Он сидит на краю кровати и смотрит на ракеты и звезды, которыми усеяно одеяло. Ему пять лет, и бабушка сетует, что он растет слишком быстро.
«Мой маленький любитель космоса».
Голос бабушки звучит в его голове, и это странно, ведь она сейчас не рядом с ним, а на кухне. У него такое чувство, как будто ему двинули кулаком под дых: он вспоминает, как они с бабушкой выбирали это одеяло в магазине уцененных товаров. Одеяло лежало в большом ярко-красном пластиковом ящике, похожем на урну, но чуть красивее. На стенке ящика была надпись «Распродажа». Он помнит, как смог прочитать это слово сам, бабушка лишь чуть-чуть помогла. Здорово же он тогда собой гордился.
«Ты у меня очень умный мальчик»
Внутри снова творится что-то непонятное, какой-то взрыв чувств. Так бывает, когда стартует ракета: все шумит и грохочет. Очень сумбурно и ярко. Он сам не знает, злится он сейчас или нет. Сходит с ума. Грустит. Страдает?
«Мой маленький храбрый солдат».
Но так бабушка называет его только по средам. Он вскидывает голову: из кухни доносится звяканье посуды. Сегодня как раз среда
По средам бабуля дает ему на завтрак шоколадные хлопья. А после чая мороженое. В эту минуту она накрывает на стол: рыбные палочки, жареная картошка, фасоль его самые любимые блюда.
«И мороженое с шоколадным соусом для моего маленького храброго солдата».
Только он ведь не храбрый.
В этом вся проблема.
В школе они учатся читать по группам, и он в самой лучшей Красной группе. Лучшей в классе. У него есть книжка про девочку, которая боялась темноты и однажды повстречала медведя, который тоже боялся темноты.
Сегодня утром он хотел признаться учительнице, что очень боится темноты. Только об этом никому нельзя говорить, ведь это секрет.
Среды вот их секрет. Его и
Как ты, малыш, все в порядке?
Он понимает, что ему хочется что-нибудь пнуть и что он злой мальчик. Но он любит бабулю. Больше всего на свете ему хочется крепко-накрепко обнять ее обеими руками и никогда не отпускать.
Но по средам он совершенно не понимает взрослых. И ему хочется кричать, драться и кусать всех подряд.
Он чувствует, как слезы наворачиваются на глаза, и вспоминает, как в прошлую среду Патрик случайно увидел его плачущим среди стеллажей в школьной библиотеке. Пришлось столкнуть Патрика с табуретки.
Скоро ему исполнится шесть. Интересно, станет ли он тогда храбрее?
Глава 5
МЭТЬЮ
Мэтью Хилл беспомощно смотрит на дочь, которая лежит на полу посреди супермаркета между прилавков с печеньем. Он уже готов сдаться. Постыдный шепот: «Только маме не говори», готов сорваться с его губ. Но есть проблема: у Амели замечательные легкие, и ее крики собрали зрителей. На них уже смотрят, и кое-кто из покупателей явно хочет увидеть, что нерадивый отец предпримет дальше.
Понимая, что количество способов разрешения ситуации резко сократилось, Мэтью натягивает на лицо маску спокойствия. «И кто бы мог подумать», мелькает мысль. Всего каких-то полгода назад это был не ребенок, а ангелочек в цветастых платьишках.
Ненавижу тебя! Амели снова бьет ножками по полу, ручки сжимаются в крохотные кулачки, костяшки пальцев белеют от гнева. При этом она ерзает спиной по керамической плитке, словно рассерженный тюлень.
Мэтью снова оглядывается по сторонам: увы, подкуп исключен слишком много свидетелей.
Папа уже уходит, Амели. А ты как, идешь домой или остаешься здесь и будешь жить в супермаркете?
Я хочу печеньки «Пиппи покет»!
Мэтью окидывает взглядом прилавки с печеньем и замечает двух женщин средних лет. Те аж глаза вытаращили, до того им хочется узнать, кто выиграет в этом раунде Амели или ее родитель.
Печенье «Пиппи покет» покупают хорошим девочкам. А ты уже в пятый раз за сегодняшний день валяешься на полу, Амели. Поэтому никакого печенья не будет. Сейчас мы отправимся на кассу, оплатим наши покупки и поедем домой.
И тут раздается такой истошный визг, что Мэтью инстинктивно вскидывает обе руки и оглядывается на столпившихся зевак, словно говоря: «Я тут ни при чем. Я ее не трогал».
Ох уж эти ужасные двухлетки, доносится из-за спины старческий голос.
Его обладательница делает шаг вперед и останавливается рядом с Мэтью, а тот, слегка повернув голову, замечает белоснежно-седые волосы и теплое пальто, несмотря на теплую погоду.
Мэтью пытается выдавить улыбку надо же как-то показать, что он справляется.
Ну да, если бы. Не будь тут свидетелей, он бы точно предпочел взятку. Купил бы дочери эти чертовы печенюшки, лишь бы она поднялась с пола и пошла с ним на кассу. И тут он прямо наяву слышит голос Салли, своей жены: «Не поддавайся на ее истерики, Мэтт. Если ты продолжишь в том же духе, то мы обречены».
Слово-то какое выбрала обречены. Хилл смотрит на девчонку на полу и в который раз задается вопросом: куда подевалось то чудное дитя, которое два года назад он впервые взял на руки? Та милая девчушка с золотистыми кудряшками, которая сидела на высоком детском стульчике и улыбалась всем подряд? Пока очередные покупатели, заглядывая в кондитерский отдел, встревоженно крутят головами, пытаясь обнаружить источник визга, Мэтью размышляет о том, что слово «обречен» как нельзя лучше описывает его жизнь в настоящий момент.
Может, вы пойдете на кассу и рассчитаетесь, а я пока пригляжу за малышкой? Не сомневаюсь, она выбросит белый флаг. Не по погоде одетая бабуля подходит к молодому отцу вплотную и шепотом делится своим планом.
Хилл смотрит на нее оценивающе: на похитительницу детей вроде не похожа. Но привычки профессионального полицейского, помноженные на опыт частного детектива, заставляют его подозревать в людях самое плохое.
Все нормально, спасибо.
Ну, как скажете. Хотя сразу видно, что девочка заночевать тут собралась. Женщина наблюдает за Амели, которая с остервенением лупит ногами по полу. Моя тоже такая была. Упрямая, в смысле. Зато она у вас умница, верно?
Мэтью прищуривается. Наконец его озаряет спасительная идея. За кассой расположено окно во всю стену, в котором отражается кондитерский отдел. С помощью отражения он вполне сможет проследить и за своей дочерью, и за старушкой-похитительницей.
Большое спасибо, шепчет он решительно. Вы меня очень выручили.
Ну вот, Амели. Папа уходит, а ты оставайся жить в супермаркете, раз тебе здесь так нравится. Только учти, ночью тут холодно и к тому же выключают свет.
Хилл разворачивается и уверенно катит тележку к кассе, а сам не отрываясь следит за отражением в окне.
Визг прекращается почти сразу, но с пола Амели не встает. Некоторое время она лежит, приподняв голову и наблюдая за отцом. Старушка рядом, бдит. Еще минута, и Амели вскакивает. Вид у нее озадаченный и слегка взволнованный. Пока ее отец, насвистывая себе под нос, выкладывает покупки на движущуюся ленту, Амели медленно топает к нему. Мэтью снова бросает взгляд в окно, как в зеркало, мельком привычно удивляется тому, насколько он выше всех остальных покупателей, но не оборачивается.
Совсем скоро он чувствует, как дочка всем своим маленьким тельцем прижимается к его левой ноге, всхлипывает, как вздрагивают ее плечики, поникшие под грузом поражения. Он гладит малышку по волосам, но от дела не отрывается.
Хочешь помочь папе разгрузиться? Главное, что он усвоил, нельзя допускать сейчас визуального контакта: она и так унижена, не надо усугублять ситуацию, иначе может случиться новая истерика. Хилл подает Амели коробку с хлопьями, та кладет ее на ленту. Следом тем же маршрутом отправляется буханка хлеба в бумажном пакете.
Так они продолжают до тех пор, пока малышка не перестает всхлипывать, а плечи вздрагивать.
Прости, папочка.
И тут его сердце тает. Он опять гладит дочь по волосам в знак того, что мир восстановлен, а сам думает: «Неужели так будет всегда? Любовь. Война. Снова любовь. Снова война». Ему хочется вернуться в кондитерский отдел и скупить все «Пиппи покет», какие только найдутся на полках, чтобы показать Амели, как глубоко он любит ее и искренне прощает. Но он знает, что нельзя поддаваться слабости, а потому лишь еще раз гладит малышку по головке и продолжает передавать ей предметы полегче.
Мэтью поднимает руку и в знак благодарности машет загадочной старушке, та улыбается в ответ. Хилл вспоминает, как его мама, когда он с семьей навещал ее в последний раз, говорила ему, чтобы он не торопил время, как бы ни было тяжело. Ведь годы младенчества быстро пролетят, и еще настанет день, когда ему захочется вернуться в этот период, несмотря на истерики и прочие сложности. И он пожалеет, что эти дни безвозвратно ушли.
Так-то оно так, но, пока ты находишься в этом самом моменте, когда твой ребенок, это загадочное и непредсказуемое существо двух лет от роду, категорически отказывается ложиться спать, надевать пальто и садиться в детское автокресло, зато норовит упасть в магазине на пол и закатить истерику, то волей-неволей мечтаешь о том дне, когда все это закончится и наступят времена попроще. Хотя бы чуть-чуть. Потому что это изматывает.
Отец с дочерью заканчивают выкладывать продукты на ленту, и тут звонит мобильный. Номер переадресован автоматически из офиса Хилла в Эксетере. Черт. Сегодня он решил поехать на работу попозже, чтобы Салли смогла сходить в парикмахерскую, но вообще-то не хотелось бы, чтобы клиенты считали, будто он работает на полставки. А еще он скрывает тот факт, что у него до сих пор нет ни помощника, ни секретарши.
Добрый день. Мэтью Хилл, частный детектив, слушает.
Кассирша выразительно поднимает брови, а он в ответ делает большие глаза.
Здравствуйте, мистер Хилл. Да, все верно Гм. Меня зовут Том Стеллар. Судя по голосу, абоненту лет тридцать. Нервничает, но это нормально. Большинству клиентов сложно решиться на этот шаг. У меня возникла одна проблема, не могли бы вы помочь? Точнее, проблема не у меня, а у моей девушки повисает долгая пауза.
Продолжайте.
Ее преследуют. Мы считаем, что это преследователь. Сначала были звонки с угрозами. Честно говоря, я думал, этим все и закончится, но недавно ей в офис принесли посылку. Я очень волнуюсь. Полиция, похоже, мало чем может помочь, вот я и решил с каждым словом его речь ускоряется, он уже почти тараторит.
Хорошо, мистер Стеллар. Я вас услышал, но сейчас я занят и не могу обсудить подробности. Я записал ваш номер и перезвоню в ближайшее время. Скажем, в течение часа. Вас устроит такой вариант?
Вот как, в голосе звучит разочарование. Просто я очень переживаю. Это действительно срочно.
Я обещаю, что перезвоню в самое ближайшее время. Вы мне все расскажете, и мы решим, как быть дальше.
Ладно. Договорились. Она сейчас в полиции и сильно расстроена, а я не слишком верю полиции, если честно. В прошлый раз ее просто отфутболили. Послали домой, и все, причем одну, можете себе представить?
Мэтью вздыхает, проводя ладонью по кудряшкам Амели. Он не любит, когда при нем критикуют полицию. И хотя сам он давно там не работает, но по-прежнему лоялен к бывшим коллегам. Большинство из них выкладываются по максимуму, а работа у них не сахар, и Хиллу об этом отлично известно. Но суть в том, что преследователь для полицейских воплощение ночного кошмара. Его трудно вычислить, еще труднее понять, как с ним быть, пока он что-нибудь не натворит. При этом вечная нехватка людей и ресурсов не позволяет полицейским поступать так, как они считают нужным и правильным в подобных случаях.
Тут Мэтью вспоминает, что как частный детектив еще ни разу не сталкивался с подобными делами, а потому не знает, стоит ли соглашаться. Может, лучше отказать? В глубине души он сомневается, что способен помочь. Что он сможет сделать в одиночку?
Я скоро перезвоню вам, мистер Стеллар. Постарайтесь выяснить у вашей девушки, как продвигается дело, чтобы нам было что обсудить.
Глава 6
ЭЛИС
Сидя в кабинете редактора, я бросаю взгляд на стеклянную перегородку и вижу за ней обращенные к нам лица коллег. Застигнутые врасплох, они смущенно отворачиваются.
Так вы считаете, что это уже четвертый случай? Женщина-полицейский смотрит на пакет с вещдоками, который лежит на столе между нами. Переворачивает его, чтобы прочесть подпись на открытке из коробки с увядающими цветами. И все это происходит по средам?
Я киваю. Молча. Потому что боюсь расплакаться, едва раскрою рот, а мне совсем не хочется, чтобы коллеги и сотрудница полиции видели мои слезы. Я признательна Теду за то, что он уступил на время свой кабинет, но жаль, что в нем нет жалюзи, это обеспечило бы хоть какую-то приватность.
Хорошо, что с мамой все в порядке. Я поговорила с руководством дома престарелых и объяснила ситуацию. С ней неотлучно находится сиделка, а система безопасности у них на высшем уровне по крайней мере, меня в этом заверили. Всех посетителей записывают в журнал, и к маме не пропустят никого без моего согласия.
Я снова смотрю на сидящую напротив сотрудницу полиции. Эта милая женщина сразу поняла, почему я так встревожилась из-за мамы. Жаль, что я не запомнила ее имя. Мне стыдно. Она имеет звание детектива-инспектора похоже, в полиции на этот раз отнеслись к моему делу серьезнее. А может, Тед надавил на своего приятеля Алана. Судя по вопросам, которые она задала мне с самого начала, детектив-инспектор знает свою работу. Во всяком случае, она куда более проницательна, чем те двое, с которыми я общалась неделю назад. У нее доброжелательное, открытое лицо, но она беременна, причем срок, кажется, довольно большой, и, к моему стыду, это меня беспокоит. В обычных условиях такую феминистку, как я, еще поискать надо, но сейчас я чувствую себя настоящей предательницей каждой своей мыслью я предаю своих сестер.
Не могу объяснить, что именно чувствую, но мне страшно не хочется втягивать эту милую женщину и ее будущего малыша в тот ужас, который творится вокруг меня. Не хочу, чтобы она занималась поиском человека, который угрожал мне сырной проволокой, прислал изломанные цветы, намекая на мою мать, и даже, как я теперь полагаю, побывал в моем доме. Взгляд снова невольно устремляется на огромный живот. Помню, когда моя сестра Лиэнн была беременна, больше всего на свете мне хотелось ее защитить. Я думаю о происходящем чуде о зарождении новой жизни, и уже совсем скоро на свет появится крохотный человечек. Невинное дитя. А тут этот жуткий жестокий тип
Кажется, он проник в мой дом. С этими словами я протягиваю руку к чашке с водой. Вообще-то я не собиралась этого говорить, потому что сама еще не уверена. Нужно достать телефон, открыть ежедневник и сверить даты.
Вот как? Не спешите, Элис, подумайте. Давайте продвигаться вперед помаленьку. Почему вы считаете, что он проник в ваш дом?
Я достаю телефон и копаюсь в нем, после чего сопоставляю дату поездки в Лондон с датами сообщений, которые писала хозяину квартиры. Точно. Черт возьми Все сходится.
В общем, когда он позвонил сюда на прошлой неделе и разговаривал измененным голосом, я думала, что это в первый раз. И надеялась, что в последний.
Все верно. Я читала показания, которые мои коллеги записали с ваших слов. Там нет никаких упоминаний о каких-либо еще инцидентах.
Просто я тогда не поняла, что между ними есть связь. А тут вдруг эта коробка с цветами и открытка, где говорится про мою маму, я снова смотрю на пакет с открыткой, которая лежит напротив женщины-детектива.