Беверли пыталась постичь смысл, но ее всю трясло, и она с трудом воспринимала речь сестры.
Но кое-что она четко услышала:
Здесь собрались все, кроме тебя. Хотя ты живешь ближе всех к клинике.
И еще:
Я пыталась до тебя дозвониться, но телефон не работал.
Ее обвиняют? О каком телефоне идет речь? Беверли попробовала протестовать, но сестра ее перебила:
Хорошо, что мимо проезжала полиция. И слава богу, что папа успел припарковаться на обочине, прежде чем потерять сознание.
Но он он поправится?
Он поправится? Лорен вдруг взвилась. Как ты можешь задавать такие идиотские вопросы? Я тебе что, предсказательница? Ну, Беверли! После паузы она заговорила уже спокойным тоном, как будто кто-то рядом (Джессалин?) ее попрекнул. Ему сделали МРТ. Инфаркт вроде бы не обширный, и это хороший знак. Папа, можно сказать, уже сам дышит.
Можно сказать, уже сам дышит. Это как понимать?
Я я я в шоке
У Беверли закружилась голова. Только не упасть в обморок!
Мы все в шоке, Бев. Или ты у нас особенная?
Как же она ненавидела высоколобую среднюю сестру. Всегда такая уверенная в себе, самодовольная, этакая начальница. Не звонила она ей ни по какому телефону, можно не сомневаться.
Мама рядом? Я хочу поговорить с мамой.
Ладно. Только не расстраивай ее своими истериками, пожалуйста.
Да пошла ты. Ненавижу. Беверли была готова утешить мать (которая наверняка трясется от страха), а в результате та стала утешать ее.
Беверли! Как хорошо, что ты позвонила. Мы уже волновались, куда ты пропала. Вирджил пытался с тобой связаться. Есть хорошие новости я хочу сказать, врачи настроены оптимистично. Уайти получает всю необходимую помощь. Его хороший друг, главврач Мортон Каплан, распорядился, чтобы ему сразу сделали МРТ и прооперировали. Все так быстро. Мы с Лорен только успели приехать. Нас заверили, что им занимаются лучший нейрохирург и лучший невролог
Джессалин говорила замедленно, с осторожностью канатоходца, боящегося глянуть вниз. Беверли мысленно увидела обескураженную мать, выдавливающую из себя подобие улыбки. Это в стиле Джессалин Маккларен успокаивать других, что все хорошо.
Она произнесла «Мортон Каплан» так, словно каждый слог волшебным образом свидетельствовал о связях Уайти Маккларена с медицинской элитой в подобных обстоятельствах сам Уайти говорил бы точно так же.
Сегодня медицина творит чудеса. Уайти доставили в неотложку, сразу сделали скрин головного мозга и обнаружили лопнувший сосуд, который хирург обещал привести в порядок Ой, извини. Лорен тут меня поправляет: не скрин, а скан. Скан головного мозга.
Беверли передернуло от одной мысли о нейрохирургической операции. Отцу вскрыли черепную коробку, обнажили мозг
Мама, тебе нужно что-нибудь из дому? Какая-то одежда?
Беверли, приезжай сама! И молись за отца! Он, когда отойдет от наркоза, захочет увидеть всю семью. Он вас всех очень любит
Молись за отца. Странно слышать такое от Джессалин.
Лорен забрала телефон у матери, чей голос задрожал, и принялась перечислять:
Захвати для отца нижнее белье, зубную щетку с пастой, расческу, туалетные принадлежности, а маме свитер и шерстяную кофту ручной вязки она выскочила из дому легко одетая, когда я за ней приехала.
В голосе Лорен звучал упрек. Так она разговаривала со своими подчиненными в школе.
Беверли спешно покидала все в маленький чемодан в родительской спальне. Руки дрожат. Глаза на мокром месте. Господи, помоги отцу. Сделай так, чтобы операция прошла успешно. Вообще-то, в аварийных ситуациях она чаще обходилась без Бога.
Кто знает, как долго Уайти пробудет в больнице! Неделю? Даже если удар несильный, ему (вероятно) потребуется терапия, реабилитация. Пожалуй, стоит захватить его (фланелевую) пижаму. Он будет категорически против больничной одежды и потребует только свою. Бедный Уайти, как же он не любит казаться слабым.
Джессалин будет настаивать на том, чтобы оставаться рядом с ним как можно дольше, и Беверли планировала находиться при ней.
Господи, прошу Тебя!
Она быстро покинула дом. Но, уже подойдя к машине, вспомнила, что кухонная дверь не заперта, и вернулась исправить ошибку.
А еще зажгла свет на первом этаже. В двух комнатах. Должно выглядеть так, что в доме кто-то есть. Что он не пустой, этот прекрасный старый каменный дом Форрестера с покатой шиферной крышей, стоящий в глубине от дороги, по адресу: Олд-Фарм-роуд, 99, и посторонним вход воспрещен.
Дедушка заболел. Мы с ним в больнице.
Ой, произнесла девочка голоском тонким, как шпилька. Обычный ее сарказм сразу куда-то улетучился.
Мы не знаем, насколько это серьезно. И когда он вернется домой, неизвестно.
Брианна позвонила матери на мобильный с раздражением, ее терпение лопнуло. Она прождала сорок минут у подруги, когда же ее заберут домой, а Беверли (как такое возможно?) просто забыла про дочь.
Прости, милая. Это ЧП. Разморозь себе еду на ужин. Хорошо?
Ох, мама. Ну дела.
Беверли уже забыла, когда в последний раз ее дочери-подростки говорили с ней так серьезно, с уважением. Ее захлестнула туманящая голову волна облегчения.
Ей захотелось обнять Брианну. Люблю тебя!
Любовь распространяется даже на проказниц. На них в первую очередь, потому что если кто и прижмет их к сердцу, то только родная мать.
Вскоре мобильник Беверли снова зазвонил, и она вышла из отделения интенсивной терапии, чтобы поговорить в коридоре.
Снова Брианна. Озабоченным голосом спрашивает:
Нам проведать дедушку?
Наверно, милая. Но не сейчас.
У него инфаркт, да?
Нет. Инсульт.
Инсульт. Голос опять тоненький, испуганный.
Ты знаешь, что такое инсульт?
Д-да. Не совсем
Дедушке сделали операцию на мозге. Он пока без сознания.
А насколько это серьезно?
Насколько серьезно? Мы не знаем, милая. Мы ждем вердикта врачей.
Очень серьезно. Кровоизлияние в мозг.
Не очень серьезно. Дедушка «приходит в себя».
А бабушка Джесс в порядке?
Бабушка Джесс в порядке.
Беверли заговорила утешающим материнским голосом:
Ты же знаешь дедушку, он никогда не жалуется на здоровье. И уж точно не захочет, чтобы его держали прикованным к дурацкой больничной койке. Он предпочтет поскорее вернуться домой.
Она это выпалила на одном дыхании. И приготовилась услышать ответ: Мама, ну что ты несешь пургу? По-твоему, я ребенок, которому можно вешать на уши всякую лапшу?
Но вместо этого Брианна смело выпалила:
Скажи дедушке, что мы его любим. Пусть поскорее поправляется и приезжает домой.
Беверли как будто увидела поблескивающие слезы в глазах девочки. Все-таки я мать!
Прошло семь часов и сорок минут, прежде чем Беверли вернулась домой к своему тверезому, судя по лицу, мужу и дочкам-подросткам, которые дожидались ее за полночь.
Уайти после операции поместили в отделение интенсивной терапии, живого, но (все еще) в бессознательном состоянии. Прогноз «умеренно оптимистичный», состояние «критическое, но стабилизировалось».
Как он выглядит? На себя не похож.
То есть узнать его, конечно, можно. Но Уайти себя (вероятно) не узнал бы.
Весь в синяках, изрядно потрепанный. На лице и на шее как будто ожоги. Он (по свидетельству полицейских) врезался на «тойоте-хайлендер» в отбойник, и подушка безопасности оставила следы ожогов.
Жив. Папа жив!
Мы его так любим.
Сначала Беверли и компания, все пятеро детей, проводили мать до дому семья должна быть вместе. Она уже падала от усталости, но при этом мозг оставался ясным, ярко освещенным, словно его промыли, превратив в инструмент устрашающей определенности.
Она отчаянно нуждалась в отце. Они все, но она особенно.
Без Уайти, этого надежного якоря, во что превратится ее жизнь? Он был якорем, на котором стоял и ее брак. Стив нахваливал и побаивался своего тестя. Без Уайти, без поддержки и одобрения обоих родителей семья Беверли, включая любимых детей, казалась ей (страшно подумать) недостойной.
Ой, что она несет! Это все от усталости и страха.
Она снова умоляла Бога: Сохрани жизнь отцу. Ну пожалуйста!
На следующее утро, в 6:30, второпях покидая дом, Беверли заметила валяющуюся рядом с гаражом записку. О боже, от Вирджила.
Видимо, прикрепил к двери, а ее отнесло ветром.
ПАПА В ГОРОДСКОЙ БОЛЬНИЦЕ
КАЖЕТСЯ, ЭТО УДАР
ПОЧЕМУ ТЫ ОТ МЕНЯ ПРЯЧЕШЬСЯ, БЕВЕРЛИ?
С ОТЧАЯНИЕМ И НАДЕЖДОЙ
ТВОЙ БРАТ ВИРДЖИЛ
Еще живой
Эй! Я вам все объясню.
Но как Уайти объяснит?
Горло горит. Голос пропал. Ничего не видит. Глаза как будто забиты золой.
А дыхание? Он вообще дышит?
Кто-то дышит за него. Похоже на насильственное кормление. Такие звуки, словно в легкие загоняют воздух жуткие кузнечные мехи.
Что-то произошло
удар молнии.
Смутно помнит, как его автомобиль, дергаясь и подпрыгивая, съезжает с хайвея на обочину. Выбоины из тех, которые осознаёшь, когда уже проколота шина, только ты этого пока не видишь, воздух с шипением медленно выходит, и через какое-то время (довольно скоро) тебе придется менять (недешевую) покрышку.
Старается припомнить, что заставило его остановиться. Съехал с хайвея на большой скорости. А что было дальше?
От напряжения покалывает в мозгу.
(Но почему что-то непременно должно было произойти? Может, он теперь такой?)
(Он всегда любил порассуждать «от противного», если была такая возможность. Еще подростком. В школе учителя, глядя на Джонни Маккларена, с улыбкой покачивали головами. Уайти на протяжении всей жизни выслушивал комплименты: ты прям как адвокат. Хотя он не был таковым.)
Последнее воспоминание: лицо на расстоянии, словно увиденное в перевернутый телескоп.
Смуглое лицо. Темная кожа.
Незнакомец. Как показалось.
(Или даже не один?.. лица.)
Способность узнавать лица дана нам с младенчества. Он об этом читал. При виде знакомого лица наши нейроны «выстреливают».
Ведь от этого может зависеть наша жизнь. Да, точно зависит.
А в конце тоже?
В конце чего?
Вспомнил. Про это он прочел в журнале «Сайентифик американ» классе в восьмом. «Устойчивая Вселенная».
Звучало успокаивающе. Не надо озабочиваться тем, какой ты был до и будешь после. Вселенная просто есть.
В этом было больше смысла, чем в концепции мира, который Бог сотворил за несколько дней, как фокусник на сцене, извлекающий из шляпы то одно, то другое. Даже будучи подростком, он не воспринимал это всерьез.
А потом (как правильно сказать?) появилась теория Большого взрыва.
То есть Вселенная не является чем-то «устойчивым», в «определенном состоянии» нет, она вырвалась из ничего раньше, чем начался отсчет времени, и даже спустя миллиарды лет продолжает расширяться. Будут ли эти компоненты отрываться и дальше от центра мироздания и друг от друга бесконечно долго или только до поры до времени?
Нет, это не теория, а доказанный факт. Телескоп «Хаббл».
Джессалин смеялась и затыкала уши. Ох, Уайти. У меня от этих мыслей кружится голова.
От каких мыслей?
О вечности.
Уайти удивился. Вот уж не ожидал, что его молодая жена может вслух произнести это слово и лицо ее примет мучительно серьезное выражение.
Он и не думал, что они рассуждают о вечности.
Просто пересказывал ей газетную статью. Типичный Уайти Маккларен. Любая безумная идея должна прокрутиться в его мозгу и высечь некую искру.
Типичная Джессалин, его молодая жена. Любая, даже невзначай брошенная фраза в ее глазах обретает значение, силу притяжения.
С другими девушками он мог пошутить. А они посмеяться.
Но только не с Джессалин Сьюэлл.
У него вдруг вырвалось: Слушай, может, нам пожениться? Другая бы посмеялась не иначе как шутит, а Джессалин подняла на него свои чудесные глаза: Да. Я согласна.
Взгляд, поразивший его в самое сердце, и это не фигура речи. Он почувствовал укол, и всякие сомнения сами собой отпали.
И ведь он знал (не так ли), с самого начала. В его жизни есть только Джессалин Сьюэлл, которая может сделать его, Джона Эрла Маккларена, лучше, чем он есть, а не (просто) принять как данность, которая полюбит его глубинную, пока еще не реализованную суть. Ее сила притяжения не позволит его гелиевой душе вознестись к облакам и пропасть из виду.
Проблемы с речью, так странно, ведь у него хорошо подвешен язык. Он никогда за словом в карман не лез, даже в детстве. Ох уж этот Уайти! Разговорит кого угодно, даже совершенно незнакомого человека.
Увы, не сейчас. Горечь обиды, словно его щелкнули по носу.
Или получил удар под дых.
От тех, кому он не понравился. Кого не сумел обаять. Постарел.
И продрог.
Зубы стучат. Даже кости, кажется, стучат. Такие звуки издают длинноногие и длинноклювые цапли. Озноб по спине.
Кто-то безголовый (сиделка?) оставил здесь окно открытым.
А здесь это где?
Гуляет ветер. Капли дождя брызжут как слезы.
С койки, к которой его приковали какие-то негодяи, из-за респиратора, загнанного ему в горло, он не может дотянуться и закрыть окно.
Он поймал взглядом жену. Молодую жену с лицом, светящимся изнутри.
Его дорогая жена. Как же ее звать?
Жена слово исходит изо рта в виде невнятного мычания.
Артикулировать невозможно. Пытается выплюнуть слова-репейники, забившие гортань.
Говори. Уже забыл как.
Пытается дотянуться до ее руки никак.
Дорогая люблю
Гуляет ветер, ничего не слышно.
Проще всего сдаться! Вот оно, искушение.
Навалилась усталость, отяжелели ноги.
Но Уайти Маккларен не привык сдаваться. Нет, он не сдастся.
Он никогда не был хорошим пловцом, а тут еще эта тяжесть в ногах. Но он пытается плыть.
Приходится бороться с бурунами. С сильным течением. С холодом.
Кое-как держится на поверхности. Из последних сил держит голову над водой. Один вдох за раз.
Плаванье не его вид спорта. Не то телосложение, чтобы скользить по воде. Слишком погружен в себя. Все анализирует, ничего хорошего.
Американский футбол, это да. Пробежки, стычки, куча-мала Блокировка вот его любимое словцо.
Запахи пота, своего и чужого. Запахи земли и травы.
А пловцы пахнут хлоркой, и они слишком чистенькие. Тот еще запашок!
Не дай бог кого-то коснуться или задеть. Фу! Гладкие, как кожа ящерицы.
Бассейн весь пропитан тошнотворными запахами химикатов, антисептика.
Никаких микробов. Никаких бактерий.
Что говорит его ученая дочь? Жизнь это бактерии, папа.
Как же быстро дети растут! Не успел обернуться, как Том уже покинул город. А Беверли забеременела. Вот кто заслужил подзатыльник. Нет, нехорошо так думать.
Уайти, возьми себя в руки.
Нельзя ее ревновать к родному зятю.
И вон уже сколько внуков! Поди запомни все имена. Проскальзывают между пальцев, как струйки воды.
Да, жизнь борьба. Тот, кто скажет вам, что это не так, элементарно соврет.
Какие усилия, чтобы просто дышать
Елозит, барахтается. Пытается освободиться и задышать нормально. Ему кричат в лицо, бьют его ногами в тяжелых ботинках. Двое.
Это в самом деле происходит? Не мерещится?
Удар тока. То ли наступил, то ли упал на оголенный провод
Лицо. Горло. Весь в огне.
Он уже мертв?
Глупости. Это невозможно.
Бурный поток, пронизывающий ветер. Отчаянно выбрасывает руки, ноги. Плечи, еще недавно такие сильные, не выдерживают нагрузки. Руки-лопасти пока держат его на плаву.
Не сдамся. Не утону. Люблю
Всех вас люблю. О боже.
Рукопожатие
Час поздний, она очень устала.
Я тебя люблю, дорогой. У нас тут все в порядке.
Несколько раз повторила его имя, полагая, что он ее услышит, даже если не способен ответить.
Ее губы шевелятся почти беззвучно.
Но она не сомневается, что дорогой муж ее слышит.
Что он осознает ее присутствие.
Он выглядит таким старым! Бедный Уайти, он гордился своей моложавостью начиная (по крайней мере) с пятидесяти лет. А сейчас ему шестьдесят семь.
Его красивое лицо стало почти неузнаваемым. Кожа напоминает мятый пергамент. Порезы и гематомы от удара о руль или выбитое ветровое стекло в результате столкновения с отбойником.