Карл фон Пост одарил ее самой великосветской из своих улыбок. Знал, что Ребекка терпеть его не может, и ничего не имел против этого. Его как будто даже позабавило, что она проигнорировала его вопрос.
Что там с замороженными продуктами? обратился он к Рантакюрё.
Это ты про труп в морозильнике? Мы вызвали вертолет, который наконец смог приземлиться. Забрали и заморозку, и мертвого старика, который был в доме.
Что? насторожился фон Пост. Так их двое? Убийство?
Пока неизвестно. Оба в прозекторской. Думаю, Похьянен позвонит, как только ему будет что сообщить.
Отлично, отлично Все, что будет нового на этом фронте, мы берем на себя. Мартинссон занята
Да, я знаю, раздраженно перебил его Томми Рантакюрё. Я принес сладостей, чтобы хоть как-то ее взбодрить. При одном взгляде на эту кучу
Улыбка фон Поста стала еще шире.
Ммм Думаю, эта работа пойдет ей на пользу. Она шла к прокурорской должности не совсем обычным путем. Вот я, к примеру, девять месяцев проработал стажером и два года помощником прокурора. А Мартинссон явно не хватает основ
Ребекка стиснула зубы и уставилась на фон Поста. Уже одно то, что он в ее присутствии говорил о ней в третьем лице, было неслыханно. Но фон Пост выставлял ее менее квалифицированным специалистом, чем он сам. На самом же деле все обстояло с точностью до наоборот, и он это знал. Это она оставила работу его мечты должность адвоката в компании «Мейер и Дитцингер» ради прокурорского места в Кируне. И это, насколько понимала Ребекка, до сих пор не давало фон Посту спать ночами.
«И он думает, мысленно добавила она, что они всё еще готовы принять меня обратно с распростертыми объятиями. В чем я лично очень сомневаюсь».
Ну всё, не буду мешать, сказал фон Пост и со значением посмотрел на Рантакюрё.
Но Томми, похоже, не собирался уходить. Ребекка откинулась на спинку стула и вытащила из пакета сырный шарик.
Попробуем?
Мне во-о-н тот
Фон Пост исчез в коридоре. Ребекка нахмурилась. «Не хнычь», уговаривала она себя.
В самом начале отпуска Бьёрнфута Ребекка не переставала жаловаться коллегам на фон Поста, которого за глаза нередко называла «фон Пест»[6]. Да и полицейские заходили взглянуть на желтую бумажку, быстро ставшую чем-то вроде местной достопримечательности. «Время Чумы» она придумала и такую шутку. Но в конце концов Ребекке наскучило пережевывать одно и то же. И теперь она отвечала «хорошо», когда кто-то интересовался ее делами, или переводила разговор в более приятное русло.
Нескольких фраз оказалось достаточно, чтобы тема Чумы всплыла снова. Как видно, она и не успела особенно глубоко погрузиться. Ребекка чувствовала себя униженной. Полицейские шли к фон Посту по разным делам мимо ее кабинета, а Ребекка представляла себе, как они говорят между собой, что с этой Мартинссон, похоже, действительно непросто иметь дело. Посмотреть только, как она обошлась с коллегой Кристером Эрикссоном.
То, что полтора года продолжалось между ней и Эрикссоном, в пристойном обществе принято называть «отношениями». «Мы не пара», повторяла Ребекка. Но Кристер с ней не соглашался. А потом целовал в лоб и тащил за собой в лес, на рыбалку, в постель. Он хотел большего, она меньшего. Наконец, это она потом все разрушила.
Она была стервой, это знали все.
Когда Кристер хлопнул дверью, Ребекка вернулась к Монсу Веннгрену, который тоже хотел меньшего. Поэтому они оставались друзьями, а секс прилагался в качестве бонуса. Монс больше не ныл, что ей пора возвращаться домой, в Стокгольм. И все равно не понимал, что держит ее в Кируне. «Когда ты, наконец, уйдешь с этой работы? спрашивал он. Когда фон Пост скажет, что уборка туалетов входит в твои должностные обязанности?»
Ребекка очнулась от воспоминаний и попыталась улыбнуться Томми Рантакюрё.
Черт с ним, с фон Постом, сказала она. Какие вкусные шарики, давай возьмем еще по одному Так что за труп вы нашли в морозилке?
Пока не знаю, но, похоже, он пролежал там долго.
Расчлененка?
Ничего не известно. Я все думаю, почему у тебя с ним так, с этим фон Постом?
Давай лучше про морозильную камеру, перебила его Ребекка.
Все-таки ты замечательная, заметил Томми с искренним восхищением в голосе. Это все видят.
Все, кроме Ребекка сделала паузу. Но знаешь, меня это совсем не заботит.
И снова переключилась на пакет с угощением.
Это она переживет, вздохнул Томми. Ты ведь знаешь Меллу.
Ребекка тут же забыла и про пакет, и про сырные шарики.
Меллу? переспросила она.
Хотя ты, наверное, имела в виду фон Поста. Томми оборвал фразу и повернулся к стене, высматривая желтую бумажку.
Мелла! повторила Ребекка. Разве Анна-Мария злится на меня? За что?
Забудь, взмолился Томми. Я думал, она была здесь и жаловалась. Пожалуйста, забудь, что я только что говорил.
Но что я такого ей сделала? возмутилась Ребекка. Я ведь даже не взглянула на она опустила пакет на стол и пошла к двери. Хотя тебе совсем не обязательно отвечать на мой вопрос. Проще выяснить у самой Меллы.
И выскользнула в коридор.
Томми Рантакюрё хотел было пойти следом, но передумал.
Поеду-ка я лучше домой, решил он. Здесь становится жарко.
* * *
Инспектор Анна-Мария Мелла нажала кнопку на кофейной машине, и та затарахтела, как бензопила. Когда чашка наполнилась, на дисплее загорелось слово «Наслаждайтесь», и Анна-Мария с недоумением уставилась на красные буквы.
Вам это тоже кажется странным? спросила она коллег. Я наслаждаюсь, когда я наслаждаюсь. Не нужно меня к этому призывать.
Инспектор Фред Ульссон и двое новых полицейских, уже сидевших за столиками в комнате отдыха каждый со своей чашкой, одобрительно хмыкнули.
Это как с одним моим парнем, оживилась Анна-Мария. Когда у нас было это ну, в общем, интим он меня все время подбадривал: «Наслаждайся наслаждайся». А я думала про себя, что если бы он лучше делал свое дело, то, конечно, не оставил бы мне выбора, ведь так?
Анна-Мария коротко рассмеялась и осеклась от невыносимого ощущения фальши.
Она сказала чистую правду, но это прозвучало так, будто парень был один из многих и сама она была в то время зрелой женщиной. На самом же деле Мелла только раз в жизни спала не с Робертом. В семнадцать лет, сразу после того, как они расстались. Анна-Мария была несчастна и пьяна, а Ялле просто пьян. Он учился на водителя и снимал в Кируне комнату с отдельным входом. Неделю спустя они с Робертом снова сошлись, потому что, похоже, обречены быть вместе. Зачем же теперь понадобилось вытаскивать на свет божий этого Ялле фамилию она, к счастью, забыла.
Разве оно не так с любой другой аппаратурой? спросил один из «новеньких», Карзан Тигрис.
Он полтора месяца проработал помощником полицейского и вел популярный блог в «Инстаграме»[7], где писал о том, как любит свою профессию. Постил фотографии, на которых пил «крепкий полицейский кофе» или стоял на руках в полном вооружении. Анне-Марии подумалось, что Карзана запросто можно принять за школьника старшей ступени. Такое не редкость в наше время. Врачей, преподавателей, священников бывает трудно воспринимать всерьез. Вроде солидные люди, а выглядят как разносчики пиццы. Странно.
Между тем Карзан продолжал:
Каждая штуковина пищит и сигналит. Стиральная машина, к примеру, когда можно вынимать белье. И она не замолчит, пока вы не сделаете этого. Поэтому не стоит затевать стирку, когда собираешься ложиться спать.
Но иногда техники устанавливают разные пищалки только потому, что умеют это делать, подхватила другая «новенькая», Магда Видарсдоттер.
Она родилась во Флене. Детей не имела, зато купила лошадь в Юккасярви. Магда тоже помощник полицейского, но не такая зеленая, как Карзан. Начинала в Эшильдстюне, потом перевелась в Кируну из-за красивой природы. Иногда они с Ребеккой так увлеченно беседовали о лошадях или собаках, что человек со стороны запросто мог бы задаться вопросом, не работают ли обе на одной ферме.
Анна-Мария мысленно возносила молитвы саамским божествам, чтобы Видарсдоттер и Тигрис остались в Кируне.
И что, вы думаете, ждет нас всех, когда искусственный интеллект подешевеет? продолжала Магда. Только представьте себе: «Привет, Анна-Мария. Твой уровень кортизола несколько выше нормы. Глубоко вдохни и выдохни три раза. Так ли уж тебе нужен этот кофе?
Все это было произнесено деланым механическим голосом. Монотонно и со странной интонацией, придававшей фразе, как послышалось Анне-Марии, оттенок не терпящей возражений уверенности.
Мелла расхохоталась чуть громче, чем шутка того заслуживала. Магда Видарсдоттер была застенчива и обычно не говорила так много. Поэтому ее стоило поддержать.
Коллеги подхватили словно залились дружным лаем сбившиеся в стаю собаки. И Анна-Мария почувствовала себя толковой альфа-самкой. Они составят хорошую команду. Но Свена-Эрика Стольнаке нет, и этой потери ничем не восполнить.
Анна-Мария никак не могла привыкнуть, что теперь она старшая в группе. При Свене-Эрике все время чувствовала себя двадцатилетней.
Что ж, нас воспитывают если не собственные дети, то хотя бы машины, согласилась она с наигранной покорностью. И все-таки хотелось бы
Но коллеги так и не узнали, чего хотелось бы Анне-Марии Мелле, потому что в этот момент в дверях возникла Ребекка Мартинссон. И ее бесстрастное лицо не предвещало ничего хорошего. Теперь Анна-Мария и без подсказки кофейного автомата знала, что уровень кортизола у нее в крови выше нормы.
Привет, Мартинссон, радостно помахал Ребекке Фред Ульссон, совершенно не чувствительный к переменам общественного настроения.
Ребекка коротко кивнула и сразу перешла к делу.
Что-то случилось? спросила она Анну-Марию. Томми говорил
Щеки Анны-Марии загорелись. Чертов Томми, кто тянул тебя за язык? Она чувствовала направленные ей в спину взгляды коллег.
Да, ответила она. Но, может, лучше у меня в кабинете?
Здесь и сейчас, твердо возразила Ребекка. Похоже, ты уже обсудила это со всеми, кроме меня.
Это не так. Вчера я немного перенервничала, вот и сказала Томми Анна-Мария замолчала и закончила, собравшись с духом: В общем, речь пойдет об Эйворе Симме.
Ребекка вопросительно подняла брови.
Возмутительная кража в магазине, продолжала Анна-Мария. Одно из моих расследований, которое оказалось на твоем столе. Женщине восемьдесят один год, и ее ограбили в «Купе»[8] на Тредгордсгатан. Парень спросил ее, годится ли этот рис для каши, и, пока бабушка отвечала, его подельница вытащила бумажник из сумочки, которая лежала в тележке для покупок. Эйвор позвонила мне вчера и сказала, что судебного преследования по этому делу не будет. И об этом ее известили письмом за твоей подписью.
Правда?
Выглядит странно, что и говорить. Камера наблюдения в магазине показала, что Хюмле и Дюмле[9]
Вроблевски и Харьюла, сухо поправила Ребекка. Я хорошо помню это дело.
Отснятый материал ясно показывает, что эти двое покинули магазин, когда Эйвор Симма все еще была там, продолжала Мелла. И она опознала Харьюлу по фотографии.
В фотографии все и дело, перебила Ребекка. Десять лиц. Эйвор Симма указала на Харьюлу, но это единственный нечеткий снимок. Изображение размыто, на ее месте я бы тоже указала на него. Любой сделал бы так. Следственный эксперимент не дает оснований для судебного преследования, Мелла.
Ну все равно, я полагаю, должно быть возбуждено уголовное дело.
Ты же знаешь, что фотография преступника ничем не должна выделяться среди остальных, продолжала Ребекка тоном, который заставил Анну-Мария почувствовать себя ученицей начальной школы. Любой адвокат уцепился бы за это. Ни малейшего шанса добиться обвинительного приговора.
Мелла заскрежетала зубами. Это она сняла Харьюлу на мобильник, и да, наверное, все произошло слишком быстро. Фотография вышла размытой, а пробовать еще раз она не стала. Но, черт возьми, все и без того предельно ясно. И в результате Мелле пришлось выслушать целую лекцию в присутствии новых коллег.
Знаешь, как это было, глухо ответила Мелла Ребекке, когда Эйвор Симма позвонила ко мне домой, и мне пришлось объяснять ей, что мы не собираемся преследовать этих ублюдков? Хотя на сто процентов уверены в их виновности. Теперь она боится ходить в магазины. Все это не в лучшем свете выставляет нас, полицейских. Такие слухи распространяются со скоростью лесного пожара. Ты ведь слышала об этом опросе «Мы, жители Кируны, имеем право на собственное мнение». Нам, полицейским, досталось больше всех. Неудивительно, что люди плюют нам вслед и царапают наши машины. Что толку в наших расследованиях, если вы потом все сворачиваете?
То есть теперь уже «вы» и «мы», возмутилась Ребекка. И «мы» только и делаем, что сворачиваем. А известно ли тебе, что это единственное из ста пятидесяти двух дел, которое я не передала в суд? Я не хочу попусту тратить деньги налогоплательщиков и требовать для кого-то смертного приговора только ради того, чтобы тебе полегчало.
Я не это имела в виду, возразила Анна-Мария, отметив про себя, что ей удается сохранять спокойный тон. Дело не в том, чтобы мне полегчало. Просто мы одна команда, и тебе не мешало бы почаще с нами общаться.
Тут Ребекка посмотрела на Меллу так, будто та зачитывала ей вслух из книги по популярной психологии.
Конечно, ответила она. И на сегодня я достаточно попрактиковалась в общении с тобой. А тебе не помешало бы почаще общаться с камерой в мобильнике.
С этими словами Ребекка развернулась на каблуках и вышла в коридор.
Фред Ульссон и «новенькие» тут же вскочили с мест. Всем немедленно приспичило отлавливать нарушителей на дорогах.
Анна-Мария осталась одна в комнате отдыха. Кофе-машина отключилась сама с обиженным бульканьем. На дисплее высветилось «Хорошего дня», прежде чем он погас.
Ребекка захлопнула за собой дверь и выругалась в пустое пространство кабинета:
Черт бы подрал их всех
Она-то думала, что они с Меллой сближаются, и не только по работе. Хотя за все «время Чумы» они почти не виделись. Анна-Мария вся в заботах о семье и новых полицейских. А Ребекке заботиться не о ком. Ну что могло помешать Мелле обсудить этот вопрос с ней напрямую? Вместо этого она принялась распускать сплетни. Некрасиво. Такие вот инспекторы и делают прокуроров врагами полицейских.
Ребекка пнула что-то под столом. Оказалось мусорную корзину. Это мало чем помогло, скорее наоборот. Пришлось собирать с пола бумаги.
Все, что теперь ей оставалось, отправиться домой смотреть сериалы. Но сначала нужно закончить с бумагами. Каким бы невыносимо тоскливым ни казался этот одинокий кабинет.
Она инстинктивно вытащила мобильник, набрала Марию Тоб и пожалела об этом в ту же секунду, когда та ответила. Ребекка была не в том состоянии, чтобы звонить подруге. А вымещать недовольство на ком-то, кто не имеет к нему ни малейшего отношения, последнее дело.
Мартинссон! воскликнула Мария Тоб. Я уж думала, ты меня забыла. Когда мы с тобой перезванивались в последний раз?
Ребекка неожиданно для себя рассмеялась:
Вчера, ответила она. И позавчера тоже. И это я всегда звоню тебе первая и отвлекаю от важных дел.
У меня, похоже, совсем память отшибло, пожаловалась Мария Тоб. Чувствую себя всеми оставленной Как вообще жизнь?
Ребекка из последних сил сопротивлялась желанию поплакаться ей в жилетку. Мария, конечно, выслушает. И скажет, что Анна-Мария не права. А фон Пост вообще ноль, как и вся их семья. Кому-кому, а уж Марии Тоб это известно. И она может подтвердить, что для Кируны Ребекка просто суперквалифицированный специалист. Уму непостижимо, что она вообще возится с налоговыми делами в какой-то заштатной прокуратуре.