Когда уже пройдена точка невозврата. Когда рад бы пить, и мазать, и анализы сдавать А поздно. И рвут, и воют. Поверьте, видали.
Поставь на паузу, я ей позвоню. Я вскочила в поисках телефона.
Мой терпеливый муж скосил глаза на часы.
Да поздно, Лен. Да и как это будет выглядеть? Ай-ай-ай, что ж вы не пьете таблетки? Да пью я, доктор, окститесь.
Я рассмеялась. И растерялась.
Или так? Здравствуйте, я ваша тетя. Пришла с контрольной закупкой, ой, проверкой.
Я вздыхаю.
Или, может, так? А где тут мой ремень для непослушных пациентов, а? А кто не пьет таблеточки?
Как говорил один мальчик лет пяти: ни-смись-но!
Не смешно, да.
Ну и вроде как Неудобно. Есть же личные границы. Дистанция между пациентом и врачом.
Перед врачом всегда стоит выбор: придерживаться официоза или проявить личное участие? Настоять? Надавить авторитетом? Нарушить те самые границы? Позвонить пациенту?
Камнем на сердце у меня лежит ситуация, когда я не позвонила. Постеснялась.
Мой пациент с ревматоидным артритом. Я начала его вести на втором году работы в ревматологическом отделении. Довольно быстро мы достигли ремиссии. Как и требовали стандарты, он появлялся время от времени, и мы контролировали показатели, снизив дозу базисной терапии до минимальной.
Как и со многими моими «хрониками», я знала о нем многое. Счастливо женат, две взрослые дочери, две внучки. Души не чает в своем женском коллективе.
Когда я родила свою старшую дочь, то очень скучала по работе из-за своего первого декрета. «Вот еще три месяца выйду в стационар», повторяла я себе и пациентам. А он всегда говорил мне: «Елена Александровна, вы сейчас очень нужны дочке. А мы подождем».
Потом выяснилось, что у него онкологические заболевание. Была операция. Потом химия. Стало не до артрита.
Мне очень хотелось подбодрить его. Спросить, как дела. У меня был его номер. Но мне казалось неудобным позвонить. «У него есть мой телефон. Не звонит значит, все хорошо», успокаивала я себя.
А когда я все-таки собралась позвонить почти год спустя, трубку подняла его супруга:
Елена Александровна, у него в пятницу случился инсульт. Он без сознания. Дома.
Несколькими днями позже она позвонила мне и назвала дату похорон. Позвони я неделей раньше могла бы с ним поговорить. Не спасти, нет. Поговорить.
И теперь, если есть сомнения, звонить или нет, я звоню.
Я написала пациентке. Спросила, решилась ли она начать лечение. Нужна ли помощь.
Интуиция меня не обманула.
Вы как чувствуете, доктор! Можно позвонить?
Отчего ж нельзя.
Моя пациентка была в замешательстве. Сомнения раздирали ее.
Точен ли диагноз? А можно ли препараты полегче? Пара знакомых медработников, которые смотрели ее анализы, сказали, что отродясь таких цифр не видели. И стоит ли их лечить