ЛАВРИН. Это чьё?
КУКУШКА (легкомысленно). Да какая тебе разница? Приходят, оставляют. Ты ж пойми, я не против ваших гвоздей. Твоих гвоздей. Ну вбиваешь и вбивай, если нравится. Но только не тут. А там.
ЛАВРИН (брезгливо заглядывая в пролом стены). А там что?
КУКУШКА (грустно). А там я живу. Одна-одинёшенька.
ЛАВРИН шарахается.
ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Что делать, когда в руках гвоздь и молоток? Да забей! ответил я сам себе, ещё не осознав коварного двусмыслия фразы. Но когда гвоздь вошёл в стену по самую шляпку, я понял, что это конец По стене пробежала трещина, потом ещё, ещё одна, и стало ясно, что она падает».
ЛАВРИН (решительно). Я с птицами не сплю.
КУКУШКА (тоненько). Что?
ЛАВРИН. А вот то!
ЛАВРИН с размаху бьёт молотком по гвоздю, торчащему в стене, и та сразу кренится, идёт волной, заваливая кирпичами обоих. Впрочем, КУКУШКА отскочила. Шмыгает носом и потирает ушибленные части тела.
КУКУШКА. Твою же мать! А я говорила! Я ему говорила! Что мне с твоих гвоздей? Не видела я гвоздей, что ли? Вбивай свои гвозди, не вбивай что ты изменишь, что? Так нет! Гвозди! Дома жрать нечего, а у него гвозди! Да век бы жила без твоих гвоздей! Что ты молчишь? Чего ты выстучать молотком своим хочешь?! Был у меня дом, было гнездо, пришёл какой-то с молотком
Обвалившиеся кирпичи начинают шевелиться. И ЛАВРИН, как был, в шляпе и плаще, выползает из-под них. Стоя на коленях, отряхивается от штукатурки. КУКУШКА смотрит на него снисходительно, даже с некоторым торжеством. Уже готова простить.
КУКУШКА. Кто был прав? Ладно, приведи себя в порядок и пошли домой.
ЛАВРИН (со скрытым злорадством). Так нет же больше твоего дома
КУКУШКА. Да забей!
ЛАВРИН (медленно и страшно встаёт на ноги). Я забью Я сейчас так забью, что мало тебе не покажется!
КУКУШКА даже вздрогнула услышав угрозу. А потом вновь кокетливо повела плечами.
КУКУШКА. Да брось ты
И тут ЛАВРИН бросается на чудовище. КУКУШКА пискнула то ли в испуге, то ли в восторге и бросилась к двери, чудом уцелевшей в стене. Успела юркнуть, но запереть уже не успела. ЛАВРИН навалился на дверь плечом, просунул руку в образовавшуюся щель и нанёс нешуточный удар.
.
КАРТИНА 6. ВАЛЕРКА
Человек за дверью ловко подставляет руку, защищаясь. И тут же проводит контратаку. Через секунду ЛАВРИН уже лежит на полу собственной прихожей, чувствуя, что правая рука прижата к полу ботинком гостя.
Потом в глаза ударяет свет фонарика. Гость шутить не намерен. Это здоровенный молодой мужик в кожаной куртке и с бритой наголо башкой. Ботинки на нём тяжёлые, армейские с рифлёной подошвой. Он нервно хрустит костяшками пальцев, когда разговаривает. Взгляд упрямый.
ЛАВРИН (миролюбиво). Привет, Валера.
ВАЛЕРКА. Тебе нельзя курить!
ЛАВРИН (пытаясь подняться с пола без посторонней помощи). Я в полном порядке.
ВАЛЕРКА (рывком за рукав поднимает приятеля на ноги). Тебе нельзя курить! Эти сволочи тебя два раза лечили, и долечили до того, что ты с молотками на людей кидаешься.
ЛАВРИН (примирительно). Тёмной ночью, без звонка ты входишь в дверь
ВАЛЕРКА (решительно отметает). Ночь белая. Я не вошёл! Я только собирался позвонить!
Швыряет молоток на подзеркальник в прихожей. Ходики на кухне кукуют четыре раза. ВАЛЕРКА озирается как человек, привыкший к неожиданностям. Косится на запертую дверь.
ВАЛЕРКА. В квартире кто-то есть?
ЛАВРИН. Кто у меня может быть?
ВАЛЕРКА. Да кто угодно.
ЛАВРИН. С днём рождения, Валера.
ВАЛЕРКА. Спасибо. Но это к делу не относится.
Ещё раз мрачно поглядев на запертую дверь в маленькую комнату, заходит в большую и злобно пинает кресло, вместо того чтобы пододвинуть руками.
ЛАВРИН (не дождавшись, уточняет). Нет?
ВАЛЕРКА. Нет! Зря ты беспокоился. Завтра меня не убьют на глазах тысячи недоумков. А я не сломаю ноги ни одной из бедных девушек.
ЛАВРИН (примирительно). Нехорошо бить женщин.
ВАЛЕРКА (мгновенно вскинувшись, цитирует наизусть). Согласно регламенту, «к участию в финале допускаются не только бойцы, прошедшие отборочные этапы турнира, но и любые желающие на свой страх и риск»! Пол желающих в регламенте не указан! Просто потому, что добровольно никто в эту мясорубку пока не лез!
ЛАВРИН. Тогда чем ты плох для финала?
ВАЛЕРКА (стучит по стоящему на столе диктофону). Они поставили мне запись эфира годовой давности. Нашли кассету! И спросили: как нужно понимать фразу «Полигон Гэ-Пэ по производству закомплексованных самцов и самок нежного возраста»?
ЛАВРИН. Что ж ты так?
ВАЛЕРКА (в бешенстве). Я по закону имею право хаять Президента! Я могу критиковать шоу «Полигон» в «Вечерних новостях» я репортёр! Но слово «самка» в эфире это нельзя, как выяснилось! Оказывается, это признак гендерной агрессии! А с ней не место на спортивном турнире здоровой нации!
ЛАВРИН. Звучит логично.
ВАЛЕРКА (с хрустом перегибаясь через подлокотник кресла). Когда мне ломают рёбра эти русоволосые девчонки в камуфляже Когда в суде потом тычут пальцами и кричат: «Этот моральный урод поднял руку на святое на женщину!..» Когда мальчишки на трибунах орут «Убей эту стерву!», чтобы одна гладиаторша выдавила глаза другой, когда, выходя с трибун, бьют окна и жгут машины это не агрессия! Это здоровье нации!
ЛАВРИН. У тебя опять окна выбили?
ВАЛЕРКА. У меня лифт сожгли. Два часа горел. Пластмасса. На стенах теперь пальцем писать можно. И пишут напротив двери во всю стену. Я куда надо звоню, говорю: тут надпись, кончается словом «Смерть», это ваша работа, приезжайте, посмотрите! Пришли. Сначала аккуратный такой мужик в спецовочке, стены мыть. «Смерть» смыл, остальное оставил. «Набор слов не содержит угрозы». Так и записали.
ЛАВРИН. Подарок к двадцатипятилетию.
ВАЛЕРКА (глухо). Мой подарок был бы завтра. Финал сезона. Такого случая больше не будет. Это же вам не кассету к «Новостям» записать, чтоб послушали пара интеллигентов на кухне. Победитель финала выходит к микрофону. Его транслируют на всех волнах, потому что он обращается к нации. А это не только придурки, не только сволочи. А куда более широкая аудитория.
ЛАВРИН. Ты бы не выиграл. Любая из этих красивых девчонок заломает тебя на первом же препятствии.
ВАЛЕРКА (упрямо качает головой). Пусть попробуют! Здоровье нации это сказки для легковерных. Упорные тренировки, особый стиль боя сказки Они там все на уколах. А вдобавок под излучением.
ЛАВРИН (предостерегающе). Валера
ВАЛЕРКА (рявкнул). Я в курсе, что ты не веришь! Почти никто не верит! Сам не верил, пока Гэ-Пэ не подписал указ о запрете психотропного воздействия. Опыт учит, что если Гэ-Пэ что-то запретил, значит, сам Гэ-Пэ тайком этим же самым пользуется. Ты что, в клинике не лежал?
ЛАВРИН. Лежал. Отвыкал курить. Получал тошнотные уколы. Ты говорил, какие, я забыл. Курить так и не отучили. Какое психотропное воздействие, Валера?
ВАЛЕРКА (вышел из себя). А что по ночам ходишь? Что кошмары с продолжением каждую ночь смотришь это так, мелочи?.. (Заметив на столе зажигалку, хватает, готовый разломать в куски.) Тебе нельзя курить!
ЛАВРИН (подчёркнуто спокойно). Это не моё.
ВАЛЕРКА мгновенно оглядывается на запертую дверь в соседнюю комнату и понимает.
ВАЛЕРКА (негромким, даже интеллигентным голосом). Нормально сказать не мог? Она курит?
ЛАВРИН. Не русоволосая. Не в юниформе. Для общества не опасна. Хотя бы потому, что сейчас спит.
ВАЛЕРКА посмотрел на ЛАВРИНА как-то по-новому. С уважением каким-то.
ВАЛЕРКА. Рад за тебя. К нормальным женщинам я отношусь нормально. Но к делу это не относится.
ЛАВРИН. Милая моя. Солнышко лесное
ВАЛЕРКА (сухо). Сгорело моё Солнышко. А тебе нельзя курить. Тебе нельзя спать днём. Тебе нельзя, чтобы тебе снились кошмары.
ЛАВРИН. Это не кошмары. Это Город. Просто город. Там разные улицы, разные дома Вокзалы Стены какие-то Но это всё один и тот же город.
ВАЛЕРКА слушает очень внимательно, со всё меньшим сочувствием, но всё большим профессиональным интересом. Кивает сам себе.
ВАЛЕРКА Если завтра не выгорит на Полигоне, наговоришь это на кассету. Сделаем репортаж. А что? Тебя лечили, и ты имеешь полное право рассказать о результатах и впечатлениях.
ЛАВРИН (прикрыв глаза, продолжает). Olen hyvinmusta olka. «Добро пожаловать. Лети».
ВАЛЕРКА. Что?
ЛАВРИН. Чёрный Чёрный Чёрный стих белой ночи Небо сгоревшее чёрным плащом землю укрыло кресты и могилы чёрная радуга чёрный чёрт не было этого чёрного было
ЛАВРИН говорит это, прикрыв глаза, как будто уснул стоя. ВАЛЕРКА взял с фотостола стакан, понюхал содержимое и плеснул в лицо ЛАВРИНУ. Помогло. ЛАВРИН фыркает, утирается, приходит в себя.
ЛАВРИН. Что?
ВАЛЕРКА. Нельзя тебе курить.
ВАЛЕРКА устало опускается в кресло. Смотрит на ЛАВРИНА, стоящего у балконной двери. На утреннем небе за окном силуэты многоэтажек.
ВАЛЕРКА. Olka это «чёрный»?
ЛАВРИН. Musta «чёрный». По-фински. Это я сейчас говорил?
ВАЛЕРКА. Ты не говорил. Ты стихи читал.
ЛАВРИН. Ненормальный я, Валер, ненормальный. Поэтому она спит там, а я здесь.
На кухне снова кукуют часы.
ВАЛЕРКА (спокойным тоном, не допускающим возражений). Всё. День рождения начался. И репортаж тоже. Кассеты надписаны?
ЛАВРИН. Ты выспаться собирался. Перед финалом.
ВАЛЕРКА. Кому теперь это надо? Голос нужен с утра. Голос. Начинай.
ЛАВРИН. Почему я?
ВАЛЕРКА. А кто из нас поэт? Кто из нас псих?
ЛАВРИН. Псих Генка.
ВАЛЕРКА (не возражает). Точно. Псих Генка.
К квартире тем временем подходит приятный молодой человек, с несколько постным лицом, в костюме и галстуке. Он худощав, идёт неторопливо, как человек, чей рабочий день в пять утра ещё не кончен. За дверью он слышит голоса. Похоже, обитатели квартиры решили спозаранку посоревноваться в декламации стихов и читают наизусть по одной строчке, как в пинг-понг играют. Даже не читают. Выдумывают на ходу под диктофонную запись.
(вместе).И тут из прихожей доносится сурово:
Всем оставаться на местах, Госпрокуратура!
ЛАВРИН делает попытку обернуться, но ВАЛЕРКА ловит его за плечи.
ВАЛЕРКА (властно). Не дёргайся! Думай! Вспоминай голос! Принимай решение!
ЛАВРИН (неуверенно улыбается). Серёжа?
Молодой человек в галстуке СЕРГЕЙ шагнул в комнату, и в следующую секунду он уже схвачен за локти: ВАЛЕРКОЙ справа, а ЛАВРИНЫМ слева. СЕРГЕЙ этого не ожидал. Но и не растерялся, когда его поволокли и швырнули всё в то же потрёпанное кресло у стола. СЕРГЕЙ покачнулся в нём, удержал равновесие и с виноватой улыбкой поглядел на бывших приятелей. Развёл руки, то ли сдаваясь, то ли приветствуя.
СЕРГЕЙ. «Блудный сын звёзд», как сказал классик! Повязали как мальчишку.
ВАЛЕРКА (безжалостно). Ты взят в заложники!
СЕРГЕЙ (покорно). Ясное дело. Против твоей интуиции я всегда пасовал.
ВАЛЕРКА. Тебя будут поить кофе. Не каким ты любишь, а плохим, сваренным на кухонной плите!
СЕРГЕЙ (жалобно). Какие ваши условия?
ВАЛЕРКА. Полная отмена всех указов господина Президента! Будут возражения, господин государственный прокурор?
СЕРГЕЙ (жалким голоском). Я скромный молодой следователь, господин репортёр.
ВАЛЕРКА (приказывает). Заваривай кофе!
ЛАВРИН послушно вышел. Коридор из прихожей в кухню оказывается непривычно длинным. Бесконечным, как бывает во сне или когда засыпаешь не ходу.
ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Все двери в квартире закрыты. Свет на кухне не горит, там и так светло. Это опять сон, сказал я себе. Стучат часы с кукушкой. Это сон, повторил я. Я у себя дома, наливаю воду из-под крана и ищу по всей кухне спички. Не нашёл, щёлкнул зажигалкой, глядя на язычок пламени. Огонь был жёлтый, как песок пляжа. А музыка из репродуктора под крышей летнего кафе играла так же монотонно, как шумит прибой в море, где, несмотря на июльскую жару, никто не купается. Это снова мой странный сон. Город без названия»
ЛАВРИН на кухне. Щёлкнул зажигалкой. Стоит неподвижно, глядя на ровно мерцающий огонёк.
КАРТИНА 7. ПЛЯЖ
По раскалённому песку пляжа идёт старый человек. Это седовласый поджарый крепыш, на нём кожаные шлёпанцы, шорты, а на плечи накинут полинялый китель с эполетами. Да и выправка у него военная, не меньше чем ПОЛКОВНИК в отставке. На стриженые «ёжиком» седые волосы нацеплены солнечные очки.
Заметив неподвижно стоящего у линии прибоя, ПОЛКОВНИК негромко, но повелительно зовёт отставших.
ПОЛКОВНИК. Ребя-та!
Потом неторопливо подходит к ЛАВРИНУ. Насмешливо глядит на зажигалку в руке и по-военному решительно задувает горящий огонёк.
ЛАВРИН (невольно представился). Теоретик.
ПОЛКОВНИК (свысока). Вижу. Будут вопросы?
ЛАВРИН (кивает). Да. Я сел на автобус, тридцать первый. Он всегда меня до дому везёт. Я на проспекте Свободы живу. Приехали сюда, говорит: «Конечная, выходи». У вас в Городе вообще есть проспект Свободы?
Тем временем приближаются «ребята», которых звал ПОЛКОВНИК. Один из них издевательски повторяет противным старческим голосом:
Свобода! Свобода! Свобода!
явно, передразнивая тихо возражающего собеседника.
ПОЛКОВНИК (отвечая на вопрос ЛАВРИНА). Есть. Но Город там. (Указывает на горизонт, где над дымкой далёкого берега громоздятся призрачные тени небоскрёбов.) А здесь пляж. Здесь отдыхают. Ребя-та!
«Ребята» наконец догнали своего неторопливого босса. Лет им тоже немало. Уже знакомый СТАРИК-приёмщик из камеры хранения волочит лёгкое пластиковое кресло, вспахивая его ножками пляжный песок. Следом ковыляет небритый, хотя и совершенно лысый КЕЛЬНЕР в парусиновом костюме и золочёном пенсне, криво сидящем на носу. Каким-то чудом этот престарелый интеллигент удерживает в руках поднос с парой запотелых стаканов воды и грудой бумажных салфеток.
СТАРИК (продолжая спор). Вот она, твоя свобода! Без штанов как всегда.
КЕЛЬНЕР (кротко). Не свобода. Когда ты сигаешь из штанов это как раз несвобода.
ПОЛКОВНИК (повелительно). Ребята! (Кивком указал, где ставить кресло.) Будут вопросы? (Усаживается.)
ЛАВРИН. Да. Почему у вас по пляжу голые ходят? Это что, нудисты, единение с природой?
ПОЛКОВНИК (лениво отпивает воду из стакана). Это МАССА.
КЕЛЬНЕР (поясняет, смущённо улыбаясь). Молодёжная Ассоциация Сексуальной и Социальной Свободы.
СТАРИК (кряхтя, сел на песок). Паршивцы они!
ЛАВРИН (допытывается). А почему с ножом?
СТАРИК. Где с ножом?
ЛАВРИН. Вон те четверо.
ПОЛКОВНИК (сдвинув на глаза тёмные очки и подставив лицо солнцу). Они хотят есть и полагают, что деньги отжившее понятие.
СТАРИК (хихикает). Оно понятно. Когда голый, деньги не очень то потаскаешь
КЕЛЬНЕР. Просто завидуешь. Вспоминаешь себя в их годы и завидуешь
СТАРИК (окрысился). Да я в их годы
ПОЛКОВНИК (прервал спор). Ребя-та! Будут вопросы?
ЛАВРИН (упрямо). Да. Лето, жарища, а в море никто не купается. Странно.
ПОЛКОВНИК. Мазут.
КЕЛЬНЕР (извиняющимся тоном). Сантиметровый слой на воде. По всему берегу.
СТАРИК. Раньше природу берегли. Но теперь у нас свобода
КЕЛЬНЕР (очень рад, повороту беседы). Нужно ставить очистные сооружения!
Порывшись в ворохе салфеток, КЕЛЬНЕР торжественно извлекает одну, испещрённую пометками и почтительно кладёт на колено ПОЛКОВНИКА.
КЕЛЬНЕР. Я тут кое-что набросал. Если на том берегу поставить дамбу
СТАРИК (ехидно хохочет). Дамбу? (ЛАВРИНУ.) Нет, ты слышал? Дамбу! Забыл где живёт, лысый Дамбу
ПОЛКОВНИК честно смотрит в бумажку, прилипшую к потному колену, но сути не понимает. Тёмные очки мешают, он кинул их на поднос. КЕЛЬНЕР с замиранием сердца следит за результатами ознакомления.
ПОЛКОВНИК (формальным тоном). Есть вопросы?
ЛАВРИН. Есть. То есть не вопрос, а так, соображение. Вы трое очень похожи на трёх моих друзей. То есть вам, конечно, лет намного больше Потому что этого всего просто нет. Этот пляж, это море, этот Город Я здесь не живу. Это всё просто снится. Меня лечили два раза Ну это вы, наверное, не поймёте. В общем, когда я сильно устал и засыпаю Или когда просто плохо станет Мне снится ваш город. Снова. И снова И мне он не нравится.