Еще здесь достаточно душно, товарищ Григорьев. Донеслось с задних рядов и я увидел Дениса, немного обросшего, но все такого же конопатого.
-Так, ну все, хватит, прекратите этого балаган. Со второго ряда на кафедру поднялся немолодой мужчина, одернул мою руку и проводил со сцены. Уясните одну простую вещь, вы не имеете права втирать "калугинскую чушь" подрастающему поколению психологов.
-Валерий Николаевич, ну что вы, ну дайте же высказаться. Я вот согласен с Михаилом Александровичем. Страх мешает развитию. Вы вот представляете масштабность разработок, которые Михаил Саныч проводит с господином Калугиным?
-Нет, и знать не хочу. Дурдом, честное слово. Валерий Николаевич соскочил со сцены и направился к выходу. Вы трое за мной!
А я их, между прочим, не отпускал, Валерий Николаевич.
А я их похищаю, и мне плевать! Хлопнул дверью профессор.
Троица молча поднялась со своих мест и медленно зашагала следом.
***
Черт-с-два, во дворе университета профессор Вербицкий затянулся "Беломором". Других папирос он не курил. По молодости неуживчивый преподаватель почти восемь лет провел за полярным кругом, за что и получил прозвище "Полярник". По какой причине Валерий Николаевич тянул лямку, никто не знал. Такую чушь, да в такие головы, мама дорогая.
Калугин набирает популярность. Денис затянулся обычной "Примой".
-Родной, ты что, не понимаешь, что он сумасшедший? Воскликнул Вербицкий. Не в себе человек. Так бывает, дети мои. Сегодня все, а завтра Держитесь подальше от всего этого, и лучше уезжайте отсюда, Валерий Николаевич махнул рукой. А то загубят вас, к чертовой матери.
Профессор. Окликнула уходящего Вербицкого незнакомка. А про "Черную орхидею" -это все правда?
Ой, дети мои. Повторил Полярник и со вздохом улыбнулся. Вот тебе это сейчас зачем? Гуляй, люби, ну там, напиться можешь, а это все Вновь махнул рукой Вербицкий и посмотрел на парней. Все, отчаливаю.
Ну, это еще надо подумать, хитро сощурилась девушка и обернулась к нам. Да? Она закатала рукав джинсовой куртки, и я увидел татуировку в виде пирамиды, вокруг которой обвилась роза.
***
Когда я открыл глаза, за окном уже была ночь. Рядом со мной спала Аня, обняв подушку и сладко причмокивая во сне. Я резко вскочил и взглянул на часы. Начало первого, проспал!
Собравшись на скорую руку, я выбежал в коридор, плотно прикрыв дверь. Любимая лишь беспокойно перевернулась на бок.
И так, я проспал почти 12 часов, и это не случайность. Во сне я снова видел таинственную незнакомку, врача и профессора Вербицкого, с которым однозначно пересекался раньше.
Голосуй, голосуй, зря время теряешь. На улице ко мне подошел тот странный молодой человек, который испепелил меня взглядом на пляже, во сне, в электричке. Сейчас он выглядел на порядок элегантнее дорогой импортный костюм и лакированные скандинавские ботинки. Привет. Зря, говорю, голосуешь. Время уже, тю-тю. Далеко ехать?
За город.
Ууу. Попал ты, братишка. Ну, смотри. Он по-дружески хлопнул меня по плечу. Я тебя довезу. Ну, раз больше некому. Но мы сначала поедим. Договорились? Тут есть блинная, недалеко. Садись, поехали.
Кухня франта располагалась недалеко от того самого моста, через который и предстояло ехать к хранилищу. Старинное здание постройки еще прошлого века называлось "У Хельги" и имело неопрятный, неприветливый вид. Внутри это было самое обычное кафе, за исключением колокольчиков, висевших практически над каждым столиком. Деревянные стулья коричневатого оттенка погружали в эпоху Финляндии годов таки-40х.
Стилизованные под старину таблички олицетворяли саму улицу, на которой находилось кафе переулок Хаккинена, человека, прославившего Страну Тысячи Озер еще очень и очень давно. Он был лучшим автоспортсменом сельского масштаба, а начинал свой путь именно с этого места. Теперь, даже в самом кафе висела картина, изображающая гонщика на фоне еще деревянного моста.
Нам, пожалуйста, по пиву. Заказал незнакомец, когда мы уселись за столик. Тинь, щелкнул он по колокольчику. Вот как-то так. Так куда ты путь держишь, странник? Время-то, ай-ай-ай, погрозил пальчиком парень.
Ну, надо, в общем. Ждут, друзья.
А, друзья, ну, давай тогда за них. Незнакомец поднял увесистую кружку с пивом, и только тогда я заметил изображенную на ней пирамиду, только уже с орхидеей, темного оттенка.
«Черная орхидея»?
Я нервно обернулся. Помимо нас в зале находились еще двое парней, взгляды которых были устремлены точно на меня. Музыка медленно смолкла.
Пересменка.
Чего?
Ну, бармены, чего, чего. Один приходит, другой уходит. Музыку каждую свой включает. Так что, не пугайся. Засмеялся незнакомец. Павел. Протянул он мне руку.
Угу, очень приятно, ответил я и заметил небольшой ожог на руке нового знакомого. Без сомнений, я где-то его уже видел.
Взаимно, будем знакомы. Кивнул Павел и привстал. Посиди, я отойду. Важные дела. Не скучай. Улыбнулся он.
Обернувшись, я снова взглянул на молодых людей. Несмотря на поздний час, уходить они явно не собирались.
Извините, можно вас? подозвал я миловидную официантку.
Да, я вас слушаю.
У меня вопрос, а вот эти колокольчики, они здесь зачем?
Старый хозяин привез их жене их Японии. Мистер Ховалайнен
А, это он. Улыбнулся я. Сегодня утром он и не заикнулся об этом.
Эээ, простите, кто?
Ну, мистер Ховалайнен, я просто не знал, что это его кафе, и
Нет, вы что-то путаете. Официантка удивленно улыбнулась. Мистер Ховалайнен умер. Много лет назад.
Что?!
А кто же тогда
Я могу идти?
Угу. Кивнул я. Подождите. Те парни, давно здесь?
Пришли почти в одно время с вами.
Угу. А можно отсюда выйти Ну, не через дверь? спросил я шепотом. Незнакомка едва заметно взглянула на парней.
Простите? Нагнулась она ко мне.
Мне нужно уйти. Не через дверь.
Официантка нервно дернула плечами. Поколебавшись, она вновь нагнулась ко мне, якобы забрать меню и прошептала:
В уборной, наверху, есть
А вот и я. Павел уселся на свое место. Что такое?
Уважаемый гость хотел еще пива, вот выбираем. Улыбнулась официантка, ее глаза блеснули. Сейчас все будет, Павел Сергеевич.
Отлично. Поджал губы парень.
Паша, я отойду. Очень надо
Да, конечно. Только долго не сиди, простудишься. Хохотнул он.
***
Оказавшись в уборной, я огляделся. Наверху был самый обычный потолок, плитка. Взобравшись на унитаз, я попытался дотянуться , но, тщетно, моих сантиметров оказалось недостаточно. Оставался один вариант- трубы, пластиковые но другого выхода у меня не было.
Аккуратно взобравшись на хрупкую конструкцию, я начал ломать плитку, и она поддалась. Под материалом оказалась крышка люка, ведущего, видимо, на крышу. Слегка надавив на нее, я успел обрадоваться, когда труба под ногами надломилась. Туалет начал медленно наполняться водой, я же зацепился рукой за крышку и теперь болтался в воздухе. За дверь уже слышались приближающиеся шаги.
Ценой неимоверных усилий я подтянулся и таки оказался на крыше.
Эй! Сюда! крикнули где-то снизу, и я увидел мотоцикл с официанткой. Быстро!
Недолго думая, я прыгнул с крыши на транспорт и вцепился в спину водителя.
Мотоцикл понес меня через тот самый мост. Мы выехали ровно к той же самой опушке, когда официантка соскочила с мотоцикла и нырнула в лес, потянув меня за собой. После длительной пробежки мы рухнули за дерево и тяжело задышали.
Я не знаю кто ты, отбрасывая шлем в сторону, прохрипела незнакомка. И что натворил, но тебе конец. Если ты угодил в это кафе, то, она звучно сглотнула. Суши весла, приятель. Девушка поднялась. Отдохнул? Побежали, давай, давай!
***
«Мина!»
Белокурая девочка вырвалась вперед, обогнав толпу, окутанных страхом жителей города. Ее тут же подхватили и вернули в строй. Марта еще очень долго пыталась разглядеть, увидеть меня среди остальных, но это уже было бесполезно.
Через мгновение ее не станет. Как и всего того, что нас окружало.
Девушка, вам помочь? ко мне подошел молодой человек и протянул ладонь. Задумавшись, я не заметила, как наступило утро, и площадь Алексеева наполнилась людьми.
Нет, нет, все в порядке, не надо, спасибо. Я схватила сумку и поднялась с мраморных ступенек.
Когда-то, очень давно, именно здесь, в парке поэта Алексеева, я впервые почувствовала себя нужной. Среди этих мраморных колон удивительного города, который стал мне вторым домом. Инкери- город контрастов. Такой разный для всех, кто сюда приезжает. В Инкери не рождаются. Здесь находят себя, блуждая по закоулкам собственной души.
Я подняла голову и взглянула на статую Маленькой Финской Девочки, главной героини города. В детстве нам говорили, что в каждом из нас живет тепло, доброта и простота той веселой хохотушки, на стихах о которой мы выросли. В памятнике она сидела рядом со своим создателем, поэтом Алексеевым, человеком, который прожил в Инкери почти сорок лет. Опять же здесь не родившись.
Анна! Окликнул меня мужской голос, когда я уже вышла к дороге и садилась в такси.
Что?! Округлила я глаза, схватила мужчину за руку и завела за ближайший угол. Вы что вообще здесь делаете?!
Послушайте, душа моя. Зашептал Григорьев. Послушайте, это безумие. Я волнуюсь за вас, ваша задумка полная чушь, вы погубите себя зря!
Не понимаю вас, профессор.
Ну, я, пожилой, конечно, но не дурак. Анна, он все знает, знает и про вас, и про нас, грядут темные времена, ну, теперь вы меня понимаете.
Знаю. Я вновь схватила сумку и направилась к дороге. Только это ничего не меняет, профессор!
Анна, одумайтесь, я вас прошу, Анна. Засеменил за мной Григорьев. Цена свободы слишком велика. Неужели вы думаете, что вырвавшись из «Склепа» однажды, второй раз уже туда не вернетесь?
Профессор Григорьев. Я подошла к мужчине. Я вам вот что скажу, Михаил Александрович. Я оттуда не вырывалась, и пошла я туда сама! Ясно?! Сама! И если надо туда вернуться, я вернусь! Лишь бы с ним все было хорошо! Хлопнув дверью машины, я удалилась от растерянного профессора.
Часть 2
-Аня, вставай, мы опаздываем! Бабушка, или как я любила ее называть, мама, сорвала с меня одеяло и стянула с кровати. Какой бесполезный ребенок, и зачем я только ввязалась во все это! Она посмотрела в зеркало и ехидно улыбнулась. Потому что я всех вас люблю. И вы меня должны любить. Через двадцать минут я жду тебя за столом, и не опаздывай! Крикнула бабушка, уже удалившись из спальни.
Я думала, что в этой жизни мне достанется светлая роль домашней хозяюшки, в отдаленной финской деревне, где доят коров и собирают ежевику. Что после сорока я останусь жить где-нибудь в Порвоо, любуясь горячими закатами с вершины горы Миккели, которая тогда казалась неприступной. Но одно решение бабушки оказалась роковым, и я переехала в Инкери, вместо горных вершин мне достались мраморные колонны, которые совсем не впечатляли.
Город показался мне холодным и совершенно неприветливым. Эти безлюдные проспекты сжимались в огромное столкновение нереальной массы, которая удивительным образом давила на сознание реальности. Громадные просторы мраморных колонн и необъяснимая разница между кварталами поначалу создавали миллиарды сомнений, но затем все закончилось. Инкери стал моим домом. Раз и навсегда.
Я пыталась уйти, но не смогла. То сладкое ощущение свободы не давало покоя в других городах, и я вернулась в Инкери. Между мраморными просторами и незнакомыми людьми прошло мое детство. Я помнила каждый миг, каждое мгновение: вершину горы Карху, заброшенные подъезды в Южных кварталах и, конечно же, "Йоуко Похьянпало", огромный круизный теплоход в бухте Инкери. С его палубы мы видели мальчишек на том берегу, а они смотрели на нас и радостно улыбались.
Лишь одно в моем счастливом и беззаботном детстве не давало мне покоя.
Эй! Окликнул меня парень на велосипеде, проезжавший мимо, когда я уже входила в темный лес. Окутанная сомнениями, я все-таки решилась дойти до Туманного озера, лежащего прямо в глухой чаще, куда редко ступала нога человека. Там опасно. Местная, вроде бы, не знала? Парень улыбнулся в темноте. Стрелки часов приближались к полуночи.
Вы меня напугали. Поморщилась я. Мне очень нужно.
Есть другая дорога, не через лес. Сказал с легким акцентом парень. Поехали.
Туманное озеро, или как его называли в Инкери, Озеро Правды, всегда чем-то меня привлекало. Мне казалось, что истина находится где-то совсем рядом с ним. Та, которая даст ответы на все мои вопросы.
Вот там тропинка, указал парень в обход горы Карху. Через нее выйдешь к озеру.
Простите. Остановила я его. На месте озераРаньшеЧто-то было?
Если верить сказкам, то раньше там был город. Улыбнулся парень, уже отъезжая. Но это если только верить!
Над пустынной местностью уже вставало солнце. Трава, по которой я шла, покрылась утренней свежестью. Впереди ничего не было, только я, и бескрайняя даль, простиравшаяся в бесконечность. Впереди возвышалась гора Карху. Туманное озеро брало свое начало. Здесь не было ничего. Отдаленный уголок бескрайности.
Мне казалось, что это уже все было. Что я уже шла по этой траве и собирала ежевику. Что мои руки касались этих покрытых мхом скалистых углов горы. Что когда-то давно я сидела здесь, на берегу озера и думала о чем-то важном.
Его монолитность успокаивала сознание. Единение с природой. Я коснулась водной глади
«Минна!»
«Идем, ну же, скорее, бежим»
Охваченная паникой толпа бежала к выезду из города, сметая все на своем пути. Клубы дыма и гари не позволяли видеть даже собственной тени.
«Минна, идем, пожалуйста!» светловолосая девочка протянула мне руки, но я. Оттолкнула ее и кинулась в другую сторону и, упав, обхватил лицо руками.
Через несколько мгновений, на том месте, где она стояла, образовалась огромная воронка.
***
Аня, ну что же это такое, просто ужас какой-то! Как вообще можно так жить?! Меня вообще никто не слушает!
Я открыла глаза и попыталась вспомнить, что было вчера. То воспоминание, у озера, было последним. Дальше бездна.
Аня, я с тобой разговариваю! На пороге комнаты возникла бабушка. Я тебе говорю!
Я медленно опустила ноги с кровати и дотронулась до лица. Руки были словно не мои, чужие. С трудом доковыляв до зеркала, я уставилась на опухшую физиономию. Вчера произошло нечто странное. Но что именно, я не помнила.
Аня! Крикнула бабушка уже над ухом.-
Ба Простонала я, облокотившись на стену. Почему я Совсем не помню своего детства?
Спроси что-нибудь попроще. Глаза бабушки забегали. Так бывает, и ты прекрасно это знаешь.
Инкери В шесть лет мы с тобой уехали в Инкери. Моя мама умерла от тяжелой болезни, папа нас бросил. Сейчас мне двадцать четыре, и я явно что-то забыла, что, Ба?
Ну что ты говоришь, Аня, ничего ты не забыла. Росла до шести лет как любой нормальный ребенок. Все, хватит донимать меня глупыми вопросами, идем завтракать. Возражений я не принимаю. крикнула бабушка уже с кухни.
Схватив рюкзак, я выбежала на улицу.
***
Все казалось чужим. Огромные часы на башне, которые я видела сотни раз, мраморные ступеньки, голубой фургон с мороженым
«Простите, простите, пожалуйста». Влетел в меня парень с коричневой дорожной сумкой на плече. Я поморщилась и двинулась к остановке, а затем невольно оглянулась.
Если мы когда-то любили, то никогда этого не забудем. Тот трепет поцелуев и прикосновений, те сладкие минуты близости и порхания бабочек где-то внутри. Любовь одна. Остальное лишь северное сияние. Полярная Звезда не имеет свойства исчезать.
Я любила его. Этого совсем незнакомого молодого человека, обернувшегося вслед за мной. Я не знала кто он, не помнила, как его зовут, но то, что творилось внутри, не оставляло сомнений. Этот человек любовь всей моей короткой жизни.