И я этому очень рада, если Анну и задела последняя фраза, то она профессионально пропустила ее мимо ушей.
О, Анна, почему скрывала, что у тебя есть такая красивая подруга? А рядом кто? Ее мама? Конечно! Они же одно лицо! Лестрейд вновь появился в прихожей.
Он вертел в руках фото женщины и девушки, видимо, в поисках надписи, проливающей свет на заданные им вопросы. Но по тону Лестрейда можно было понять, что вопросы носили чисто технический характер.
Анна, проигнорировав его вопросы, молниеносным движением выхватила фотографию у Лестрейда и вернулась с ней в комнату. На полке, с которой взял снимок Лестрейд, стояло с десяток фотографий. Все они запечатлели памятные для нее моменты: с выпускного, с торжественной церемонии получения диплома в университете МВД, с присвоения первого звания, с поездки на Мальдивы и тому подобное. А в руке Анна держала фотографию, с которой на нее смотрела женщина, красивая, ухоженная, с приятной, располагающей к себе улыбкой, и молодая девушка лет двадцати пяти, в воздушном сарафане и оранжевой кепке. Девушка тоже улыбалась. Обе производили впечатление довольных и счастливых людей и были поразительно похожи.
Немного подумав, Анна убрала фотографию к себе в сумку и вернулась в прихожую к Лестрейду.
Вот! Лестрейд протянул Анне папку. Тут результаты экспертизы.
Спасибо, потом внимательно почитаю, а коротко расскажете в машине!
А где же он? взгляд Лестрейда ощупывал комнату.
Кто он? Анна сделала вид, что не поняла. Она поспешно собирала в сумочку разбросанные мелочи: косметичку, сигареты, жвачку.
Ну, как же он! Высокий, метр восемьдесят девять, шатен, пробор посередине, немного узковатые глаза, волевой подбородок, одет в
Ого! Вы бы так на работе свое умение демонстрировали! Анна уже хотела вытолкнуть Лестрейда из квартиры, но увидела, как он смотрит на нее, остановилась, вздохнула, достала из сумочки кусочек ваты. Она не подошла к зеркалу, которого, впрочем, в коридоре и не было, а уверенными движениями начала стирать тональный крем с лица.
Одет в классический костюм, невозмутимо продолжил Лестрейд, водит «Лексус» представительского класса. Заехал за тобой к участку ровно без четверти восемь. Дальнейшие ваши телодвижения мне неизвестны.
И слава богу! ухмыльнулась Анна.
Лестрейд кивнул в сторону дверей и уже было вышел, но заметил накинутое покрывалом зеркало, аккуратно убранное за пуфик. Он бережно вытащил размером метр на метр зеркало и, откинув покрывало, удовлетворенно себя осмотрел.
Слушай, Гаврилова, а ты не вампир, случаем? В отделе поговаривают, что ты не зря зеркала стороной обходишь!
Анна развернулась к Лестрейду, отобрала зеркало и быстрым движением вновь завернула его в покрывало.
Точно, вампир! Так что не злите меня!
Лестрейд, довольный своей выходкой, вышел из квартиры.
Анна осторожно, словно боясь разбить зеркало, немного приподняла покрывало. Увидев свое отражение, она резко закрыла зеркало и недовольно убрала его назад.
Да уж! Анна кинула на полочку использованную ватку и вышла из квартиры.
* * *
Небольшая трехдверная красная машина «Мини Купер» с двумя бежевыми полосками на капоте, похожими на подтяжки от брюк, протянувшимися от переднего бампера к лобовому стеклу, легко маневрировала по не очень заполненным улицам, пробираясь к центру. Бежевые крыша и зеркала подчеркивали ее изящество и красоту. В небольшом провинциальном Новоспасске такая машина выделялась из общего потока. Следить за кем бы то ни было на ней проблематично, а вот найти ее в случае кражи не представляло труда.
Машиной управляла Анна, сосредоточенно глядя на дорогу. Рядом, на пассажирском сиденье, разместился Лестрейд.
Итак, рассказывайте!
Лестрейд открыл папку, вытащил первую бумагу.
По результатам экспертизы на теле найденного мужчины обнаружены многочисленные порезы, нанесенные, предположительно, ножом с длинным лезвием. На его правой ладони очень глубокие раны, почти до костей. Кстати, мизинец едва удалось спасти, представляешь? В «Скорой» его буквально приклеили. Еще бы часок-другой, и не смогли бы, почему-то довольный этим фактом Лестрейд глупо улыбался, тщетно ожидая поддержки от Анны.
Ладонь, что с ней?
О! Какие мы серьезные! начал было Лестрейд, но, взглянув на нахмуренную Анну, продолжил: Предположительно, тот же нож. Эксперт полагает, что наш клиент схватил лезвие ножа и крепко сжимал его.
Схватился за лезвие? Значит, он защищался? Жертва?
Похоже на то, безразлично бросил Лестрейд.
А кровь? Чья на нем кровь? Идиот! Анна резко дернула руль вправо, уходя от зазевавшегося водителя.
Послушай голос Лестрейда наполнился нотками обиды.
Извините, это я не вам!
И на том спасибо! Никак не могу привыкнуть, что за рулем тебе башню окончательно сносит. И как в тебе уживаются два человека? Вчера ты такая милая, в платьишке, в ресторан уезжала, говорила весело, аж приятно посмотреть. А сейчас орешь на водителей чуть ли не матом.
Интересно, откуда про ресторан знаете? чувствовалось, что Анна недовольна этим фактом.
Да видел я вас вчера около двенадцати, когда домой ехал. Твой кавалер, с «Лексусом», тебя в такси сажал у ресторана, видимо пьяным за руль с тобой не рискнул садиться. Вы еще у машины там целовались. Со вкусом так, со знанием дела
Леонид! А вы не забываетесь? Нечего в мои личные дела лезть, это понятно? злость в голосе становилась неприкрытой.
Лестрейд благоразумно решил больше не дразнить хищного зверька, обитающего где-то глубоко внутри его напарницы.
Понятно! Как тут не поймешь! Я же без задней мысли! извиняющимся тоном пробубнил Лестрейд.
Леонид!
Все, все! Забыли. Твои проблемы. Итак, о чем это я? Ах да! Ладонь мелочи, а вот с кровью тут поинтереснее будет! Представляешь, на нашем клиенте найдена кровь трех разных людей!
Трех? недоверчиво переспросила Анна.
Ага! Один образец нашего психа, два других принадлежат кому-то еще, довольный произведенным эффектом, Лестрейд сиял, как музейная витрина.
Ого! Анна задумалась. Что же произошло?
Да кто его знает? Распутаем, небось не в первой!
Личность смогли установить?
Нет. По базе пробили не числится. Заявлений об исчезновениях по городу и области не поступало.
Машина остановилась перед зданием Главного управления внутренних дел города Новоспасска.
Лестрейд быстро вышел из машины и взбежал по крыльцу. Анна осталась у машины.
Ты чего застряла?
Мне никак мысль одна покоя не дает: все кажется, что видела я где-то нашего пациента.
Анна захлопнула дверь, но продолжала стоять у машины, постукивая костяшками пальцев по крыше.
Ха! Может, он артист какой известный? Я же по театрам не хожу, ты же знаешь. А тебя хлебом не корми. А может быть, в газете фотку видела? Не парься, вспомнишь!
Лестрейд уже хотел было открыть дверь в управление, но резкий окрик Анны заставил его вздрогнуть и вновь развернуться.
Леонид, постойте! Фотография? Газета? Анна спрашивала Лестрейда, но ответа не ждала. Мысли роем вертелись у нее в голове, пытаясь оформиться во что-то конкретное.
Ну да, мало ли
Звонок мобильного не позволил нужной мысли трансформироваться до вразумительной, остановив свое превращение на этапе расплывчатой неопределенности. Анна даже вздрогнула от резкой, ритмичной мелодии.
Да, Гаврилова слушает, прижатый плечом к щеке старый телефон недовольно хрустнул. Спасибо! Да, буду!
Анна быстрым движением сняла резинку с волос и убрала ее в сумочку.
Кто звонил? Анна? Ты меня слышишь? вопросы остались без ответов. Лестрейд легко считал значение ее манипуляций с волосами: если на голове нет хвоста Анны нет в управлении. Это закон, по которому живет его отдел с тех пор, как она впервые вошла к ним в кабинет.
Еще несколько секунд, и красная машина скрылась за поворотом. Лестрейд немного посмотрел ей вслед, потом махнул рукой и скрылся за дверьми.
* * *
Довольно просторная палата теперь не выглядела мрачно и таинственно, как при первом визите Анны. Горели все три лампы, отчего светом заливались даже самые отдаленные и неуютные уголки. Хотя, судя по ощущениям, свет мало что мог изменить.
Неуютно было везде. Два крупных санитара в белых халатах с синими вставками, скучающие от безделья у входа в палату, не делали обстановку более комфортной.
Анна и Олег Иванович стояли у кровати мужчины, остававшегося пока неопознанным. Он все так же лежал лицом вверх, но Анна без труда заметила произошедшие с ним изменения: закрытые глаза и беззвучно шевелившиеся губы.
Мы сразу позвонили вам, Олег Иванович поправил очки, выжидающе глядя на Анну.
И что это значит? Ему становится лучше?
Не думаю. Появилось некоторое, так сказать, звукоизвлечение. Не речь, конечно, но что-то похожее. Однако он совсем не встает с постели. Если раньше его веки не закрывались, то теперь эффект обратный. Даже восковая гибкость пропала. Возможно, мы наблюдаем непроизвольное снижение его защиты, увидев недопонимание в глазах Анны, Олег Иванович поправил очки и заложил руки за спину, словно собираясь прочесть целую лекцию. Как бы вам объяснить более популярно, что ли? Вот помните старые телефоны, дисковые, в каждом доме стояли? Хотя Вы же так молоды, вы не застали
Олег Иванович осекся, и Анна поспешила успокоить его:
Все нормально, молодость это не оскорбление! Только вы ошибаетесь. Я помню. У нас Анна на мгновение замолчала, затем уверено продолжила: у отца дома все еще стоит такой раритет.
Тогда, возможно, вам доводилось слышать в трубке не только голос собеседника, но и еще чей-то разговор?
Да, было такое! Это всегда раздражало моего отца, а меня забавляло! Анна улыбнулась, на секунду вспомнив свое безоблачное детство.
Отца именно на секунду Олег Иванович задумался. Так вот! В нашем случае происходит нечто подобное. Пациент не хочет возвращаться в реальный мир, строит защиту, оберегает себя, но иногда, словно воспользовавшись испорченным телефоном, он, сам того не подозревая, делает это. Не физически, конечно, а
Через бред!
Олег Иванович кивнул.
И этим самым он ухудшает свое состояние. Боюсь, если так пойдет дальше, у нас останется не много времени, чтобы изучить его состояние и попытаться помочь, Олег Иванович развел руками, вздохнул и протянул Анне лист бумаги. Это то, что он уже сказал. Как видите, пока это действительно бред, вернее, каша. Просто звуки, отдельные слоги, но мне кажется, что они постепенно обретают форму. Я думаю, очень скоро мы сможем услышать слова. По крайней мере, я смею так предположить.
Анна пробежалась по листку глазами. Отдельные буквы «а», «о», «т», слоги «ка», «ко», «не». Все многократно повторяющееся и бессмысленное.
Хорошо! Но я хочу вас попросить Разбудить его, что ли. Снять защиту совсем, пряча листок с бредом пациента в карман, попросила Анна. Надо узнать, кто он и что произошло. И чем скорее, тем лучше.
Я уже говорил вам, что
Я помню, но надо рискнуть. Олег Иванович. Пожалуйста, приступайте!
Олег Иванович всем видом показал, что против этой идеи, но не стал перечить.
Принесите мой саквояж! обратился он к санитарам, и те, словно двое из ларца, тут же умчались выполнять поручение.
А где санитарки?
Простите? не понял вопроса Олег Иванович.
Вчера тут две женщины работали, а сегодня эти мордовороты.
А Любовь Михайловна и Мария Михайловна! Наши легендарные сестры. Работают тут с самого основания больницы. Они только кормят, моют и переодевают. Всю остальную работу, где нужна грубая сила, выполняют эти славные парни, ирония в конце фразы заставила Анну улыбнуться.
Через несколько минут Олег Иванович уже колдовал над своим большим саквояжем. А еще через минуту он держал в руках шприц с мутной желтой жидкостью.
Эх! в голосе психиатра было столько досады, что Анна на мгновение усомнилась в правильности своего решения, но отменять просьбу не стала.
К кровати подошли дождавшиеся своего часа санитары. Один, молодой, скорее всего студент-практикант, с короткой стрижкой под ежика, обхватил пациента за ноги. Второй, постарше, с серьгой в правом ухе и огромной тату в виде змеи на шее, крепко сжал руки. Олег Иванович ловко обвязал жгутом предплечье и ввел лекарство в вену.
Первые несколько минут ничего не происходило. Затем пальцы лежащего мужчины дрогнули. Еще через пару секунд его тело напряглось, и глаза, моргнув несколько раз, открылись.
Анна медленно подошла ближе. Зрачки мужчины постепенно менялись: с них словно спадала пелена, они очищались и прояснялись. Взгляд становился более осмысленным.
Вы меня слышите? осторожно спросила Анна.
Мужчина вздрогнул от ее голоса. Прошла еще пара секунд, пока его сознание приходило в себя. Когда же это случилось, он изогнулся от боли и закричал. Сильно, пронзительно, так, что сердце Анны похолодело от нечаянного прикосновения к его боли. Если бы не сильные руки санитаров, он уже был бы на ногах. Или на полу. Тело, выгнутое в дугу, смотрелось зловеще. Анна непроизвольно сделала несколько шагов назад, но не отводила взгляда от происходящего ни на секунду.
Держите его! Крепче! голос Олега Ивановича почти тонул в изливающейся через крик боли пациента.
Он извлек из саквояжа другой шприц с похожей жидкостью и, не затрудняя себя в поисках вены, влепил мужчине укол в бедро. Почти сразу после этого крик оборвался. Мужчина расслабился. Он лежал на кровати и размеренно дышал. Его глаза вновь медленно закрылись. Время от времени по мышцам пробегала дрожь.
Я же вас предупреждал поправляя на себе сбившийся халат, громко прошептал Олег Иванович.
Анна молчала. Она еще раз покосилась на мужчину.
Да уж
На большее ее не хватило.
Санитары уже ушли из палаты, укоризненно поглядывая на Анну. Олег Иванович стоял в дверях и выжидающе смотрел на Анну. Но она, казалось, вовсе не собиралась уходить.
Вы остаетесь? решил помочь Анне Олег Иванович.
Анна уселась на прибитый к полу табурет, расправила лист с записью бреда мужчины и положила его на колени.
Да Я буду дежурить. Первое время.
Олег Иванович равнодушно пожал плечами и уже хотел выйти, но его остановил голос Анны:
Ручку мне не оставите? И принесите чего-нибудь попить, если можно!
Анна осталась одна. Она стояла у кровати и смотрела на мужчину. В какой-то момент его лицо полностью расслабилось. Показалось даже, что он улыбнулся. Едва заметно. Наверняка это не так, но одно Анна чувствовала точно ему сейчас было хорошо и спокойно.
* * *
Большая, просторная комната. Играющая серебром и хрусталем люстра освещала не только уютную, по-домашнему теплую и с любовью обставленную прихожую, но и людей, которые сгрудились у порога дома. Десять подвыпивших людей среднего возраста. Один из них снимал все происходящее на маленькую видеокамеру. При этом он постоянно все комментировал:
Мы ведем репортаж из дома нашего друга, успешного и талантливого писателя Кирилла и его очаровательной жены Вари. Торжественный вечер, посвященный выходу нового бестселлера вышеназванного хозяина дома, подошел к концу, и гости пытаются отчалить из этой дружелюбной гавани и расплыться по своим рекам. Это не всем удается, но все же они стараются!
Не расплыться, а разойтись! Мы же не ну, понимаешь! раздался обиженный голос одного из гостей, а следом за ним одинокий смешок.
Ну конечно, разойтись! Хотя «оператор» навел камеру на двух неуверенно стоящих гостей, равновесие которым помогали поддерживать их жены. Мне кажется, что вот эти точно пытаются расплыться!