Даже с вами?
С нами нет, но не слушал никаких возражений и увещеваний. Говорил повелительным тоном. Постоянно ругался на «империю фальши и лжи».
Очень странно. Он же опытный переговорщик и знаток этикета.
На Лиенне он сделался тем, кого раньше пытался в себе укротить и загнать в железную клетку: своенравным тираном. Успокоился лишь перед той роковой церемонией у очага.
Может быть, он заранее знал, чем всё кончится. Илассиа мне рассказала, что накануне им вдвоем приснился один и тот же кошмар. Реальность словно раздваивалась, и в каждой развилке событий кто-то должен был непременно погибнуть. Либо сестра, либо брат. Очевидно, он сделал выбор. И морально готовился к смерти.
Снова магия?
Не знаю. Скорей, интуиция. У него ведь она была очень развита.
Как и ощущение нараставшей опасности. Юльхен, он неспроста отдал мне строгий приказ держать наготове флаер. Я не посмел ослушаться, хотя удивлялся, к чему такая предосторожность, вроде бы кризис преодолен, впереди сплошные праздники: церемония у очага, коронация, свадьба Иссоа и Эллафа Вероятно, он чувствовал и понимал, что среди лиеннских имперцев до последнего дня шла борьба. Были, несомненно, те, кто хотел уничтожить Иссоа, считая, что алуэсса на троне совсем не подарок, а были те, кто видел в Ульвене непредсказуемого самодержца с дурным и капризным характером. Он всячески давал им понять, что контролировать себя никому не позволит.
Но если он сам отказался от власти, зачем им потребовалось его убивать?
Целью мог быть срыв коронации. После убийства она бы сама собой отменилась. Я бы не исключил, что в замыслах заговорщиков присутствовала и последующая расправа с Иссоа. Или полный контроль лиеннских властей над будущей императрицей. Меня отстранили бы как телохранителя, не справившегося со своей задачей. Защитить Иссоа был способен лишь брат. Когда его не стало, вся семья могла оказаться в заложниках.
Каким образом, Карл? Их что, захватили бы в плен?
Ну, зачем. Задержали бы на неопределенное время, окружив неприступной охраной и слежкой ради их безопасности. Если бы мы не эвакуировались на «Гране», а сразу вызвали местных медиков, Ульвена забрали бы в клинику и держали бы там, подключенного к аппаратуре, которая заведомо не могла бы его воскресить. Сколько бы это тянулось? Не знаю. Несколько дней? Месяц? Год?.. Потом торжественные похороны, государственный траур, длинное, нудное, ни к чему не ведущее расследование, казнь фанатика-одиночки, закулисные переговоры с Иссоа или Илассиа об условиях примирения и компенсации Возможно, обеих принцесс поставили бы в такое положение, что они не смогли бы вырваться из цепких рук благодетелей. Ни Эллаф, ни я не имели там права голоса, мы не члены семьи. Иссоа в то время совершенно не разбиралась в политике и мечтала только о свадьбе. Илассиа, вероятно, кое-что понимала в происходящем, но была совершенно сломлена. Если бы Иссоа отказалась от коронации, то Илассиа могла согласиться, если бы ей внушили, что этого требует память Ульвена.
Ты их спас. Я горжусь тобой! Ты герой!
Юльхен, я вовсе так не считаю. Я порой себя спрашиваю, всё ли я тогда сделал, как нужно. Эллаф заверил меня, что, даже если Ульвен еще был жив, когда мы тащили его до лифта, никакие реанимационные меры уже ничего бы не дали. Попади он в лиеннский госпиталь, там в лучшем случае смогли бы поддерживать его некоторое время в вегетативном состоянии. А скорее, просто не довезли бы. Для него уже не было разницы, скончаться ли в местной клинике или на руках у Илассиа в нашем флаере. Я же думал тогда, что обязан как можно скорее увезти из дворца всю семью и забрать с собой тело Ульвена. Теперь иногда сокрушаюсь: верно ли поступил?..
Не мучь себя, Карл. Насколько мы знаем Ульвена, он предпочел бы достойную смерть жалкой жизни. Зато теперь подрастает наследник.
Дитя алуэссы. И тоже Ульвен.
Имена повторяются, это ведь императорская династия. Карл, ты думаешь, он сможет стать музыкантом?
Не знаю. Он пока слишком мал. Хотя я тоже начал осваивать скрипку в пять лет. Моей первой учительницей была мама, ты знаешь. Из меня хотели сделать примерного мальчика-аристократа. Развитого во всех отношениях. И никто тогда не знал, кем я стану.
Ты ведь будешь его обучать?
Попробую. Когда я не летаю, времени у меня предостаточно. Если только Иссоа и Эллаф не начнут возражать.
Скрипку ведь у него не отняли.
И правильно. Инструмент не должен пылиться на дне сундука.
А как насчет детского варианта?
Юльхен, где нам взять его на Тиатаре?.. Даже если миниатюрную копию сделают по моим чертежам, это будет лишь суррогат, вроде той лиеннской империи, которая мало чем походит на подлинную, уйлоанскую. Ульвен возмущался, что на Лиенне всё построено на иллюзиях и фантомах.
Там ведь нет алуэсс?
Разумеется, нет.
Так откуда они про них знают?
Сам Ульвен рассказал в своих лекциях. Приведя документы, тексты, карты и съемки тех знаменитых мозаик Менноа.
И безумно всех напугал.
Он хотел, чтобы его предполагаемые подданные знали правду о династии Уликенов.
Что ж, теперь пусть подавятся этой правдой Будь они прокляты.
Юльхен, уймись!
Я вполне понимаю Иссоа. И, если б я была там и могла повторить заклинание, тоже наколдовала бы им все напасти, какие бывают, да еще бы кое-что и прибавила.
В каждой женщине, очевидно, сидит алуэсса.
А во мне еще и валькирия.
Чокнутая.
Хэйо-то-хоо!..
Юльхен, тише! Ночь, все спят!
Обними меня, мой космический ангел. И давай улетим ото всех.
Коллеги
Вращаясь в заколдованном треугольнике между нашим домом в Витанове, Колледжем космолингвистики и Тиастеллой, я редко бываю в Тиамуне (так зовется и сам Межгалактический университет, и возникший рядом с ним городок). Колледж считается частью университета, однако сохранил автономию, и летать в Тиамун мне без особых поводов незачем.
Разумеется, меня приглашали на открытие двух исследовательских центров, основанных учителем Музея Уйлоа и Института истории Тиатары. Ни один из них не называется в честь него, и сначала мне думалось, что это не совсем справедливо. Однако в Тиамуне нет никаких других объектов с личными именами, и, наверное, пусть лучше память хранится не извне, а внутри. А с этим здесь всё в порядке.
В Музее Уйлоа есть зал, посвященный участникам первой археологической экспедиции и ее вдохновителю, профессору Лаону Саонсу Илассиа постаралась представить самые интересные факты из жизни отца и подарила кое-какие предметы, включая разношенные ботинки, которые гляделись бы совершенно обычными и неказистыми, если бы не совершили умопомрачительный многоступенчатый перелет: Лиенна Виссевана Тиатара Уйлоа вновь Тиатара. Для Лаона Саонса главным в одежде и обуви было удобство, в итоге вещи с богатой историей.
Виссеванские археологи, супруги Нашшударран, Мендарруихх и Адванаирра Нашшударран, поделились личными съемками руин Меннао и Уллинофароа. Самый эффектный кадр Адванаирра в скафандре, стоящая в руинированном проеме окна «Морской ратуши» Меннао.
Иссоа нашла в семейном архиве редчайший автограф Ульвена его упражнения в уйлоанской каллиграфии. Обычно он набирал свои тексты на компьютере, а тут настоящая рукопись, стилизованная под древность.
На мою долю выпала чрезвычайно ответственная задача, даже, сказала бы я, священная миссия: реконструировать и издать лиеннские лекции учителя о трех версиях «Алуэссиэй инниа» «Песнопений океанид»: оригинальной, найденной в тайнике под дворцом в Уллинофароа, «придворной», привезенной когда-то на Тиатару, и «школьной», то есть весьма урезанной и искаженной, бытующей на Лиенне. Илассиа отдала мне все материалы, которые Ульвен брал с собой на Лиенну. Некоторые коллеги домогались права поучаствовать в их подготовке к изданию, но семья Киофар заявила, что готова доверить такую работу лишь мне.
Книга вышла два года тому назад. Помимо электронного варианта с видеоприложением, она была роскошно напечатана на бумаге и помещена на почетное место в витрине музея:
«Профессор Ульвен Киофар Джеджидд.
«Алуэссиэй инниа» уйлоанская, тиатарская и лиеннская версии: источники, язык, поэтика, композиция.
По материалам лекций, прочитанных в Межгалактическом университете Тиатары и в Императорском университете Уллинофароа, Лиенна.
Составитель, научный редактор и автор комментариев профессор Юлия Цветанова-Флорес».
Помимо собственных изысканий Ульвена, туда вошли факсимиле уйлоанского оригинала и тиатарского варианта (из собрания семьи Киофар) и текстологически выверенные расшифровки всех трех версий, равно как параллельный перевод на космолингву. И если кто-то подумает, будто моя роль сводилась лишь к упорядочиванию материалов Ульвена, то пусть попробует повторить этот труд. Мое имя там значится совершенно по праву. И я горжусь этой книгой не меньше, чем собственной монографией.
Электронная версия доступна в любом инфоцентре, и она по понятным причинам гораздо полнее печатной. Однако издание на бумаге получилось необычайно эффектным. От него исходит ощущение подлинника. Мне приятно видеть книгу в музейной витрине, среди артефактов погибшей цивилизации.
В экспозиции Музея Уйлоа, доступной всеобщему обозрению, представлены отнюдь не все находки, привезенные «Гране». Некоторые рукописи и хрупкие предметы искусства заменены электронными копиями, а оригиналы находятся в подземных хранилищах с особым световым и температурным режимом. Их открывают только специалистам, изучающим историю и культуру уйлоанской империи.
Один объект изъят даже из научного обихода: «Книга церемониала», предназначавшаяся исключительно Императору-иерофанту. Только он имел право прикасаться к ней, чтобы свериться с древним каноном сакральной церемонии у очага или даже внести в канон необходимые изменения. Даже Лаон Саонс, обнаруживший манускрипт в сокровищнице императорского двора Уллинофароа, не осмелился прочитать ничего, кроме названия и оглавления книгу полностью смог изучить лишь Ульвен, которому ее вручили еще до его визита на Лиенну. Он же распорядился поместить «Книгу церемониала» в сейф музея и не выдавать никому, кроме принцев и принцесс из семьи Киофар, получивших полное посвящение в иерофанты. Иссоа видела книгу в то недолгое время, когда святыня находилась в доме семьи Киофар, однако вряд ли могла бы сама разобраться в ней без помощи брата или Маиллы для прочтения и верного истолкования текста требовались лингвистические и текстологические познания на уровне магистра или профессора. Поскольку ни описывать, ни разглашать подробности церемонии нельзя, артефакт остается замкнутой «вещью в себе», Ding an sich, как говорит мой Карл (выражение, впрочем, он позаимствовал у старинного философа Канта, труды которого сам не читал говорит, они столь же головоломны, как уйлоанские ритуалы).
С руководством Музеем Уйлоа вышла довольно запутанная история. Ульвен обмолвился на Лиенне, что, вернувшись на Тиатару, сам возглавит Музей, когда покинет пост ректора. Сначала должность предложили Илассиа одной из двух главных наследниц Ульвена, магистру биоэтики и штатному преподавателю университета. Но Илассиа отказалась: сначала она очень медленно приходила в себя после гибели мужа, затем писала книгу об отце («Профессор Лаон Саонс основоположник уйлоанистики») ничем другим заниматься она не хотела. Директором стал молодой историк-уйлоанист Уйлан Аллар, ученик профессора Лаона Саонса. Однако он подал в отставку после того, как императрица Иссоа отказала ему в разрешении ознакомиться с «Книгой церемониала», поскольку Уйлан Аллар не являлся ни принцем, ни иерофантом. Оспаривать волю императрицы Аллар не осмелился и предпочел увольнение.
В итоге пост директора Музея Уйлоа получил не кто иной, как Вайлен Кеннай кузен Ульвена, неудавшийся космолингвист, не дошедший до защиты магистерской (Ульвен отказался поставить на титульный лист свое имя в качестве научного руководителя, сочтя работу слабой и зарекшийся с тех пор брать в свой класс близких родственников). По прошествии многих лет Вайлен Кеннай, уже будучи отцом семейства зрелого возраста, вдруг решил стать историком, экстерном закончил университет, написал довольно среднюю, но приемлемую диссертацию по истории уйлоанской общины на Тиатаре и получил престижную должность. Затем он добился от Иссоа посвящения в иерофанты. И ему, как родственнику семьи Киофар, императрица позволила приобщиться к «Книге церемониала». Впрочем, насколько я знаю, Вайлен Кеннай взглянул на рукопись пару раз из чистого любопытства, а углубляться в нее не стал. Настоящим уйлоанистом он не так и не сделался, наукой занимался лишь ради поддержания своего реноме, ни одной монографии до сих пор не опубликовал, а статьи его касались всегда очень частных вопросов и редко содержали действительно новую информацию. Администратором, впрочем, он оказался довольно умелым. Ректорат Тиамуна не имел никаких претензий к Музею Уйлоа: продолжается каталогизация обширных коллекций, издается ежегодник «Уйлоанские древности», проводятся конференции, семинары, экскурсии для студентов и школьников, обновляются текущие выставки. Однако меня туда приглашают нечасто. Иногда и вообще «забывают» позвать, а потом удивляются, как такое могло получиться. Впрочем, вся информация о мероприятиях имеется на сайте университета, каждый может выбрать интересное для себя.
Директор Вайлен Кеннай на общих собраниях и совещаниях в ректорате держится со мной уважительно, но весьма отстраненно. Он, едва ли не единственный из уйлоанцев, избегает называть меня «госпожа Хранительница», предпочитая обращение «госпожа профессор Цветанова-Флорес» или «уважаемая коллега». Вероятно, его до сих пор задевает мой статус ближайшего друга семьи Киофар: сам Вайлен появляется в доме Иссоа и Эллафа лишь по торжественным случаям, а я могу бывать там, когда захочу, без повода и приглашения. И, конечно, он не забыл, что Ульвен считал его профессионально несостоятельным, а мною, напротив, гордился как лучшей своей ученицей. Ну, не всем же дано становиться космолингвистами! Это скорее призвание, чем ремесло.
Институтом истории Тиатары заведует бывший коллега Ульвена по ректорству профессор Уиссхаиньщщ с планеты Аис. Он историк цивилизаций, и его назначение выглядит совершенно естественным. Однако посвященные знают, что на самом деле он куратор Тиатары от Межгалактического альянса. Как почетный ректор в отставке, он по-прежнему вхож в ректорат, где имеются средства межгалактической связи. А должность директора крупного научного центра его совершенно устраивает. Профессор Уиссхаиньщщ полагает, что историю следует понимать широко, и поэтому присоединил к своему институту еще и экологов, и планетологов, и палеонтологов. Исследовательское учреждение в Миарре стало филиалом Института истории Тиатары и получило название Институт биологии Тиатары, во избежание путаницы. Недовольные, знаю, роптали, но со временем страсти утихли, а от сотрудничества все только выиграли.
На недавних выборах ректоров Тиамуна победили Эктор Жиро из Института биологии Тиатары (отец моего приятеля Альфа, который тоже теперь профессор), и физик Гаррх Бархханг, окуданец, которого я помню со времен Межгалактического конгресса. Поскольку оба новоизбранных ректора не вполне хорошо разбираются в истории цивилизаций и в уйлоанистике, то очередную межгалактическую научную конференцию по взаимодействию разных культур на Тиатаре («Тиатара: опыт сотрудничства») организуют Колледж космолингвистики, исторический факультет Тиамуна, Музей Уйлоа и Институт истории Тиатары.