Взгляд девушки лихорадочно метался от одного предмета к другому, пока не остановился на медном тазике с водой.
«Плыви по течению. Действуй незаметно. Рассказывай истории. Лги. Не позволяя себе задуматься о чувствах, Шахразада сдернула кольцо с пальца и приказала себе: Дыши».
Затем закрыла глаза и прислушалась к безмолвному крику сердца.
Вот ты где, прервала поток мыслей Ирса.
Она вошла в шатер, опустила за собой полог, молча приблизилась к Шахразаде, не требуя объяснений и не упрекая, развязала бечевку и занялась ее косой. Они посмотрели друг на друга. Ирса взяла кольцо из безвольной руки сестры, продела сквозь него шнурок, после чего, все так же не говоря ни слова, повесила импровизированное ожерелье ей на шею, заправила под ткань камиса и сказала:
Больше никаких секретов.
«Некоторые секреты лучше не знать», пришли на ум слова Халида не предупреждение, а напоминание.
Шахразада кивнула сестре, приняв решение сделать все, что потребуется, лишь бы уберечь семью от опасности. Даже если придется для этого солгать Ирсе.
Что ты хочешь знать?
Всегда
Он был один.
Следовало с умом распорядиться временем, прежде чем повседневные хлопоты украдут эти драгоценные мгновения уединения.
Халид ступил на песок тренировочной площадки и потянулся к шамширу, хоть и понимал, что прикосновения отзовутся болью и оставят на ладонях кровавые следы. Да будет так. Это не имело значения.
Секунды безделья это секунды, когда возвращались темные мысли.
Когда возвращались непрошеные воспоминания.
Сабля выскользнула из ножен с тихим шорохом металла по металлу. Ладони обожгло, пальцы вспыхнули болью. Однако Халид лишь крепче сжал рукоять и тихо выругался, когда глаза заслезились от солнечных лучей, а зрение помутилось.
Чувствительность к свету в последнее время обострилась из-за бессонницы. Вскоре окружающие начнут замечать это обстоятельство. Начнут замечать, что халиф предпочитает бродить в темноте по разрушенным коридорам некогда великолепного дворца, словно привидение.
Факир предупреждал, что подобное поведение многие могут счесть безумием.
Безумный халиф Хорасана. Юнец. Чудовище. Убийца.
Халид зажмурился и позволил мыслям унестись в прошлое, хотя пообещал себе этого не делать.
Когда он был семилетним мальчишкой, то часто прятался в тени и наблюдал, как брат Хасан обучался искусству сражения на саблях. Когда отец наконец разрешил младшему сыну присоединиться к наследнику на тренировочной площадке, Халид немало удивился, так как давно привык, что все его просьбы встречают отказ.
Не помешает и тебе научиться хоть чему-то полезному. Пожалуй, даже ублюдок должен уметь сражаться, поток упреков отца казался бесконечным.
Единственный же раз, когда он снизошел до похвалы, наступил спустя несколько лет, когда Халид одолел Хасана в битве на саблях. Однако уже на следующий день младшему сыну халифа запретили когда-либо снова тренироваться вместе со старшим.
Отец отправил наследника обучаться к лучшим мастерам.
Одиннадцатилетний Халид же оказался предоставлен самому себе. В ту ночь он поклялся, что добьется звания первого фехтовальщика Хорасана, чтобы продемонстрировать отцу: прошлое не дает ему права лишать сына будущего.
Но нет, для этого потребовалось нечто большее.
И когда он приставил лезвие сабли к горлу отца, тот понял это.
Халид улыбнулся своим детским воспоминаниям, принесшим с собой горечь застарелой обиды. Еще одна клятва, которую он не сумел исполнить. Еще один неудавшийся план возмездия.
Почему на ум пришло именно это и именно сегодня? Возможно, дело в тех детях, брате с сестрой. Камьяре и Шиве.
Какая бы прихоть судьбы ни привела Халида к их дверям, она же побудила его остаться вчера и помочь. Он поступал подобным образом уже не в первый раз после грозы: тайно отправлялся в разрушенные районы города под покровом тишины и теней.
Вначале Халид забрел в особенно пострадавший квартал рядом с базаром, чтобы раздать еду раненым, а спустя два дня вернулся, чтобы помочь восстановить стену. Его руки, непривычные к тяжелому физическому труду, покрылись мозолями и кровоточили.
Вчера же халиф впервые провел столько времени в компании детей.
Сначала Камьяр напомнил ему Шахразаду. Настолько, что даже сейчас это вызывало легкую улыбку. Такой же отважный и дерзкий. Ничуть не напуганный незнакомцем. Лучшие и худшие качества Шази.
Но с течением времени стало ясно, что ее дух гораздо ярче проявляется именно в Шиве. Девочка точно так же ничуть не доверяла Халиду и следила за ним краем глаза в ожидании предательства, в ожидании, что он может напасть в любое мгновение. Точно раненое животное, она осторожно приняла еду, не расслабляясь ни на секунду.
Умная, отважная Шива любила своего брата так явно, что Халид даже позавидовал их беззаветной преданности друг другу.
Выше всего он оценил честность детей и очень хотел бы сделать больше для их семьи, чем просто помочь расчистить крошечный дом от последствий разрушения и оставить скромную сумму, но знал, что любых усилий будет недостаточно.
Потому что ничто не могло возместить потерянное.
Халид открыл глаза, повернулся к солнцу спиной и начал разминаться.
Шамшир мелькал на фоне неба, описывая правильные дуги. Лезвие вспыхивало серебром на солнце, рассекая воздух с тихим свистом, пока халиф пытался заглушить мысли.
Но этого было недостаточно.
Халид взялся за рукоятку обеими ладонями и разделил шамшир надвое.
Ни один клинок не мог сравниться с лезвиями, выкованными из дамасской стали и закаленными в самом жарком пламени Храма огня. Халид сам заказал это непревзойденное оружие.
Держа сабли в обеих руках, он скользил по песку площадки, взмахивая ими над головой. Металл пел с яростью пустынного ветра. Однако и этого было недостаточно.
По предплечью потекла струйка крови, но Халид ничего не чувствовал.
Боль от расставания с Шахразадой затмевала все. И, как он подозревал, ничто и никогда не будет ранить сильнее.
Неужели дела в Хорасане настолько плохи? послышался голос сзади, но Халид даже не обернулся. Похоже, казна совсем опустела, продолжил поддразнивать Джалал, хотя шутки его, помимо обыкновения, звучали довольно натянуто. По-прежнему стоя спиной к нему, Халид вытер окровавленные ладони о концы алого кушака-тикки. Пожалуйста, скажи мне, что сам халиф, царь из царей, все еще может позволить себе купить латные рукавицы. Ну или хотя бы одну перчатку.
Джалал обошел двоюродного брата, встал перед ним и вопросительно изогнул бровь.
Халид вернул шамшир в ножны, смерил капитана дворцовой стражи надменным взглядом и заявил:
Если вам требуется перчатка, то я, пожалуй, приобрету ее для вас, капитан аль-Хури. Но только одну. Я не волшебник, чтобы наколдовать горы золота.
Я имел в виду, что рукавицы нужны вам, мой повелитель, учитывая состояние рук, рассмеялся Джалал, крепко сжимая рукоять скимитара, после чего уже серьезно спросил, кивнув на окровавленные ладони Халида: Что случилось?
Тот не ответил, молча натягивая льняную рубаху-камис на разгоряченное тело.
Имеет ли состояние рук отношение к твоим исчезновениям, последнее из которых случилось не далее как вчера? настойчиво продолжил допытываться Джалал.
В его голосе прорезались раздраженные нотки.
Когда Халид снова промолчал, двоюродный брат подошел вплотную и уже без всякого намека на легкомысленность заявил:
Послушай, дворец лежит в руинах. Город сильно пострадал. Ты не можешь продолжать исчезать без предупреждения на много часов, особенно в одиночку, без телохранителей. Отец уже почти исчерпал запас отговорок, оправдывая твое отсутствие, а я я больше не хочу обманывать его. Джалал провел рукой по копне волнистых волос, лишь растрепав их еще сильнее.
Халид внимательнее вгляделся в лицо двоюродного брата и с тревогой отметил отсутствие привычного выражения напускного самодовольства. Подбородок затеняла отросшая борода, обычно безупречно чистый плащ помялся и испачкался, а пальцы постоянно касались то рукояти сабли, то концов кушака, то ворота одежды, выдавая беспокойство.
За все восемнадцать лет жизни Халид никогда еще не видел Джалала в таком состоянии.
Что с тобой случилось?
Тебе правду или как всегда? расхохотался собеседник слишком громко и фальшиво, чем встревожил Халида еще сильнее, и сложил руки на груди.
Правду, вздохнул халиф. Только не всю сразу.
Хочешь, чтобы я открыл тебе свои тайны? Не могу не отметить иронии ситуации.
Не нужны мне твои тайны. Просто расскажи, что у тебя стряслось, и прекрати тратить мое время попусту. А если желаешь сочувствия и утешения, то ищи их в объятиях одной из многочисленных поклонниц, только и ждущих, когда ты обратишь на них внимание.
В том и дело, мрачно произнес Джалал, его лицо потемнело. Даже ты считаешь меня дамским угодником.
Ступай и прими ванну, потеряв терпение, прорычал Халид и направился к выходу с площадки.
Я скоро стану отцом.
Это заявление заставило халифа остановиться. Он так резко развернулся на месте, что в песке образовались глубокие борозды.
Джалал смущенно пожал плечами и неуверенно улыбнулся.
Ты Бессовестный идиот, выдохнул Халид.
Спасибо на добром слове.
Ты уже просил руки той несчастной?
Она не желает даже слышать о свадьбе, признался Джалал и снова провел рукой по волосам. Похоже, не только ты заметил, что вокруг меня постоянно вьются поклонницы.
Эта женщина мне уже нравится. Она, по крайней мере, извлекла урок из собственных ошибок. Халид отступил в тень, откинулся на каменную стену и метнул пронзительный взгляд на двоюродного брата.
И снова спасибо за доброту.
Доброта не входит в перечень моих положительных качеств.
Это точно, невесело рассмеялся Джалал. Особенно в последнее время. Он снова посерьезнел и после паузы спросил: Халид-джан, ты же веришь, что я старался лишь уберечь Шази от опасности, когда узнал про того мальчишку?
Верю, тихо, но твердо ответил халиф. И как уже сказал ранее, нет необходимости снова возвращаться к этому вопросу.
Повисла неловкая тишина. Оба какое-то время молча стояли, глядя под ноги. Затем Халид оттолкнулся от стены и зашагал к выходу с тренировочной площадки, бросив по пути:
Расскажи обо всем отцу. Он позаботится, чтобы женщина и ребенок ни в чем не нуждались. Если потребуется что-то еще, только попроси.
Я люблю ее. И думаю, что хочу жениться.
Халид опять замер на месте, но на этот раз не обернулся.
Слова и легкость, с которой они слетали с губ Джалала, больно ранили, заставляя с особой остротой осознать собственные промахи в отношениях с Шахразадой. Служа напоминанием обо всех упущенных возможностях.
Сердце сжалось. Халид позволил заявлению двоюродного брата повиснуть в воздухе, прислушиваясь, правдиво ли оно прозвучало, и наконец уточнил:
Ты думаешь? Или точно знаешь?
Думаю, что точно знаю, после секундного колебания отозвался Джалал.
Не уклоняйся от ответа, это нечестно. Как по отношению ко мне, так и к матери твоего будущего ребенка.
Я, наоборот, стараюсь быть честен, возразил Джалал. Знаю, что ты высоко ценишь это качество. На данный момент, не имея представления о ее истинных чувствах, это самый правдивый ответ, который я могу дать. Я люблю ее и хочу быть с ней.
Осторожнее, капитан аль-Хури. Эти слова часто означают разные вещи для разных людей. Убедитесь, что используете верный термин для выражения своих эмоций.
Не будь занудой, я сказал правду.
И какое время для тебя это будет являться правдой?
Сейчас. Только это и имеет значение, верно?
Легко определить, чего желаешь в конкретный момент, вздохнул Халид и стиснул челюсти так, что заходили желваки. Именно поэтому за тобой повсюду бегает целый гарем, а мать твоего будущего ребенка не хочет даже слышать о свадьбе. Он продолжил путь ко дворцу.
Тогда каков правильный ответ, о мой мудрый повелитель? Что я должен был сказать? раздраженно крикнул Джалал вслед халифу.
Всегда.
Всегда?
И даже не смей вновь поднимать эту тему, пока не уверен, что будешь любить ту женщину до конца жизни.
Истории и тайны
Ирса зажала рот обеими ладонями, чтобы заглушить удивленный возглас.
Она с изумлением наблюдала, как сестра заставляла двигаться потрепанный коврик по кругу внутри шатра лишь с помощью легкого направляющего касания.
Волшебный предмет струился по воздуху с грацией облетающей листвы. В конце концов Шахразада легким взмахом руки вернула коврик обратно на пол и вопросительно посмотрела на Ирсу:
Ну как?
Милостивые небеса, выдохнула та, садясь рядом со старшей сестрой. Это маг из Храма огня тебя научил?
Муса-эфенди только подарил мне ковер, отрицательно покачала головой Шахразада. А также сказал, что я унаследовала способности от баба́. Нужно разыскать храм, чтобы спросить мага еще много о чем.
Значит, ты собираешься покинуть нас?
Да, кивнула Шахразада. Как только сумею убедиться в вашей безопасности и придумать способ путешествовать скрытно.
Может Ирса замялась. Может, когда ты отыщешь Мусу-эфенди, то спросишь и о баба́? Учитывая, что он она осеклась, не желая заканчивать мысль, так беспокоившую обеих сестер.
О том, что отец никогда не оправится от последствий обрушившегося на него во время грозы несчастья.
«Что будет с ними, если он умрет? Что будет с ней?»
Ирса обхватила колени руками и упрекнула себя за столь эгоистичные мысли тогда, когда лишения коснулись почти всех. Сейчас не время и не место беспокоиться о собственной судьбе. Особенно пока есть другие, о ком следует беспокоиться. Особенно пока баба́ не очнулся.
Шахразада наклонилась, чтобы убрать коврик, и висящее на шее кольцо выскользнуло из-под одежды. Оно было надежно спрятано от посторонних глаз, однако Ирса не удержалась и спросила:
Как ты могла простить халифа, Шази? После всего, что он сделал с Шивой. И с остальными девушками?
Сестра замерла, потом одним плавным движением обернулась к Ирсе и осведомилась, взяв ее ладони в свои:
Ты доверяешь мне, Сверчок?
Сверчок. Она ненавидела это прозвище с самого детства. Оно служило напоминанием о тех временах, когда Ирса была совсем девчонкой с тонкими ножками и скрипучим голосом. Шахразада единственная могла использовать это ужасное слово, не опасаясь немедленного возмездия.
Уже в который раз за последние несколько минут Ирса пытливо взглянула в лицо старшей сестры, стараясь прочитать на нем ответы, что же творилось у той в потаенных уголках души. За прошедшие короткие месяцы, проведенные во дворце, Шахразада изменилась, хотя и осталась такой же красавицей, как раньше. Наверное, посторонние люди и вовсе не заметили бы разницы, но Ирса видела, что сестра слегка осунулась и побледнела. К счастью, она по-прежнему упрямо выпячивала подбородок и задирала нос. Но отказывалась говорить, почему в ее ореховых глазах время от времени мелькали тени.
Вот и сейчас в свете ближайшей лампы взгляд Шахразады таинственно мерцал. Ее радужки постоянно меняли оттенок. Как менялось и ее настроение. В одну секунду сестра могла смеяться и готовить очередную шалость, а в другую стать абсолютно серьезной и непреклонной, способной сразиться со смертью и победить.
Никогда нельзя было точно предсказать, чего ждать от Шахразады. Однако ей всегда можно было доверять. По крайней мере, Ирса доверяла.
Конечно же, да, кивнула она. Не неужели ты не в состоянии поведать
Это не мой секрет, Сверчок, вздохнула Шахразада, заставив сестру закусить губу и отвести взгляд. Извини. Я и сама ничего не хочу от тебя скрывать, но просто не смогу вынести, если тебе навредят в попытках выведать опасную тайну.