Силу тяжести можно было регулировать в любой желаемой степени с помощью раздвижных панелей, но во время наших светских визитов они обычно оставались закрытыми, так что мы просто полулежали в воздухе и разговаривали! Некоторые пассажиры провели ночь в домах Дилатона и после совершенного расслабления, буквально "засыпая на воздухе", обнаружили, что им теперь трудно спать на обычной кровати.
Вскоре мы вошли в большую аллею величественных пальм, в конце которой поблескивали белые колонны зала собраний. Ведомые Ретмаром, мы поднялись по благородной лестнице, обрамленной могучими колоннами, и оказались в центре великолепного амфитеатра, окруженного рядами мраморных сидений или кушеток. Когда мы вошли, мы снова почувствовали потерю веса, так что казалось, что мы плывем, а не идем по хрустальному тротуару.
Сотни Дилатонов, как мужчин, так и женщин, полулежали на сиденьях, но когда мы вошли, все они поднялись на ноги. Раздался шелестящий звук и рябь разноцветного света, когда их тонмелеки вспыхнули прямо у них на головах. Их руки поднялись в приветствии Дилатона, и раздался единодушный крик:
Зелома, Диларана!
Ретмар подвел нас к местам на одной стороне огромного зала, а затем выплыл в центр и обратился к собравшимся на своем родном языке. Когда он вернулся на свое место, Торон встал и начал говорить по-английски.
Друзья из-за моря, сказал он, Клендила попросили меня говорить от их имени, потому что я один могу свободно говорить на вашем языке, благодаря деве Маргарет. Мы привели вас сюда не из праздного любопытства и не просто для того, чтобы сердечно поприветствовать вас, а потому, что верим, что в наших силах принести вам великое благо. Не только для вас и тех, кто с вами, но и для бесчисленных миллионов таких, как вы, которые, как вы говорите, населяют мир, нам неизвестный.
Но прежде чем предложить вам этот бесценный дар, известный нам как Тон, Клендила просит вас рассказать нам больше о том мире, в котором вы живете. Расскажите нам о его истории, его нынешних условиях, его науке и его религии. Таким образом, Клендила сможет судить, правы ли мы, раскрывая вам тайну Тона.
Не бойтесь говорить на своем родном языке, ибо все вас поймут. Бойтесь только сказать то, что является эптоной или ложью, ибо мы отличим тон от эптоны.
Профессор Смиттон, который по моей настоятельной просьбе согласился выступить в качестве представителя нашей группы, поднялся на ноги и, на мгновение удержавшись от стремления приподняться над полом, сказал:
Люди из Дилатон, чувство уверенности, которое вы внушили нам на нашей первой встрече, стало сильнее благодаря вашему приветствию и вашему предложению. Мы не знаем, что может предвещать этот дар Тона, но мы согласны с тем, что если ваше очевидное здоровье и счастье каким-либо образом связаны с этим Тоном, мы очень хотим узнать от вас этот секрет.
Мы охотно опишем вам мир, в котором мы живем, но чтобы сделать во всей полноте, необходимо было бы объединить знания многих умов. Среди пассажиров и экипажа нашего корабля есть люди из всех слоев общества. Я предлагаю, чтобы вы позволили нам выбрать некоторых из этих людей для рассмотрения различных сторон предмета.
Ваше прекрасное предложение будет выполнено, ответил Торон после минутного совещания с Ретмаром. Возвращайтесь на свой корабль и сделайте все необходимые приготовления со своими друзьями. Каждое утро Клендила будет собираться, чтобы послушать ваших ораторов. Каждый день мы, члены Дилатон, будем приветствовать вас в наших домах или показывать вам красоты нашей страны пешком или в наших Зитах.
Прежде чем мы уйдем, сказал профессор, можно ли задать один вопрос?
На любой вопрос будет дан честный ответ, Смиттон, ответил Торон, до тех пор, пока он не касается Тона.
Я хотел бы знать, сказал профессор, почему с вашими зитами, несравненно превосходящими наши лучшие средства передвижения, вы так и не посетили тот внешний мир, в котором мы живем?
Есть причины, которые я не могу вам сейчас объяснить, сказал Торон, действительно, мы сами не до конца их понимаем. Одно, однако, я могу вам сказать: сила кристалла, который мы называем элатонгар, каким-то образом связана с черным камнем, лежащим в основе нашей страны. Когда мы пытаемся пройти далеко за пределы этой скалы, наши зиты опускаются на землю. Мы также не можем покинуть нашу страну пешком, потому что с одной стороны мы окружены морем, а с другой несколькими рядами неприступных скал. (В течение Года Посещения эта трудность была преодолена, и теперь Зиты путешествуют по всем уголкам мира.)
Торон проводил нас обратно на корабль и оставил нас. Я созвал пассажиров и, рассказав им о нашей встрече с Клендилой, попросил добровольцев прочитать самый интересный курс лекций, который когда-либо читался.
На следующее утро и день за днем в течение недели мы пересекали озеро к актовому залу, где собиралась Клендила, чтобы слушать в тишине, нарушаемой только голосом лектора и шелестом этих странных радужных оборок, которые, казалось, реагировали на каждую эмоцию слушателей.
Доктор Мэлоун из Йельского университета рассказал о древней истории, а доктор Калторп из Гарварда о современной истории и социальных условиях. Профессор Смиттон читал лекции по чистой науке, а Фред Фицджеральд по прикладной науке и механике. Доктор Рональд, корабельный хирург, вкратце рассказал о медицине, а я коротко рассказал о навигации. Генерал Торнтон из армии США описал эволюцию войны со времен меча и арбалета до ее нынешнего состояния совершенства. Доктор Максвелл из Стэнфорда выступил с лекцией по психологии, а епископ Брандер из Вашингтона прочитал лекцию по сравнительному религиоведению.
Так проходили дни, пока эти богоподобные создания слушали все с неусыпным вниманием. Мы были крайне удивлены тем, что они смогли понять нас. Мы уже привыкли к странным ощущениям, возникающим при использовании гравитационных щитов. Но наше изумление красотой, здоровьем и сияющим счастьем этих удивительных существ не ослабевало. Если бы Карлайл увидел "Клендилу" до того, как написал свой "Сартор Ресартус", он бы поколебался, прежде чем высмеивать изображение парламента без одежды!
Только однажды был какой-то перерыв в непрерывном потоке слов. Это было во время последней части лекции профессора Смиттона по физике. Он объяснял некоторые из более поздних открытий ученых, когда раздался шорох тонмелеков, вспышка цвета, и члены Клендила вскочили на ноги под гул голосов. В суматохе мы снова и снова слышали слово "Тон". Волнение улеглось так же быстро, как и возникло, и после нескольких слов извинений от Ретмара профессор продолжил свою речь.
Маргарет Фицджеральд и я провели все послеполуденное время с Тороном и Тороной, иногда полулежа в их Зите и наблюдая за великолепным пейзажем, разворачивающимся под нами, иногда бродя по рощам коричных и мускатных деревьев, иногда отдыхая в хрустальном жилище наших друзей-дилатонов.
Торон свободно говорил на все темы и охотно рассказывал нам все, что мы спрашивали, касающееся социальной и экономической жизни народа. Только одной темы он избегал, и это то, что мы больше всего хотели знать природа и значение Тона.
Мы были поражены совершенством управления Дилатона и их коммерческими соглашениями, но мы были поражены крайней простотой социального механизма, с помощью которого контролировалась вся их деятельность. В начале нашей дружбы я спросил Торона, правы ли мы, предполагая, что Торона была его женой. Торон на мгновение выглядел озадаченным, а затем ответил:
И да, и нет, Клинтон. Когда я впервые встретил тебя, я выбрал слово "компаньонка", как более подходящее для объяснения наших отношений, чем "жена. Я чувствую в вашем слове смысл, который совершенно чужд нашему слову.
Но Торона тебе не родственница, Торон? спросил я.
Нет, она мне именно компаньонка.
Вы выбрали друг друга в супруги? спросил я.
Да, ответил он, нежно положив свою руку на руку Тороны.
Тогда, конечно, продолжил я. вы были соединены какой-то церемонией, подобной той, которую мы называем браком.
Нет. Вот в чем разница! воскликнул Торон. У нас нет никаких церемоний. То, что вы называете церемонией, это форма слов, предназначенная для того, чтобы заставить слушателей поверить в ложь или же внушить им то, в чем они не уверены. Поэтому, конечно, нам не нужны никакие церемонии.
Я не совсем понял, откуда взялось это "конечно", но я пропустил это мимо ушей и последовал другому ходу мыслей.
Значит, ничто не мешает вам в любое время расстаться со своими компаньонами, как вы их называете?
Совсем ничего! ответил Торон, лучезарно улыбаясь Тороне.
Тогда разводы, должно быть, чрезвычайно распространены среди вас, Торон, сказал я.
Торон и Торона оба расхохотались.
Так же часто, как цветок розы добровольно отделяется от стебля, сказала Торона, или серебряная дорожка на озере отделяется от Луны.
Торон снова рассмеялся над удивленным выражением на наших лицах и сказал:
Разве ты не видишь, Клинтон, и ты, Маргарет, что все ваши церемонии и разводы необходимы, потому что вы не уверены в себе. Мы, Дилатоны, никогда не ошибаемся в выборе спутника жизни. На самом деле, как вы узнаете позже, мы не можем ошибиться. Поэтому, когда мы выбираем спутника жизни, это навсегда.
В другой раз, когда мы парили над лесистой местностью в маленьком Зите с Тороном, Маргарет прокомментировала любопытный факт, что мы никогда не видели никаких признаков захоронений и даже не слышали упоминания слова "смерть".
Торон снова выглядел озадаченным, а затем, по своему обыкновению, ответил, задав, казалось бы, не относящийся к делу вопрос.
Сколько тебе лет, Клинтон?
Тридцать шесть, ответил я.
Лет? удивленно спросил Торон.
Конечно, ответил я.
Теперь я понимаю вопрос Маргарет, сказал Торон, и на его лице появилось выражение, очень похожее на печаль. Друзья, вас удивляет, что я, Торон, прожил более восьмисот лет, а Торона более шестисот пятидесяти!
Конечно, ты шутишь, Торон! воскликнул я. Ни один человек не может дожить до такого возраста!
А почему бы и нет? спросил Торон.
Потому что Ох! потому что это противоречит природе. Болезни и старость истощают источники жизни, и смерть наступает, как правило, раньше, чем проходит сто лет.
А мы удивлялись их несчастным лицам, Торон! воскликнула Торона. Знаешь, Маргарет, среди Дилатонов есть много тех, кто прожил не восемьсот, а восемь тысяч лет. Мы знаем, что вы подразумеваете под болезнью, но среди нас ничего подобного не существует. У нас тоже нет ничего, что соответствовало бы вашему представлению о старости. Правда, мы покидаем наши тела не потому, что они изношены, а потому, что пришло назначенное нам время. О, друзья! как вы можете сделать больше, чем просто вкусить чашу жизни за такой короткий промежуток времени, как одно столетие?
А потом наступил день, когда нас вызвали на последнюю встречу с Клендилой. Наши докладчики завершили свои выступления, и профессор Смиттон подвел итог их лекций в красноречивой речи, в которой он превозносил величие цивилизации, представителями которой мы были.
На короткое время воцарилась тишина, а затем Ретмар поднялся.
Друзья, примите благодарность Клендила за вашу доброту. Мы решили, что дар Тона будет распространен на вас и через вас на весь мир. Завтра, если вам будет угодно, мы отвезем вас и всю вашу компанию, как мужчин, так и женщин, в Тонтару и там, в присутствии этого бессмертного чуда, мы откроем вам тайну Тона, которая делает нас такими, какие мы есть.
ГЛАВА V Слава Тонтары
Мне нет нужды подробно рассказывать тебе, Бенедикт, с каким волнением мы ожидали наступления дня, когда нам наконец предстояло узнать значение таинственного Тона. Все на "Шахе Ирана" полюбили и восхищались этими странными людьми с их мягкими, вежливыми манерами, их сияющими, счастливыми лицами, их чудесным здоровьем и почти божественной красотой.
Солнце взошло в ясном небе впервые за неделю, как бы в ознаменование начала новой эры для человечества. Сотни зитов взлетели из-за деревьев на берегу озера и зависли над пароходом. Один за другим они опускались на палубу и снова поднимались со своей группой пассажиров.
Наконец корабль опустел, и флот хрустальных сфер устремился в сторону моря, чтобы приземлиться на травянистой равнине у края великого водопада. Этмар повел нас к краю утеса, к тому месту, где река собиралась для последнего броска, и тогда мы увидели лестницу, вырубленную в твердой скале.
Мы начали спускаться, каждого мужчину или женщину сопровождал дружелюбный Дилатон; компания насчитывала более двух тысяч человек. Первыми пошли Ретмар и профессор, затем Маргарет и Торона, за ними я в сопровождении Торона. Когда подошла моя очередь и я приблизился к вершине ступеней, я заметил, что они не заканчиваются на краю реки, а вместо этого входят в отверстие в скалах прямо под водопадом. Мне следовало бы заколебаться, но я заметил, как Маргарет исчезает во мраке, и набрался храбрости, чтобы продолжить спуск.
Мгновение спустя я стоял на небольшой платформе. Слева от меня был утес. Справа от меня, так близко, что я мог бы дотронуться до нее, была опускающаяся стена воды, с грохотом падающая в пропасть.
Остальные четверо исчезли, и я вопросительно посмотрел на Торона. Вместо ответа он взял меня за руку и повел вперед, к краю платформы, и тогда я с трепетом ужаса осознал, что мы стоим на вершине одной из базальтовых колонн и что лестничный пролет продолжается по спирали вниз, будучи высеченным в твердой скале. Там не было никаких перил, и мысль о том, чтобы спуститься по этой устрашающей лестнице, где подо мной не было ничего, кроме пустоты и темноты, а мимо проносились миллионы тонн воды, вызывала у меня панику.
Я снова взглянул на Торона и встретил его ободряющую улыбку. Мои страхи рассеялись, и, взяв его за руку, мы начали спускаться. Мы шли круг за кругом, то приближаясь к стене воды, рев которой становился все громче по мере того, как мы спускались, то проходя по маленьким туннелям, прорубленным между колонной и утесом. Подняв глаза, я увидел, казалось бы, бесконечную вереницу фигур, кружащих вокруг могучей колонны и смотрящих на весь мир, как гусеницы процессии на стволе сосны, и однажды, когда я поспешно посмотрел вниз, я мельком увидел темные волосы Маргарет и блеск розового тела Тороны во мраке.
Наконец, со вздохом облегчения я ступил с подножия колонны на пол огромной пещеры, похожей на знаменитую пещеру Ветров под Ниагарским водопадом. Маргарет и профессор с двумя мужчинами из Дилатона ждали нас, и мы стояли, наблюдая за этой безмолвной цепочкой фигур, медленно ползущих вниз, пока мы снова не объединились в большой впадине под водопадом.
Я думал, что наше испытание закончилось и что это, должно быть, та самая Тонтара, о которой говорил Ретмар. Мне было интересно, как он мог бы раскрыть нам какую-либо тайну в месте, где рев воды заглушил бы любую попытку заговорить. Но как только эта мысль пришла мне в голову, я увидел, как Ретмар тянет профессора вперед, и они начали спускаться по еще одному пролету ступеней, вырубленных, как и другие, в твердой скале.
Следуя за Маргарет и Тороной, я обнаружил, что эта лестница резко спускалась в туннель, который, казалось, вел нас прямо под обвал. Проход был таким низким, что я мог дотронуться рукой до потолка и почувствовать, как живая скала дрожит от мощных ударов воды.