Большой разброс в уровне интеллекта это лишь один из аспектов благотворного разнообразия. Хотя и важнейший для человека.
Но. Уж разные так разные во всем. Чем больше разницы во всем тем выше вероятности выжить. То есть: тем выше видовой адаптационный ресурс. Чем шире разброс тем больше вероятность попадания в цель. Природа не снайпер. Природа это массированный огонь по площадям в разные стороны: раньше или позже попадет куда надо.
Вот поэтому больше мудрецов и больше идиотов. Идиоты эволюционный балласт, зато мудрецы определяющая и движущая сила групповой социальной эволюции.
Но еще, еще, еще! Евреи осудили Иисуса на распятие но евреи и понесли его учение по миру и стали первыми святыми мучениками за Веру. Среди евреев много людей светлых, бескорыстных и добрых, подвижников и самосожженцев во имя Человечества и Истины. Но мерзавцев и подлецов, продажных тварей и бессовестных карьеристов тоже много!
Разброс по морали не меньший, чем разброс по уму. То есть разброс по социальному качеству, по групповой ориентации.
Много созидателей и много разрушителей. Много ученых и много революционеров.
Еврей первый парень на деревне: жених на каждой свадьбе, покойник на каждых похоронах. Революция? даешь! Банки? двигаем в банкиры. Искусство? в музыканты и писатели. Институты? идем в профессора. Следователи НКВД, создатели ГУЛАГа? Придумаем, создадим, обнесем колючей проволокой, выбьем показания и подведем под расстрел. Разведка? лучшие разведчики Второй Мировой.
Это просто. Три с половиной тысячи лет рабства, пустыни, войн, скитаний и погромов. Уцелели и вырастили детей очень немногие: вот такие.
Еврейская самокритика
Я не знаю народа, более нетерпимого к любой критике в свой адрес, в том числе и самокритики, чем евреи. Дежурная установка такова: евреи никогда ни в чем не виноваты, но всегда во всем правы или же были просто вынуждены обстоятельствами, так что их поступки нельзя ставить им в вину.
В евреях ярко проявлено чувство избирательной коллективной ответственности. Я принадлежу к великому древнему народу: евреи славны Библией, Марксом и Эйнштейном, Фрейдом и Спилбергом, атомная и водородная бомба и 30 % нобелевских лауреатов, в конце концов Великая Русская Революция: в руководстве большевиков, меньшевиков и эсеров большинство было евреями. Евреи умные, изобретательные, выносливые и упорные.
Но! Я не имею никакого отношения к еврейским ростовщикам и банкирам. Я никак не отвечаю за евреев-чекистов Гражданской Войны, садистов и убийц. Евреи-олигархи эпохи накопления первоначального капитала в постсоветской России, жулики и воры, взяточники и бандиты какое имеют отношение ко мне?! И нынешние уроды типа Вассермана или Слуцкого я их даже не знаю.
Евреи очень склонны к коллективному самоутверждению но категорически не приемлют ни малейших намеков на коллективную ответственность.
За хорошее я отвечаю за плохое я не отвечаю.
Англичане много издевались над пороками англичан. Американцы громогласно критикуют недостатки Америки. Русские говорили такое о русском уме, нравственности, доброте и прочем что за агрессивную русофобию и очернение надо пересажать минимум половину знаковых фигур русской истории и культуры.
Бичевание своих пороков признак духовной зрелости нации и сознания собственной полноценности. Сильный и уверенный в себе может подсмеиваться над собой и ругать себя за недостатки.
Еврейское отрицание критики в чем-то симметрично антисемитизму и отчасти уравновешивает его в массовом еврейском самосознании. Реакция на отношение. Тебя столько критикуют другие, а также поносят, обливают клеветой и громят, что только дай слабину, признай что-то и смешают твой народ с дерьмом; что и так стараются делать тысячи лет с переменным успехом и разной интенсивностью. Сегодняшние благословенные толерантные времена кратки и редки в истории, что такое полвека или век
Но. Если ты отказываешься признавать свои пороки то другой будет их обличать с утроенной силой, и думать о тебе будет хуже.
Еврейская зависть
Кстати, это определение из устной традиции еврейского народа как раз пример если не горькой самокритики, то жестокой самоиронии: вот такое исключение из правила:
Самая простительная зависть это: у тебя есть больше, а у меня меньше я хочу, чтоб у меня тоже было столько, сколько у тебя. Белая зависть.
Обычная зависть: у тебя есть больше, а у меня меньше я хочу, чтоб у меня было больше, чем у тебя.
Черная зависть: у тебя есть больше, а у меня меньше я хочу, чтоб у меня было как у тебя, а у тебя вообще ничего.
Смертная зависть: у нас всего поровну так пусть у меня будет много, а у тебя ничего.
Еврейская зависть: у меня есть много, а у тебя мало так вот пусть у тебя даже этого малого не будет.
Лично никогда не встречал, но сам факт печалит. Автор сентенции явно имел дело с юристами и ростовщиками. Милый пиар у евреев.
Максима
Именно потому, что репутация евреев во мнении многих народов и многие века была столь низка, презренна и позорна ты обязан поступать только самым безупречным, самым достойным, эталонным образом. Тень твоих пороков ложится на весь народ. Любой твой проступок подтверждает худшие подозрения об евреях. Твоя коллективная ответственность неизбывна и неотменима, несмотря ни на какие лозунги политкорректности и гуманизма. Тебе надо быть лучшим, чтобы не быть худшим.
Антисемитизм
Не было бы антисемитизма не было бы давно и евреев. Это просто, понятно и старо. Внешнее давление антисемитизма отграничивало и выделяло евреев как группу, и эту группу обжимало, сплачивало и побуждало к сопротивлению.
Человеку как существу групповому потребно противопоставлять свою группу чужой. Группа актуализируется и структурируется именно в отделении себя от другой группы и каком-либо противопоставлении ей. В нахождении или создании каких-либо групповых отличий.
Любить своих и ненавидеть чужих основа социальной структуры человека. А если чужих нет их надо найти или создать.
Это социальный инстинкт. Это аспект эволюции биологической и социальной. Стремление к видовому единству, к генетической близости внутри группы и стремление к усложнению и многообразию вида путем создания разных групп, отличающихся друг от друга. Тем самым повышается устойчивость всего вида при непредсказуемых переменах среды обитания: особенности какой-то группы дадут ей наибольшее преимущество в выживании и дальнейшей передаче генов. (Так что «ксенофобия», используя сленг леваков и глобалистов это проявление естественного инстинкта самосохранения генетического фонда группы и естественного эволюционного давления, направленного в сторону разнообразия групп.)
Гонения выбивают слабых, ассимилируют в окружающем народе неустойчивых и закаляют сильных в результате такого естественного отбора. Жестокого, но полезного.
Антисемитизм это налог на живучесть и талант.
Антисемитизм это своего рода социальный балансир, уравновешивающий групповые преимущества: те самые ум, образование, жизнелюбие и жизнестойкость, и пр.
Там, где нет евреев, не любят кого-нибудь другого: ирландцев, шведов, поляков, корейцев крайний найдется всегда. Просто в христианских странах евреи всегда были под рукой и отличались больше других: они даже не христиане, и суббота у них вместо воскресенья, и не желают жить, как все люди, и язык не такой, и вообще не такие. Ну, так чего вы хотите. Потом осталась традиция, историческая память и т. д
Еврейская самоненависть
Все смуглые, черноволосые, мелкие народы норовят реконструировать историю в том направлении, что их предки были светлокожие рослые блондины. Таков стереотип коллективного подсознательного белой расы и всех, кто имеет претензию к ней принадлежать, включая греков и итальянцев.
Белокурый Давид не дает евреям покоя. Горбатый нос, черные курчавые волосы и карие глаза не всем внушают чувство прекрасного. Короче, согласно старому замечанию, нет худшего антисемита, чем только что выкрестившийся еврей. Ну не нравится ему его народ.
Стремясь избыть комплекс гонимого, склонный к ассимиляции еврей мечтает выглядеть белокурой бестией. О, не всегда, не все, не надо вульгарных упрощений. Но тем не менее. Не нравится ему выглядеть объектом для неожиданного и возможного презрения и поношения. Человек хочет быть героем. Сменить статус он хочет. Он хочет видеть в зеркале не рожу эту ушастую, а Дольфа Лундгрена.
Убегая от статуса гонимого, человек ненавидит свое национальное несчастье. Вариант стокгольмского синдрома. Стремится идентифицировать себя со своими мучителями храбрыми, сильными, победительными хозяевами жизни. Это ведь куда легче, чем им противостоять и утверждать собственное достоинство.
Случаи евреев фанатичных национал-социалистов III Рейха вполне известны. Известен и случай, когда уличенный товарищами по партии, такой еврей покончил с собой, написав перед смертью на зеркале славу арийской расе, без которой незачем жить презренным евреем. О вот это самоненависть.
Однажды обвинили в еврейской самоненависти и меня. В тексте «Евреи как авангард самоуничтожения цивилизации» я анализировал феномен американских евреев-демократов. Они составляют три четверти евреев США. Голосовали за Байдена против Трампа. Поддерживают лютых антисемиток-конгрессменок, урожениц черных и южноамериканских стран. Осуждают Израиль и поддерживают Палестину. Процветая в США, как никогда в истории евреи не процветали они способствуют уничтожению США, словно у них парализовало мозги. Что навлечет на них самих огромные беды.
Поскольку евреев критиковать нельзя ни по какой причине (см. выше), несколько советско-российских евреев-эмигрантов обрушились на меня с обличениями, затрудняясь сформулировать суть претензий. А вот не понравилось им это.
Но. «Еврейская самоненависть Веллера» этот заголовок предпослал своей статье вполне русский человек Игорь Яковенко. Аргументом об хоминема интересный человек. Во второй половине 1970-х освобожденный секретарь комитета комсомола, в 80-е инструктор и завотделом пропаганды и агитации райкома КПСС, годы перестройки преподаватель Высшей партийной школы. Заметьте: это уже время полного безверия и цинизма, где подобную стезю избирали только законченные приспособленцы, кому ложь и бессмысленность их деятельности не мешали получать посильную выгоду от жизни. Такой послужной список это уже характеристика. Затем конец СССР: наш герой резко демократ, либерал, член меняющихся партий, депутат ГосДумы, Генеральный секретарь Союза журналистов; за хищение средств выгнан, бежал в Чехию, стал блогером, горячий демократ, придерживается западных ценностей в леволиберальном каноне.
И вот на сайте «Каспаров. ру», исповедующем либерал-социализм в левом американском варианте, Яковенко разразился чеканными советско-коммунистическими штампами: «Чем же это не угодили Веллеру американские евреи?» То есть: я, гнусный самоненавистник против политической позиции трех четвертей евреев США, голосующих по сути за отмену свободы слова, фальсификацию выборов, построение социализма, уничтожение американской идентичности, выступающих против сионизма и Израиля, поддерживающих уличных погромщиков и объявляющих их жертвами; против тех, кто вложил свои голоса в нынешнее падение экономики, инфляцию, преступность и развал страны.
Да, я считаю: сенатора Чака Шумера следует выпороть на площади, а политтехнолога Дэвида Аксельрода приговорить к пожизненным каторжным работам. И еще с кучей народу. За преступную глупость мировоззрения.
Невозможно любить людей по национальному признаку, даже евреев, и объявлять их вне критики. Особенно в наши времена массового и злокачественного идиотизма. Забавный русский хамелеон, подмахивающий левому курсу, решил побыть святее Папы Римского, защитник сирых и обиженных.
Выжить и стоять
Да простит мне Всевышний эти слова
Ведь похоже, что. Из огромного послевоенного поколения 194650 гг. рождения, пришедшего когда-то в литературу, устоял я один. Сейчас, на семьдесят пятом году жизни, я решаюсь это сказать.
Мы пришли в начале семидесятых. Мы были энергичны, веселы и уверены в себе. Нас было так много. Мы были полны планов. Среди нас было столько талантов, и гении тоже были.
Нас всех поглотила глухая глина семидесятых. Заглушила и задушила трясина. Наши нервы разъела неумолимая, кастрирующая редакторская машина. Сам воздух лжи сводил с ума. Бесконечные издательские сроки стирали годы и годы жизни. Мы уходили из нищих семей, спивались, превращались в люмпенов, вешались. Издерганные неврастеники ломались и бросали писать.
Нас было не надо. Перепроизводство писателей времен оттепели. Нам, лишним, не было места. И нужды в нас не было. Государство правило бал в сонном дворце, уже отобранные слуги толпились в очередь, а шедевров не требовалось.
Мои сотни отказов, выкинутые рукописи, нищета, отъезд из родного Ленинграда, четыре года выхода первой книги и четыре года второй. Но они вышли такими, как я хотел. Вопреки теории вероятности. «Судьба благосклонна к тем, кто твердо знает, чего хочет», прочитал я у Галлая. В какой-то связи с этой максимой первый в СССР летчик-испытатель с инженерным дипломом Марк Галлай, в конце карьеры инструктор по пилотированию первого советского отряда космонавтов был еврей.
«Бороться и искать, найти и не сдаваться!» Этот девиз помнили миллионы советских людей они читали «Два капитана» Вениамина Каверина. Почему фамилия Каверина была Зильбер? И через него, еврея, мы узнали эту фразу надпись на могильном кресте капитана Скотта, достигшего Южный полюс вторым на месяц позже Амундсена. А фраза та из поэмы Теннисона «Улисс».
«Приказано выжить» назвал одну из книг о Штирлице Юлиан Семенов Ляндрес.
Был успешный Виктор Ерофеев, сын дипломата, кандидат наук в ИМЛИ; был Евгений Попов с двумя рассказами в «Новом мире»: оба жили уже в Москве, обоих запретили к печати после разгрома «Метрополя» в 1979. Оба вздохнули и всплыли уже в Перестройку, к 1990-м. Тогда же вышел первый сборник Толстой, члена влиятельной семьи, начавшей писать уже в середине 80-х. Жестокую давильню застойных семидесятых живьем не прошел никто. Н и к т о.
В январе 1983 у меня вышла в Таллине книга «Хочу быть дворником», сданная в издательство в 1979. Первая ее редакция была написана к весне 1974. И десяти лет не прошло.
Уже никто не поймет, как это было трудно. Как это было чудовищно трудно. Мучительно, убийственно, невозможно. Какие бездны терпения, упрямства, надежды, веры в себя это требовало. Сколько унижений приходилось хлебать в общении с редакторскими ничтожествами, «творческими наставниками», бандами безнаказанных идиотов. Какой спесью, каким величием сочилась официозная литературная рать, сборище бездарей и прихлебателей, исчезнувшее с концом социализма, как вампиры при первом солнечном луче.
Оглядываясь назад я не понимаю, как я выжил. И на что я жил. На что надеялся. И как упорно работал, отрешась от всего.