Мне веселиться не с чего.
Почему это?
Так до чего страну-то довели?! Разор, раздрай Каждый на своем стоит, а других и слушать не желает.
Ну-ка, ну-ка. Подкину-ка я Джерри наводящий вопросик:
Неужто и у вас за политику морды бьют?
Да нет, здесь пока не бьют. Мистер Вейдер такого не потерпит. А вот снаружи ужас что творится. Мы ж не слепые, Гаррет, и не глухие. Куда ни сунься, то в демонстрацию воткнешься, а то и в самый настоящий бунт. И кто, спрашивается, виноват? Вестимо, эти чужаки из Кантарда. Сами на неприятности нарываются.
Понятно.
Гаррет хамелеон: с кем болтает, под того и подстраивается. Так проще всего развязать собеседнику язык. Между тем слова Диара подтверждали подозрения Покойника: судя по всему, за беспорядками в Танфере и вправду стоит Слави Дуралейник.
Кого как, Гаррет, а меня это достало, честно скажу. То ли дело в наше время Мы боялись только воров да ночных грабителей.
Уверен, король скоро что-нибудь сделает.
Например, как это у него в обычае, повернется спиной к проблеме, предоставив подданным разбираться самим. Особы королевской крови не слишком жалуют Танфер и редко осчастливливают горожан своим появлением; и уж до такой мелочи, как назревающее кровопролитие, они точно не снизойдут.
Ладно, Гаррет, бывай. Удачи тебе.
Тебе тоже, Джерри. Тебе тоже.
Как известно, на пивоварне варят пиво. Не спешите облизываться в предвкушении. Вам доводилось бывать на пивоварне? Первое, что замечаешь не можешь не заметить, это запах. В нос шибает так, что того и гляди на ногах не устоишь. Как ни печально, эта вонь неотъемлемая принадлежность производственного процесса. А сам процесс состоит в следующем: зерно смешивают с водой и всякими добавками вроде хмеля и оставляют гнить под бдительным присмотром умудренных опытом пивоваров, у которых все рассчитано по минутам.
Молодых среди пивоваров не встретишь. У Вейдера молодняк, даже продолжатели семейных династий, трудится на подсобных работах, где нужна грубая сила, а умения почти не требуется. Сам Вейдер, еще перед войной, начинал с погонщика; он был уверен, что именно физический труд сделал его тем, кто он ныне есть. Впрочем, во времена его молодости работать начинали с девяти лет и рабочих мест было навалом.
Короче, папаша Вейдер мог подменить любого из своих работников и порой так и поступал, чтобы «не отрываться от земли». От своих ближайших помощников он ожидал схожего отношения к делу.
Далеко не все они оправдывали его ожидания. Взять хотя бы Манвила Гилби. Как он пыжился, пытаясь ворочать бочонки! Эта эпическая картина разворачивалась на моих глазах, и я, естественно, не преминул сообщить боссу, что Гилби чуть не лег под бочонками. Возможно, поэтому Манвил косо на меня поглядывает.
Я поздоровался с пивоварами на дежурстве. Скиббер Кессел что-то угрюмо проворчал в ответ. Мистер же Клиз был слишком занят, чтобы обращать внимание на назойливых мух вроде некоего Гаррета. Что ж, люди на работе; насколько я помню, они и в часы досуга не склонны были трепать языками. Должно быть, их все устраивает в жизни. Я крутился на пивоварне достаточно долго, чтобы усвоить: если пивовару что-то не по душе, он не задумается поднять хай на весь белый свет. У лучших из них голосины все равно что у оперных певцов.
Когда прихожу к Вейдеру, я стараюсь вести себя непредсказуемо. В нашем деле рутина чревата неприятностями: будешь действовать по заведенному порядку мигом окажешься на крючке у плохишей. Иногда я заглядываю на пивоварню всего на полчасика, а иногда практически не вылезаю оттуда, становлюсь этаким любознательным кузеном из провинции, который шляется где ни попадя, изредка помогая разгружать или грузить бочонки. И не только: мне доводилось и прибирать двор в компании подмастерьев, и махать лопатой на элеваторе, и засыпать в чаны хмель. Кроме того, я проверял счета на овес, рис и пшеницу, сопоставлял приход с зафиксированной выработкой. Иными словами, всячески пытался стать занозой в заднице для предполагаемых злодеев.
Воруют на любой пивоварне. Скажу не хвастаясь: у Вейдера с моим появлением воровства стало меньше, но извести его под корень все же не удалось виной чему пресловутая слабость человеческой натуры.
15
Я достаточно близко знал погонщиков и грузчиков пивали вместе, так что вполне естественно было начать расспросы с них. Уж они-то выложат мне все, было бы что выкладывать.
До погрузочной можно было добраться тремя способами. Во-первых, пройти через транспортные ворота. Во-вторых, по обширному подвалу, где хранились бочонки с пивом. И в-третьих, через конюшни, огромные, если не сказать чудовищно огромные. Где-где, а на пивоварне лошадиные силы требовались в умопомрачительном количестве.
Между прочим, когда папаша Вейдер выбирал место для своего заводика, он соблазнился природными пещерами, в которых затем устроил подвал, и близостью реки по ней на пивоварню доставляли сырье.
Я предпочел путь через подвал. При моем отношении к лошадям соваться в конюшни было несколько рискованно. И потом, пробираясь среди бочонков и бочек, бесконечными рядами уходивших в полумрак, я всякий раз испытывал восторг сродни блаженству верующего в храме.
В подвале работа кипела сутки напролет. Разумеется, я наткнулся на мистера Беркела, сверявшегося, как обычно, с длиннющим списком в руках.
Мистер Беркел, вы что, вообще не спите?
А, Гаррет! Почему же сплю, и достаточно регулярно. А вам везет: как ни придете, мы непременно с вами встречаемся.
Да уж Что там с цифрами? Сходятся?
Еще как! Замечательно сходятся.
То есть воровство по-прежнему наличествует, но в допустимых размерах. Когда убытки разумны, папаша Вейдер готов закрыть глаза на слабости своих работников.
Беркел протянул мне большую кружку. Как ни удивительно, кружка оказалась до краев наполненной пивом.
Попробуйте. Новый сорт, только-только выпустили.
Я пригубил и сам не заметил, как осушил полпинты.
Отличное пиво, мистер Беркел. Крепче светлого, но легче моего любимого темного.
Я настроился было на продолжительную беседу о достоинствах и недостатках разных сортов пива, однако Беркел не проявил интереса, и я сказал:
Вот что мне нравится в Вейдере: вечно он что-нибудь придумает. Спасибо. Пожалуй, загляну к вам на обратном пути.
Милости просим. Да, Гаррет, послушайте, с чего вам вздумалось усадить на плечо это чучело? Смотрится отвратительно.
Это не чучело. Он живой. Можно считать его опознавательным знаком. Надо же мне чем-то отличаться от остальных.
А Беркел скривился так, словно я долго и нудно рассказывал ему, какие у меня в доме обои. Ладно, мне пора. Вы там осторожнее, Гаррет.
Вы тоже, мистер Беркел.
16
Складские помещения на пивоварне ни дать ни взять воплощенный хаос, но из этого хаоса, как ни удивительно, вытекает бурный поток живительной влаги. Пиво кровь нашего города, оно питает его сердце и проникает в самые потаенные места.
Погонщики и грузчики встретили меня кто дружелюбными улыбками, а кто кривыми усмешечками. Как обычно. Возможно, те, кто скривился, имели некое отношение к кражам, которые я расследовал. Скорее всего, рассуждали они так: этот парень здорово нас подставил, ведь красть у хозяина святое право каждого работника.
Сгущались сумерки. Конюхи разбирали лошадей и уводили их в стойла. С наступлением темноты будут грузить только чужие повозки. Близилось любимое времечко работяг, когда можно расслабиться.
В такое время проще простого стырить пару-тройку бочонков.
Поразмыслив, я взобрался на пустую повозку, которая стояла в сторонке поломалась, а починить еще не успели. Лег на дно и замер, прислушиваясь. Попка-Дурак глухо заворчал, но, по счастью, этим все и ограничилось. Покойник по-прежнему управлял им, не давая развернуться.
Итак, я прислушался. Разговоров было достаточно, однако почти никаких рассуждений о политической ситуации и ни слова об очередном появлении на пивоварне любимого сынка матушки Гаррет. Ну и ладно. Конечно, тупость танферских воришек вошла в поговорку, но все же я не ждал, что они примутся обтяпывать свои грязные делишки прямо у меня под носом.
Короче, я лежал, слушал и наблюдал.
Заподозрить было некого.
Гаррет!
Я открыл глаза, сообразив, что задремал. Время-то позднее, давно пора в кроватку
Гилби?
Манвил Гилби строит из себя денщика папаши Вейдера, однако он не слуга, а друг. Их дружба, которой не страшны никакие невзгоды, началась еще в армии. Гилби живет один, его жена умерла. Вейдер единственное, что осталось у него в жизни. Так что если Макс мозг пивной империи, то Манвил Гилби ее душа и совесть.
Макс просит тебя оказать ему честь и заглянуть в его дом, как только представится возможность.
Гилби не мешало бы пропустить кружечку-другую. После третьей он становится нормальным человеком.
Передай, что приду, когда совсем стемнеет.
Хорошо. Гилби развернулся и, чеканя шаг, двинулся прочь.
Возница по имени Спарки пробормотал ему вслед:
Эх, служивый, в казарму бы тебя.
Да, ходит, как на плацу, согласился я.
Он только с виду такой деревянный
Угу.
На сердце кошки скребут, вот и мается
Не он один. Нынче в городе таких полным-полно.
А то, фыркнул Спарки. Опосля дембеля я вкалывал с утра до вечера, бочонки эти клятые ворочал. С ног валился, домой приходил и падал замертво. Мало того что ни вечер мне встречалась толпа придурков, которые хотели мир спасти. И всем им не терпелось завербовать меня в спасители. Говоришь, мол, отвалите-ка вы, ребята, а они знай свое талдычат.
А я вот вообще думаю пересидеть, пока суматоха не уляжется, вставил другой возница. Достало меня всякий раз закоулками пробираться, чтоб в драку не вляпаться.
Может, ты не те дороги выбираешь? предположил я. Лично я сюда добрался без помех. Ни одна зараза не пристала.
Ну да, пристанешь к тебе! В руке палка, на плече птичка Двадцать раз подумаешь.
Точно, Гаррет. Они небось от страха в штаны нагадили, когда этого дохлого орла у тебя на плече увидали.
Спасибо на добром слове, Зардо.
Я погладил дубинку, без которой в последнее время не выходил из дома. Ну и времена настали: проявляя осторожность, уже не чувствуешь себя идиотом.
Кстати, никому птичка не нужна? Нет? Уступлю по сходной цене. Повязка на глаз прилагается.
Гаррет, я не ты, меня сразу кирпичом по башке огреют, чтоб не выпендривался.
Ты уж извиняй, Гаррет, поддержал коллегу Спарки, и без того бардак.
Мы со Спарки были не так близко знакомы, чтобы я стал его умолять, поэтому я просто пожал плечами.
Жизнь штука жестокая. Был у меня приятель, он вечно цитировал стишок о том, что хорошие люди погибают, а дурные процветают. Сам был парень что надо. Ну вот, его сожрал крокодил; а то, что осталось, мы схоронили на болоте там, на островах.
Слыхал я этот стишок.
Ладно, пойду я, пожалуй, к боссу.
Вали. Эй, погоди, совсем спросить забыл.
Что?
Птичка твоя, она ведь не живая?
Живее не бывает. Просто дрыхнет. (Задрыхнешь тут, когда тобой управляет Покойник.) А проснется, начнет костерить всех подряд похлеще старины Мэтта Берри. Обычно поносит тех, кто меня одной левой в бараний рог скрутить может.
Ясно, разочарованно протянул Спарки.
Похоже, он проиграл пари.
17
Я вырулил со склада и двинул к конюшням. Как ни крути, а если я хочу попасть в основное здание, пути короче просто нет.
Ступая на цыпочках, я преодолел половину дороги и вдруг очутился в окружении трех типов, вид которых внушал определенные опасения.
Похоже, совет Морли имел под собой основания. То ли у меня было плохое настроение, то ли я очень торопился так или иначе, я даже не стал спрашивать, что им нужно.
Гаррет в действии это надо видеть. Моя дубинка угодила точно в висок тому парню, который зашел сзади. Свинец, залитый в дубинку, добавил весомости моим аргументам. Глаза парня помутнели, и он рухнул наземь, не успев вымолвить и слова.
Я развернулся, размахнулся и врезал дубинкой второму прямо по коленной чашечке. Ноги у него словно подломились, и этот здоровенный детина, уже занесший было кулак, распростерся на земле. Я для верности саданул его по макушке и повернулся к третьему.
Чего тебе надобно, хмырь болотный?
Вместо ответа он бросился на меня. С голыми-то руками! И откуда такая самоуверенность? Я сперва хватил его по локтю, а потом ткнул дубинкой в грудь. Меня обдало зловонным дыханием. Я жахнул его по башке а в следующий миг выяснилось, почему он и не думал убегать.
Откуда ни возьмись явилась другая троица. Понятия не имею, кто такие эти ребята, но, судя по их виду, им было не привыкать к грубому физическому труду. Хорошо хоть никто из них не сообразил зайти мне за спину
Пока они решали, как поступить, раз план номер один благополучно провалился, я прошелся дубинкой по головам поверженных противников. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь очухался в самый неподходящий момент.
Один из троицы схватился за вилы. Второй взял в руки лопату. Шуточки закончились
Попка-Дурак сорвался с моего плеча, взмыл под потолок и радостно сообщил со стропила:
Аргх! Гаррет по уши в дерьме!
И третий из новой троицы похоже, он был за главаря, потому и держался позади, так вот, и он, и его подельники вскинули головы и уставились на попугая. Должно быть, в жизни не видали говорящих птиц.
Зато я навидался их предостаточно.
Короче говоря, пока они разевали рты, я напал.
Конечно, и вилы, и лопату можно с успехом использовать как оружие, но истинное предназначение у них все-таки иное. А вот моя дубинка появилась на свет именно для того, чтоб калечить моих врагов. Я сделал выпад, извернулся и влепил дубинкой по пальцам руки, сжимавшей вилы. Парень завопил; тот, который держал лопату, на мгновение замер остолбенел, верно. Этого мгновения мне вполне хватило: я что было сил шандарахнул его по черепу.
Клянусь, он замерцал! Мне показалось, еще чуть-чуть и он растворится в воздухе. Неужто опять какие-нибудь боги? Что за свинство!
Краем глаза я уловил движение: тип с вилами, похоже, слегка опомнился. Бац! и он вырубился надолго, а я повернулся к третьему.
Тот заскочил в стойло, облокотился на загородку и скривил губы в улыбочке:
Впечатляет.
Угу. Ты тоже не стоять должен, а в навозе отдыхать. Кто ты такой? И что вам от меня нужно?
Аргх! возопил со стропила Попка-Дурак.
Можно сказать, я никто. Просто посланец.
Я закатил глаза.
Расплодилось вас, нахлебников. Да будь ты хоть трижды посланец, ноги я тебе все равно переломаю.
Придержи язык.
Чья бы мычала! Я пнул того охламона, который мечтал взять меня на вилы. На долю секунды он тоже замерцал.
Мое дело передать, остальное меня не касается.
Неужели? Я задумчиво взвесил в руке дубинку. Давай поглядим, ты замерцаешь или нет.
А передать мне велели вот что. Держись подальше от пивоварни Вейдера. Мы знаем, где ты живешь.
Шутить изволите? осведомился я, указывая на груду тел на полу. Между прочим, и мне известно, где я живу. Заходите в гости, милости просим.
На какой-то миг он утратил самообладание.
Ты меня слышал. Отвали. Не вмешивайся.
И кто это говорит? Слушай меня внимательно и запоминай. Это вы поберегите свои задницы и не суйтесь к папаше Вейдеру. Еще раз встречу все кости переломаю.
Тип ухмыльнулся. Тогда я уронил дубинку ему на пальцы правой руки, которой он держался за загородку. Он отшатнулся, и я пинком распахнул калитку. Его отбросило к дальней стене, да и сам я, к несчастью, не удержался на ногах и плюхнулся на пол, выстеленный соломой. Надо признать, эта солома изрядно пованивала.
Попка-Дурак утробно заухал, а потом изрек: