерева натирались до зеркального блеска, в них можно было смотреться. Ярко-зеленые деревянные ставни быстро выгорели и приобрели более бледный оттенок, и он нравился мне больше. Фасад дома прятался в тени пальм. По бокам извилистого пруда росли тропические кусты.
Что касается прочих деревьев, у нас росли одно дерево бодхи, акация и раскидистый тамаринд, под которым айя[4] ставила коляску с моей дорогой малышкой.
Никогда не забуду день, когда полицейские перекопали вдоль и поперек мой драгоценный сад. Они спустили воду в пруду, погубив рыбу, и срубили кусты вокруг пруда. И что же нашли эти блюстители порядка после своих многочасовых «раскопок» под палящим солнцем?
Глава 11
Ранним утром понедельника, вопреки своим убеждениям, Белл отправилась в управление полиции. Она постоянно думала о субботнем разговоре с Оливером Донохью, вспоминала его пронзительные синие глаза и ловила себя на том, что с нетерпением ждет среды, когда вновь его увидит. Несмотря на его антиколониальные взгляды, ей импонировало великодушие американца. Белл чувствовала, что ему можно доверять. Верный обещанию, он прислал ей записку с именем своего знакомого из полиции. Этого человека звали Норман Чабб. Белл знала, что нижние чины рангунской полиции набирались преимущественно из сикхов, однако руководство состояло из англичан. Чабб был детективом. «Весьма кстати», подумалось ей.
Белл вошла в помпезное здание управления и остановилась в вестибюле, пристально оглядывая помещение. В вестибюль выходили четыре двери все закрытые и на вид неприступные. Белл постучалась в самую большую: массивную темно-коричневую дверь, надеясь, что поступает правильно. Ей никто не ответил. Выждав немного, она постучалась вторично. Раздался сердитый голос, велевший «убираться прочь». Белл поморщилась. Ее дыхание участилось, а сердце заколотилось. И все же, не обескураженная ответом, она постучалась в третий раз и открыла дверь. Она попала в тесный кабинет, где за громадным письменным столом, среди хаоса бумаг, восседал крупный мужчина с редеющими ярко-рыжими волосами.
Черт вас побери! не поднимая головы, пробормотал он. Ну что еще там стряслось? Неужели не понятно, что я пытаюсь вздремнуть?
Белл кашлянула:
Прошу прощения.
Мужчина поднял голову, и теперь, увидев его лицо, Белл решила, что ему где-то под шестьдесят.
За каким чертом вас принесло?! сердито спросил он.
Меня зовут Аннабель Хэттон. Я разыскиваю мистера Нормана Чабба.
Вот оно что. И позвольте спросить, в каких отношениях вы с инспектором Чаббом?
Ни в каких. Мне его имя назвал один знакомый.
И кто же этот знакомый?
Оливер Донохью.
А-а, американский журналист.
Вы его знаете?
А как вы думаете? Мужчина помолчал и добавил: Мы все знаем Оливера Донохью.
Инспектор Чабб на месте?
Нет.
Ответ поверг Белл в замешательство. Ей было жарко, платье прилипло к потной спине. Может, ей лучше уйти и вернуться, когда Чабб окажется на месте? И все же она решила переговорить с хозяином кабинета.
Вы не возражаете, если я присяду? вежливо спросила она, награждая его обворожительной улыбкой.
Он молча шевельнул пальцем, указав на стул с внешней стороны стола. Белл уселась, нервно разглаживая влажное платье. Примерно так же она чувствовала себя в школе, когда ее вызывали к миссис Ричардс.
Что у вас за дело?
Белл смотрела на его ярко-красные щеки и усы торчком. «Какой толстяк, подумала она. И глазки совсем как у поросенка, прячутся в складках на лице». Удержавшись от вопроса, приведшего ее сюда, она вначале спросила, не занят ли он.
Всегда, мисс как вас там?
Хэттон.
Да, мисс Хэттон. Я всегда занят.
Еще раз простите, что помешала вам Пожалуйста, подскажите, как к вам обращаться?
Толстяк выпрямился, провел рукой по потному лбу, затем по волосам.
Старший инспектор Джонсон, начальник Чабба. Все, что вы намеревались сказать ему, можете изложить мне.
Вопрос довольно деликатный.
Мисс, давайте без предисловий. Как я уже сказал, я весьма занят.
Белл сомневалась в этом, но, наградив старшего инспектора извиняющейся улыбкой, спросила, сохранились ли протоколы по делу о новорожденном ребенке, пропавшем из сада частного дома в Золотой Долине.
Джонсон подался вперед и принялся листать бумаги. Его пальцы двигались со скоростью улитки.
Что-то не припомню, наконец сказал он. Это было недавно?
В одиннадцатом году, покачав головой, ответила Белл.
У старшего инспектора отпала челюсть. Щеки стали еще краснее. Он расхохотался.
Я не ослышался? несколько успокоившись, спросил он. Вас интересует происшествие двадцатипятилетней давности?
Да.
А почему оно вас интересует? спросил Джонсон и поджал губы.
Белл взглянула на яркий солнечный свет, льющийся через зарешеченное окно, затем вновь повернулась к старшему инспектору Джонсону. Лучше не проявлять излишней напористости, хотя ей было трудно принимать всерьез этого глупца.
Родители того ребенка были моими отцом и матерью. А исчезнувшая малышка была бы моей старшей сестрой.
Так. Понятно. А с какой целью вы хотите заглянуть в протоколы? Родители еще живы?
Нет. Отец недавно умер. Но эта история не дает мне покоя.
Вот что, мисс Хэттон. Могу вам сказать я тогда уже служил в здешней полиции, но мало что помню. Такие дела у нас называют глухими. Хотя были разные версии. И слухи. Слухов хватало.
Версии? переспросила Белл.
Самой убедительной была версия про знахаря из племени ва. Их еще называют охотниками за головами. Якобы этот знахарь заплатил за похищение младенца.
С какой целью?
Джонсон надул щеки:
Вы уверены, что хотите услышать ответ? (Белл кивнула.) Говорили, будто ему понадобились внутренности младенца для приготовления своих снадобий. (Белл невольно вздрогнула.) По другой версии, ребенка похитила шайка преступников для продажи богатой сиамской семье. То и другое не выглядело убедительным. Ходили слухи, будто это месть родни человека, которого ваш отец осудил за какое-то преступление.
Вы считаете, что младенец погиб?
Боюсь, что да.
Прежде чем задать новый вопрос, Белл тщательно подобрала слова.
А моя мать?
Если я правильно помню, вашу мать поместили под домашний арест.