Катушка была перпетуум-мобиле. За ней было трудно угнаться. Все, что она осваивала, давалось ей не то чтобы легко, нет. Просто она была очень упорная, если уж ставила себе цель, то достигала ее. Это было ее своеобразным вызовом жизни. Словно жизнь была живым существом, которому было что-то нужно бесконечно доказывать
Попробовала Катя себя и в качестве переводчицы, просто сам бог велел немецким она владела к тому времени великолепно. Где она только не переводила. И на конференциях, и делегациям. Потом ее занесло на Мосфильм. Там, в процессе довольно оживленной и бурной киношной жизни, она познакомилась со сценаристом. Он был красив, как принц, загорелый, голубоглазый и белокурый. Намного старше ее, питерец. Он жужжал вокруг нее, как шмель, и даже немного развлек, но она быстро поняла, что за его жужжанием нет главного самого дела. Все его сценарии были на стадии проектов и переговоров. Он, правда, рассказывал, что вот-вот, и одну его работу возьмут то ли в Польшу, то ли в Голливуд ему это практически обещали. Что-то, конечно же, у него выходило пара серий в детском киножурнале, бюджетные короткометражки, реклама. Но она быстро поняла, что это катастрофически мало для человека его возраста, даже как-то несолидно хвастаться такими смутными достижениями и ждать мифической удачи, которая «вот-вот припорхнет». Тереться в тусовке может каждый, а вот возглавить ее дано немногим. Поэтому Катушка даже до романа с ним не снизошла, и разочарованный принц-сценарист укатил к себе обратно в Питер искать вдохновения.
А Катя там же, на Мосфильме, познакомилась с фотохудожником Кириллом, и он действительно показался ей достойным внимания. Во-первых, у него в самом деле были интересные работы, и его печатали в нескольких изданиях, во-вторых, у него были перспективы он собирался открывать очередную фотостудию.
Вить, я выхожу замуж, немного растерянно сказала она в трубку, в очередной раз звоня бывшему мужу и сыну. Сеансы связи были у них регулярными, а Катушкины наезды в Дойчланд хаотичными и бурными.
Он хоть кто? помолчав, довольно спокойно осведомился «сфинкс».
Фотохудожник и заторопилась: Знаешь, довольно обеспеченный и успешный, у него все хорошо!
Ну и хорошо, заключил «сфинкс». Всех благ.
И все. Кате было даже немного обидно И она, словно доказывая что-то, бросилась в водоворот новых отношений.
У них с Кириллом был хороший тандем. Катя была его любимой моделью. Несмотря на то что она считала себя далеко не красавицей и давно махнула на себя в этом смысле рукой, фотохудожник все ее мнимые недостатки (угловатость, худобу и некоторую нескладность) превращал в такие достоинства, что взгляд от этой удивительной женщины было невозможно отвести. «Ну, какая еще Катушка Катрин! Только Катрин, говорил он. На свадьбе ты будешь самой утонченной невестой. Кстати. Пойдем-ка выберем тебе платье!»
И они пошли в бутик, который назывался «Идеальная пара». Они должны были пойти в другой, но тут жениха привлекло именно это название оно совершенно случайно попалось ему на глаза, когда они искали салон свадебных туалетов.
Мы идеальная пара, запомни, строго сказал он. Потому что ты самая удивительная женщина, которую я когда-либо знал, а я всего лишь оправа для этого бриллианта.
Они долго и придирчиво выбирали самое оригинальное и эксцентричное платье. Молодая хозяйка салона была очень любезна. Она моментально поняла, что именно ищет эта пара стильная женщина с не очень обычной фигурой и ее избранник, и одно за другим молча и быстро вывесила перед ними три белых платья, еще одно черное и одно красное. Они были одно другого оригинальнее и покрой, и исполнение.
Это, хором сказала пара, указывая на красное.
Да, я сразу подумала, что именно этот наряд на вас будет особенно выигрышно смотреться, искренне порадовалась хозяйка бутика. Примерим?
И платье в самом деле чудо как подошло к длинной, на первый взгляд нескладной Катушкиной фигуре. Ах да, фигуре КАТРИН. На ней оно преобразилось, стало достойным ее обрамлением. Нужно было только сделать кое-где несколько вытачек.
И тут выяснилось, что милая девушка вовсе не хозяйка салона. Хозяйкой была ее мама, Зинаида Алексеевна, а дочь иногда подменяла ее, когда это было нужно, и справлялась со своей задачей на отлично.
Зинаида Алексеевна сотрудничала с несколькими ателье и обещала готовое платье в рекордно короткий срок, обещание свое выполнила.
Образ новоявленной Катрин с тех пор одно время частенько мелькал и в журналах, и в различного вида рекламах на остановках в светящихся коробах, в магазинах, на билбордах. Никто не знал, конечно, кто это, но возле этих реклам останавливались все так изысканно смотрелась Катя в вычурных нарядах, немыслимых шляпках, почти обнаженная, но украшенная дорогой бижутерией.
А спустя какое-то время Катя увлеклась новым течением в психологии будучи не совсем далекой от этой области, она пошла на курсы коучинга отношений, успешно окончила их и периодически проводила семинары. Один из них назывался без ложной скромности: «Найти мужчину своей мечты». На нем Катя обучала тому, как следует выстраивать отношения с противоположным полом девушкам любого возраста, и упирала на то, что возраст вообще значения не имеет.
На один из семинаров пришли к ней десятка полтора «мечтательниц» разного возраста, преимущественно невзрачной внешности и тучной комплекции, любительниц жареной картошечки на ночь (сковородку в один присест!), тортиков и шоколадок за полночь. Для мечтаний самое оно Среди слушательниц были мать и дочь, и они радостно узнали в коуче посетительницу салона свадебных нарядов «Идеальная пара». Поистине удивительны пути наших судеб, и они так полны случайностей А Катя с удивлением, по-новому пригляделась к дочери хозяйки бутика. Она была очарована ею еще во время визита за платьем. Как же так. Такой шарм, такая внешность, такие манеры, приветливость, искренность. Молодая. И не замужем. Куда мужчины только смотрят?!
А ведь я на семинар идти не хотела, улыбаясь, призналась Наталья («можно Тата», сказала она). Меня мама привела
После семинара они разговорились. Зинаида Алексеевна, деятельная мама Таты, и вовсе пригласила «знаменитого коуча» в гости на ужин «по-семейному». Николай Николаевич, отец Таты, балагурил, мама суетилась с разносолами и успевала рассказывать про салон свадебных нарядов, который не так давно возглавила. Энергичная, внешне чуть нескладная (по мнению мамы), но обаятельная и целеустремленная Катя была очень симпатична Тате. Молодые женщины подружились, их словно магнитом притянуло друг к другу.
Шел второй год Катиного счастливого замужества. И ей вздумалось посетить мужа в неурочное время в одном из его фотосалонов просто соскучилась. Она немножко поблуждала среди декораций, которыми была оснащена студия.
Ты самая удивительная женщина, которую я когда-либо знал, а я всего лишь оправа для этого бриллианта, донеслось до ее ушей.
Где-то я это уже слышала, пробормотала Катушка, выходя из тени и наблюдая, как отпрянули друг от друга две фигуры. Извините, если помешала. Как вас зовут?
Нина, пролепетала смущенная полуобнаженная модель.
Значит, ты зовешь ее Нинон, попробовала угадать Катя и подала ей длиннопалую, ненакрашенную, но с идеальным маникюром руку. Или Нинель?
Нинон покраснев, как маков цвет, пробормотала девушка.
Торжок? Кимры? Ржев? продолжала географические изыскания Катя: в ней проснулся социолог.
Красная Гора
Что ж, Нинон-Нинель, ланфрен-ланфра, поздравляю. Он действительно сделает из вас королеву.
Катрин начал было фотохудожник.
Все было прекрасно, милый, оборвала Катя. Думаю, все и дальше будет в рамках приличий, да?
Вслед ей неслось: «Я же художник, мне нужно вдохновение, черт побери, а ты постоянно уезжаешь в эту свою Германию», еще что-то, но слушать она не стала. Это был ее второй развод.
Витя, я развожусь, сказала она в трубку.
Что так?
Ну видимо, я его уже не вдохновляю, хмыкнула Катушка.
Ага, резюмировал Витя. Видимо, его вдохновил кто-то другой. Ну и козел же он после этого.
Полный!
Ну, просто редкостное единодушие. Или, как выражались в одном прекрасном фильме, «высокие отношения»
Зато она надолго задружилась с Татой. Они с самого начала были довольно откровенны друг с другом, и Тата рассказала, что с отцом ее малыша она была знакома совсем недолго, что это сценарист из Питера, что вся эта история совершенно случайна.
Так это Дима-сценарист отец твоего чудного сына Ванятки?! воскликнула как-то Катушка. Да я ж его встречала на Мосфильме. Белокурый, да. И Ванечка белокурый Ну-ка, ну-ка, поподробнее с этого места!
«Поподробнее с этого места»
Тата окинула последним взором свой макияж. Безупречно. Она знала, что красива. А толку-то. Как-то раз они вот так же красились с Катушкой с утра, когда заболтались за полночь, и Тата оставила подругу ночевать. И наутро Катя, глядя на свой свежий макияж в зеркало, проворчала: «Для чаво, для каво?» Обе рассмеялись. Тате понравилось, и с тех пор она иногда вот так же ворчала.
Для чаво, для каво, прошептала она, но на этот раз смеяться не хотелось. Хотелось плакать.
Хорошенькое настроение перед Новым годом, ничего не скажешь.
Нет, частенько у всех людей бывает вот такая хандра перед какими-то важными датами. Перед днем рождения, например. А Новый год для Таты тоже была веха из ряда вон. Когда-то у нее был слишком грустный Новый год, невыносимо. Настолько, что она просто вычеркнула из памяти эти воспоминания. Только тогда она была еще очень молоденькая. Если бы все вернуть, ах, если бы! Она сейчас понимала абсолютно все. Потому что стала взрослой. И эти сны. Ах, эти сны! Часто, непозволительно часто. Солнце, золотящееся на пряди светлых волос, белозубая улыбка. Синие глаза. Ах, принц.
Нет-нет-нет. К черту. Это было давно, очень давно. Но так больно про это вспоминать до сих пор. Не хватало еще расплакаться накануне свидания. Ирбис, Ирбис, Ирбис. Лучше думать про него. Симпатичный, она к нему привыкла. Правда, хороший.
Хороший, упрямо произнесла она вслух.
Но память переупрямила ее. Потому что она была на той волне, на волне печали.
После ТОГО Нового года, про который Тата решительно не хотела вспоминать, Тата начала хандрить, перестала есть, потеряла интерес к учебе. Напрасно мама, Зинаида Алексеевна, убеждала ее, что жизнь только начинается, что впереди еще много хорошего. Тата никого не слушала, она страдала с огромным наслаждением, со всей страстью юных лет. Она увешала стены своей комнаты мрачными картинками, слушала депрессивную музыку и даже начала поговаривать о самоубийстве. Субкультура готов и эмо еще не набрала таких оборотов, так что вряд ли это было модной тенденцией. Любимая дочь действительно упала в затяжную депрессию. Продолжалось это все уже месяца три, и пора было бить тревогу. И еще какую!
Тата была довольно поздним и единственным ребенком в обеспеченной и благополучной московской семье. Ее отец, Николай Николаевич Кулешов, был военным, служил в Генштабе и со временем дослужился до полковника. Мама, Зинаида Алексеевна, работала сначала продавщицей, а потом завотделом в единственном тогда на всю столицу свадебном магазине на Якиманке, попасть в который и приобрести тот или иной дефицитный товар можно было только по специальным направлениям, которые выдавали в загсах молодоженам при подаче заявления.
С детства Тата была обожаемым ребенком. Не испорченная и особо не капризная, но, конечно, несколько балованная, поэтому цену себе знала. Теперь вы можете представить, какой поднялся переполох в семье, когда, не выдержав первых испытаний на любовном фронте, она начала чахнуть и хиреть, словно принцесса, оказавшаяся в лачуге нищенки.
Перепуганные родители посовещались и решили: вместо того чтобы травить обожаемую дочь химией, сажая ее на антидепрессанты, отправить девочку культурно развеяться в Санкт-Петербург, где жила сестра отца, архитектор. Созвонились с родней, и добросердечная тетушка сказала, что, конечно, да, пусть приезжает непременно! Потому что Петербург это именно то, что позволит вылечить больную душу.
Была ранняя весна, разгар учебного и рабочего года, поэтому взять отпуск и поехать с дочкой ни мама, ни папа не могли. Но саму Тату знакомый врач обеспечил необходимой справкой, по которой девушке без проблем предоставили академический отпуск.
И вот Тата укатила в Питер. Тетушка-архитектор первые дни хлопотала над племянницей, а затем предоставила ей полную свободу. Во-первых, прохлаждаться в разгар проекта не следовало, во-вторых, практически взрослой девушке наверняка лучше было бы причесать мысли и чувства без причитания старших родственников, от которых она только что уехала. Поэтому Тата, пытаясь развеять тоску, бродила по музеям и набережным, и в один прекрасный день
Это была выставка, посвященная творчеству Фриды Кало. Очередь была умопомрачительная, но продвигалась быстро. В одном из залов безостановочно крутили документальный фильм о художнице с невероятно трагической судьбой. Тата задержалась там и посмотрела фильм три раза подряд, потому что это очень отвечало ее настроению мрачность, романтизм, любовь, страсть, наркотики, смерть. Она пропитывалась этой атмосферой и даже примеряла на себя ну, конечно, не этот ужас неподвижности в больничной койке, а ее свободомыслие и ее мужчин. Диего Ривера и неожиданно революционер Троцкий. Последняя запись в дневнике Фриды: «Надеюсь, что уход будет удачным и я больше не вернусь».
Ах, как же это все отвечало собственным устремлениям Таты! Она упивалась этим нуаром.
Такая молодая, не правда ли? раздалось негромкое прямо над ее ухом. И такая судьба.
Она повернулась и обомлела. На нее смотрел донельзя, до неприличия красивый мужчина. «Принц», промелькнуло у нее в голове.
Да, он чем-то напоминал принца из сказки о русалочке. Белокурый, загорелый и голубоглазый. Правда, в ее мечтах он был молодым, а этот На вид она дала бы ему гораздо больше тридцати. Не парень, мужчина.
Сердце Таты болезненно стукнуло снова перед глазами мелькнула гладь воды, позолоченная солнцем белокурая прядь но она взяла себя в руки.
В восемнадцать лет пережить такое, непринужденно продолжил разговор блондин. И не сдаться. Юность, вся жизнь впереди и вдруг все летит в тартарары.
Я сейчас переживаю нечто подобное, неожиданно вырвалось у нее.
Признавшись в этом незнакомцу, Тата вдруг страшно смутилась:
Ой извините Получается, что я себя с ней сравниваю, но это так нескромно и даже глупо!
Ничуть, спокойно возразил мужчина. Хотите, угадаю? Несчастная любовь.
Вам, наверное, смешно, нахмурилась она.
Да боже упаси смеяться над чужими чувствами, покачал он головой. Наоборот, очень даже хорошо вас понимаю. А когда, извините, любить, как не в молодости? И именно сейчас, когда воспринимаешь жизнь особенно распахнуто, такие удары бывают наиболее болезненными. Так что смеяться над таким может только прожженный циник. Больше того чудовище.
«Какой мудрый», подумала Тата и вдруг снова покраснела. Она почувствовала, как лицо ее заливает жар.
Она именно сравнивала. Да, в ее автобус не врезался трамвай, но утлая лодочка ее жизни, столкнувшись с первой потерей, потерпела крушение. Пробоина была ощутимой, и она почти шла ко дну И вдруг А ведь Фриде было на несколько месяцев меньше, чем ей, Тате. И Диего, между прочим, был тоже намного старше ее, Фриды. Она подумала «тоже»?.. Лицо ее пылало, и она, как ей казалось, незаметно прижала прохладные ладони к щекам.