Я их едой брезгую, покривился дядя и разлил по тарелкам борщ с плиты.
Почему?
Что говорить. Гансы и есть гансы.
Дядя, подъехал я, ты уехал когда-то из Ташкента в Ригу, потому что тебе не нравились узбеки.
Это чурки. Кому они могут нравиться. Как с ними можно работать?
Но латыши тебе тоже не понравились.
Латыши это фашисты. Я ненавижу фашистов. Особенно тупых.
Дядя, сказал я, но русские тебе тоже не нравились. И они бы тебе ходу вообще не дали.
Русские? Русские это свиньи. И все, что они делают это свинство. Кому они нужны?
Так, сказал я. Ну, а что ты скажешь об евреях?
Тебе одним словом?
Да.
Евреи это просто говно.
Ну за интернационализм! поднял стопку я.
Со свиданьицем, сказал дядя, и мы чокнулись.
Вторую пили за родителей, третью за победу. Это было 9 мая.
Вечером смотрели российское телевидение, последние известия, отрывки утреннего парада с Красной площади, что-то про оборону Москвы, бои и зимние пейзажи из военных хроник.
О! вдруг воскликнул дядя. Это ж мои места! Здесь моя 91-я дивизия наступала!
И здесь я неожиданно заплакал. Без звука. Свет в комнате не включали, и в темноте было не видно.
Мать вашу всех Вот он был девятнадцатилетним лейтенантом, дивизионным разведчиком. Вот воевал, проливал кровь, получал ордена, был изувечен. И вот сейчас, в конце жизни, он сидит здесь в поверженной и разгромленной Германии. В хорошей квартире, хорошо поработав в жизни. Спокойный, ироничный, пронзительно одинокий. И по немецкому телевизору смотрит русский парад. Это как устроена жизнь.
Нью-Йорк
Через десять лет после Израиля брат встречал меня впервые в Нью-Йорке. Из аэропорта повез на огромном белом «Форде Кугуаре» на Манхэттен. Мне было под пятьдесят я увидел живьем те самые небоскребы, виртуально-условные, как Атлантида, всю нашу советскую жизнь. Мы пили бурбон в его студии. Приходили гости.
В Нью-Йорке проживало полтора миллиона евреев. Почти все потомки подданных Российской Империи, эмигрантов из Беларуси, Польши, Украины. На Брайтоне сплошь наши, недавние.
Российская эпоха еврейской истории закончилась. Оставшаяся вывеска, административная и телевизионная выморочная проформа. Гены, мозги, энергия, будущее съехали в университеты Новой Англии, Кремниевую долину, врачи, юристы, инженеры, изобретатели. Нувориши и жулики с миллиардами и особняками неважны. Огромная тонкая пленка российской интеллигенции, мыслящего и образованного класса словно стянулась со страны на запад и осела на США, на пространство и города, прижалась, прижилась, добавила себя и растворилась.
Вопрос под телекамеры
В конце нулевых еженедельные ток-шоу Соловьева «К барьеру!» и «Вечер с Владимиром Соловьевым» были безоговорочно лучшими и самыми рейтинговыми в стране. Вопрос чести. То была еще другая страна и другое время; и люди были другие.
Вот на таком «Вечере», три гостя и ведущий, спор сполз на национальный вопрос с касательством еврейской темы. В какой-то момент Соловьев спросил (а мы в те времена дружили):
Веллер, вот скажите прямо: вы кто по национальности?
В том разговоре была затронута масса проблем российской жизни. А под камерами из четырех участников трое были евреи. Пикантный нюанс и нередкая история. Хотя один под русской фамилией, а другой под грузинской.
И, добросовестно подумав в сконцентрированную секунду, я отвечал:
Я имею честь принадлежать к двум великим народам: еврейскому по крови, генам, и русскому по всему остальному, по жизни и по культуре.
Это прозвучало пафосно и с излишней красивостью. Хотя чистая правда. Но не так все просто.
Евреи русского завета
Или русские Моисеева завета. Кому как больше нравится. Названия устаревшие. Просто: полностью ассимилированные евреи, то есть русские, а этническое происхождение: «Из евреев». Типа: не из славян, но из татар, из мордвин, из грузин, как ранее из немцев, из шведов. Фамилии остались, доля крови осталась а более ничего.
Твой язык, твоя родина, учителя и история, твои друзья, твои девушки ты как все, русский среди русских. И ощущаешь себя таковым. Чего ж еще.
История показала, что с евреями общий фокус не проходит. Ты можешь быть свой в доску, неотличим ничем и никак, но если узнают, что ты, оказывается, еврей твой облик обогатился специфической чертой: она отличает тебя от других, и ее нельзя стереть. Так силен мифологический образ народа, так мощно укоренен в коллективном бессознательном еврейский стереотип, что сам факт твоей принадлежности к этой растворенной в социальном пространстве национальной группы делает тебя каким-то не совсем таким, как все прочие.
Это отнюдь не обязательно антисемитизм. Это инаковость. Порой неуловимая, скрытая, неразличимая и оттого еще более неистребимая.
Это следствие социального инстинкта, требующего единства своей группы и ее противопоставления другой. Это следствие закона самоусложнения социума. Это следствие поиска внешнего объекта как источника своих бед. Человеку, существу групповому, потребны свои и чужие. Друзья и враги. Кого любить и кого ненавидеть. Кому доверять и кого опасаться. Дуалистическое мироотношение. Бинарное, если хотите.
Это отнюдь не прибавляет счастья русским евреям. Это порождает готовность к совершенно неожиданным и незаслуженным неприятностям. Это постоянно натянутая тонкая струнка где-то в глубине оркестра жизни, обычно ее совершенно не слышно но при малейшем касании она звучит очень отчетливо и расстраивает весь твой оркестр.
Одновременно это стимулирует. У тебя заранее плохой пиар. На тебя незримо давит груз коллективной ответственности за все грехи и вины тысячелетней мифологии. Не считая грехов подлинных, которые есть у всех. И твой нерв напряжен. Ты должен стараться. Быть лучше себя самого. Лучше других. Пахать до посинения и не ждать пощады. Это полезно. Естественный отбор продолжается.
Потому что вы еврей?
Давным-давно, в интервью на «Эхе Москвы», принимали онлайн вопросы от слушателей, вежливый мужской голос поздоровался и спросил:
У вас выходит много книг, вы все время выступаете на телевидении, у вас своя передача на радио скажите пожалуйста: это потому что вы еврей? Спасибо.
Вот так. Шарах. На всю страну. С прямотой пьяного римлянина.
Секунд пять я собирался с мыслями. Все, что сумел сразу поблагодарить за прямоту и честность: вы озвучили то, что многие думают, но не решаются сказать вслух.
Уж не помню, кто был ведущим может, Лев Гулько, он парой общих фраз дал мне политкорректную передышку.
Что я, успокоив дыхание, мог сказать?..
Что если вы решили сделать карьеру путем превращения в еврея, пройти гиюр, или сделать обрезание, или что там еще, купить свидетельство о рождении, сменить национальность в документах и обрести лояльность походами в синагогу то я вас предостерегаю. Вас постигнет жестокое разочарование, что может вызвать страшную ненависть к ев- реям за их непостижимое коварство. Попортите себе жизнь.
Вот когда я поступал в университет национальность мне серьезно мешала. И вздумай я остаться в аспирантуре просто не дала бы.
Национальность не дала мне работать после окончания университета в толстом журнале. Но давала гарантию, что за границу меня не выпустят.
Национальность, обозначенная фамилией, очень сильно препятствовала мне печататься в СССР. Но не давала никаких преимуществ в работе бетонщиком, или слесарем, или скотогоном.
Так что в Советском Союзе это только сильно мешало, а в нынешней России никак не влияет. Смотрят на то, что ты можешь. И если вы придете к издателю или режиссеру с предъявлением еврейства и ожиданием льгот на этом основании вас сильно не поймут.
Аналогичный вопрос был задан примерно тогда же на «Радио Россия». У меня брал интервью Дмитрий Губин, поднимавшийся в карьере журналиста. Стали принимать звонки в прямом эфире. Голос активной пенсионерки:
У меня вопрос к радио. К ведущему. А почему на такую тему, важную для России, вы пригласили еврея? Разве русских нет?
Губин растерялся и поступил позорно:
Михаил Иосифович, что вы скажете? Как ответите слушательнице?
Я ему отпасовал обратно:
Вопрос был ведущему. А действительно, почему вы пригласили именно меня?
Дальше он проблеял о равенстве и личных качествах, и попросил принять следующий звонок. В кабинете гендиректор с главным редактором веселились, слушая трансляцию, тем более что директор был русский, а редактор еврей, и насладиться ситуацией они могли в полном объеме.
Литературный салон
Мишка Генделев был поэт от Бога, богема по жизни, необыкновенно хлебосольный хозяин и более всего на свете любил друзей. Собирал всех за огромный стол и потчевал изготовленными кушаньями и настойками. Он был гастроном и кулинар, автор «Книги о вкусной и нездоровой пище».
Нас сдружил в начале семидесятых ленинградский клуб песни «Меридиан». Он писал классные стихи, друг Ленька Нирман клал их на музыку и делал песни. «Корчит тело России», «Ату меня, мой Петербург» их поют под гитару до сих пор. А я просто ходил послушать. Был Генделев мал ростом, тощ, носат, смугл и едко саркастичен. Бабы западали пачками. Он менял красавиц. И мог он принять на грудь огромное количество горючего.
Мы восстановили знакомство в 1990 в Иерусалиме, где уже пятнадцать лет он жил в мансарде под крышей: суперцентр на Бен Хилель. Там толпились друзья любители литературы под водку. Он немедленно погнал меня за двумя бутылками, курицей и картошкой. С неотразимой естественностью он сорил равно чужими и своими деньгами. Был решительно нищ и в сорок лет стал писать гениальные стихи, шедевры; редкий случай для поэта.
В двухтысячном он нашел денежную работу на стыке политики и капитализма, переехал в Москву, в четвертый раз женился на красавице (все его жены были русскими), купил квартиру на Патриарших и мгновенно, естественным ходом вещей, оброс кучей новых друзей. Из старых оказался один я, а из «до-российских» Василий Аксенов.
Все это была преамбула ради следующей амбулы:
Среди друзей Генделева и гостей дома были: Аксенов, Кабаков, Иртеньев, Белковский, Макаревич, Маргулис, Носик, Шварцер, Соловьев, ну и менее вам известные Елин, Аркан и не припомню уж кто еще.
Значит, так. Никакого фейс-контроля не было. Конкурса анкет тем более. Расизм и национализм исключались. Но в этом высококультурном московском салоне, собиравшемся неизменно за огромным пиршественным столом мореного дуба, под зеркалом во всю стену, наличествовали исключительно, как вы заметили, лица еврейской национальности. Хотя несколько были евреи только по матери, галахические то есть, а кто-то по отцу. Но тем не менее.
Как это могло быть? Подобное притягивается подобным? Тайный магнетизм? Все были людьми исключительно и только русской культуры. Совершенно ассимилированными. И жены-то у всех были русские! Ну по всему же и сами русские. Разве что во внешности у отдельных вылезали на свет нетитульные гены.
Никогда больше я не бывал в подобных компаниях. Израиль не считается. Мы в России. И это был подлинный салон, донесшееся веянье XIX века. Здесь часто собирались люди одного, в общем, уровня, и темы к обсуждению возникали литературные, политические, исторические под обед, выпивку и табачный дым. Остается добавить, что обсуждения еврейских тем я решительно не припомню; ни разу.
Все были уже немолоды от пятидесяти до семидесяти пяти. Возможно, возраст как-то повлиял? Как?..
У Сомерсета Моэма в одном из его блестящих рассказов, «Рыжий», автор замечает, что у туземцев Океании, в молодости светлокожих и почти неотличимых от европейцев, с возрастом расовые черты резко проступают: темнеет кожа, желтеют белки глаз, скрадывается подбородок и выпячиваются губы. Понятия не имею, можно ли предположить, что с возрастом увеличивается некое генетическое притяжение. Или черты мышления и характера вкупе с социальным положением приобретают сходство, что способствует общности интересов и симпатий?
Самооценка
Рассуждали мы с Мишкой Генделевым за рюмкой и сигаретой о сложностях отношений еврейского народа с окружающими.
Но давай по-простому поставим вопрос: за какие черты людей любят? Народ вообще любят?
Мы стали добросовестно думать и перечислять:
Щедрость. Открытость. Доброта. Гостеприимство. Скромность. Простота. Сила. Храбрость. Веселье. Красота.
Мы посмотрели друг на друга и хмыкнули. Что имеем?
Ум. Терпение. Выносливость. Упорство. Хитрость. Работоспособность. Приспособляемость.
Блять, сказал Мишка, так за что таких любить? Я понимаю людей.
И мы заржали.
Неоднозначность
Когда я вижу Кирка Дугласа или Марка Бернеса я хочу быть евреем. Когда я вижу Вуди Аллена или Романа Абрамовича я не хочу быть евреем.
Я горжусь принадлежностью к народу Библии и Эйнштейна, и хотел бы провести избирательную чистку в народе Сороса и Чубайса.
Иоффе, Зельдович, Ландау, Халатников, Гинзбург золотой памятник созданию советской науки и щита родины. Бела Кун, Розалия Землячка, Яков Свердлов, Генрих Ягода, Яков Берман, Самуил Фирин кровавые собаки, позор еврейского народа.
Ум, мораль и энергетика
Средний IQ ашкеназов составляет 113114 при 105 у восточных азиатов, 100 европейцев, прочие ниже по убывающей.
Колокол гауссова кривая, отображающая на осях координат график интеллекта ашкеназов в масштабе больших чисел выше, чем у других, поднимается максимумом, т. е. серединой колокола, и шире других раскидывается тонкими краями внизу, влево-вправо к нулевой горизонтали. То есть: средняя величина интеллекта выше, максимальная величина (вправо) достигает огромных отметок но минимальная величина (влево) тоже достигает огромных отметок. Что означает:
Среди евреев больше гениев и больше идиотов, чем среди других народов.
Почему? Потому что «ум» это совокупная энергетика центральной нервной системы в зоне коры головного мозга.
Энергетика центральной нервной системы связана с общей и есть часть общей энергетики организма. У евреев в среднем более высокой, чем у других.
Это есть более высокая энергетика национальной группы (она же этническая группа, или видовая группа). И вот эта повышенная энергетика сказывается прежде всего в повышении группового адаптационного ресурса. Это что значит? Это значит, что вся группа, или максимальная ее часть, или хоть какая-то часть выживет и передаст свои гены при очень значительных, до какого-то предела катастрофических, изменениях окружающей среды.
Это на физиологическом, анатомическом, генетическом уровне большая приспособляемость к любым изменениям среды. То есть повышенная выживаемость.
А для этого? А для этого требуется как можно больше самых разных людей. С максимальным разбросом всех качеств и способностей.
Мутация как феномен Природы не носит направленный характер, как давно выяснено. Мутации происходят совершенно беспорядочно, случайно, по всему спектру качеств и возможностей, по всей сфере вариантов. Потом очень небольшой процент мутаций оказывается полезен или даже спасителен в существующих или измененных условиях проживания.
Так движется эволюция. Таково эволюционное преимущество. Более подвижная изменчивость, более адекватные реакции на среду.
Но. Природа слепа. И не выводит самых умных «целенаправленно». Она создает самых разных. И чем больше разных тем больше вероятность, что некоторые выживут успешнее прочих, и дадут потомство вероятнее прочих.