Не поедем в гараж, изрекает он, садясь за руль. Хотел «китайца» взять, да ладно, на этой сгоняем, ничего.
И я опять не интересуюсь, куда он собирается меня везти, потому что мне совершенно безразлично главное, что он рядом, остальное я как-нибудь переживу.
Заезжаем в супермаркет на выезде из города, Олег вопросительно смотрит на меня, потом машет рукой и идет один я не реагирую и не высказываю желания присоединиться. В таком состоянии мне вообще безразлична еда, так что никакого смысла бродить среди полок с продуктами нет, Олег это знает. Возвращается с тремя огромными пакетами, содержимое которых меня, понятно, тоже не интересует.
Через десять минут я понимаю, куда мы едем, но тоже не выказываю эмоций Олег знает, что делает, и никогда это не будет что-то, могущее навредить мне еще сильнее, чем уже есть. Так что и дачу Дениса я как-нибудь переживу.
Иди пока посиди на крыльце, я припаркуюсь и ворота закрою, командует Олег, вытаскивая меня из машины.
Я не хочу сидеть на крыльце, затекли ноги и спина, надо бы пройтись. Бреду вверх по улице, отмечая про себя, что практически все дома пустуют на неделе здесь почти не бывает дачников, подтянутся в пятницу. В поселке тихо, слышно, как в соснах переговариваются белки, и орет какая-то птица. По забору идет толстый серый кот, то и дело приседая на лапах и всматриваясь в пространство. Интересно, чей-то или бродячий? Хотя для бродячего слишком ухожен и раскормлен
Мари! раздается издалека. Ты где, Мари?
Разворачиваюсь и возвращаюсь к даче Олег стоит в калитке уже закрытых ворот:
Не уходила бы ты вот так, не предупредив.
Ну, тут-то я не заблужусь.
А кто тебя знает, смеется он, притягивая меня к себе. Смотри, как хорошо, тихо, нет никого Поживем несколько дней.
Тебе на работу.
Я сам себе начальник. Буду нужен позвонят, отмахивается он, увлекая меня во двор и захлопывая за нашими спинами калитку. Сейчас камины растопим, все нагреется
Пойду постель проветрю.
Погоди, холодно. Посиди со мной.
Пожимаю плечами он прав, нет смысла ворошить постель, пока дом не натоплен. Олег уже возится с дровами и растопкой, через пару минут камин в большой комнате уже горит, а мой Верхний идет на второй этаж. Я же начинаю разбирать пакеты. За зиму Денис успел провести, наконец, воду в кухню, и теперь не придется мыть посуду в тазике. Правда, нужно включить котел на веранде, чтобы вода нагрелась.
Возвращается Олег, одобрительно кивает головой, заметив, что я все разобрала и убрала:
Ты, конечно, есть не хочешь?
Почему? Съела бы что-то, вяло произношу я, чтобы не навлечь на себя гнев Верхнего.
Отлично! радуется он. Давай быстренько бутерброды сделаем, а ужин попозже приготовим.
Без всякого энтузиазма берусь за хлебцы и упаковку соленой семги, но Олег мягко забирает это у меня из рук и усаживает за стол к окну:
Тут посиди, я сам сделаю.
Не спорю в таком состоянии я могу задуматься и порезать руку, например, а кровь у меня останавливается плохо. Лучше пусть уж он сам, действительно. Олег быстро справляется с бутербродами, наливает чай и садится напротив меня:
Ешь.
Приходится взять бутерброд.
Я надеюсь, сюда никто не нагрянет? спрашиваю, с трудом проглотив кусочек.
Опять не доверяешь? Разве я привез бы тебя, зная, что мы не останемся одни? Неужели ты думаешь, что я так-таки ничего не понимаю, а?
Ты сам говорил никогда не просчитаешь, что в голове у психопата
Ну, у меня-то в голове все в порядке, правда? Уж на вас двоих точно хватит. Даже не думай об этом, он не приедет, пока мы здесь.
От слов Олега как-то меня как-то отпускает, даже, кажется, начинаю чувствовать вкус бутерброда. Мой Верхний действительно адекватный, он не позволит себе или тем более Денису усугубить мое состояние.
Олег я могу попросить тебя?
О чем, малыш? отхлебывая чай, откликается он.
Давай не будем в этом копаться, а? Пожалуйста Я боюсь не выдержать, ну, невозможно столько лет одно и то же
Его рука дотягивается через стол и накрывает мою:
Мари ну, что ты, милая, конечно все будет как ты скажешь. Если ты сама не захочешь говорить об этом, то я настаивать не буду, я же не зверь. Но если почувствуешь, что нужно сказать скажи, я ведь рядом, я выслушаю.
Да вот это меня и пугает что ты опять вынужден будешь это слушать! я выдергиваю руку и хватаю с подоконника пачку сигарет и зажигалку.
Это вообще не проблема.
Нет! Нет это проблема, проблема понимаешь?! трясущимися руками я пытаюсь прикурить сигарету, но зажигалка не слушается, и пламя никак не желает высекаться, и Олег мягким жестом забирает ее из моих пальцев и подносит к кончику сигареты. Спасибо, затянувшись, выдыхаю я. Ты извини, что я ору мне иногда кажется, что ты совершенно меня не слышишь. Я никак не могу достучаться и объяснить тебе, что меня даже не ситуация так вырубает, а то, что ты в ней участвуешь. Ты, по сути, такая же жертва, как и я только тебя морально поимели, а не физически, как меня.
Вот это и называлось давай не будем говорить об этом, чуть улыбается Олег.
А я и не говорю об этом я не могу смотреть на тебя и мучиться угрызениями совести.
Ну, а это-то здесь при чем? Ты ни в чем не виновата ни сейчас, ни тогда, мы сто раз проговаривали. Твоей вины нет и быть не может, и уж точно ты не виновата передо мной. В конце концов, это я не смог тебя защитить, если уж на то пошло.
О, нет, вот только не это! я со злостью втыкаю в пепельницу почти половину сигареты и встаю. Хватит! Я не могу выносить твою самурайскую логику в последнее время.
И куда собралась? спокойно интересуется он.
Наверх. Постель разберу, пусть прогреется.
Хорошо. Я пойду баню затоплю, пожалуй, и все это ровным тоном, без эмоций, словно вообще ничего не происходит.
Я поднимаюсь по лестнице и вдруг понимаю, что Олегу удалось вывести меня на эмоции хоть на какие-то, удалось пробить кокон апатии, охватывающей меня во время психоза. Все мои мысли сосредотачиваются обычно на прошлом, там, в подвале и ни о чем другом я не могу думать, не испытываю ничего, кроме боли, страха и отвращения к самой себе. Сегодня же все иначе я разозлилась, и такое со мной впервые.
Я стою у окна и, обхватив себя руками, смотрю во двор. День уже заметно прибавился, темнеет к девяти, так что пока вполне светло. Над крышей бани вьется дымок, Олег несет еще охапку дров, скрывается за дверью. Вокруг нас нет ни души, в другое время отсутствие людей меня бы беспокоило осознание того, что на всей улице никого больше нет, как-то нервирует. Но сегодня я даже рада этому никаких посторонних звуков. Тишина плотная, только изредка слышен странный скрипящий звук, издаваемый какой-то птицей. В комнате уже жарко камин примыкает к стене, небольшое помещение нагревается довольно быстро. Снимаю толстовку, остаюсь в футболке, на которой «кровавая лисичка» японская кицунэ на горе поверженных ею врагов. Олег всегда смеется, что в моем случае это дымятся тела тех, кому я оказалась не по зубам. Но тогда логично было бы над моей головой изобразить коршуна с огромными когтями, впивающимися в меня каждый апрель, будь он неладен
Мари, спускайся, зовет Олег снизу, и я понимаю, что опять задумалась и пропустила момент, когда он вернулся. Ты в баню пойдешь со мной?
В баню мне нельзя, но сама мысль о том, что я останусь в доме совершенно одна, заставляет пренебречь врачебным запретом:
Да.
Тогда собери вещи и спускайся, я пошел.
Хлопает входная дверь. Я наскоро скидываю полотенца и белье и тоже иду в баню.
Руки Олега втягивают меня в предбанник прямо с крыльца, я даже сообразить не успеваю. Он быстро сдирает одежду с нам обоих и вталкивает меня в баню, где довольно жарко. Я хватаю ртом горячий воздух, чувствуя, как все тело покрывается испариной. Сзади плотно закрывается дверь, и я чувствую, как Олег замер на пороге.
Что будешь делать дальше? спрашиваю, не поворачиваясь, и он смеется:
Запорю тебя вениками что еще делать в бане? Будет плохо сразу говори.
Ты это серьезно? я разворачиваюсь и утыкаюсь лицом в его грудь, Олег обнимает меня и поднимает голову за подбородок, заглядывая в лицо:
Про веники? Абсолютно.
О
Ты не бойся, я в полруки.
Ты и в полруки? фыркаю я, обхватывая руками его талию. Обидно слышать, господин.
Он наклоняется и как-то очень уж нежно целует меня в губы. И это вдруг мгновенно отворачивает мне голову я чувствую слабость во всем теле и ставшие ватными ноги. Олег тоже это чувствует и продолжает, делаясь все настойчивее. Я забрасываю ногу ему на бедро, и мой Верхний, легко подхватив меня, прижимает спиной к стене и начинает медленно двигаться внутри, постепенно увеличивая темп.
Ваниль выдыхает он мне в ухо. Ты не любишь ваниль, Мари
Я с тобой все люблю бормочу я в такт движениям его тела.
Конечно ну-ка он ставит меня на пол, поворачивает спиной к себе. Чуть пошире встань вот так
Я утыкаюсь лицом в мокрую стену, от обшивки пахнет деревом, щека скользит по ней вверх-вниз рука Олега проникает по шее в волосы, наклоняет голову
А ты действительно ваниль не воспринимаешь, я только теперь это понял, тяжело дыша, Олег усаживает меня на лавку, сам наливает воду в таз и ставит рядом со мной.
Почему? Вполне я не вру, с ним я ваниль воспринимаю почти так же, как экшн.
Нет, Мари, ты в ванили совсем не такая, как в Теме.
Хуже?
Я разве так сказал? Нет, не хуже просто другая. Я никогда не обращал на это внимания, да и редко у нас с тобой просто секс бывает. Ну-ка, наклоняй голову, командует он, и я удивленно вскидываю глаза:
Зачем?
Считай, что у меня эротическая фантазия, смеется он. Голову тебе хочу вымыть.
В этой фразе есть что-то двусмысленное, а не эротическое, и я даже примерно чувствую, что именно Но пусть
Рука, вцепившаяся мне в волосы, все сильнее нагибает голову вниз, а вторая поднимает вверх скованные за спиной руки. Плюс резкие сильные движения сзади, мне кажется, еще немного и я просто развалюсь напополам.
Больно? Олег чуть замедляется, и я снова удивляюсь тому, как он чувствует все, что происходит со мной.
Н-нет
Он чуть отталкивает меня и опускает на колени, лицом на постель.
Ремень?
Как ты хочешь.
Я спросил, как хочешь ты. Ну?
Бич.
Сзади хохот:
Ого! Мы будем играть с однохвостыми тяжелыми девайсами? Мне это нравится, Мари.
Тогда зачем спрашиваешь? злюсь я ненавижу, когда он в экшене вдруг начинает вот эти словесные баталии и опросы.
Затем, что я так хочу. А ты не возражаешь и отвечаешь, понятно?
Более чем
Воздух разрывается со свистом Олег пробует бич из натуральной кожи, который купил совсем недавно, он еще практически новый. С однохвостыми девайсами я все еще очень осторожна, хотя вот против кнута никогда не возражаю. Наверное, потому, что Денис этим девайсом не владеет и никогда не умел им пользоваться, у меня в голове не отложилось ничего негативного, а вот арапники, бичи и все подобное вызывают панику и воспоминания о чертовом подвале под гаражом. Но постепенно это проходит, и порой я, как сегодня, сама прошу что-то из однохвостых. Олег работает ими отлично, он всегда аккуратен и хорошо чувствует грань, за которую я зайти не смогу, потому никогда не возникает проблем в экшене.
Мне сегодня больно но не настолько, чтобы дать знать об этом Верхнему, разве что пальцы скованных рук сильнее вцепляются в одеяло, да дыхание становится прерывистым. Мне даже интересно, сколько я смогу выдержать, а это уже показатель того, что все нормально. Когда мне страшно или плохо, я и мысли об этом не допускаю.
Олег, кажется, потихоньку входит в раж удары становятся все чаще, хотя сила их вроде уменьшается
Молчишь, значит? цедит он сквозь зубы. Ну-ну
Сегодня я все-таки заставляю его бросить бич раньше, чем произнесу стоп-слово (о, ужас я стала его произносить, но вовсе не потому, что действительно хочу остановить Верхнего, а чтобы не нарваться на его недовольство). Он забрасывает меня на кровать и тут же валится сверху, раздвинув мои ноги коленом. Я чувствую его дыхание на шее сзади, его рука опирается на кровать в районе моего лица, а второй он придерживает меня снизу, прижимая к себе все крепче. Прикосновения его влажной от пота груди к иссеченной спине затмевают все ощущения от секса, я даже, кажется, не чувствую его движений во мне, хотя Олег в такие моменты, когда поймал кураж, вообще себя не сдерживает.
Давай, Мари, давай, хрипит он мне в ухо. Ты вся моя, вся
Кончаем одновременно, Олег, тяжело дыша, отпихивает меня на край кровати и распластывается рядом:
Уф как ты это делаешь, а? выдыхает он. Мне кажется, я тебя могу порвать настолько мне еще хочется
Так отпусти себя хоть раз.
Он, закрыв глаза, мотает головой:
С ума сошла? Реально ведь разорву.
Напугал
Олег резко переворачивается, накрывает меня своим телом и, прижавшись к уху губами, шепчет:
Я же не зверь, Мари я не могу но ты такая в тебя засасывает, как в воронку, все время хочется глубже и глубже а там, оказывается, дна нет
Это плохо?
Это замечательно, он поднимается на локти и смотрит сверху мне в лицо: Я знаю, Мари, ты злишься на меня за то, что заставляю лечиться. Тихо, не перебивай! его палец ложится мне на губы в тот момент, когда я пытаюсь возразить. Я знаю злишься, хоть и не говоришь. Но услышь меня, ладно? Я не могу потерять тебя, понимаешь? Я. Не могу. Потерять, произносит он четко, выделяя каждое слово. Так что считай, что Верхний делает это для себя, из эгоизма.
Я знаю, Олег но
Я ведь просил не возражай, улыбается он, перебивая. Болит спина?
Нет но меня так размазало, что даже шевелиться лень закрывая глаза, бормочу я и чувствую, как его рука ложится на грудь, сжимая сосок пальцами. Тело непроизвольно выгибается вверх, и Олег смеется:
А говоришь размазало.
Ммм
Нет, все, все он быстро целует грудь и откатывается в сторону. Надо поспать, мне завтра в город ехать.
Зачем?
Костя приедет, надо встретить.
Это сообщение меня радует. Костя школьный друг Олега, байкер из упертых, гоняет по стране на мотоцикле и довольно часто приезжает к нам в город. Мы хорошо знакомы и отлично ладим у Кости прекрасное чувство юмора, он добряк, как почти все люди больших габаритов, но при этом легко может свернуть шею, если что-то его раздражает.
Он надолго?
Не сказал. Ты не против, надеюсь, если он тут побудет?
С ума сошел?! я сажусь на кровати и чуть морщусь спина все-таки побаливает. Да я только рада буду!
Ты ведь знаешь, что он нам не помешает, если что.
Разумеется, он не помешает Костя в курсе пристрастий своего друга, но разделять увлечение никогда не стремился, однако это никак не препятствует их дружбе. Собственно, это правильно кому какое дело, чем там люди занимаются в постели за закрытой дверью? Мы не склонны к эпатажу и демонстрации, ничем не подчеркиваем свою принадлежность к Теме, даже мой браслет выглядит как обычное украшение, и только люди понимающие видят его значение. Костя, конечно, знает, кто я Олегу, но его это никак не смущает я не целую ботинки в качестве приветствия, не провожу ужины на коленях возле стула Верхнего, Олег не порет меня прилюдно в общем, мы совершенно нормальные люди, пока за нами не закрылась дверь спальни. И то, что происходит там, опять-таки, никого не касается.
Ты рано поедешь?
Нет, часиков в девять, когда пробки рассосутся. В магазин заскочу, надо мяса купить шашлыки пожарим. Мари, что с лицом? Я же сказал никого не будет, Кот только пару часов назад написал, что едет.
Я, видимо, не уследила за мимикой слово «шашлыки» неизбежно вызывает во мне ассоциации с толпой народа, большей частью неприятного, во главе с Денисом. Но если Олег сказал, что и его не будет, то, скорее всего, так и есть, и они договорились об этом, а Денис в последнее время не нарушает подобных договоренностей. У меня сложилось впечатление, что он знает реальное положение моих дел со здоровьем и просто старается нам с Олегом не мешать.