Я наклоняю голову.
А царицы и богини? Разве меня не избрали боги, Гиффорд?
Он медлит, бросив взгляд на моих советников, и отвечает:
Разумеется, Ваше Величество. Я не хотел вас оскорбить.
Ты и не оскорбил. Не стоит винить древесный сок за то, что он течет. В конце концов, это делает дерево. Судя по его хмурому взгляду, он понятия не имеет, о чем я говорю. Я отмахиваюсь от него. Полагаю, ты доставил послание от моего отсутствующего дражайшего супруга?
Гиффорд переминается с ноги на ногу.
Да, Ваше Величество. Он отправил меня на тимбервинге, чтобы я прибыл сюда без промедления. Он за вас волнуется.
Уголок моего рта приподнимается.
Не сомневаюсь.
Когда все его ястребы прибыли без ответа мужчина смолкает.
Я с нетерпением жду объяснений, протянув руку, любезно говорю я.
Он начинает идти ко мне, но мой стражник поднимает руку, чтобы его остановить.
Послание Ее Величеству вручу я.
Гиффорд склоняет голову.
Конечно.
Порывшись в кисете, висящем у него на бедре, он достает золотой цилиндр и передает его мне.
Мой стражник открывает цилиндр, вынимает письмо и, подозрительно оглядев, передает мне.
Благодарю, тихо говорю я, и он делает шаг назад.
На меня смотрит металлическая восковая печать в виде колокола моего колокола.
Пергамент толстый, однако короче, чем я ожидала. Разворачиваю его, чтобы прочесть, и с каждым нацарапанным словом моя спина напрягается, губы сжимаются с такой силой, что наверняка побелели.
Не осознавая своих действий, я сминаю письмо в кулаке.
Ваше Величество?
Не знаю, кто из моих стрекочущих сверчков говорит, и мне плевать. Я встаю и слишком сильно отпихиваю кресло назад. Ножки его скрипят по раскрашенному полу, белая краска отслаивается, оставив за собой полоску золота.
Я еще сильнее сжимаю в кулаке письмо.
Моя царица?
Продолжая всех их игнорировать, я выхожу из комнаты. Стражники спешат нагнать меня, когда я оставляю за спиной озадаченных зрителей. По пути наверх продолжаю сжимать руку, и мне в ладонь впиваются толстые острые края бумаги.
Только оказавшись в своих покоях и захлопнув за собой дверь, я наконец разжимаю кулак и бросаю клятое письмо в горящий камин. Вместе с тем, сквозь стиснутые зубы, издаю крик разочарования.
Положив руки на каминную доску, я смотрю на пламя, смотрю, как горят слова, желая сжечь и руку, что написала их пером.
Что случилось?
Я не поворачиваюсь, даже не моргаю. Жар от пламени затуманивает мне взор, но я продолжаю смотреть, как письмо обращается в пепел.
Джео подходит ко мне и робко кладет руку на спину.
Что произошло, любовь моя?
Любовь, со злостью проговариваю я и, повернувшись, отшатываюсь от него. Джео, ты не любишь меня. Ты мой царский наложник. Шлюха, которой я плачу. Не выслуживайся передо мной своей красивой ложью.
Он опускает руку, и на его лице появляется обида. Хотела бы я видеть ее дольше. Хотела бы распространить эту боль, заставить всех страдать так же, как я страдаю в этой жизни.
Хорошо, говорит он, его рыжие волосы мерцают в свете камина, а усыпанное веснушками лицо красное от гнева и смущения. Что случилось, царица Малина? нарочито повторяет он вопрос.
Хочешь знать, что случилось? огрызаюсь я. Каждый мерзавец, который приставал к девице и крал ее целомудрие. Каждый подонок, который родился и осквернил родословное древо. Каждый мужчина, который получал власть за счет женщин.
Джео сводит густые рыжие брови.
Я не понимаю.
Он обрюхатил одну из своих шлюх! кричу я, лед вокруг моего самообладания разбивается вдребезги.
Он с изумлением на меня смотрит.
Тиндалл?
Разумеется, Тиндалл, сверкая глазами, с яростью выплевываю я. Кто еще?
Наложник открывает рот, но тут же закрывает, прежде чем успевает заговорить. Рядом с нами огонь продолжает потрескивать, поглощая письмо, которое я ему скормила.
Выкладывай, Джео.
Ну, это просто Он проводит руками по своей белой тунике, словно хочет сгладить то, что собирается сказать. Я думал, это он бесплоден.
Я стискиваю зубы, смотря на него таким холодным взглядом, что тот мог бы посоперничать с бурями Шестого царства. Джео повезло. Если бы в моих венах текла магия, я бы убила его на месте за то, что он дерзнул сказать мне такие слова.
Значит, это моя вина, что у меня нет ребенка? Мой голос настолько низкий, что, без сомнений, просачивается вглубь земли и проникает прямиком в ад.
Раскаяние Джео меня нисколько не смягчает.
Моя царица, я вовсе не это хотел сказать.
Выметайся.
Он отшатывается, вытаращив голубые глаза.
Малина
Сегодня твои услуги мне не понадобятся, Джео. Уходи.
Отвернувшись, я снова смотрю на огонь и его демоническую мощь, смотрю, как языки пламени облизывают и превращают все в пепел. Я слышу, как выходит и закрывает за собой дверь Джео, и только тогда громко вздыхаю.
Я ждала от Тиндалла гнева и тонкого хода, как только он поймет, что я пытаюсь отобрать у него Шестое царство. Ждала проклятый богами отклик за все мои тяжкие труды по свержению его власти.
Но нет.
Все это он обошел вниманием, словно я бездействовала. Словно тайная государственная измена, которую я совершила, не имеет никакого значения, и ни один из моих ходов не стоит его внимания. Он даже не удостоил меня угрозами.
Вместо того он дал мне наказ официально объявить о беременности, а потом закрыться в своих покоях на следующие шесть месяцев. Когда я выйду, на моих руках будет ребенок. Я выйду с чужим младенцем. Ребенком его шлюхи, выдаваемом за принца или принцессу.
Его словами: «Ты сделаешь это и наконец-то исполнишь свой супружеский долг, и я смогу заявить о законном наследнике».
Глаза жжет, но я не моргаю. Сейчас в моих зрачках отражается пламя камина.
Я осознаю истинную угрозу. Не остается сомнений: Тиндалл знает, что я тут проворачиваю, но он собирается связать меня своим бастардом.
Ты выполнишь мой наказ или больше не будешь мне выгодна в качестве супруги.
Выгодна. Вот и все, что имело для него значение: выгодна я ему или нет.
Я даже не замечаю, что опускаю руку на живот, что ногти впиваются в плоть. Плоскость, скрывающую бесплодную утробу.
Если он искренне верит, что я когда-нибудь приму ребенка его шлюхи и выдам его за своего, тогда он вовсе меня не знает. Нет, если я не могу иметь детей, тогда и он не может.
Я вырву Хайбелл из его рук и разгромлю его надежды на наследника.
В конце концов, он первым со мной это сделал.
Глава 9
Аурен
Меня будят визги и вопли.
Приоткрыв один глаз, я смотрю на застекленные балконные двери. Вчера перед сном я забыла задернуть занавески, потому в комнату проникают слабые лучи рассвета, цвет которых напоминает порцию сливок, вылившихся за жестяной купол рассвета.
Снова услышав лай, я сажусь и вылезаю из постели, просовываю ноги в тапочки и надеваю халат, оставленный мною на подлокотнике кресла. Я бреду к балкону, и мои ладони покрывают ручку золотом, как только я ее касаюсь.
Когда я выхожу на балкон, меня приветствует холодный утренний ветерок, развевающий распущенные волосы. Землю покрывает легкая корочка снега, а за мной, когда подхожу к перилам и смотрю вниз, тянутся следы.
Шум исходит от своры взбудораженных собак, кусающих друг друга и бегающих кругами в деревянном загоне, пристроенном к небольшому каменному зданию. Я смотрю, как они катаются по снегу, высунув языки, тявкают и прыгают, и мои губы приподнимаются в улыбке.
Там внизу с ними двое мужчин, одетых в такие густые меха, что меня удивляет, как их не качает из стороны в стороны. Один из мужчин скрывается в строении, которое я принимаю за псарню, и спустя несколько секунд выходит, волоча за собой собачью упряжку.
Услышав свист, лохматые псы мчат к нему, виляя хвостами, пока он подцепляет их к саням. Увидев, как второй мужчина загружает назад стрелы и клинки, я понимаю, что это охотничья стая.
Как только все собаки оказываются пристегнутыми, в воздухе проносится еще один пронзительный свист, и оба дрессировщика встают на подножки. Собаки тут же срываются с места. Собачья упряжка направляется к стоящим на страже за замком горам, и я наблюдаю за ними, пока они не исчезают из виду.
Видя, как они убегают, я чувствую, как меня пронзает укол ревности. Должно быть, такие поездки очень раскрепощают. Ветер развевает твои волосы, под ногами блестит снег. Ручаюсь, это еще приятнее, чем стоять на стене, чтобы почувствовать дуновение ветра.
Вернувшись в комнаты, я по-быстрому исполняю свой утренний ритуал, надеваю очередное платье с ужасным корсажем на косточках, ломая их одну за другой. Если бы женщинам было суждено стягивать талию и выпячивать грудь на протяжении целого дня, то мы бы рождались со встроенным корсетом вместо ребер.
Надев пальто, чтобы одолеть холод, я почти дохожу до двери из своей спальни, как вдруг мои шаги замедляются, а внутри меня просыпается совесть.
Ты поистине одобряешь риск, что можешь кого-нибудь убить? Опять?
Пальцы под перчатками покалывает, а зубы нервно покусывают нижнюю губу. Но это сомнение то, чего он жаждет. Он пролез мне в голову, а я не могу ему этого позволить.
С возрожденным рвением я иду к двери и думаю обо всех местах, куда сегодня направлюсь. Вот только когда я хватаюсь за дверную ручку, собираясь выйти, она не поворачивается.
Я смотрю на золотой металл, заметив со своей стороны отсутствие засова. Подонок меня запер. После того как я согласилась всегда быть в присутствии стражников, он все равно меня запер.
Спину покалывает. На затылке собираются капельки пота.
Внезапно я оказываюсь не здесь, не в спальне Пятого королевства. Я вернулась в Хайбелл, в свою клетку, и обхватываю прутья ладонями, как пленница в тюремной камере.
Скрытая. Запертая. Удерживаемая.
Я застываю, чувствуя, что не могу дышать, когда ощущение, будто я в ловушке, давит на грудь с силой земного притяжения.
А потом мои ленты начинают двигаться, оборачиваются вокруг моего торса и сжимают, пока я не вспоминаю, что нужно сделать вдох.
Всей силой обладаю я. Я.
Прерывисто выдохнув, я зарываю, сметаю ощущение загнанного в клетку зверя и вместо того пробуждаю свой гнев, разжигая его и используя как щит. От злости мне становится легче, я чувствую себя более уверенной. Гнев напоминает, что я не беспомощная фаворитка, какой он хочет, чтобы я себя считала.
Разумеется, Мидас меня запер. Ничего иного от него я и не ждала. Я должна была морально к этому подготовиться. Возможно, здесь вокруг меня и нет решетки, но это лишь еще один способ посадить меня в клетку. У моего владельца новый замок, но это не значит, что я загнана в угол.
Скрежеща зубами, я поднимаю руку и барабаню в дверь.
Прошу прощения?
Ответа я не получаю, а это меня раздражает, поскольку я точно знаю, что за дверью стоят стражники.
Поджав губы, на сей раз я стучу кулаком и кричу:
Прошу прощения! Слышу возню по ту сторону двери, а после торопливый шепот. Я знаю, что вы там! Это ты, Скофилд?
Очередная пауза и после раздается:
Да, миледи.
По его голосу я понимаю, что сейчас на его лице появилась гримаса.
Скофилд, похоже, мою дверь случайно заклинило. Ты не мог бы ее открыть?
Не могу, миледи. Ага, он определенно гримасничает.
Я бросаю взглядом молнии в дверь.
Почему?
Приказ царя Мидаса. Сегодня вы останетесь в своих покоях ради вашей же безопасности.
Неужели? сквозь зубы спрашиваю я.
Да, миледи, доносится его приглушенный ответ.
Скофилд, открой дверь, чтобы нам не пришлось разговаривать через нее.
Извините, миледи, у меня нет ключа.
В груди у меня клокочет гнев.
Вот же коварный мерзавец, зло произношу я шепотом.
У Скофилда вырывается какой-то сдавленный звук.
Что?
Я не про тебя, вздохнув, говорю я и в расстройстве провожу рукой по лбу. Слушай, Скофилд, мне нужно, чтобы ты привел ко мне Мидаса.
Боюсь, я не смогу этого сделать.
О богини, как же он хорошо обучен.
Почему? спрашиваю я.
Потому что царь сказал, что как только вы попросите меня это сделать, то я должен ответить отказом, честно отвечает Скофилд.
У меня дергается глаз.
Его Величество также велел сообщить вам, что так нужно.
Я закатываю глаза и фыркаю.
Не сомневаюсь.
Повернувшись, я начинаю мерить комнату шагами, нервно ломая руки и обдумывая, как поступить. Я могу остаться здесь, пока Мидас меня не выпустит, но от такого варианта во рту появляется омерзительный привкус, вызывающий у меня жуткую боязнь замкнутого пространства.
Еще я могу попробовать узнать, какой урон могут учинить мои ленты двери, но тогда стражники обязательно оповестят Мидаса о моей попытке побега.
Я бросаю взгляд в сторону балкона. Может, мне удастся улизнуть оттуда?
Чтобы не передумать, я быстрыми шагами пересекаю комнату и захлопываю за собой дверь. Подойдя к перилам и оглядевшись, оцениваю ситуацию. Я на третьем этаже. Не так уж и ужасно. Но не так уж и хорошо.
Кажется, на стене есть пара выступающих камней, которыми я могла бы воспользоваться в качестве опоры, если мне удастся медленно спуститься с перил. В том случае, если я не поскользнусь на льду и не брошусь навстречу верной смерти. Тогда это будет неосуществимо.
Да, я могу получить травму, но от мысли о том, что я на весь день застряла в этой комнате, мне уже становится дурно. Я не могу. Просто не могу находиться в заточении.
Я наклоняюсь над перилами, пытаясь разведать более безопасный путь, но потом ненароком перегибаюсь слишком сильно. Руки соскальзывают, а вместе с ним соскальзываю и я. От страха внутри все сковывает, и я перевешиваюсь слишком быстро, не успев остановиться.
Черт!
Когда я переворачиваюсь кубарем, у меня вырывается крик и я проклинаю себя за неосмотрительность. Зажмуриваюсь, приготовившись к падению, но вдруг мои ленты вступают в дело быстрее молнии. Они сразу же взмывают вверх и обвиваются вокруг железных перил. Золотое пальто слетает с меня во время падения.
Я распахиваю глаза, когда мое тело резко останавливается, и из груди вырывается еще один пронзительный крик. Кожа на спине горит от болезненного рывка, и я продолжаю болтаться, а ленты удерживают меня подвешенной в воздухе. Тяжело дыша, я смотрю на землю под собой землю, которая сейчас кажется гораздо дальше, чем мне бы хотелось.
От мимолетного падения в ушах стучит кровь, и я легонько покачиваюсь взад-вперед, повиснув как марионетка на ниточках.
Ирония не остается для меня незамеченной.
Поднатужившись, я пытаюсь дотянуться и ухватиться за ленты, как за веревку, чтобы подтянуться, но при первой же попытке вспоминаю, что мускулы у меня совершенно не развиты, поскольку я была ленивой, изнеженной тупицей.
Идиотка, шепчу я.
Руки дрожат, и я начинаю терять хватку.
Забавно, я бы тоже тебя так назвала.
От неожиданности я вздрагиваю и между делом отпускаю ленты, после чего возвращаюсь в свою прежнюю позу распластавшейся куклы.
Не мой звездный час.
Взгляд сразу же падает на стоящего подо мной человека. Моя любимица из Гнева весело ухмыляется над тем, как я болтаюсь в воздухе. У нее гладкая кожа цвета эбенового дерева и гибкая фигура. Очертания ее сильного тела проступают из-под армейской одежды и толстого зимнего пальто. На ней сапоги до колен, а на бедре висит меч. Она смотрит на меня, скрестив на груди руки и расставив ноги на ширине плеч, как истинный воин.
О, привет, Лу, несуразно помахав ей, здороваюсь я. Чем занимаешься?
Она приподнимает черную бровь, смотря, как я раскачиваюсь туда-сюда.
Думаю, более занимательный вопрос в том, чем занимаешься ты?
Я скрещиваю руки, а потом понимаю, что это движение заставляет меня выглядеть еще глупее, потому снова их опускаю.