Глухой стук запутался в тяжелых ветвях и исчез, проглоченный безмолвным сумраком. Ворота слегка скрипнули. Мартин постучал ещё раз. Одна из створок дернулась, пронзительно заскрипела и открылась. За воротами никого не было.
Я я не хочу туда, едва ли не стуча зубами, пробормотала Заморючка.
Нас приглашают, шепнул Мартин и сделал шаг.
От ворот вглубь темнеющих зарослей вела узкая дорожка, вымощенная цветными булыжниками. По обеим сторонам, сплетаясь, поднимались по кривым стволам стебли незнакомых растений.
Ни фига себе флора, присвистнул Мартин.
Анемоны, любисток и ещё какая-то дичь непонятная, озираясь, сказала Алина. Ой, ворота закрываются!
А ты как хотела?
Ну Не знаю. Не так. Сейчас ещё какая-нибудь ведьма ка-ак выпрыгнет, ка-ак выскочит, и клочки по закоулочкам.
Всероссийское общество садоводов, усмехнулся Мартин. Да, пожалуй, только ведьм и не хватает.
Дорожка огибала круглые клумбы, засаженные корявыми кустарниками чёрных роз, альпийские горки, на которых вместо гномиков или замков стояли миниатюрные кладбищенские памятники, петляла мимо серых деревьев со скрученными или изогнутыми стволами. С ветвей свисали толстые бороды мха, а на камнях под ними жёлтыми и рыжими пятнами разбросался лишайник.
Может, когда-то это были яблони, груши, вишни и всякое такое, но какая-то неведомая сила превратила их в застывших чудовищ, в бессильной ярости вздымавших в жёлтое небо искривленные руки.
Интересно, сколько народу повесилось на этих деревьях? вполголоса сказал Мартин.
Кажется, скоро будет на двоих больше, зябко поёжившись, сказала Заморючка.
Знаешь, а я никогда не задумывался, вот если человек умирает в Айе, то куда он девается? Просто я ни разу не видел здесь ни кладбищ, ни похорон.
Наверное, просто исчезает. Не знаю. Я не хочу об этом думать. Мне здесь страшно и холодно. Никакое это не общество садоводов, и ни фига это не сад вовсе.
За длинным пологим поворотом открылась большая поляна, посреди неё возвышался дом, сложенный из толстых бревен. Вдоль второго этажа тянулся балкон, к которому карабкались нити плюща и винограда. Сквозь темные окна виднелись алые шторы.
Мартин сжал тонкую нежную ладонь и остановился, не дойдя нескольких шагов до двери.
И нам что туда? совсем задрожавшим голосом промямлила Алина.
Ох, как не хочется стучать, тихо произнес Мартин.
Так входите без стука! раздался сверху чистый звонкий девичий голос.
Заморючка ойкнула и прыгнула на несколько шагов назад. Мартин не удержал равновесие и неловко шлёпнулся на дорожку, до жгучей боли ударившись локтем.
Дверь распахнулась, и на крыльце появились две высокие девушки, одетые в длинные старомодные платья, расшитые серебристыми лентами. Волосы одной из них отливали медно-красным, и этот цвет удивительно красиво ложился на чёрную с зеленоватым отливом бархатную ткань. Вторая сияла белокурыми локонами, словно луна в ясную ночь, и на её голубом платье поблескивали созвездия.
Добро пожаловать в наш тихий садик! сказала та, что в чёрном. Не стоит пугаться, и уж тем более падать.
С-спасибо, кое-как вымолвил Мартин, поднимаясь. У вас з-здесь в высшей степени уютно.
Мы старались как могли, улыбнулась девушка в голубом. Милая леди, вы так дрожите, словно мы похожи на привидений.
Да вы и на людей-то как-то не особо похожи, опасливо меряя короткими шажками дорожку, сказала Заморючка.
Вот спасибо! рассмеялась чёрная. Самый лучший комплимент за последнее время. Но проходите же в дом, для вас давно накрыт стол, и чай уже остывает!
Мартин взял Алину под руку и медленно приблизился к крыльцу. Девушка в голубом наклонила голову и в её улыбке засияла утренняя заря.
Рады видеть вас в нашем скромном уголке, сказала она, пропуская гостей внутрь. Мы уже, откровенно говоря, заждались. Что вас так задержало, Мартин?
Ногти Заморючки едва не проткнули плотную джинсовую ткань куртки, и кожа на плече резко заныла. Мартин закашлялся и спросил хриплым голосом:
А можно узнать, с кем имеем честь?
Меня зовут Нелли Яркова, проворковала девушка в чёрном.
А я Аля Ласкова, чуть склонившись, сказала та, что в голубом.
Потрясающе, выдохнула Заморючка. А я А у меня
Мы знаем, как вас зовут, милое дитя, улыбнулась Нелли. Но то имя пока вам даже вспоминать не нужно.
Но зачем вы нас ждете?
Мы любим гостей, ответила Аля. Хотя они к нам не любят ходить. И мы были несказанно рады узнать, что вскоре у нас будет прием.
Откуда вы узнали? Кто сказал? запинаясь, спросил Мартин.
А так ли вам надо это знать? загадочно прищурившись, сказала Нелли. Проходите, располагайтесь, угощайтесь и отдыхайте. Сегодняшний день вряд ли можно назвать лёгким и спокойным.
И действительно, Мартин только сейчас понял, что ни о чём так сильно не мечтает, как о мягком диване и чашке горячего терпкого чая с ароматом мяты.
Диван велюровый, мята уже растерта с сахаром, нежно сказала Аля. А вам, как и просили, круассан с корицей и ванильный капучино.
Вы читаете мысли? ахнула Заморючка.
И читаем, и пишем, звонко засмеялась Нелли. Но не бойтесь! С нами интересно и не страшно.
Комнату с диваном и большим столом заливал теплый жёлтый свет из высокого окна. Красные шторы кто-то уже успел раздвинуть, и в открытой форточке играл свежий ветерок с запахом земляники и ландышей.
Мартин сел на краешек дивана и положил ладонь на боковой валик. Синий велюр, теплый, нежный, словно шёрстка котенка, согревал и успокаивал. На мгновение захотелось упасть во весь рост, закрыть глаза и не думать больше ни о чём.
Конечно, спать мы вас устроим так же уютно, подмигнула Нелли. Вам категорически необходимо отдохнуть, как следует. Ведь не каждый же день узнаешь, что умер, не правда ли?
Мне понемногу начинает нравиться это состояние, усмехнулся Мартин. Во всяком случае, здесь точно.
Мы очень старались, кивнула Аля. Жаль, что кроме вас, никто не оценил.
А могли бы вы всё-таки рассказать о себе чуточку больше? краснея, спросила Алина.
Возможно, пожала плечами Нелли. Но даже если и да, то не сейчас. Время чая!
Хотя бы скажите, кто открыл нам ворота? поинтересовался Мартин.
Разумеется, никто, улыбаясь, ответила Аля.
Почему-то я не удивлён.
А вы скоро вообще отучитесь от этой вредной привычки. Миром надо восхищаться, а не дивиться. Всё всегда на своих местах и всё всегда так, как надо. Ничего удивительного в этом нет. А вот величие замысла и мастерство исполнения это умопомрачительно.
В ваших словах что-то есть, кивнул Мартин.
Как минимум звуки, рассмеялась Аля. Ваш чай, пожалуйста!
В одной чашке, казалось, растворена огромная лесная поляна. Обжигающий аромат ягод, диких цветов, свежей травы и мёда наполнил всё вокруг, и над этим царственно возвышалась сладкая мята. Мартин прикрыл глаза и унесся в детство, под полог светлого соснового бора, на горячий песок, устланный рыжей хвоей, по которой рассыпались красные бусинки земляники. Защебетали птицы, запел в высоких кронах вечно несущийся куда-то ветер, и внутри защекотало от предчувствия чего-то непостижимо прекрасного.
Я так рада, что вам нравится мой чай! негромко пропела Нелли.
Это не чай, растягивая слова, сказал Мартин. Это машина времени.
Вполне, кивнула девушка. Только не возвращайтесь туда сейчас.
Да нам хоть бы просто домой вернуться, усмехнулся Мартин. А то мотаемся чёрт-те где ни живые, ни мёртвые.
Это пройдёт, успокаивающе произнесла Аля.
В любом случае, кивнул Мартин. Либо так, либо по-другому. Но хотелось бы так.
А я знаю, как вы хотите назвать своих детей, лукаво подмигнув, сказала Нелли. Хорошие имена, постарайтесь всё же подарить их, а не оставить там, наверху.
Это зависит, к сожалению, не только от нас, вздохнула Заморючка. А можно повторить кофе? Он он божественный.
Да, в аппарате на гоночном треке в Рязани был точно такой же, кивнула Нелли. С удовольствием.
Её черное платье прошуршало, словно летящая в ночи птица, но уже через полминуты Нелли вернулась с полной чашкой.
Волшебство какое-то, выдохнула Алина.
Как вам будет угодно. Мы называем это гостеприимством. Отдыхайте, наслаждайтесь нашим садом и домом. Но, как бы грустно это ни звучало, больше ничем мы вам помочь не сможем.
Глава 7. Красота до заката
Сначала Мартину показалось, что кто-то уколол его в спину. Но почти тут же всё снова стало мягким и нежным, и разум даже не успел понять, что произошло.
В конце концов, а так ли уж нужна помощь? Достаточно того, что эти волшебницы уже сделали. Порой возможность прийти в себя, откинувшись на спинку мягкого дивана важнее, чем усилия всех людей в мире. Несколько часов, подаренных себе, проведенных в тишине вместе с той, что дороже всех на свете это ли не счастье?
Так странно, сказала вдруг Заморючка. Нереально ужасный сад и такая прелесть.
Ужасный? Нет-нет! покачала головой Аля. Печальный, необычный, заставляющий задуматься да. Но не ужасный.
Ну не знаю. Мне было страшно. Такие деревья, мох, паутина везде. Разве это не может не пугать?
Милая девочка, то, что ты назвала, не страшно. В тоске и грусти, в странных формах и причудливых изгибах нет ничего ужасного. Гораздо страшнее ровные, чёткие сверкающие линии и белые листы на серых столах. Настоящий ужас творится за огромными стеклянными стенами и дверями с золотыми ручками. А здесь у нас только тишина и истина.
Мартин поставил пустую чашку на стол и почесал кончик носа. Чашка наполнилась сама собой. Аля засмеялась и подмигнула.
А вам не бывает скучно? спросила Алина. Здесь, в этом отрезанном от мира месте.
Мы же сами его и отрезали, ответила Нелли. Поверьте, скучать нам не приходится.
Но вы же понимаете, что вас ну, как бы нет.
Разумеется, дитя мое! Но вот только там, где нас нет, там мы и есть. Мы всегда и везде, мы идём друг за другом и никогда не расстанемся. Это сложно понять, но и не надо. Думаю, вы сильно удивитесь, если я скажу, что вы всю жизнь видели нас, только не знали, что с нами можно и поговорить.
С ума сойти, покачала головой Заморючка. Можно, я выйду на балкон?
Там для тебя уже разложен шезлонг, сказала Аля. И да, лимонад холодный, словно арктический лед. Как ты любишь.
Хотя бы перед смертью я узнала, что сказки бывают на самом деле, восторженно прошептала Алина. Спасибо вам огромное!
Вы в этой сказке живете всю жизнь, не замечая ее, тихо сказала Нелли. Лишь немногим дано увидеть. Таким, как вы.
После второй чашки Мартина начало клонить в сон. Голова отяжелела, глаза наполнились песком и дымом, спина отказалась держаться в вежливом положении.
Ваша любовь тоже спит, сказала Аля, убирая со стола. Не сопротивляйтесь.
Я бы лучше побродил по саду.
Вы обязательно сделаете это после того, как отдохнете пару часов. Поверьте, никто не в состоянии спорить с силами природы. Многие, кто пытались, уже мертвы.
Неловко как-то.
А я вам песенку спою. Я люблю петь колыбельные. Нелли их терпеть не может, а мне нравятся.
Оказывается, с ума можно сойти красиво.
Тссс! Ни слова больше!
Под потолком поплыла прозрачная мелодия, зазвенели тонкие хрустальные колокольчики, и Мартину показалось, что он стал легче воздуха и взмыл над деревьями, крышами и дворами.
Когда-то это уже было. Или только будет? Где-то вдалеке, там, где утёсы склоняются над морем, там, где сплетаются в одну все дороги, это было там. Или только будет. Так хорошо.
Разум встрепенулся, словно умытый прохладным душем. Мартин приоткрыл один глаз и облегчённо вздохнул. Просторную комнату по-прежнему заливал теплый свет, и на огромном столе стоял все тот же пузатый перламутровый чайник. На стуле с высокой спинкой сидела Аля и что-то резала длинным тонким ножом.
Совсем другое дело, да? спросила она, откладывая нож. Сейчас будет ужин.
Как-то даже неудобно, правда. Столько заботы.
Перестаньте, ладно? Мы делаем то, что нам нравится.
В проёме балконной двери появилась Заморючка. Она сонно потягивалась и зевала.
Как спалось под открытым небом? спросил Мартин.
Как будто на морском берегу. Правда, чудесно.
Откуда-то возникла Аля с подносом в руках. По залу поплыл аромат базилика и сыра.
Воодушевляет, покрутил носом Мартин.
Это карпаччо. Легкий ужин и немного «кьянти».
Аля, а почему у вас на балконе пахнет морем? спросила Алина.
Потому что здесь совсем рядом море, невозмутимо ответила волшебница.
Мартин моргнул и попробовал прижать задёргавшийся правый глаз. Море. Ладно. Пусть будет море. Всё равно ничего не понять. Лучше заняться карпаччо.
То ли час пролетел, то ли минута прошла, то ли мир просто замер в ожидании. И только когда стекла по хрустальному кружеву последняя бордовая капля, в форточке снова зашумел прохладный ветер. Мартин едва успел положить вилку на пустую тарелку, как на столе осталась только белоснежная скатерть.
Вы, помнится, хотели прогуляться по саду? спросила Нелли.
Я не хотела, буркнула Заморючка. Что бы вы ни говорили, а там страшновато.
Но именно там то, что вам нужно. Здесь, в доме, этого нет.
Понимаю, сказал Мартин.
Там есть красота, почти пропела Аля. Найдете её найдете и остальное. Только постарайтесь успеть до захода солнца.
Иначе карета, которой у нас нет, превратится в тыкву?
Иначе вам не понравится.
В окно залетел сухой скрюченный лист и, медленно крутясь, опустился на сверкающий пол. По вискам пробежала неприятная дрожь. Мартин поднялся со стула, хмуро посмотрел на Алю и подал руку Алине. Будь что будет.
В саду ветра не было, и листья на извитых ветках казались то ли нарисованными, то ли смоделированными в старинной компьютерной игре. Издалека слышалось глухое уханье, казавшееся в безмолвии мрачных аллей оглушительным. Мартин коснулся пальцами растрескавшейся коры и отдернул руку.
Она горячая! воскликнул он. Такое чувство, что дерево горит внутри.
А я говорила, что здесь не вот тебе восторг. Не нравится мне. И эта еще такая: «Постарайтесь успеть до заката!» Тут и при свете-то фигня нездоровая творится, а уж что ночью будет ой-ой-ой!
Мартин молча обнял хрупкие тонкие плечики и коснулся губами розового ушка. Заморючка хихикнула, и на её щеках заиграли трогательные ямочки.
Не щекочи меня, а то мурашки уже.
Ладно, как скажешь. Я просто хотел немножко тебя развеселить.
Меня здесь сможет развеселить только выход. Ужасное место.
Не знаю, не знаю. Чем больше смотрю, тем больше мне здесь нравится.
Ты странный. И имя у тебя странное. Кстати, раз уж мы знакомимся заново, расскажи, почему тебя так зовут? Я вообще про тебя многое забыла.
Ладно, я про тебя вообще всё забыл. А имя был когда-то в прошлом веке чувак один, швед, певец и продюсер, все дела. Сценическое прозвище у него было как-то от названия машины образовано. А звали его Мартин Эрикссон. Родители так по нему в свое время фанатели, что даже вот меня в его честь назвали. Но, кстати, имя прикольное, мне нравится. Правда, в школе из-за него меня дразнили «Гусём», вроде того как я Нильса на шее таскал. Дурачки, что поделать. Правда, больше так обзываться никто не додумался. На работе я всегда был Марти, вроде как из «Назад в будущее». Правда, это на этой. Или на той? Где-то меня еще «Энакином» звали, а где-то «Золотой отвёрткой», не помню уже. Так всё перемешалось. Даже не помню, кем я по-настоящему был.
Я вот тоже не помню. В смысле, про тебя. Про себя кое-что помню.
Расскажи, пожалуйста.
Не-а. Давай не сейчас. Мне неуютно здесь, нет настроения рассказывать.
Ладно, улыбнулся Мартин. Пошли искать красоту.
Дорожки, вымощенные цветными камнями и фигурными плитками, расходились, сливались, изгибались и прятались в глубокой тьме. Деревья, опутанные лианами, опускали ветки до самой земли, и из-под тяжелых листьев проглядывали фиолетовые и багровые цветы. Казалось, будто это огромные капли крови, растекшиеся по траве и мхам. Тёплый воздух, пропитанный запахами увядших яблок и грибов, проглатывал звуки, словно в маленькой комнате, обитой войлоком.