Царь вас по СЛТ к себе вызывал?
Вот опять ты лезешь через забор выше собственного роста! Не имеешь ты права о подобном расспрашивать!
Я не из праздного любопытства, поверьте. Мне надо понимать масштаб происходящего.
Эх, Суворов, Суворов. Погубит тебя твоя заносчивость. Перспективный ты сыщик, но не по статусу прыткий.
Не знаю, может быть, из тебя получится величайший сыщик империи, во всяком случае, все задатки в тебе для этого есть. Если только раньше срока тебя не погубит несдержанность. Я тебя терплю, потому что полтора года лично знаю, а под началом твоего отца служил в пехотном батальоне. Но когда ты подобным тоном заговоришь с человеком властолюбивым, тщеславным, к сентиментальности не склонным, это тебе с рук не сойдёт. В твоих интересах запомнить это моё предостережение. В своей бестактной дерзости ты ходишь над пропастью по тонкой струне. И сорваться вниз у таких как ты шансов намного больше, нежели дойти до другого берега. Поверь мне, я по себе знаю, о чём говорю.
Чёрт с тобой, слушай правду. Может быть, в мемуарах обо мне когда-нибудь напишешь. Только при жизни моей никому об этом ни слова!
Клянусь вам.
Император вызвал меня на личный доклад по ситуации в московском сыске. Он узнал от Столыпина, что я приезжаю в Петербург по его вызову, и по случаю решил со мной переговорить. Ситуацию в Москве он держит на своём контроле. На должность начальника московского сыска я им официально ещё не утверждён, нахожусь в подвешенном состоянии он пока к моей службе там присматривается. Я тоже, как и ты дерзкий, что, впрочем, ты знаешь, поэтому настоял на прояснении этого вопроса. Я не могу при такой неопределённости всецело отдаваться тяжелейшей службе. Он меня заверил, что деятельностью моей доволен и в начале мая, недели через две, официально утвердит меня в должности начальника. Позавчера он задобрил меня деньгами, выдав значительную премию на обустройство в Москве да на поддержку моральную.
Для тебя важно не это. Важно то, с кем я имел случай повстречаться в Царском Селе. И вот здесь эта история уже может касаться твоей судьбы. Поэтому слушай меня внимательно.
Вместе со мной к царю были приглашены трое людей, имеющих отношение к раскрытому тобой «Делу Нойда»: ведущий следствие судья окружного суда, подчинённый ему судебный следователь и надзирающий за делом прокурор. Я встречался с царём по случаю, незапланированно, а они втроём были вызваны им заранее для оглашения указа о повышении их по службе. Судья с повышением в чине и должности направляется в Москву, следователь назначается коронным судьёй окружного суда35 Самары, а прокурор решением Сената36 отправляется с повышением в чине и должности в Ростов-на-Дону
А почему это касается моей судьбы? не понял Пётр.
Если ты не забыл, после «Дела Нойда» тебя тоже поощрили повышением в чине. Ты получил губернского секретаря досрочно. Ввиду тщеславности тебе такое повышение показалось естественным звеном в карьере. Между тем ты должен понимать, что в двадцать четыре года в должности надзирателя получить такой высокий чин, многие служивые которого и в сорок лет не видят, не просто странно, а вопиюще несвоевременно
То есть меня повысили незаслуженно?!
Опять ты, чёрт бы тебя побрал, меня перебиваешь! разозлился вновь Кошко. Когда ты научишься слушать людей, проглатывая свои прыткие вопросы внутри себя?! Вот явно видно, что тебя в детстве не пороли!
Молчу.
За блестяще расследованное «Дело Нойда» ты заслужил награду, это не обсуждается, но не чином губернского секретаря. Тебя могли наградить орденом, денежной премией, отпуском, но не чином двенадцатого класса Табели о рангах. Ты воспринимаешь, что я тебе говорю, или готов дальше обиженно надувать губы?
Воспринимаю. Я же не законченный идиот. Даже несмотря на то, что ваши слова меня задевают.
Не мои слова, а мои сведения. Я лучше тебя знаю, как система устроена. Она очень бюрократизирована. Никогда рука градоначальника не осмелится подписать ходатайство царю о повышении надзирателя, всего два года как пришедшего в сыск с улицы, до чина губернского секретаря. Даже если этим надзирателем будет гений сыска невиданный.
Хорошо, я вас услышал. О чём, по-вашему, моё повышение в чине говорит?
О том, что тебя готовятся перевести из Петербурга в другой город с повышением в должности. Следом за судьёй, следователем и прокурором. Только в этом я вижу логику.
Куда перевести?! Меня Филиппов не отпустит! Он же при вас говорил об этом!
Да Филиппова никто не спросит! Переведут приказом с самого верха! Филиппову останется только смириться. Ты что, думаешь, что, когда меня, например, переводили в московский сыск, мнение Филиппова кто-то спрашивал? Даже моё мнение никого не интересовало! Столыпин приказал мне таким тоном, что я не мог ослушаться. Такие вещи часто делают без согласия, исключительно по необходимости. Если бы моего или филипповского мнения испрашивали, я бы до сих пор служил здесь, в Петербурге, его помощником. Филиппов категорически не хотел меня отпускать. А я не имел ни малейшего желания уезжать служить в провинцию, тем более в Москву, в которой сыск сегодня глубоко разложен коррупцией, непрофессионализмом и неопределённостью.
Хорошо, зачем меня хотят перевести в другой город?
Это ключевой вопрос, ты даже не подозреваешь, насколько важный. Кто-то очень влиятельный, из самых верхов, заинтересован всех лиц, причастных к «Делу Нойда», из Петербурга убрать. Всех кроме Филиппова, который, как я думаю, имеет слишком высокий статус и личное доверие царя, чтобы с ним так поступить.
Но зачем!!! не выдержав, воскликнул Пётр. Он пока ещё ничего не понимал из этого откровения. Оттого его мозг пребывал в состоянии паники.
Кто-то хочет, чтобы в Петербурге не осталось людей, знакомых с «Делом Нойда». Причина может быть только одна: это дело распутано тобой не до конца. Убийцу ты нашёл, но его мотив установил не с полной точностью. Григорьева является более сложным персонажем, чем тебе кажется. Кто-то из высокопоставленных лиц Петербурга хочет, чтобы подробности по её личности навсегда остались в тайне.
Важная деталь вот в чём. О причастности Григорьевой к убийству детей деревенские не могли не знать, как минимум должны были догадываться. О том, что она своих внуков ненавидела, что хотела развести своего сына с невесткой их матерью, что убийство детей только ей на руку, они знали все поголовно. Но при этом такие сведения они от следствия сообща утаили. Григорьева то ли держала местных в какой-то от себя зависимости, то ли была связана с ними каким-то другим преступлением, ещё более жестоким. По сути, если копать до конца, там всю деревню надо представлять перед судом за укрывательство убийцы.
Узнав в январе сего года об убийстве в Степановке, о том, что делом занялся департамент полиции37, что выглядело очень странно, поскольку никакого политического подтекста визуально видно не было, я стал наводить справки. Пётр машинально отметил про себя, что в то время Кошко ещё служил помощником Филиппова; до его перевода в Москву оставался месяц. Вот что мне удалось тогда выяснить.
Деревня называлась Степановкой по фамилии помещика Степанова. Тот образовал эту деревню во второй половине прошлого века. При нём она разрослась до тридцати дворов38. Степанов слыл добрым покладистым человеком, родом из крестьян. Но его сын Степанов-младший был жестоким и алчным. Крестьян, которые пришли в деревню жить ещё при его отце, он избивал, облагал незаконными поборами. Имел свойство напиваться и устраивать в деревне дебоши. Местных он так затерроризировал, что многие оттуда сбежали, побросав свои дома. К концу прошлого века в Степановке осталось только пятнадцать семей из тех, кому бежать было некуда, кто был вынужден с жестокими порядками смириться.
В 1891-м году, семнадцать лет назад, Степанов-младший, тогда ему было тридцать лет, вместе со своей семьёй поехал в Мурино и бесследно пропал по дороге. Никто никогда его больше не видел.
Степановка, избавленная от жестокого помещика, стала жить свободней, спокойней, сытней.
История эта загадочная, покрытая тайной и поэтому очень интересная
Кошко посмотрел на внимательно слушавшего его Петра и задумчиво усмехнулся:
Если бы я не был переведён в Москву, на большое от Петербурга удаление, то обязательно уделил бы время доскональному по ней разбирательству. Григорьева однозначно интересный персонаж. Интересный персонаж Степанов-младший, пропавший без вести. И, безусловно, интересный персонаж Нойд, на свою беду пришедший жить в Степановку.
Вы хотите сказать, что в «Деле Нойда» нам видна только верхушка айсберга? Что ситуация в Степановке намного сложней и запутанней?
Именно так. Эх, Кошко громко вздохнул, с удовольствием оставил бы службу на полгодика и занялся этой Степановкой по полному кругу! Я чувствую, в этом деле сокрыто столько тайн, что на целый роман хватит! Может быть, когда-нибудь, занявшись мемуарами, я бы о «Деле Нойда» написал!
Личности Нойда, Степановых, Григорьевых покрыты мраком.
Каким конкретно навыкам Нойд был обучен колдунами Кольского полуострова? Почему сбежал от них, бросив всё: дом, имущество, привычную среду обитания? Почему стал бродягой при малолетних детях на руках? Почему пришёл именно в глухую Степановку, а не осел в Мурино, где заработать на пропитание гораздо проще?
Каким образом полвека назад Степанов-старший образовал в глухом лесу, вдали от поселений, дорог своё поместье? Что конкретно вытворял его разнузданный сын Степанов-младший и при каких обстоятельствах исчез?
Кто такие на самом деле эти Григорьевы-старшие дед и бабка убитых детей? Так ли уж от сердечного приступа скончался Григорьев-старший или его кто-то убил? Почему вся деревня робела перед его женой? Почему никто не донёс следствию о том, что смерть внуков была выгодна только ей? Почему мать убитых детей невестка Григорьевой, ненавидя её, не сообщила следствию о своих подозрениях?
Почему к «Делу Нойда» были привлечены жандармы губернского жандармского управления39, а не мы уголовные сыщики? Почему дом Нойда при обыске был перевёрнут кверху дном, словно жандармы нарочно уничтожали все относящиеся к делу улики?
Почему судебный следователь не захотел рассматривать в качестве подозреваемых никого, кроме Нойда? Почему он, зная, что «Дело Нойда» ведёт губернское жандармское управление, послал в Степановку филипповского сыщика? Так ли уж следствию были нужны эти спицы? Зная наши суды, можно быть уверенным в том, что инородца приговорили бы к каторге и без них, только на основе показаний свидетелей.
Почему все жители из деревни уехали, спалив её дотла? Мести кольского колдуна испугались или чего-то ещё?
И почему, в конце концов, все причастные к делу лица судья, следователь, прокурор так подозрительно одновременно переводятся по разным городам?
Вы не поверите, но некоторыми из перечисленных вами вопросов я задавался в Степановке сам! возбуждённый словами Кошко, сказал Пётр.
Отчего же, поверю. Иначе ты не раскрыл бы это запутанное дело, не вышел бы на истинного убийцу детей.
Такие преступления, при которых все свидетели умышленно покрывают убийцу, общим сговором придерживаются единой легенды, умалчивают о любых важных обстоятельствах, расследовать невероятно тяжело, а если говорить точнее: невозможно. Дела, которые базируются исключительно на свидетельских показаниях, лишённые вещественных доказательств, невозможно расследовать, если все свидетельские показания единым умыслом искажены.
Поэтому тот факт, что тебе всё-таки удалось хитрыми оперативными путями собрать по Григорьевой обличающие сведения, доказать её вину и способствовать аресту, является сыскным триумфом, оперативным подвигом.
Когда мы с Филипповым называем тебя самым перспективным сыщиком, то отнюдь в этом не лукавим. Ты на самом деле уникальный малец. Бог наградил тебя большим даром как в наблюдательности, так и в искусстве построения сложных умственных конструкций.
Нойду и его семье невероятно повезло, что в Степановку послали именно тебя: одарённого сыскным талантом наглеца.
Пётр залился краской. Услышать такие слова от начальника московского сыска оказалось непросто.
Аркадий Францевич, посмею список ваших вопросов по «Делу Нойда» дополнить ещё одним, невероятно важным, тихо сказал он. Почему об убийстве в Степановке молчат все петербуржские газеты? Самое громкое убийство последних лет словно нарочно скрывается от общественности. Нигде, ни в одной газете, даже самой захудалой, о нём не написано ни строчки. Вы должны понимать, как это странно.
Кошко положил свою ладонь на его правую ногу простреленную и ответил:
Знаешь, сынок, ты полез глубже дозволенного. Вопрос этот выбрось из своей головы. И не вздумай его никому никогда задавать. Я тебя предупреждаю по-отцовски, по-человечески: больше в это дело лезть не смей. В противном случае ты накликаешь на себя беду самую лютую.
Намёк я тебе уже сделал. «Дело Нойда» казалось нам прежде уголовным ошибочно. Масса деталей указывает на то, что оно политическое, и курирует его директор департамента полиции. Переходить дорогу этому человеку я тебе не посоветую.
Иди домой поешь, умойся и ложись спать. В любой час ожидай от меня вести по встрече с Моллериусом.
Только о СЛТ я приказываю тебе отныне рассуждать.
Глава 4
19 апреля 1908 года
Суббота
9 часов 15 минут
Санкт-Петербург
Софийская улица40, 11
Доходный дом Н. И. Львовой
Петра разбудил стук во входную дверь квартиры.
Привычным движением достав из ящика прикроватной тумбочки револьвер, он скользнул взглядом по циферблату лежащих на ней карманных часов и прошёл к двери.
На лестничной площадке стоял знакомый швейцар. Выглядел он взбудораженным.
Пётр Васильевич, вас у крыльца ожидает начальник московской сыскной полиции по фамилии Кошко! быстрым голосом выпалил он. Он велел передать вам, чтобы вы приводили себя в порядок и выходили в гражданском костюме к половине десятого!
Хорошо, передайте Его высокоблагородию, что я уже тороплюсь.
Швейцар побежал по лестнице вниз, а Пётр, проводив его взглядом, захлопнул дверь.
Пройдя на кухню, он быстро умылся, побрился, причесался и вернулся в комнату. Учитывая обстоятельства предыдущего дня, Кошко его ожидал перед встречей с Моллериусом, поэтому ему следовало одеться в дорогой гражданский костюм, специально для таких случаев купленный. Без колебаний одевшись в белую шёлковую рубашку, чёрный галстук, чёрные брюки, жилет, сюртук Пётр застегнул на поясе ремень со скрытной кобурой и засунул за спину свой револьвер.
В прихожей обувшись в лакированные ботинки, запахнув поверх сюртука чёрное полупальто, накинув на голову котелок, он быстро осмотрел себя в зеркале и прихватив портфель вышел на лестничную площадку. Появляться в такой одежде на улице ему доводилось очень редко, поэтому она буквально сверкала на нём своей новизной и наглаженностью.
Сбежав по лестнице вниз, он скорым шагом прошёл мимо швейцара, как всегда восседающего здесь за своим небольшим столом, и вышел на улицу. Тот проводил его взглядом полным уважения. Прекрасно зная, где квартирант служит и чем занимается, тот прогонял со двора местных хулиганов, обещая нажаловаться грозному полицейскому, живущему в его доме, который шутковать с ними уже никак не будет и всыплет им по полной.