Замечание вызывает у Марвина интерес.
В каком смысле «другой»?
М-м?
Чем Бад отличался от остальных ремесленников? спрашивает Марвин. В каком смысле «другой»?
Рику не приходится задумываться над ответом, потому что он для себя все понял еще много лет назад, когда снимался в «Вертолетах» с Крэйгом Хиллом и с Бадом в режиссерском кресле.
У Бада было столько же времени, сколько и у всех остальных чертовых режиссеров, авторитетно заявляет Рик. Ни дня, ни часа, ни одного заката форы перед другими. Но вот что Бад успевал за это время уже другой разговор, искренне добавляет Рик. Любой гордился тем, что работает с Бадом.
Марвину нравится ответ.
А мою карьеру запустил чертов Дикий Билл Уитни[24], говорит Рик. Благодаря ему я получил свою первую настоящую роль. Ну, знаешь, персонажа, у которого есть имя. А потом и первую главную роль.
В каком фильме? спрашивает Марвин.
А, да просто очередная поделка от «Репаблик»[25] о малолетних преступниках, гоняющих на хот-родах, говорит Рик.
Как называлась?
«Гонки без тормозов», говорит Рик. А в прошлом году я сыграл в его гребаном «Тарзане» с Роном Эли[26].
Марвин смеется.
То есть вас двоих многое связывает?
Меня и Билла? Не то слово.
Рик ударяется в воспоминания, замечает, что они вызывают интерес, и поэтому продолжает:
Дайте-ка я расскажу вам про чертового Билла Уитни. Вот кто самый недооцененный режиссер боевиков в этом чертовом городе. Билл Уитни не просто снимал боевики, он придумал, как их снимать. Ты сказал, что любишь вестерны, помнишь сцену в гребаном «Дилижансе» Джона Форда, где Якима Канутт прыгает с одной лошади на другую[27], а потом падает прямо под копыта?
Марвин кивает: да.
Уильям, мать его, Уитни снял это, мать его, первым, причем за год до Джона Форда, причем с Якимой Кануттом!
Я и не знал, говорит Марвин. В каком фильме?
Он еще даже в полном метре не работал, говорит Рик. Снимал сцену для какого-то сраного сериала. Давайте я расскажу, что это такое сниматься у Уильяма Уитни. Билл Уитни всегда исходит из предположения, что сцену дракой не испортишь.
Марвин смеется.
И вот, значит, снимаюсь я в «Речной лодке»[28], продолжает Рик, Билл в режиссерском кресле. В кадре мы с Бертом Рейнольдсом[29]. И, значит, мы с Бертом играем, идем через диалог. И Билл такой: «Стоп, стоп, стоп! Вы, парни, в сон меня вгоняете. Берт, когда он скажет эту свою реплику, просто дай ему в морду. А ты, Рик, когда он даст тебе в морду, ты разозлишься и тоже дашь ему в морду. Ясно? Отлично, поехали!» Так мы и сделали. И когда закончили, он орет: «Стоп! Вот оно, парни, вот это я понимаю сцена!»
Оба смеются в клубах сигаретного дыма. Марвин начинает проникаться голливудским опытом Рика, заработанным потом и кровью.
Ты упомянул о фильме Стюарта Грейнджера, расскажи-ка о нем, просит Марвин.
«Крупная дичь», говорит Рик. Говно про великого африканского белого охотника. С него выходили даже в самолетах.
Марвин гогочет.
Стюарт Грейнджер самый большой мудоеб из всех, с кем приходилось работать. А ведь я работал с Джеком Лордом[30]!
Оба смеются над шуткой про Джека Лорда, затем Марвин спрашивает актера:
Ты ведь еще у Джорджа Кьюкора снимался[31], так?
Угу, говорит Рик, то был не фильм, а херня из-под коня под названием «Доклад Чепмена»[32]. Прекрасный режиссер, кошмарная картина.
Удалось поладить с Кьюкором?
Шутите? Да Джордж меня обожает! Рик чуть подается вперед над журнальным столиком и, понизив голос, говорит вкрадчиво: В смысле прям обожает.
Агент улыбается, давая понять, что понял намек.
Мне кажется, у Джорджа есть такой заскок, размышляет вслух Рик. В каждый свой фильм он берет молодого мальчика, чтобы по нему сохнуть. В «Докладе Чепмена» играли я и Ефрем Цимбалист младший[33], так что, видать, я победил.
Он приводит пример:
У меня там, значит, все сцены с Глинис Джонс. И мы идем в бассейн. Глинис в закрытом купальнике. Видно только ноги да руки, остальное прикрыто. Но я я в самых крохотных плавочках, какие только цензуру пройдут. И они телесного цвета. На черно-белой пленке выглядит так, будто я, блядь, голый! И ладно бы я в кадре просто прыгал в бассейн. Я в этих крохотных плавках десять гребаных минут экранного времени участвую в длинных разговорных сценах, пока у меня жопа торчит наружу. В смысле какого хера, я что Бетти Грэйбл[34]?
Они снова смеются, и Марвин достает небольшой кожаный блокнот из внутреннего кармана пиджака не из того, где лежит подаренный Джозефом Коттеном золотой портсигар.
Я попросил коллег глянуть твою статистику в Европе. Они сказали, что пока все тип-топ. В поисках заметок в блокноте он спрашивает вслух: А «Закон охоты» показывали в Европе? Находит страницу, которую искал, поднимает взгляд на Рика. Да, показывали. Хорошо.
Рик улыбается.
Марвин вновь смотрит в блокнот и спрашивает:
Где? Ищет на странице и наконец находит. В Италии, хорошо. В Англии, хорошо. В Германии, хорошо. Во Франции нет. Но затем он поднимает взгляд на Рика и словно бы утешает: Зато в Бельгии да. Значит, в Италии, Англии, Германии и Бельгии тебя знают, заключает Марвин. Но это телесериал, а ты ведь еще в нескольких фильмах снялся, как у них дела?
Марвин снова смотрит в крохотный блокнот, листает крохотные страницы, просматривая их содержание.
Вообще-то, находит то, что искал, все три твоих вестерна, «Восстание команчей», «Адское пламя, штат Техас» и «Таннер», сравнительно неплохо показали себя в Италии, Франции и Германии. Снова смотрит на Рика. А «Таннер» еще лучше во Франции. Читаешь по-французски?
Нет, отвечает Рик.
Очень плохо. Марвин извлекает из блокнотика сложенную вчетверо ксерокопию страницы и протягивает Рику над столиком. Это рецензия на «Таннера» в «Кайе дю Синема»[35]. Положительная и написана хорошо. Тебе бы стоило ее перевести для себя.
Рик берет у Марвина ксерокопию и кивает, прекрасно зная, что никогда ее не переведет.
Но затем Марвин вскидывает голову, смотрит Рику прямо в глаза и говорит с внезапным энтузиазмом:
Но лучшая новость в этом долбаном блокноте «Четырнадцать кулаков Маккласки»!
Лицо Рика озаряется радостью, пока Марвин продолжает:
В США-то фильм, когда только вышел, неплохо показал себя для «Коламбии». Но в Европе это ж ебануться! Он склоняет голову, чтобы прочесть. Тут сказано, что в Европе «Четырнадцать кулаков Маккласки» гребаный хит. Фильм крутили везде целую, сука, вечность!
Марвин поднимает взгляд, закрывает крохотный блокнот и резюмирует:
Значит, в Европе тебя знают. Знают твой сериал. Но ты не просто парень из «Закона охоты» в Европе ты крутой чувак с повязкой на глазу и огнеметом, который положил сто пятьдесят нацистов в «Четырнадцати кулаках Маккласки».
После такого серьезного заявления Марвин давит бычок «Кента» о дно пепельницы.
Какой твой последний фильм в прокате?
Теперь очередь Рика тушить сигарету в пепельнице, пока он ворчит:
Детская хренота для дошколят, называется «Солти, говорящая морская выдра».
Марвин улыбается.
Полагаю, выдру играешь не ты.
Рик мрачно улыбается в ответ на шутку, но ничто в разговоре об этом фильме не кажется ему смешным.
«Юниверсал» сбросили меня в «Говорящую выдру», только чтоб закрыть мой контракт на четыре фильма, объясняет Рик. Из чего можно сделать вывод о том, насколько им на меня насрать. Помню, как меня уламывал подписать контракт этот мудила Дженнингс Лэнг. Заманил меня в «Юниверсал» на четыре картины. Мне делали предложение «Авко Эмбасси». И «Нэшнл Дженерал Пикчерс». А еще «Ирвинг Аллен Продакшн». Я всех отверг и принял предложение «Юниверсал», это же мейджор. И еще потому, что Дженнингс Лэнг сказал мне: «Юниверсал хотят делать бизнес с Риком Далтоном». Я подписал договор и больше этого мудилу не видел. Ему вспомнился случай, когда продюсер «Вторжения похитителей тел» Уолтер Вагнер выстрелил Дженнингсу Лэнгу в пах за то, что тот переспал с его женой Джоан Беннетт. Если кто-то и заслуживает, чтобы ему отстрелили яйца, так это мудила Дженнингс Лэнг. И добавляет с горечью: «Юниверсал» никогда не хотели делать бизнес с Риком Далтоном.
Рик берет чашку кофе и делает глоток. Кофе остыл. Он со вздохом ставит чашку обратно на стол.
Значит, последние два года, продолжает Марвин, ты перебивался эпизодическими ролями в телесериалах?
Рик кивает:
Угу, прямо сейчас я снимаюсь в пилоте для CBS, называется «Лансер». Я там злодей. Снялся в «Зеленом Шершне». В «Земле гигантов». В «Тарзане» Рона Эли в серии Уильяма Уитни, как я уже говорил. Еще был сериал «Бинго Мартин» с тем пацаном, Скоттом Брауном.
Скотт Браун Рику не нравится, поэтому при его упоминании на лице Рика мелькает пренебрежение.
Еще я только что закончил съемки в «ФБР» Куинна Мартина[36].
Марвин попивает кофе, хотя тот уже остыл.
Значит, дела идут неплохо?
Я много работаю, поясняет Рик.
И ты везде играл плохих ребят?
В «Земле великанов» нет, но во всех остальных да.
И везде в финале драка?
Опять же, в «Земле великанов» и «ФБР» нет, но в остальных да.
Теперь вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов, говорит Марвин. В этих драках тебя побеждали?
Разумеется, говорит Рик. Я же злодей.
Марвин шумно выдыхает «ах-х-х-х-х», чтобы подчеркнуть мысль:
Старый трюк, телесети такое любят. Взять хотя бы «Бинго Мартина». Вот у тебя есть новичок вроде Скотта Брауна, и ты хочешь укрепить его реноме. Ты просишь актера из отмененного шоу сыграть злодея. Затем в конце, когда они дерутся, герой побеждает мерзавца.
Но Марвин идет дальше:
Зато зритель видит, как Бинго Мартин надирает задницу парняге из «Закона охоты».
«Ай, думает Рик. А он прям по живому режет».
Но Марвин еще не закончил:
Затем на следующей неделе тебя мудохает Рон Эли в набедренной повязке. А на неделе после дух из тебя выбивает уже Боб Конрад в узких брючках[37]. Марвин для пущего эффекта бьет кулаком в ладонь. И следующие пару лет ты подставляешь морду под удары каждого свежеиспеченного мачо из телика. В итоге это очень влияет на то, как зрители тебя воспринимают.
Хотя речь идет всего лишь о лицедействе, рассуждения Марвина так унижают мужественность Рика, что у актера на висках проступает испарина. «Я боксерская груша? Вот к чему теперь свелась моя карьера? Проигрывать бои новым сериальным мачо? Так вот, значит, как чувствовал себя звезда 26 мужчин Трис Коффин[38], когда проиграл мне бой в Законе охоты? И Кент Тейлор[39]?»
Пока Рик копается в себе, Марвин меняет тему:
По крайней мере четыре человека мне кое-что о тебе рассказывали, но ни один не знает всей картины, поэтому я хочу, чтобы ты рассказал все сам. Говорят, тебе чуть не досталась роль Маккуина в «Большом побеге»[40]?
«Снова, сука, здорово», думает Рик. Пусть ему это и неприятно, а все-таки, чтобы угодить Марвину, он смеется.
Эта история годится только для «Спортсменс Лодж», усмехается Рик. Ну, знаете, роль, которую ты почти получил. Рыба, сорвавшаяся с крючка.
Больше всего люблю такие истории, говорит агент. Расскажи.
Рик так часто пересказывал эту сказку про белого бычка, что уже давно свел ее до базовых элементов. Проглатывая обиду, Рик играет роль, которая немного выходит за рамки его возможностей, роль скромного актера.
Ну, начинает он, по-видимому, когда Джон Стерджес предложил Маккуину роль «Короля карцера» Хильца в «Большом побеге», Карл Форман, тут он имеет в виду звездного продюсера и сценариста «Пушек острова Наварон» и «Моста через реку Квай», снимал свой дебютный фильм «Победители» и предложил Маккуину одну из главных ролей, и, по-видимому, Маккуин так сильно колебался, что Стерджесу пришлось составить список артистов на замену. И, по-видимому, в этом списке был я.
Кто еще там был? спрашивает Марвин.
Четыре имени, говорит Рик. Я и три Джорджа: Пеппард, Махарис и Чакирис.
Что ж, с энтузиазмом заявляет Марвин, я легко могу себе представить, как из этого списка выбирают тебя. В смысле, будь там Пол Ньюман, то, может, и нет, но гребаные Джорджи?
Ну, в итоге Маккуин не отказался. Рик пожимает плечами. Так что без разницы.
Нет, настаивает Марвин. Это прекрасная история. Мы можем представить тебя в этой роли. Итальянцам понравится! Затем Марвин Шварц объясняет Рику Далтону, как устроена жанровая итальянская киноиндустрия: Маккуин ни за что не стал бы работать с итальянцами. «На хуй этих ебучих макаронников», вот что говорит Стив. «Скажи им, пусть зовут Бобби Дэрина[41]» вот что, мать его, говорит Стив. Он готов девять месяцев работать в Индокитае с Робертом Уайзом[42], но ни за какие деньги не согласится даже два месяца провести на студии «Чинечитта» с Гвидо Дефатсо.
«Будь я Стивом, я бы тоже не тратил время на ссаные спагетти-вестерны», думает Рик.
Марвин продолжает:
Дино Де Лаурентис предлагал купить ему виллу во Флоренции. Итальянские продюсеры предлагали ему полмиллиона долларов и новую «феррари» за десять смен в фильме с Джиной Лоллобриджидой. И как бы между делом Марвин добавляет: Не говоря уже о киске Лоллобриджиды, она почти наверняка бы шла в придачу.
Рик и Марвин смеются.
«Вот это уже другое дело, думает Рик. Я бы где угодно снялся за возможность трахнуть Аниту Экберг[43]».
Но, говорит Марвин, упертость только раззадоривает итальянцев. Поэтому, хотя Стив всегда отказывает, и Брандо всегда отказывает, и Уоррен Битти всегда отказывает, итальянцы не оставляют попыток. А если не могут получить звезд, ищут компромисс.
Компромисс? переспрашивает Рик.
Марвин объясняет:
Хотят Марлона Брандо, получают Берта Рейнольдса. Хотят Уоррена Битти; получают Джорджа Хэмилтона.
Пока Марвин вскрывает его мертвую карьеру, Рик чувствует, как под веками жжет и покалывает: к глазам подступают слезы.
Марвин тем временем заканчивает мысль, совершенно не замечая страданий Рика:
Я не в том смысле, что итальянцы тебя не хотят. Я в смысле, что они тебя захотят. Но захотят они тебя потому, что хотят и не могут заполучить Маккуина. И когда до них наконец дойдет, что они не могут заполучить Маккуина, они захотят того Маккуина, которого заполучить могут. И это ты.
Вопиющая, жестокая честность агента шокирует Рика Далтона с тем же успехом Марвин мог бы со всей силы влепить ему пощечину.
Но, с точки зрения Марвина, это хорошие новости. Если бы Рик Далтон был популярным студийным актером первого плана, ему бы не пришлось встречаться с Марвином Шварцем.
Кроме того, это именно Рик попросил о встрече с Марвином. Именно Рик хочет продлить карьеру ведущего актера в большом кино, а не играть плохих парней на телике. И работа Марвина дать ему расклад и рассказать о возможностях киноиндустрии, о которой он ни хера не знает. Индустрии, в которой Марвин считается признанным экспертом. И с экспертной точки зрения Марвина, то, что Рик Далтон внешне похож на крупнейшую кинозвезду во всем мире, чудесная возможность для агента, пристраивающего именитые американские таланты в итальянские кинокартины. Поэтому он явно сбит с толку, когда замечает слезы на щеках Рика Далтона.
Что случилось, дружище? спрашивает ошарашенный агент. Ты плачешь?
Расстроенный и смущенный Рик Далтон вытирает слезы тыльной стороной ладони.
Простите, мистер Шварц, я приношу извинения.
Марвин предлагает Рику коробку с салфетками со стола, чтобы утешить плаксивого актера.
Не за что извиняться. Нам всем иногда бывает грустно. Жизнь штука сложная.
Рик выдергивает из коробки две салфетки с резким рвущимся звуком. Вытирая глаза, он старается выглядеть мужественно насколько это возможно в данных обстоятельствах.
Все хорошо, я просто смущен. Простите за это унизительное зрелище.
Унизительное? Марвин фыркает. О чем ты? Все мы люди; люди плачут. Это нормально.
Рик откладывает салфетку и выдавливает из себя фальшивую улыбку:
Видите, мне уже лучше. Простите еще раз.
Не за что извиняться, увещевает Марвин. Ты актер. Актеры должны давать волю эмоциям. Нам нужно, чтобы актеры плакали. Иногда у этого дара есть цена. А теперь скажи, что случилось?