СТАРИК. Вот это на хранение не принимаем! (Предполагая, что его не поняли.) Инструменты без чехлов на хранение не принимаются! (Видя, что ЧИТАТЕЛЬ пожал плечами и начал паковать гитару, добавляет, повысив тон.) И в чехлах не принимаются!
Он бы ещё много сказал, но по трансляции объявили:
Начинается посадка на скорый поезд. Стоянка поезда десять минут. Нумерация вагонов
ЧИТАТЕЛЬ (поднимается и берёт вещи). Счастливо оставаться.
СТАРИК. Паршивец! (С грохотом запирает окошко.)
ЧИТАТЕЛЬ снова пожимает плечами. Заметив, что чуть не забыл на лавочке книгу, пихает её под клапан рюкзака. И тут по ступенькам в тот же закуток спускается ЛАВРИН. Он налегке, но в плаще.
ЛАВРИН. Простите, здесь камеры хранения? Они работают вообще?
ЧИТАТЕЛЬ (хмыкнув). Я не понял. Мне и не надо. Там посадку объявили.
Подземный переход временно закрыт. Пользуйтесь выходом в город.
ЛАВРИН. Счастливо доехать.
ЧИТАТЕЛЬ кивает и выходит. ЛАВРИН стучит по фанерке, как в дверь. СТАРИК мгновенно открывает.
СТАРИК (доверительно ЛАВРИНУ, кивая вслед ушедшему). Во паршивец-то! Вот откуда я знаю, что там в чехле у него? Может из этих Откуда ты знаешь?
ЛАВРИН (улыбнулся). Теоретически всё может быть. А из кого «из этих»?
СТАРИК (рукой махнул). Да какая разница?! Паршивцы все. Мы такого в своё время не то что позволить, подумать не могли. Свобода! Довели до кондиции, теперь расхлёбывайте. Чтоб девчонки сопливые на арене ноги ломали это свобода? А? Скажи ты мне!
ЛАВРИН (безразличным тоном). Президент сказал, что с удовольствием смотрит шоу «Полигон». (Протягивает ключ.) Атриста шестьдесят пять.
СТАРИК (угрюмо). Ясно! (Шаркая обувью, уходит за стеллажи, на ходу переполняясь злобой.) Теоретически Теоретик паршивый
И вдруг пропал шум вокзала. Шаги СТАРИКА отдаются гулким эхом, будто на вокзале никого больше нет. И снова слышен женский голос по трансляции.
Подземный переход временно закрыт. Пользуйтесь выходом в город.
ЛАВРИН с независимым видом, сунув руки в карманы плаща, садится на лавочку. И обращается к воображаемой собеседнице голосом лихого ловеласа.
ЛАВРИН. Доброй ночи сударыня. Раз уж так получилось, что вы ночуете в моей квартире (Выбранный тон и слова самому ЛАВРИНУ не нравятся. Подумав, он начинает фразу заново.) Доброй ночи, сударыня. Уезжать в дождь, говорят, хорошая примета. Приезжать в снег плохая. А майской ночью волочить тяжеленный чемодан что за примета? Честно говоря, устал как собака и рассчитываю на моральную компенсацию (Этот вариант тоже не показался удачным.) Доброй ночи, сударыня. Я принёс ваш сундук с кирпичами. На вокзале меня приняли за полигонщика, пришлось отстреливаться Перевяжите мне раны
Инстинктивно поднял руку так же, как в травмпункте. С удивлением смотрит на ладонь. На пальцах пятно крови.
ЛАВРИН встаёт с лавочки и оглядывается. Кругом уже совсем темно. Только в отдалении по-прежнему светит знак «Выход в город», нарисованный синей краской на белом квадратном стекле.
ЛАВРИН (стараясь говорить спокойно). Я взял ваш чемодан на вокзале, сударыня. Я еду домой в метро. Я заснул в вагоне, и мне снится кошмар. Со мной так теперь бывает. Это сон! Сон. А там Выход в Город?..
Эхом отдаётся в темноте трансляция.
Пользуйтесь выходом в город Город Город
ЛАВРИН бросается к синей табличке Бежит наугад, мимо тёмных стеллажей камер хранения, вагонов идущего поезда, кирпичной стены А со всех сторон слышен странный шёпот вкрадчивый, благодушный, сытый. Как будто кто-то очень рад видеть бегущего человека:
Удача Ниточка к ниточке, палочка к палочке
Удача И верёвочная лестница готова.
Добро пожаловать!
ЛАВРИН не успел. Вывеска со стрелкой разлетелась на куски со стеклянным звоном, как будто по ней выстрелили. Тут же в темноте включилась такая же. Совсем в другой стороне. ЛАВРИН снова бежит. Вслед ему то же бессвязное бормотание:
Ниточка к ниточке, палочка к палочке Удача!
Снова звенит разбитое стекло Снова исчезает вывеска. ЛАВРИН падает на колено, чтобы перевести дыхание. Оглядывается. Но выхода больше нет. Со всех сторон из темноты несётся торжествующий ШЁПОТ.
Удача Добро пожаловать!
Удача Добро пожаловать!
СТАРИК-приёмщик выступает из темноты и тоже озирается, но не затравленно, как ЛАВРИН, а цепко и внимательно, подмечая, откуда ждать нападения.
СТАРИК (задиристо кричит, перебивая). А если разобрать верёвочную лестницу?
ШЁПОТ стих, как будто задумавшись над вопросом. СТАРИК уже рядом с ЛАВРИНЫМ, поманил его рукой, а потом легонько толкнул в темноту, заняв его место. Вызывающе поглядел вверх.
СТАРИК. Из ниточек можно сделать удавочку! Из палочек эшафот! А всё вместе виселица!
ШЁПОТ оглушает, рушится, неистово ревёт:
Удача! Добро пожаловать!
Добро пожаловать! Лети!
Слышится звон разбитого стекла и вой сирены. СТАРИК срывает шляпу и успевает отшвырнуть, прежде чем, закрыв глаза, валится замертво. А ещё через секунду всё погружается в темноту.
.
КАРТИНА 4. НОЧЬ
В темноте без толку щёлкает выключатель. Это ЛАВРИН пытается включить свет в прихожей собственной квартиры. Не удаётся, и он наощупь приоткрывает дверь в ту комнату, что поменьше. Света нет и там.
ЛАВРИН (в темноте, беззвучно). А, ч-чёрт!
Едва заметный шорох. Нет, ГОСТЬЯ не спит на диване. Она где-то за спиной у ЛАВРИНА.
ЛАВРИН (устало предупреждает). Я вас не вижу, сударыня, так что не надо бить меня по голове. Я принёс ваш так называемый чемодан. Генка не появлялся?
ГОСТЬЯ (на секунду осветив комнату огоньком зажигалки). Знаешь, у тебя получилось меня напугать. Проснулась, где не помню, в прихожей кто-то спотыкается, света нет вообще
ЛАВРИН (без особых церемоний берёт зажигалку из руки девушки, пошарив на полке, находит свечу). Теоретически это может означать только одно. Или авария, или конец света. Поскольку бога нет, значит, на станции опять коротнуло, третий раз за месяц.
ГОСТЬЯ. Ты знаешь, сколько раз в месяц гаснет свет в квартире и где тут лежат свечи. Объясни, пожалуйста, у кого я всё-таки заночевала?
ЛАВРИН. Встречный вопрос: какими кирпичами набит твой чемодан? Я заснул в вагоне метро по пути обратно. Мне снилось, что меня с этим гробом в руках приняли за участника шоу «Полигон» и повязали.
ГОСТЬЯ. «Полигон»? Какое-то военное состязание?
ЛАВРИН. Только не говори, что впервые слышишь!
ГОСТЬЯ. Гена в поезде упоминал. Что у него есть друг-репортёр, который этим интересуется. Это он про тебя говорил?
ЛАВРИН. Репортёр Валерка. Я просто наклейки на кассеты клею, чтобы ему не перепутать. А Геннадий-то редкостное трепло
ГОСТЬЯ. Я просто слушала, что он рассказывает про своих друзей
ЛАВРИН. Это неправда. Геннадий всегда рассказывает исключительно о себе. А ты его не слушала. Ты искала где переночевать.
ГОСТЬЯ (пожимает плечами). Твой приятель притащился к тебе домой с девушкой, выставил тебя на улицу. Мне его что, пожалеть?
ЛАВРИН (поясняет). Кто в итоге в кровати, а кто на улице? Вот! И у него так всегда, всю жизнь. Но ты жалеть, конечно, не обязана. Ты с ним в песочнице не играла.
ГОСТЬЯ. Крепкая мужская дружба?
ЛАВРИН. Точно. Она же жалкая, сопливая лирика песен под гитару, из которой взрослая ты выросла. (Напевает.) «Милая моя»
ГОСТЬЯ (продолжает наугад). «Солнышко лесное»?
ЛАВРИН (оценивающе). Ого! Тебя точно надо Валерке показать. Правда, ты куришь. Это он в женщинах ценит невысоко
ГОСТЬЯ. Он такой знаток женщин, твой приятель?
ЛАВРИН. Теоретически.
ГОСТЬЯ. Теоретически? Интересно, как?
ЛАВРИН (усмехнувшись, цитирует). «Женщина всегда уйдёт. Всегда будет ждать момента. К кому, на чью сторону неважно. Главное запомнить её той, что есть. И не дожидаться ухода».
ГОСТЬЯ (сочувственно). У твоего приятеля умерла девушка? Это печально.
ЛАВРИН. Тебе не печально. Тебе скучно. Потому что всё это ты уже слышала от Геннадия. Поезд идёт восемь часов. Так что и про меня, и про Валерку, и про завтрашний репортаж ты знаешь уже всё. Если интересно, включи завтра «Вечерние новости» и всё услышишь.
ГОСТЬЯ (рассмеялась). Гена приглашал меня на трибуны завтра. А ты пойдёшь?
ЛАВРИН (в тон ей). Нет, слава богу!
ГОСТЬЯ (беззаботно). Нет же бога! Просто авария на станции!
ЛАВРИН. Теоретически!
И тут врубается электричество в квартире. Оба щурятся. Диван в комнате не застелен. ГОСТЬЯ одета всё в те же джинсы и рубашку.
ЛАВРИН. Ну точно, это не конец света. (Идёт к шкафу, чтобы достать простыни и одеяло.) Так что приятных снов. При электричестве ни Генка, ни Валерка, ни я тебе не собеседники. Жаль, нет нашего общего друга Серёжи. Он обаятельный. Но бросил маяться дурью, нацепил на шею галстук и потеет теперь следователем в Госпрокуратуре.
ГОСТЬЯ. Не очень-то я люблю потных мужчин в галстуках. А у тебя на всё своя теория есть? «Слава богу, теоретически». Это как?
ЛАВРИН. А что ж тут сложного? Жил-был две тысячи лет назад человек. Жил себе и жил. К карьере не стремился. Революцию сделать не пытался. Что нация сильна и здорова, тоже не орал. Жил себе в двухкомнатной квартире Со сломанным замком на двери
ГОСТЬЯ (со сдержанным одобрением). А лет ему сколько было, если не секрет?
ЛАВРИН (застилая диван). Да поменьше, чем тебе, ему было, когда он заметил странную вещь. С ним разговаривают, и его слушают. Разные люди. Совсем разные. Вежливые и хамы. Умные и не очень. Знакомые мужчины и малознакомые женщины. Он их ни в чём не убеждал, ни к чему не призывал. Просто с ним было всегда можно поговорить, он выслушивал и отвечал теоретически. А при следующей встрече обычно звучало: знаешь, а твоя теория оказалась правильная. И постепенно он привык к тому, что люди ему верят.
ГОСТЬЯ. А потом исполнилось ему тридцать три?
ЛАВРИН (подхватывает). И тогда он подумал: ведь каждый мне верит. Ведь они просто привыкли, что мои теории всегда верные. Так может, сказать им? Сказать, что карьера это подлость. Что злоба это смерть, а думать только о себе это значит не думать совсем. Может, сказать женщине, чтобы она не предавала мужчину. А мужчине чтобы он, если уж решил забыть, забыл бы, а не врал самому себе? Что бога нет или ему плевать на нас, но гораздо правильнее думать, что он есть и любит нас.
ГОСТЬЯ. Так этот человек и сказал?
ЛАВРИН. Нет. Его что-то насторожило. Почему все и всегда меня слушают? У меня неполное среднее образование. Я лечился в спецклинике. Но незнакомая девушка в три часа ночи ведёт со мной философскую беседу. Слишком хорошо, чтобы быть просто так. Значит, это кому-нибудь нужно?
ГОСТЬЯ. Кому это может быть нужно?
ЛАВРИН. Странный вопрос. Кому может быть нужно, чтобы кому-то верили? Кому-то, в кого-то, во что-то? Неважно во что, лишь бы верили. В конец света. В то, что «Нация сильна и здорова». В храме на коленях или в строевой колонне с повязкой на рукаве, лишь бы верили Веровали!
ГОСТЬЯ (заинтересованно). Зачем?
ЛАВРИН. Когда кому-то из года в год, из века в век постоянно что-то нужно, создаётся единственное впечатление Что этот кто-то этим чем-то просто питается. Кушает. Ест. Хавает.
ГОСТЬЯ. А сам-то он верил? Этот, который жил в двухкомнатной квартире? Рассказывал кому-то?
ЛАВРИН. Верил. Не веровал слепо, а верил, проверял, подмечал детали. Вот очень кстати погас в квартире свет. Вот меня попросили накормить толпу семью хлебами и двумя рыбёшками. Я смогу? Я знаю, что смогу. Я даже в цирке с этим выступать мог бы. Только нужно это кому-то другому. А значит, не мне.
ГОСТЬЯ. Сложное положение. Значит, он молчал?
ЛАВРИН. Конечно. Какой смысл убеждать, если тебе всё равно поверят. Если поверят в любом случае. Даже в полную ерунду. Поверят. Встанут на колени, нацепят повязки на рукава
ГОСТЬЯ. А если это не ерунда?
Ходики на кухне шуршат, хлопают дверцей, и кукушка хрипло кукует три раза.
ГОСТЬЯ (словно бы извиняясь). Три часа ночи. Как ты спишь с этой птицей? Я каждый час вздрагиваю.
ЛАВРИН (туповато шутит). С птицей не сплю.
ГОСТЬЯ (примирительно улыбается). Правильно делаешь. Спокойной ночи, Теоретик.
ЛАВРИН (усевшись на стул рядом с застеленным диваном). Спокойной ночи.
ГОСТЬЯ. Мне раздеться надо.
ЛАВРИН. Устала? Целый день в одежде, да?
ГОСТЬЯ. Восемь часов в поезде. И не заснёшь.
ЛАВРИН. То Генка. То ходики. Замучили тебя?
ГОСТЬЯ. Угу. (Неловкая пауза. ГОСТЬЯ удивлена, но, кажется, не шокирована.) Ну ладно так ладно. (Сбрасывает с плеч рубашку, берётся за ремень джинсов.)
ЛАВРИН (поспешно поднимается со стула). Извини.
ГОСТЬЯ. За что?
ЛАВРИН. За то, что разбудил. Спокойной ночи.
ГОСТЬЯ (холодно). Не за что.
ЛАВРИН выходит в прихожую. Вертит в руке зажигалку, которую случайно прихватил с собой. Надо бы постучаться и вернуть, но нет. ЛАВРИН бьёт обоими кулаками в железобетонную стену. И ещё раз. Ещё. Будто гвозди бесшумно вколачивает.
.
КАРТИНА 5. КУКУШКА
ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «На сей раз мой полуденный сон обрушился внезапно, как груда кирпичей. Как если бы ходики с кухонной стены от внезапного сотрясения слетели со своего насеста и ударили меня в голову».
Грохот обвала. ЛАВРИН стоит, недоумённо глядя на зловещую груду обломков. Вытаскивает из неё покрытый штукатурной пылью простецкий молоток. Сдувает с молотка пыль.
ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Это снова был Город. Но ни улицы, ни квартиры, ни вокзала в этом Городе уже не было. Только стены. Высокие, изломанные, как после бомбёжки. Кирпичные стены старинных домов, в каких пожить мне за все мои двадцать блочно-панельных лет пока что не довелось».
ЛАВРИН идёт вдоль полуобрушенной стены. Помахивает молотком.
ЛАВРИН (поэтично). Она была длинная. И очень высокая. Холодная и склизкая. От неё время от времени отваливались куски штукатурки, и оголялись красные, рыхлые кирпичи. На ней было навешено бесчисленное множество объявлений, она была расписана вдоль и поперёк разными неприличными словами. Вот такая она была Стена
Тут ЛАВРИН заметил торчащий из стены гвоздь и инстинктивно примерился молотком Но остановился, увидев, что у руины стоит кто-то с рыжими волосами и довольно неплохой женской фигурой. Но это не ночная ГОСТЬЯ. Вместо человеческого лица у этого жуткого существа клюв и пара маленьких кукушечьих глазок.
КУКУШКА (с безнадёжным, извечным огорчением в голосе). Твою мать!
ЛАВРИН (к такой встрече готов не был). Ты чего выражаешься?
КУКУШКА (с осознанием полной своей правоты). Тут живёшь Одна-одинешенька, без помощи, без поддержки на всём белом свете. Часы считаешь. А он? А он что делает?
ЛАВРИН (явно задет). А что «он делает»?
КУКУШКА (саркастически горько). А он в три часа ночи гвозди вбивает. В стенку! Твою же мать!
ЛАВРИН жмурится, но чудовищное видение никуда не исчезает.
ЛАВРИН (пытаясь воззвать к здравому смыслу). Послушай. Ты кукушка
КУКУШКА (кокетливо). Кукушка! Из часов
ЛАВРИН. Из часов, из ходиков. Ты мой кошмар.
КУКУШКА (дрогнувшим голосом). Я твой кто?
ЛАВРИН. Короче говоря, ты мне снишься
КУКУШКА (ещё не простила, но довольна комплиментом). Да брось ты
ЛАВРИН (не позволяя сбить себя с толку). Понимаешь, я в вашем Городе не живу. Я здесь только (ищет слова) гуляю, когда мне плохо.
КУКУШКА (сочувственно). Бедный
ЛАВРИН (отступая на шаг). Нет, погоди. Там откуда я пришёл. Там есть девушка
КУКУШКА (с оттенком ревности). Красивая?
ЛАВРИН. Очень красивая. (Почувствовав, что рискует.) Немного похожа на тебя
КУКУШКА (потупив глазки). Да брось ты
ЛАВРИН (близок к отчаянию). Да погоди ты! Я хотел бы остаться с ней. Наверное, должен был остаться. Но я встал и ушёл.
КУКУШКА (с большим интересом и даже злорадством). А почему?
ЛАВРИН. Потому что она неправду мне сказала. А я чувствую, когда женщина неправду говорит. Мне тогда кажется, что женщина, это (Ищет нелестное определение, косится на жуткую морду с клювом и внезапно находит его.) Женщина это ты!
КУКУШКА (совсем растаяла от потока комплиментов). Да брось ты уже в самом деле!
Достала откуда-то велюровую в штукатурной пыли шляпу и игриво нахлобучила на ЛАВРИНА. Похоже, эту шляпу ЛАВРИН уже на ком-то видел.