А может быть, вкрадчиво спросил начальник доков, вы сами эту ракету запустили, а теперь на нас свалить пытаетесь?
Совсем обалдели? рявкнула Василиса. Я ума не лишилась стрелять в своих!
Да кто вас, землян, знает, неопределенно протянул Винк. Вы существа странные
Мересанский линкор являл собой жалкое зрелище. Военные корабли с демонтированными орудиями всегда выглядят противоестественно, словно скопцы в бане. Ларс фыркнул. Мересанцы, конечно, не забудут такого унижения, но было бы о чем горевать все равно уже война. А Шварц, положа руку на сердце, правильно сделал, что не пустил сюда синих при оружии. Оружие, оно создает иллюзию вседозволенности. Вот и не надо будить лихо.
На погрузо-разгрузочных работах распоряжался посол Содружества Планет. Ценности, привезенные мересанским линкором, тщательно пересчитывались и грузились на «Максим Каммерер». Пленные из эскадры тЛехина нетерпеливо дожидались разрешения покинуть ненавистную станцию и взойти на свой корабль, но торопить господина Веранну не смели. Тем не менее светлый миг был уже близок. Увы, не для всех: адмирал тЛехин наблюдал за суетой с обреченностью. Вот он, линкор, совсем рядом но за адмиралом, не доверяя важную миссию солдатам Шварца, зорко следят гвардейцы ООН. Этот пленник не должен сбежать.
Веранну сделал для несчастного адмирала все, что мог: выхлопотал у Салимы позволение забрать тЛехина на Землю и держать при посольстве под надежной, но ненавязчивой охра ной. Мересанец все же добился встречи с координатором, пытался умолить ее отпустить его домой.
Сказать по правде, адмирал, мне тоже не слишком нравится идея отправить вас на Землю, молвила Салима. Меня устроило бы гораздо больше, если бы вы находились вдали от нее в идеале, на этой станции, под жестким приглядом коменданта.
ТЛехин спал с лица, двенадцатикратно жалея о том, что вообще завел этот безнадежный разговор.
Однако господин Веранну настоятельно просит смягчить вашу неволю, продолжила она. И я пошла вам навстречу. Я разрешаю вам покинуть станцию и жить на Земле, причем не в тюрьме, а в посольстве Созвездия. Если вам это неудобно, могу договориться о вашем содержании в каком-нибудь дворце. Вам будет предоставлено достаточно свобод и льгот. Помните только одно: если вы попытаетесь ими злоупотребить или вести себя не так, как подобает почетному пленнику мигом отправитесь сюда, где с вами гораздо меньше мороки.
В последний день Шварц донимал тЛехина особенно активно: чувствовал, что птичка вот-вот выпорхнет из рук. Подарил ему на прощание завалявшийся эасский сувенир: стеклянное сердечко с электрической подсветкой. Пригрозил, что приедет на Землю в отпуск и проверит, как тЛехин хранит его подарок. В красках описал, как глубока и чревата последствиями будет его обида, если тот, не приведи Господи, выкинет дар его искренней симпатии. Адмирал попал: теперь придется постоянно таскать с собой этот пошлый электрический кошмарик и все время волноваться, как бы его не потерять. Ладно, он был согласен даже на это, лишь бы поскорее убраться от безумного Шварца.
Предстоящая передача мересанцев и отъезд адмирала тЛехина на Землю вызывали грусть у капитанов «Джона Шепарда» и «Джеймса Кирка». Ремонт, безусловно, замедлится, а внимание к ним адмирала, чтоб его, Шварца усилится. И поделать ничегошеньки невозможно.
Впрочем, в последнее время Шварц пребывал явно в измененном состоянии сознания. Почти не ругался и не издевался так, лишь для проформы. Кит Левиц предположил, что комендант подсел на мересанскую траву. Сяо Чжу так не думал. Не тот человек Шварц, чтобы позволить затянуть себя наркотической зависимости. Сволочь, но отнюдь не дурак, и силы воли на троих. Что-то более глубинное с ним происходит. Наверняка связанное с визитом высоких гостей. То ли благословение кардинала подействовало, то ли дало результат суровое внушение главнокомандующего, то ли красота координатора сразила наповал. Одно из трех, посла можно откинуть: он инопланетянин, а с инопланетянами Шварц не считается.
«Ваше высокопреосвященство!
Корабль наш находится на орбите богомерзкого Шшерского Рая. Возможно, именно с этим прискорбным фактом связано обострение необъяснимых в мирском понимании проявлений негатива, по моему глубокому убеждению, свидетельствующих об активности дьявола».
Темные буквы торопливо выстраивались на светлом поле экрана, теснясь, складывались в предложения и абзацы, то прерываясь, то вновь спеша прибиться к строке.
«Капитан Василиса Ткаченко с некоторых пор избегает не только исповеди, но и любых разговоров с духовным наставником. Это не может не быть тревожным признаком, ведь еще недавно она была верной дочерью Церкви. Лицо ее отражает душевный непокой, поступки и речь резки, импульсивны и нерациональны. Состояние души любого капитана крайне важно для флота, но я не стал бы обращаться к вашему высокопреосвященству, если бы меня беспокоил один только этот факт. Я постарался бы справиться с ситуацией сам, если бы она не явилась всего лишь предвестником и спутником другого несчастья, кое не объяснить иначе, как кознями врага рода человеческого.
Вчера с «Анакина Скайуокера» была запущена термоядерная ракета с самонаведением на чужой двигатель. Мне доподлинно неизвестно, произошло это по тайному приказу капитана или же, как гласит официальная версия, имело место случайное срабатывание пусковой установки. Так или иначе, вмешательство дьявола здесь не вызывает сомнений в разум капитана или в электрические сигналы цепей управления, в конечном счете все равно. И это вмешательство имело трагические последствия: был уничтожен ГС-крейсер «Ийон Тихий».
Ваше высокопреосвященство, в этой войне против нас стоят не только обычные противники государства и миры. Против нас выступили силы зла. Какой бы ни казалась видимая причина этого удара, он нанесен ими. Мы всегда готовы к борьбе с этим врагом. Но, чтобы посрамить дьявола, а не пасть в неравном бою, потребуется вся мощь и влияние матери нашей Церкви, а не одно лишь рвение скромного священнослужителя, ни в коей мере не способного претендовать на лавры святых. Я прошу вас не оставить без внимания происки врага и организовать достойный отпор.
Епископ Ян Гурский».
Даже уезжать не хочется, расслабленно промолвила Салима.
Суматошный день был позади. Мересанцы покинули станцию на своем ободранном линкоре, «Максим Каммерер» загружен сырой платиной и урановой смолкой. Впереди утро, пара ободряющих слов здешнему контингенту, отбытие, возвращение к заждавшимся делам. А сейчас краткая передышка, тонкая прослойка ночи между вчера и завтра, стремительно тающая с каждым мгновением.
Нет проблем, брякнул Хайнрих. Оставайся. Капитаны будут счастливы до охре в общем, до опупения счастливы, что мне не до них.
Она тихо засмеялась.
Правильно, остаться тут, а политика по боку. Пусть другие с ней разбираются, смех стал грустным. Может быть, когда-нибудь. Но не теперь, когда идет война.
Ее голова лежала у него на груди, взгляд слегка затуманен. Хайнрих блаженно улыбался, глядя куда-то в потолок.
Выйдешь за меня замуж после войны? спросил он с новой надеждой. Она ведь обещала подумать. Может, надумала уже?
Она молчала долго.
Ты всерьез намерен на мне жениться?
Я говорю тебе об этом каждый день! он укоризненно покачал головой. И каждую ночь подтверждаю.
Он провел рукой по волне черных волос, поднял пальцем тонкий подбородок, чуть повернул к себе, чтобы заглянуть в глаза.
Ты не выйдешь за меня, сказал понимающе и разочарованно.
Ты сам-то осознаешь, на что хочешь подписаться? спросила она мягко и снисходительно. Муж координатора волей-неволей политическая фигура, неважно, король он или консорт. Всегда быть в центре внимания корреспондентов и шпионов, бестактных просителей и сумасшедших террористов. Постоянно следить за собой, постоянно находиться в напряжении. Надевать на приемы официальный костюм, есть ножом и вилкой, выбирать слова
Я привыкну, пообещал он. Научусь выражать свои мысли без мата, честное слово.
Поверь, мне все равно, как ты говоришь, она с нежной улыбкой прижалась щекой к его щеке. Для меня важно, что ты делаешь, и это мне нравится.
Он невольно ухмыльнулся. Такое признание дорогого стоит.
Салима, я сделаю все, чтобы тебе не пришлось меня стыдиться. Я стану таким, как ты хочешь.
Она вновь негромко засмеялась.
Хайнрих, я люблю тебя такого, какой есть. Мне больно будет видеть на твоем месте издерганную мумию, замученную приличиями. Я хочу, чтобы ты оставался собой, в том-то и беда.
«Сайрес Смит» ушел. Подзадержался здесь Миленич, небось проклинает последними словами шнурогрызущих мегавошек, из-за которых проторчал у Нлакиса лишние полмесяца.
Вызывает «Райская молния», доложили связисты.
Мрланк тут же радостно всплыло по ассоциации. Но нет, конечно же, на экране был Ххнн Трагг.
Мы загрузились. Кто теперь в вашей эскадре главный? Ты, Гржельчик?
Я, проворчал он.
Можно нам уйти?
А то нет. Ты к Раю пойдешь, Хрен?
Ну неужели к Ханту? бывший старпом позволил себе улыбку.
Йозеф поколебался. Он пока не понимал, может ли доверять Ххнну. Мрланку бы доверился без раздумий, но что толку рассуждать о несбыточном? «Молнией» командует Ххнн.
Хрен, заскочи ко мне перед убытием, попросил он. Нам надо поговорить.
Так говори, Ххнн не понял. Йозеф снова засомневался. Доверить не доверить? А-а, можно подумать, у него есть какой-то другой вариант!
Дело интимное, проскрипел он. Не для открытого канала связи.
Лицо шитанн слегка вытянулось.
Гржельчик, ты что имеешь в виду?
Наедине скажу. Пожалуйста, Хрен. Чем ты рискуешь? Если тебе покажется, что я тебя обидел укусишь меня, и дело с концом.
Все, что говорится по радио, записывается. Должно быть, аналитики в штабе изрядно повеселятся, прослушивая эту запись. Ему было плевать. Пусть сочтут, что он желает вкусить ласк шитанн в обмен на разрешение покинуть орбиту Нлакиса. Пусть вообще думают, что хотят. Все равно он скоро умрет. Лишь бы не догадались о том, зачем ему на самом деле нужно пообщаться с Ххнном тет-а-тет.
Ххнн подумал так же.
Знаешь, Гржельчик, заявил он, входя, что-то я за тобой раньше не замечал склонности к интиму с кем попало.
И правильно, буркнул Йозеф. Слушать надо как следует. Я не об интиме упоминал, а об интимном разговоре. Почувствуй разницу.
Шитанн уселся в кресло с явным облегчением.
Кофе будешь? Гржельчик помнил, что вампир вроде как не приветствует алкоголь. Или чай? Угощать тебя реттихи смысла не вижу.
Все равно что, отмахнулся он. Наливай и выкладывай.
Йозеф вздохнул.
На орбите Рая сейчас должен находиться «Анакин Скайуокер».
Ххнн кивнул. Видел крейсер, уходя к Нлакису.
Им командует Василиса Ткаченко.
Он припомнил цветущую женщину с уложенной вокруг головы светлой косой. Не была б она такая злая, к интиму с земным капитаном он отнесся бы с гораздо большим энтузиазмом.
Я тебя прошу, Хрен: встреться с ней. Так же, как со мной, с глазу на глаз.
А если она не захочет встречаться со мной с глазу на глаз?
Блин! Сделай так, чтоб захотела. Попроси как следует. Как я тебя.
Ххнн с сомнением хмыкнул.
Мне надо, чтобы ты передал ей несколько слов, только и всего. В обход каналов связи.
А чего сам не сказал?
Чего, чего! Как говорить с бабой, захреначившей в тебя термоядерной ракетой? Йозеф не стал отвечать. Не сказал, и все.
Передай ей вот что, Хрен. В тот день, когда я ушел от Рая, в системе появился гъдеанский разведчик. Небольшой катер, которому удалось обмануть моих наблюдателей. Маленькая отдаленная цель, двигающаяся по рваной траектории. «Анакин Скайуокер» не мог достать ее лазерами. Было принято решение уничтожить разведчика термоядерной ракетой с самонаведением. Проследив курс ракеты, «Ийон Тихий» также обнаружил гъдеанина и, находясь ближе, нанес по нему лазерный удар. Совместными усилиями с разведчиком было покончено.
Ххнн смотрел озадаченно.
Командир «Анакина Скайуокера» не знает о том, как протекал бой с участием ее корабля?
У нее провалы в памяти. Контузия, понимаешь. Скажи ей, что я отправлю рапорт об этом происшествии. Скажи, что будет разумно, если она поступит так же. Сделаешь?
Сделаю, кивнул Ххнн, помедлил и спросил: Гржельчик, а ты не хочешь рассказать мне, что там произошло на самом деле?
Не хочу, отрубил Йозеф.
Ладно, как скажешь, покладисто согласился Ххнн. У него внезапно возникло ощущение, что к некоторым тайнам лучше не приобщаться.
Передай, Хрен, что я желаю ей удачи в боях, благоволения начальства и мира в душе. И надеюсь, что у нее хватит такта не плясать на моей могиле.
Ххнн посасывал чай, уповая на то, что Гржельчику незаметно его замешательство. Дураком шитанн не был. Может, и не тянет он на настоящего капитана, но в старшие помощники без мозгов не попадают. Что-то не то случилось в системе Рая. Ракета, безусловно, была выпущена, и лазерный удар нанесен командование легко может проверить это по автоматическим записям бортовых журналов. А вот был ли гъдеанский разведчик? Сто червей могильных, в кого они там стреляли?
Он зажмурился и помотал головой. Не его это дело! Он даже думать об этом не станет. Гржельчик просит, и он выполнит его просьбу, вот и все.
Но от сетования он не удержался:
Сто могильных червей, Гржельчик! Когда я ждал, что ты об интиме будешь просить, мне легче было.
Ты впрямь думал, что я Йозеф удивленно запнулся. Почему тогда вообще приехал?
Ххнн отвел глаза.
Умирающим не отказывают.
Вот и не отказывай, отозвался Йозеф. Реплика вампира его не задела. Что толку отрицать очевидное? Он умирает. Передай ей то, что я сказал. Хорошо?
Станция опустела. Не совсем, конечно: экипажи «Джеймса Кирка» и «Джона Шепарда» все так же томились ожиданием, а их капитаны перспективами общения с адмиралом Шварцем. Но мересанский линкор ушел, захватив с собой всех мересанцев, кроме тЛехина, а тот отбыл на «Максиме Каммерере» вместе с координатором, послом, главнокомандующим и кардиналом. На забытой Богом станции не осталось никого, способного заинтересовать Шварца, кроме Кита Левица и Сяо Чжу, встретивших его в столовой обреченными взглядами.
Конечно, к ним он и сел, по обыкновению пожелав приятного аппетита и испортив его напрочь.
Хайнрих пребывал в несвойственной ему меланхолии. Салима уехала, ничего не пообещав. Если не считать обещания уладить с великим магистром мальтийцев его вступление в орден и усилить периметр еще одним сторожевиком. Это прекрасно, но главный вопрос его судьбы так и остался нерешенным.
А еще без нее было грустно. Отъезд Максимилиансена его только порадовал, и о расставании с послом он не жалел тсетианин был слишком важной шишкой, чтобы получать неосложненное удовольствие от пикировок с ним. Но отсутствие Салимы он прочувствовал в первый же день. Вроде бы она не так много времени с ним проводила, занимаясь делами но она была где-то рядом, и это грело душу. А уж когда она действительно была рядом
Образ прекрасной принцессы складывался у юного Хайнриха по мультфильмам, а поскольку с реальными принцессами ему в жизни не приходилось иметь дело таким и остался в мечтах. Этакое эфирное неприступное существо в пышном белом капроне, бриллиантах и золоте, беззаботно проводящее досуг на балах и в салонах. Салима в этот мифический образ не вписывалась. Были у нее, разумеется, и золото, и бриллианты, но украшения она использовала очень дозированно, а воздушному капрону предпочитала шелковые деловые костюмы. Нет, она абсолютно не походила на этот мультяшный фоторобот, впечатливший мальчика. Она была гораздо привлекательнее! Горячая и смелая, остроумная и ехидная Ее совершенно не волновали вещи, которые повергли бы в шок классическую принцессу. И ей нравилось то же, что ему. Поддразнивать друзей, торжествовать над врагами. Она его понимала. Может быть, даже лучше, чем ему хотелось бы.