Алексей Стацевич
Ведьмак из СПб
Глава 1
Антонина Семеновна поспешно, насколько позволяли преклонные годы, ковыляла по узкой тропинке средь могильных оград. В эту часть кладбища гости заглядывали нечасто, и тропинка заросла густой, колющей лодыжки травой.
На кладбище Антонина Семеновна ориентировалась не хуже, чем в собственной квартире прямые, короткие, извилистые и окольные дорожки к могиле деда, почившего тридцать лет назад, были вытоптаны не один десяток раз. Хоть ночью Антонину Семеновну на кладбище приведи все равно любимого Феденьку найдет. И обратно выйдет!
Аккурат в полночь бабка на кладбище и поперлась Антонине Семеновне не спалось. То ли полнолуние давало о себе знать, то ли не вовремя закончившееся снотворное, то ли мысли, что годы пролетели слишком быстро и она не успела ими насладиться, то ли что-то еще В любом случае ровно в полночь бабка сидела на лавочке возле насыпи и в свете полной луны разглядывала надгробную фотографию почившего мужа. Деда, как она называла его в последние годы жизни.
Спустя четверть часа беззвучных страданий Антонина Семеновна встала. Попрощавшись с дедом, поудобнее перехватила ручку сумки-тележки и направилась к кладбищенским воротам. Колесики тележки, жалобно постанывая на камнях и кочках, грозили отвалиться.
Атмосфера погруженного в вечный сон ночного кладбища успокаивала, убаюкивала. Прикрыв глаза и окунувшись в подобие дремы, бабка неторопливо переставляла ноги и мечтала, чтобы паутина узких тропинок никогда не кончалась.
Но исполниться желанию было не суждено миновав крайние ограды, Антонина Семеновна вышла за поскрипывающую на ветру калитку, что чудом держалась на хлипких петлях. И очутилась на широкой тропе, которая отделяла кладбище от леса.
Дорога тянулась параллельно кладбищенскому забору, и бабка знала если пойти налево, вдоль могил, то через километр-другой тропа приведет к пляжу карьера, где, несмотря на поздний час, гремела тревожащая мертвых музыка.
Антонина Семеновна презрительно сплюнула. Беззубым ртом бормоча проклятия в адрес безалаберной молодежи, повернула в противоположную сторону. И рассеянно побрела, спотыкаясь о вылезшие из-под земли корни.
Дойдя до угла кладбища, она свернула на узкую извилистую тропинку. И, в полной темноте лавируя меж березок, дубов и кленов, вскоре вышла к руинам цивилизации плохо освещенным коридорам гаражно-строительных кооперативов, сплетающихся в бесконечные причудливые лабиринты.
Но проходить весь гаражный комплекс Антонине Семеновне было не нужно, иначе бабка грозилась застрять в нем до рассвета она знала секретный лаз в стене, позволяющий сократить путь.
Громыхая колесиками тележки и размышляя, как через пятнадцать-двадцать минут завалится в кровать, Антонина Семеновна мельком заметила две темные, скрытые во мраке фигуры, что отделились от кирпичной стены. Отделились и двинулись за ней.
Под ложечкой засосало от дурного предчувствия, и бабка ускорила шаг.
Эй, матушка! Постой! услышала она за спиной молодой насмешливый голос. И через паузу, уже с угрозой: А то хуже будет!
Антонина Семеновна решила не реагировать и припустила со всех старческих ног. Замаячивший впереди спасительный лаз тянул к себе, как свет мотылька. Всего сотня метров, и она выйдет на оживленное шоссе, где ночные незнакомцы не посмеют ее тронуть.
Всего сотня метров Целая сотня метров!
А шаги за спиной приближались.
Не торопись, матушка! посоветовал голос. Все равно догоним!
Чавой те надобно, милок? постаравшись сделать приветливое лицо, через плечо бросила бабка и тут же треснулась лбом о невидимую преграду.
Воздух перед Антониной Семеновной монотонно загудел. От места удара демонстрируя незримое препятствие, похожее на развешенную поперек дороги рыболовную сеть, побежала разноцветная рябь.
Пальцами зажав разбитый нос, бабка неуклюже пнула твердый магический барьер и обернулась преследователи были неподалеку, в семи-восьми шагах. Хорошенько рассмотреть их у старухи не получилось свет тусклых фонарей выдернул из тьмы лишь соломенную копну волос одного и черную окладистую бороду другого.
Чавой вам надобно, милки? робко повторила Антонина Семеновна.
Как пройти в библиотеку? усмехнулся тот же голос, принадлежащий блондину, и мужчина шагнул в сторону и перегородил дорогу.
Антонина Семеновна огляделась, но путей к спасению не нашла: перед ней перекрывшие проход незнакомцы, по бокам кирпичные стены с металлическими гаражными воротами, за спиной непреодолимый барьер. Бежать или отступать некуда.
Внученьки, у меня ничего ценного нет, пощадите старую! видя безвыходность положения, жалобно запричитала она. Что с бабки-то взять? Всю жизнь на заводе проработала, а пенсию дали и смех и грех! Даже на лекарства порой не хватает. Пожалуйста, отпустите восвояси, и я домой пойду.
Пока она говорила, преследователи едва заметно переглянулись. А как замолчала, хищными коршунами бросились вперед.
Помогите! взвизгнула Антонина Семеновна, а затем бородач, слегка подсев, обхватил ее за ноги, приподнял над землей и повалил на бетон в лучших традициях смешанных единоборств.
Захар, твою мать, держи ей руки! гаркнул бородач на отставшего товарища.
Да держу, Макс, держу! штаниной зацепившись за бабкину тележку, отозвался блондин.
Не вижу!
Тот, кого назвали Захаром, выпутался наконец из непредвиденной ловушки. По дуге обойдя Антонину Семеновну, он присел на корточки возле седой головы и вцепился в старческие запястья. Прижал их к земле.
Лю-юди-и! Убива!.. Антонина Семеновна попробовала позвать на помощь, но тут же получила тяжелую затрещину, от которой потемнело в глазах.
Тихо, тварь! нависнув над жертвой, рыкнул Макс. А то язык вырежу!
В подтверждение серьезности сказанного он вытащил из кармана выкидной нож. Приставил лезвие к губам Антонины Семеновны.
Орать будешь?
Старуха выпучила испуганные глаза и беззвучно замотала головой.
Так-то лучше, удовлетворенно протянул Макс и, навалившись, грубо схватил Антонину Семеновну за волосы. Бабка дернулась, но мужчина, упершись локтем в бетонную поверхность, держал крепко.
Ты чавой-то задумал, милок? косясь на нож, просипела она. Снасильничать хочешь?
Но ответа не дождалась.
Макс коротко размахнулся и всадил лезвие под нижнюю челюсть старухи, между подбородком и шеей. Отпрянул.
Антонина Семеновна мучительно захрипела. Засучив ногами, выгнулась в спине. Из приоткрытого рта побежала струйка крови.
Захар! Меняемся! Живо! увидев, что напарник с трудом удерживает вспученные венами старческие руки, велел бородач. И когда блондин с облегчением отпустил запястья Антонины Семеновны, прижал их к бетону.
А Захар, расстегнув верхние пуговицы, полез под свою рубашку. Резкое движение, и в его руках возник округлый амулет: обрамленная «солнечным» кольцом перевернутая буква «А» на фоне древесной коры ведьмачий оберег Велеса.
Силой всемогущего Волоса, положив оберег на лоб бабки, с театральным надрывом провозгласил Захар, повелеваю тебе, нечисть, принять истинный облик!
«Солнечная» часть амулета ярко вспыхнула, пронзив ночное небо столбом света, а буква «А» раскалилась, будто вынутая из горна. Запахло жженой плотью.
Антонина Семеновна вновь захрипела, но на сей раз хрип был нечеловеческий, звериный. Кожа бабки почернела и скукожилась, словно объятый пламенем лист бумаги, а левый глаз раздулся, вылез из глазницы и смачно лопнул, как переспелая виноградинка под каблуком.
Чтоб ты сдох, ведьмачье отродье! вращая оставшимся глазом, загремела старуха. Голос ее, став рокочущим, загробным, эхом разнесся по кирпичным коридорам. Осознанно выплевывая проклятья, нечисть продлевала себе жизнь.
И пусть каждое новое слово давалось бабке все большим трудом, ее это не останавливало Антонина Семеновна продолжала уже даже не говорить, а шипеть:
Будь проклят ты и дети твои и весь род твой до седьмого ко коле на-а-а
На последнем слоге тело Антонины Семеновны рассыпалось в серый прах.
Макс встал. Отряхнул коленки от бабкиных останков.
Оберег не забудь, с некой то ли злостью, то ли досадой бросил он.
Куда же я без него? опешил Захар. Подняв валяющуюся рядом ветку, он в поисках амулета брезгливо покопался в пепельной горке. Отделив от нее ведьмачий символ, довольно оскалился: Отличная охота, коллега! Никогда у нас не было настоящей живой костомахи!
Угу, живой, буркнул «коллега». Шагнув к невидимому барьеру, вытянул руку «сетка» под ладонью тихо загудела и пошла рябью. Убери преграду.
Макс, а ты чего такой кислый? Захар непонимающе нахмурился и начертил в воздухе рунный символ. Убрал.
Да ничего, нервно огрызнулся Макс и направился прочь. Через десяток метров не выдержал и обернулся. Передразнил: Как пройти в библиотеку? Тьфу! Ты серьезно?
А чего такого-то? Захар, ускорившись, поравнялся с напарником. Прикольно же. Почти как в старом фильме!
Угу, прикольно А давно ты записался в школьный кружок самодеятельности, чтобы с таким неестественным пафосом призывать Велеса?
Просто хотел придать моменту капельку торжественности
И вообще, понесло Макса, лучше бы ты своими булками так активно шевелил, а не языком!
Захар нахмурился.
Вот я балда! Он треснул себя ладонью по лбу. Только не говори, что бесишься из-за того, что я не сразу костомаху за руки схватил?
Да, из-за этого, согласился Макс.
Недоуменно покачивая головой, Захар развел руками:
Не понимаю твоего недовольства. Все ведь нормально прошло. Моя секундная заминка не изменила абсолютно
Твоя секундная заминка в следующий раз может стоить мне жизни, рубанул Макс. Если на месте трехсотлетней костомахи окажется окажется Он задумался и выпалил: Кто-то более опасный!
То есть ты даже не знаешь кто, да? Захар лукаво прищурился. Абстрактное существо в вакууме, которое когда-нибудь, предположительно
Отставить разговорчики, ведьмак Полунин!
Захар шумно вздохнул и незаметно закатил глаза, словно говоря: «Не надоело строить из себя начальника, дружище?»
Разрешите угостить вас кружечкой коньяка, ведьмак Волков? Он примирительно обнял друга за плечи. В качестве извинений?
Макс, поразмыслив над предложением, кивнул:
Разрешаю! Но не в качестве извинений, а за окончание первого в этом году дела.
Классная пародия на тост! заржал Полунин. За такое грех не выпить!
Волков окинул младшего товарища усталым взглядом и беззлобно отвесил тому подзатыльник долго сердиться на неунывающего Захара было невозможно.
Глава 2
Неприметная, обитая стальным листом дверь, что вела в ведьмачью контору, расположилась с торца панельной девятиэтажки рядом со спуском в подвал.
Задержавшись на пороге, Макс привычно огляделся и дернул ручку дверь оказалась заперта.
Дядь Толь! Он ладонью постучал по стальной обивке. Дядь Толь! Открывай давай!
В ответ тишина.
Наклонившись к широкой замочной скважине, Волков навострил уши дядя Толя в силу преклонного возраста мог не услышать визитера. Например, банально задремав, время-то раннее.
Минуту постояв в согнутом положении, ведьмак потерял терпение и вновь поднял руку. Но ударить не успел из-за двери раздались приглушенные шаркающие шаги. Неторопливые шаркающие шаги.
Хто-о та-ам? вслед за шагами, словно из пустой бочки, донесся до ведьмака старческий голос.
Дядь Толь, это я!
Хто-о я-я?
В глазок посмотри, дядь Толь!
Сейща-ас гля-яну.
Шаги приближались. Медленно. Неспешно. Размеренно.
В конце концов дядя Толя добрался до глазка. Притих, изучая посетителя.
Знать тя не знаю, вынес он свой вердикт. Ты хто?
Вчера вечером знал, а сегодня не знает, маразматик чертов, прошептал Макс и добавил громче: Я это, дядь Толь, я! Максим.
Волхов, щто ли? Махсим Владимировищ?
Викторович, поправил Макс и усмехнулся незатейливая проверка от дяди Толи была успешно пройдена.
Вихторовищ, тощно, забубнил дед и загремел ключами.
Тяжело провернулись замки, и дверь приоткрылась. Ровно настолько, чтобы в зазор вместился подслеповатый глаз.
Удостоверение похажи! потребовал глаз. Хотя, конечно, потребовал его обладатель, но Волков шутки ради решил думать, что с ним разговаривает именно всевидящее око дяди Толи.
Раскрыв удостоверение, ведьмак сунул «корочку» под нос престарелого вахтера:
Пожалуйста.
Глаз одобрительно заморгал, откашлялся и скрылся во тьме а дверь отворилась чуть шире.
Шустрее! нетерпеливо шикнул дядя Толя и сделал приглашающий, но судорожный жест. Заваливайся!
Едва Волков просочился в ведьмачью обитель, как дверь вновь захлопнулась. Провернулись замки.
И щего встал? Дядя Толя бесцеремонно подтолкнул Макса в спину. Платон Ярославовищ с самого утра ожидает.
Волков, мимоходом глянув на настенные часы, стрелки показывали три минуты девятого решил не уточнять, с какого такого «самого утра» его ожидает начальник и, миновав короткий коридор-прихожую, прошел к одной из деревянных дверей.
Остановившись напротив выцветшей таблички с надписью «Трофимов П. Я.», деликатно постучался.
Войдите! рявкнули в ответ, и Макс толкнул дверь.
Из кабинета начальника вырвалась смесь резких запахов: корвалола, нафталина, сырости и табака. Повидавший всякого ведьмак с трудом сдержался, чтобы не сморщиться от тошнотворного «амбре». Прикрыв дверь, нашел в себе силы натянуто улыбнуться.
Доброе утро, Платон Ярославович! щелкнув каблуками, отчеканил он и вытянулся по струнке.
А-а, Волков, это ты, подняв на Макса проницательный взгляд, приуныл сидящий за столом грузный мужчина лет шестидесяти. Пояснил: С вечера жду слесаря, толчок потек а тут ты вместо слесаря или не слесаря, а сантехника? Всегда их путаю
Вызывали, Платон Ярославович? видя, что начальник собирается погрузиться в пространные размышления, аккуратно перебил Макс. До такой степени аккуратно, что вроде как и не перебил.
Вызывал, вызывал. Трофимов показал на стул, что стоял возле стола: Присаживайся. Разговор будет длинным.
Последняя фраза не предвещала ничего хорошего, поэтому Волков, пытаясь вспомнить все свои косяки, осторожно опустился на краешек стула. И с удивлением понял вспоминать-то особо и нечего, в последнее время никаких оплошностей не было! Даже ночная охота на костомаху прошла на пять баллов. Если не считать маленькой помарки Захара Неужели Трофимов из-за нее вызвал? Но как он узнал про ошибку Полунина, если Макс не успел подать рапорт? Или Захар сам проболтался?.. Или Макс себя накручивает, а Платон Ярославович вызвал его по другому поводу? Например, для ознакомления с новым делом?
Эти мысли пронеслись в голове ведьмака за доли секунды, пока он старался поудобнее примоститься на стуле. А затем он решил не гадать и выслушать начальство.
Итак, Волков уткнувшись взглядом в лежащие перед ним документы, заговорил Трофимов, подскажи-ка, сколько лет ты у нас служишь?
Ровно тринадцать, Платон Ярославович. С того самого момента, как отпраздновал совершеннолетие.
Трофимов оторвался от бумаг и побарабанил пальцами по столу:
С того самого момента, да И как идет служба, Волков?
Как нельзя лучше, Платон Ярославович.
Все устраивает?
Так точно.
Имеются жалобы или пожелания?
Никак нет.
Служебная квартира в нормальном состоянии?
В приемлемом.
Денежное довольствие как, удовлетворительное?
Волков замялся:
Могло бы, конечно, быть и побольше Но хватает.
Хватает. Ясно, пропыхтел Трофимов и замолчал, глядя поверх головы Макса.