Некоторые капитаны использовали панцири механокардиоников как гальюнные фигуры, а кто-то даже набивал их фаршем из говядины, превращая в наживку для глубокопесчаной рыбалки.
Дилетанты! Ничтожества! Бесталанные людишки!
Вот он-то нашел помятому корпусу настоящее применение. Он сделает из него шкатулку для самого сильного и самого ценного сердца в Мире9.
Сердца капитана с огненными волосами той женщины Найлы!
Ему нужны не какие-то жалкие деньги, а гораздо, гораздо больше вся пустыня, весь мир.
Отравитель вытащил руки из кожаных лямок и усадил механокардионика спиной к стволу дерева. Латунь надо бы хорошенько почистить: во многих местах она потемнела, а на животе у дверцы полости для сердец и вовсе виднелся ожог. Поначалу Дхакритт не сомневался, что провернул выгодную сделку, но сейчас уже не был в этом так уверен.
На лбу существа виднелась черная выжженная буква «М». Наверное, первая буква имени корабля, на котором механокардионик нес службу. Видимо, он очень серьезно провинился, раз был так жестоко наказан: его сердце заменили сердцем судна огромным, поддерживающим жизнь Мизерабля. Превратив механокардионика и корабль в сиамских близнецов, обреченных судьбой делить одно сердце.
А ведь когда-то бедолага был человеком из плоти и крови!
Дхакритт не мог без содрогания смотреть на металлическое тело. По сути, попросив его в обмен на оказанные услуги, он вытащил механокардионика из ада. «Куда тот, промелькнуло в голове отравителя, совсем скоро может вернуться».
Но сначала в корпусе будет храниться сердце добычи храниться до тех пор, пока он не завоюет весь мир.
Насколько было известно отравителю, металл способен помнить. Если для кораблей это утверждение было аксиомой, то применительно к механокардионикам людям, уничтоженным Болезнью, требовало доказательств.
А что, если вернуть его к жизни?
От этой мысли Дхакритт вздрогнул. С одной стороны, тогда ему не придется таскать эту тяжесть на себе. Но с другой а вдруг новое сердце не поладит с корпусом?
Нет! Ты только для Найлы, красавчик. Рисковать я не хочу!
Дхакритт слишком устал, чтобы рассуждать здраво. А до равнины еще идти и идти. Может, лучше устроить привал?
Он отполирует корпус до блеска и, предоставив фальшивые рекомендации, проникнет на борт Сиракк
Найла отошла от перил, завязала волосы в узел и сделала конский хвост. Палуба дрожала, корабль хоть и шел медленно, но хромал не так сильно, как они ожидали.
Вдохнув утренний воздух, девушка почувствовала непривычный запах свежей ржавчины и смеси трав, щипавший ноздри. Ей сказали, что Сиракк уже несколько дней таким образом избавляется от бхета, выпуская его пары через металлические поры.
Окутанный туманом солнечный желток низко висел над горизонтом. Еще минут десять и на солнце невозможно будет смотреть.
Сиракк пустилась в путь меньше часа назад, и многие моряки сразу же растянулись на палубах. Измученные работой, они соорудили из подручных материалов подобие коек и укрылись парусами, готовые проспать в тени весь день, а может, и не один.
Найла перешагнула через нескольких матросов и, держась за поручень, снова вгляделась в пустыню. Стоило выйти из ущелья Ашавар, как панорама полностью изменилась: теперь каньон превратился в лабиринт дрейфующих остроносых скал, непонятно откуда свалившихся валунов да чахлых колючих кустарников. Между ними петляла присыпанная щебнем грунтовая дорога, проходя по которой колеса поднимали облако горьковатой пыли.
Палуба под ногами ходила ходуном. Каждая неровность почвы отдавалась в костях и зубах. Металл стонал, Сиракк хромала. На земле слишком много камней и слишком мало песка. Но скоро дорога станет лучше.
В эту редкую минуту затишья Найла подумала о хрупком существе, которое носила в утробе. В сорок три года она вдруг почувствовала непреодолимое желание стать матерью. Поначалу, занятая капитанскими обязанностями, Найла старалась противиться этому чувству и верила, что необходимость руководить экипажем и управлять кораблем вытеснит «отвлекающие мысли» и желание пройдет. Молодая мать за штурвалом это же безумие! Женщине, имеющей мужскую профессию, и так приходится нелегко.
Но, несмотря на все доводы, она действительно всем сердцем хотела ребенка. Настолько, что была готова пожертвовать и званием, и карьерой. Найла очень любила Азура, но механокардионик биологически не смог бы стать отцом. Выбора не было пришлось довериться Саргану.
Идея старому моряку не очень понравилась. Точнее, он просто впал в ярость и даже предложил, чтобы Найлу отымел кто-нибудь из экипажа. В темноте, в трюме.
Целую неделю Сарган молчал, бросая на Найлу недовольные взгляды, а потом передумал. Пожалел свою неукротимую, непокорную «падчерицу».
Из задумчивости Найлу вывел вышедший на палубу Азур, для которого находиться в закрытом помещении сейчас было немыслимо. От танцующего хода корабля больше всех страдал именно он. Хотя механокардионик старался этого не показывать, по всегда бесстрастному металлическому лицу можно было прочитать, что его тошнит.
Как ты? заметив это, спросила Найла.
Механокардионик сделал вид, что изучает горизонт. Вдруг так он сможет предугадать, когда тряхнет особенно сильно? За мгновение до очередного скачка Азур ухватился за поручень и успел самортизировать удар коленями.
Это я должен спросить у вас обеих!
Найла скорчила гримасу.
Имеешь в виду меня и ребенка в моем животе?
Даю руку на отсечение, что это девочка!
Она улыбнулась.
Мне тоже теперь так кажется. Достал бы ты свои кварцы да посмотрел еще раз.
А имя ты уже придумала?
Нет, конечно, у меня других дел по горло!
Уж на это могла бы найти время.
У тебя есть предложения?
Пока нет. Азур быстро поменял тему: Если так пойдет и дальше, мы лишимся еще пары колес.
Найла повернулась и недовольно на него посмотрела.
Спасибо, мой железный друг, твои предсказания с утра пораньше так вдохновляют! Может, ты будешь любезен хотя бы иногда не просто называть проблему, но и предлагать решение?
Теперь нахмурился Азур.
Дай мне штурвал.
Найла от души рассмеялась.
И это твой ответ? Девушка закатила глаза. Ты управлял кораблем только в открытом песке, Азур, где справился бы даже ребенок.
Дело не в этом, сама знаешь. Мы с Сиракк сделаны из одного теста. Тебе нужен не рулевой, а тот, кто говорит с кораблем на одном языке. Кто может объяснить ей куда и как лучше ступить.
Только послушайте, обломок железяки решил прочитать очередную лекцию! оборвала механокардионика Найла. Ты всерьез считаешь, что, кроме тебя, с Сиракк на одном языке не говорит никто? Что только ты способен чувствовать любое ее настроение? Понимать, что ей нужно и чего она боится? Найла вышла из себя, хотя и не сомневалась, что участие мужчины в воспитании подрастающего корабля может принести большую пользу, ведь и ребенку для гармоничного развития нужны оба родителя с их разным восприятием мира. Я мать и этим все сказано. Я способна понять чертов корабль и поговорить с ним!
Азур закатил глаза.
Я совсем не об этом.
А о чем же? В голосе Найлы послышались истерические нотки.
Я не сомневаюсь в твоих талантах. Просто хочу встать за штурвал, пока мы не выберемся на ровный песок. После обеда ты или Сарган можете меня заменить.
Найла долго не отвечала. Это просьба или требование? Все-таки для нее он загадка. Девушка постаралась успокоиться.
Я не в восторге от того, как Сарган управляет кораблем.
Капитан ты, как скажешь, так и будет.
И тут раздался оглушительный взрыв, Сиракк наклонилась вперед, металл заскрипел, корабль развернуло поперек дороги, и он заскользил вперед левым бортом. Неуправляемо.
Тормози Тормози! закричала Найла, крепко вцепившись в поручень.
Грохнуло еще раз. Сиракк подлетела вверх, задрав нос. И рухнула обратно с жутким лязгом.
На палубу полетели камни и куски железа большие, как ядра для катапульты.
В унисон завопили сирены.
От колес завоняло горелой резиной, из машинного отделения вдоль обоих бортов потянулся шлейф серого дыма.
Мы встали! раздался крик.
Котел взорвался? отозвался эхом второй моряк, голова и плечи которого были обмотаны обрывком паруса.
От бизань-мачты оторвало огромный кусок, который теперь болтался в воздухе на тонкой железной конструкции.
Нет, налетели на камень!
Ясир разлепил глаза и поднял голову, прикрываясь рукой от ослепительного солнца. Шины уже успели раскалиться.
Огляделся. От жарищи, начавшейся с самого утра, очаги в глубине свалки стали дымиться еще сильнее. Ад заканчивал подготовку к новому дню. Ясир обвел глазами пустыню покрышек, повернулся к горе и увидел, что механокардионик исчез.
Мальчик вскочил на ноги. Железного товарища и след простыл.
Сколько же он проспал? В любом случае механокардионик должен быть где-то поблизости. Хотя вдруг он ушел еще ночью и теперь так далеко, что его уже не догонишь? Может, скрылся за хребтом или затерялся в лабиринте дюн на равнине. А если он просто куда-нибудь провалился?
Эта мысль успокоила Ясира. Ведь хватило бы пустяка ямы или обвала и кладбище шин забрало бы механокардионика назад и снова похоронило.
Надо залезть на гору. Оттуда все море мертвой резины как на ладони. Одна искра, один солнечный блик в этом океане смолы и он увидит своего нового друга.
Не очень далеко внизу мальчик разглядел маленький качающийся силуэт, покрытый отблесками.
Сердцеглот!
Ясир бросился за механокардиоником, догнал его и дернул за руку.
Куда это ты собрался? Он бежал меньше пяти минут, но успел обжечь и поцарапать ноги. Вот так ты благодаришь меня за то, что я вытащил тебя из этого дерьма?!
Существо попыталось ударить Ясира, медленно протянув руку вперед.
Мальчик успел пригнуться. Кулак механокардионика его не задел, но Ясир потерял равновесие и бухнулся на покрышки.
Железный человек пошел дальше.
Эй! Мальчишка подобрал большую металлическую шайбу и, размахнувшись, швырнул ее в механокардионика.
Раздался глухой звук удара о полую железяку. Мальчик попал прямо в лопатку.
Существо наклонилось вперед и рухнуло на покрышки.
Так тебе и надо! Ясир вскочил на ноги, подбежал к механокардионику и прыгнул на корпус. Сейчас посмотрим, кто здесь главный. Где-то же должна быть тележка! Мальчик нашел ее, вывалил все, что там было, и поставил рядом с металлическим человеком.
Тот не двигался. Лежал там, где упал.
Ясир поднял ему сначала одну руку, потом вторую. Перевернул на спину. Может, открыть окошко для сердец? Приложил ухо: внутри тихо ненормально тихо, хотя там должны были бесноваться мыши. Как в комнате, где слышно только тиканье часов и больше ни одного звука.