Приятно, Марина э
Просто Марина.
Гм, так мы тоже можем звать Вас просто Марина? осведомился Гаев.
«Да он же заигрывает с ней!» пронеслось у Горбовского.
Марина Леонидовна, поправила Спицына с улыбкой.
Она решила быть холодна с этими двумя, потому что кожей ощущала, что они могут начать недвусмысленно липнуть к ее особе. А это будет только мешать.
Какая Вы строгая, Марина Леонидовна. Только наш Лев Семенович все равно построже будет, мы привыкли к ежовым рукавицам, нас в этом плане не удивишь.
Марина взглянула на Горбовского, чтобы увидеть его реакцию на эту смелую реплику в его адрес, но никакой реакции не последовало. Ей показалось крайне странным, что коллеги вот так запросто могут говорить о Горбовском в его же присутствии, а тот даже не замечает. Какие же у них здесь отношения? Она посмотрела на него и внезапно вспомнила, что он ей снился, и сон был отвратительным.
Что ж, если позволите, я ознакомлю Вас с лабораторией, введу в курс дел и объясню обязанности, добродушно предложил Пшежень.
Нет, посидите еще, Марина Леонидовна! Мы ведь едва-едва узнали друг друга. Поговорим немного, а после я и сам могу устроить Вам экскурсию хоть по всему НИИ, предложил Гордеев.
Это совершенно ни к чему, отрезал Горбовский, поднимаясь из-за своего стола, есть дела поважнее. Кстати, почему Вы не в спецодежде, Спицына? Уже второе нарушение за сегодня, заметил он, обратив на Марину взгляд, колкий и меткий, как ядовитый дротик.
Марина не нашлась, что ответить, но решила без паники реагировать на замечания. Она была готова к этому, она настраивала себя на то, что Горбовский неизбежно начнет придираться по любому поводу.
Пока в этом нет ничего страшного, Лев Семенович, сказал Пшежень. Дело поправимое.
Горбовский сердито промолчал. Немного погодя он достал из выдвижного ящичка стола белые перчатки и мастерски натянул их на ладони. Марина еле удержалась от вздоха. Она тут же вспомнила отца, и холодок заскользил у нее по шее. Едва Лев Семенович поднялся и ушел в соседнее помещение, диалог с коллективом продолжился в более теплых тонах.
Не реагируйте на него слишком болезненно, Марина Леонидовна, заговорщически посоветовал Гордеев. Это пройдет. Он просто не любит посторонних. Ему надо привыкнуть.
Но Спицына и без этого избрала своей стратегией благоразумие и хладнокровие. Это была уже не та студентка, которая грубила Горбовскому на комиссии и по-хамски разговаривала с ним. Теперь она как будто проникла в недоступное ранее логово врага, и выяснилось, что не так он страшен, и есть предел даже его полномочиям. Сейчас осталась только тихая ненависть, которой нельзя давать волю.
«Не любит посторонних, подумала девушка, да он вообще никого не любит».
Даю голову на отсечение, что Вас подкараулили и перехватили как минимум двое ученых сегодня утром, загадочно произнес Гаев.
Абсолютно так.
Зиненко и Крамарь?
Марина кивнула.
Ох, бойтесь Крамаря, юная леди, наставительно помахал пальцем Пшежень. Вот, кого стоит опасаться молоденьким девушкам вроде Вас.
Пусть только попробует, вспыхнул Гордеев, мы Вас никому не отдадим, Марина Леонидовна. Так что на счет экскурсии по НИИ? Сразу после того, как Юрек Андреевич вычитает Ваши обязанности, разумеется. Ведь долг превыше всего.
Марина прикинула в уме и согласилась, к великой радости двоих из ларца.
Приходить сюда она должна была ежедневно, работать с девяти утра до трех дня с обедом. Работа ее заключалась во многих мелких вещах, напрямую связанных с вирусологией. В основном предстояло делать то, что скажут, покажут и объяснят. В общем, даже дурачок способен справиться, что уж говорить о Спицыной. Пока что все шло довольно неплохо, и даже Горбовский не показывался наружу с того момента, как вышел. Его отсутствие несказанно радовало глаз.
После тщательной инструкции Марине решили сначала показать всю секцию вирусологии, а потом уже вести по другим отделам. Гордеев и Гаев рассказывали вместе, не перебивая друг друга, а великолепно дополняя, как две части одного целого. Вообще у Марины было ощущение, будто она общается с одним человеком, настолько Слава и Саша были схожи в речи, в манерах, в поведении, в отношении к ней. Спицына получила халат и спецобувь и теперь могла быть свободна в течение часа.
Марина Леонидовна, так почему Вы выбрали нашу секцию? спросил Гордеев ни с того ни с сего, хотя до этого увлеченно рассказывал ей об устройстве электромикроскопа.
Это опасно.
Вот как! Любите опасности?
Кто не рискует, тот не проходит комиссии, где председатель Горбовский, усмехнулся Гаев.
А вот это фильтр Пастера Знаете, кто такой Пастер?.. Да, что это я. Вы бы вряд ли сюда попали, если бы не имели понятия о том, кто такой Луи Пастер. Будьте так великодушны и простите меня.
Не стоит. Так что Вы говорили о конденсоре с ирисовой диафрагмой?
Гордеев и Гаев были в восторге. Их ожидания относительно девушки в полной мере оправдались. Она была умна, знала себе цену, схватывала все не лету и порой позволяла себе маленькие дерзости, которые действовали на двух коллег, как пылкие женские взгляды. Не помня о женах, они увивались вокруг Спицыной, рассказывая и показывая ей все, что только можно было рассказать и показать, вплоть до компьютерных штепселей и содержимого личных блокнотов наблюдений.
Марина почти не слушала их, одновременно вникая во все, что слышала. Ее мысли были заняты важным вопросом. Как эти люди, такие добрые, отзывчивые и приятные, могут работать в одном коллективе с такой бесчувственной сволочью, как Горбовский? Как они терпят его? Видно ведь, что в их мини-коллективе довольно теплые отношения, но как в эту картину вписывается Лев Семенович? Как? Да, несмотря на обычную сухость и резкость, здесь он будто бы мягче голосом и плавнее движениями, но от этого не перестает быть собой.
На самом деле Горбовскому было тяжело держать себя в руках. Он холодно ненавидел Марину и только и ждал случая, чтобы на ней отыграться. Пока все ее обхаживали, он проводил диагностику оборудования в хранилище образцов и скрежетал зубами, вполголоса высказывая проклятия в адрес ненавистной практикантки.