Как ты можешь съездить завтра, если завтра утром у нас репетиция, а вечером спектакль.
Между репетицией и спектаклем съезжу. Ведь это же не в Китай, а в Гончарную съездить. Я знаю, где эта Гончарная. Съезжу и переговорю с ним. А ты не тревожься. Конечно же, муж твой заломил и уступит. Съезжу завтра. Что мне такое наш спектакль? Пьеса «Каширская старина» старая пьеса, десятки раз игранная.
Ах, Василий! вздохнула Малкова. Мне твоя жена не дает покоя. Все о жене Жена у тебя поминутно на языке Жена твоя паспорт мой муж Ну как тут играть, если дух неспокоен!
Съезжу, съезжу завтра. А сегодня вечером мы с тобой увидимся в спектакле в «Карфагене», переговорим и выработаем план действий против твоего мужа. Я забыл Что он такое у тебя? Какое его звание? Как ты по паспорту?..
Жена отставного подпоручика.
Ну, чин не особенно важный. Что, он служит теперь где-нибудь? расспрашивал Лагорский.
Вчера он мне сказал, что он теперь волостным писарем, но переходит письмоводителем к земскому начальнику. Ах, всем он был, но нигде не уживается! Служил и на железной дороге, служил и при элеваторе каком-то, был управляющим в имении. Он и в Петербурге кем-то служил
Рюмочка губит? спросил Лагорский.
Ах, все тут! отвечала Малкова. Просто беспутный, никуда не годный человек. Так съездишь завтра к нему, Василий? спросила она его.
Съезжу. Даю слово
Они пожали друг другу руки. Малкова посмотрела по сторонам и, видя, что около них в колоннах никого нет, приблизилась к его лицу и чмокнула в щеку.
Глава VIII
Лагорский хоть и дал слово Малковой поехать к ее мужу торговаться насчет ее паспорта, но ехать ему очень не хотелось. Обещание это камнем легло на него.
«И жена со своими капризами Ей делай то и это Для нее хлопочи А тут еще Малкова с паспортом рассуждал он. Малкова, по всем вероятиям, думает, что я своих денег прибавлю к ее ста рублям за паспорт. А откуда я их возьму, если у меня три пятирублевых золотых с мелочью в кармане? А жена так совсем без гроша. Сегодня дал ей десять рублей на расходы по дому. Ведь это не в гостинице, где ешь, ешь, а потом заплатишь. Здесь за булку, за кусок мяса, за рыбу сейчас деньги на бочку. Говорил я ей о самоваре и лампе, а теперь она требует, чтобы я самовар и лампу купил. И дернула меня нелегкая за язык! Да Сегодня перед спектаклем придется еще портнихе платить! вспоминал он. Жена отдала портнихе два платья расставлять. Растолстела она, как корова, стала примерять платья, и корсажи не сходятся. А сколько я ворчанья-то вынес, что она растолстела! Как будто я виноват в этом».
Лагорский махнул рукой.
Репетировать он начал в самом мрачном настроении духа. Паспорт Малковой сидел у него, как гвоздь, в голове.
«А что, не послать ли нам Мишку Курицына сына торговаться насчет паспорта-то? мелькнула у него мысль. Он сторгуется с мужем, муж приготовит паспорт, а потом заплатим мужу»
Во время перерыва репетиции он сказал об этом Малковой.
Какой такой Мишка Курицын сын? воскликнула Малкова и вся вспыхнула.
Да Перовский Тальников простак который играет Савушку Тот самый, который к нам в Казани каждое утро ординарцем бегал.
Да ты совсем с ума сошел! Зачем же я буду в свои семейные дела чужого человека путать! С какой стати выдавать свои секреты? Ведь этого же никто в труппе не знает, что я каждый год от мужа откупаюсь. Никто даже не знает, замужем я или девица. А твой Курицын сын все и разгласит.
С какой стати? Он преданный нам человек. Помнишь в Казани?.. Ему можно поручить под секретом.
Преданный, но пьющий А у пьяного язык всегда с дыркой. Он даже хвастаться этим будет под пьяную руку. Нет, Василий, ты обещал, и ты должен мне это устроить. Я вся твоя, я тебе беззаветно отдаюсь, и ты должен иметь обо мне хоть это-то попечение. Завтра ты сам съездишь.
Лагорский поскоблил пальцем за ухом и отвечал:
Хорошо. Но предупреждаю тебя, Веруша, что если ты рассчитываешь и на денежную помощь с моей стороны, то есть что я прибавлю к твоим ста рублям от себя, то денег у меня теперь нет.
Да, я хотела тебя об этом попросить, Вася, помоги мне. У меня тоже денег нет. Эти заветные сто рублей были приготовлены, но других денег нет. Ты спроси денег в конторе и уж уплати мужу, что он будет требовать лишнее. Теперь в конторе дают вперед.
Да уж взято Я взял
Ах, как же это так?.. Ну, заложи что-нибудь Мне заложить нечего, кроме гардероба А гардероб, сам знаешь, нужен Ведь начнутся салонные пьесы. А в конторе у меня взято.
Хорошо. Я достану немного денег Но немного Не больше пятидесяти рублей Эти деньги, может быть, мне и в конторе дадут Но возьми и ты в конторе. Я отдам тебе потом в разгаре сезона, когда управлюсь со своими делами, а теперь, Веруша, не могу.
Заложи булавку с жемчужиной. Под нее тебе в Казани пятьдесят рублей давали.
И Малкова ткнула Лагорского в красный галстук, в который была воткнута булавка с крупной жемчужиной.
Кроме того, ты мне рассказывал, что у тебя тот серебряный портсигар цел, который тебе в Казани поднесли.
Ценные вещи дают, друг мой, актеру некоторый апломб, так сказать, придают ему вес, сказал ей Лагорский. Но делать нечего, заложу что-нибудь. Знай, однако, что больше пятидесяти рублей я не могу, решительно не могу.
В конце репетиции зашла за Лагорским в театр жена его Копровская, села и из-за кулис стала смотреть, как он кончает горячую сцену пятого акта. Он увидал ее и вздрогнул, спал с тона и стал вести сцену вполголоса.
«И чего это ее принесло! подумал он. Вдруг Малкова попросит меня знакомить ее с женой?»
Но Малкова не заметила его жены и, кончив пьесу, пошла в уборную примерять костюмы, где ее ждала костюмерша. Лагорский тоже сделал вид, что не замечает жену и направился в мужскую уборную, но жена догнала его.
Я к тебе Я за тобой по дороге зашла. Пойдем домой. У нас уж давно репетиция кончилась, но я все с портнихой возилась. Ужасная история! Представь себе: портниха отказывается расставить корсаж голубого платья с кружевами, говорят, что запасов нет, и я должна буду играть в желтом, а оно совсем отрепано. Ведь это ужас что такое! И для первого-то выхода.
Полно, Наденочек, по-моему, оно очень и очень еще недурное платье, утешал жену Лагорский.
Молчи. Что ты понимаешь! Ничего ты не понимаешь! закричала она. Да и не хочешь ничего понимать, что до жены касается! Вот если бы что касалось Малковой
Пошла поехала! махнул рукой Лагорский. Ах уж мне эти сцены ревности! И хоть бы мы были особенно нежные супруги то есть я-то с тобой и ласков, и приветлив, а ты только фыркаешь, упрекаешь и ругаешься.
Да как же к тебе иначе-то относиться, если ты этого не заслуживаешь! Ласков, приветлив А оказывается, прошлый раз обедать-то ты к Малковой убежал, а вовсе не в ресторане обедал. А я тебя ждала и сидела голодная. Мне, брат, все рассказали, какой ты петушишка. Я имею все сведения. Ну что ж, устроил ты то, что я просила? задала она вопрос.
А что такое? спросил он.
Забыл! Забыл о том, о чем я просила! Забыл, от чего зависит судьба и успех твоей жены?! закричала она. Ну, супруг! Вот если бы Малкова тебя попросила, то я уверена, что ты распялся бы за нее. Да еще распнешься. Увижу я Ведь выход-то ее первый на сцену завтра.
Да что такое? Только не кричи, пожалуйста, не делай скандала остановил ее Лагорский.
Я просила тебя похлопотать насчет моего приема сегодня вечером Просила похлопотать устроить посадить в театр кого-нибудь из знакомых тебе Ведь меня здесь не знают А нельзя же без хлопка уйти.
Ах, это-то? Похлопать? Это я все сделал Будь, Наденочек, покойна соврал Лагорский, замявшись. Будут наши, и я просил их.
Да кого? Кого ты просил-то? допытывалась Копровская.
Все наши будут Все собираются. Они поддержат тебя. Тальников Это верный человек Он мне преданный. Маркин такой есть Он будет. Наконец, я сам Музыкант один есть из Казани. Он
Копровская протянула ему несколько билетов.
Напрасно покупала. И так впустят. Да я сказал и портным. Они похлопают. Аплодисменты будут. С треском проговорил Лагорский.
Ты дай им на пиво, Вася Пусть постараются. Ведь только бы начать, а там и публика поддержит.
У меня роль выигрышная Уходы хорошие Всегда важны первые хлопки.
Будет исполнено. О чем ты беспокоишься!
Копровская успокоилась.
Ну, пойдем сказала она. Надеюсь, что уж сегодня-то домой обедать? Не пойдешь к своей Малковой.
Да что ты, Веруша!.. Брось
Вот уж ты даже ее именем меня называешь. А еще смеешь оправдываться. Нет, так нельзя
Лагорский совсем запутался. Он покраснел.
Прости, Надюша Смешал сказал он. Ведь целую пьесу сейчас с ней вел. Пьесу в пять актов.
Молчи. Не оправдывайся. Ведь не Верушей же ты ее называл по пьесе.
Лагорский виновато следовал за женой и бормотал:
А насчет поддержки не беспокойся. Поддержка будет Тальников портные наши музыканты Я сам Да и вообще всех наших попрошу
Глава IX
Спектакль в театре сада «Карфаген» был назначен в восемь с половиною часов вечера, а перед спектаклем в шесть часов служили в ресторанном зале молебен для открытия летнего сезона. На молебствие были приглашены все артисты театра, а равно и персонал садовых увеселений, но явились очень немногие. Иные считали время между репетицией и спектаклем для себя неудобным и предпочитали, пообедав, отдохнуть это были главным образом женщины, а иные, большею частью мужчины, не пришли потому, что узнали, что после молебна никакой закуски не будет. На молебне, впрочем, стояли вся садовая и ресторанная администрация, официанты, билетеры, режиссер маленький юркий человечек, суфлер худой и длинный чахоточного вида человек, два черноусых акробата очень красивые статные итальянцы, испанка-танцовщица с необычайно громадной косой, свернутой в тюрбан, кое-кто из русских артистов на маленькие роли и три приехавших газетных рецензента. Во главе всех стоял антрепренер купец Анемподист Аверьянович Артаев пожилой, небольшого роста человек с бородкой с проседью. Он был почему-то в мундире, присвоенном членам одного благотворительного общества, при шпаге, с треуголкой в руке и с ушами, заткнутыми морским канатом. Газетные рецензенты, приехав на молебен, также были удивлены, что после молебна не будет обеда и даже закуски, но антрепренер Артаев успокоил их, говоря:
Мы ужин после спектакля делаем-с. Ужин-с На ужин милости просим. А обед или даже закуску нельзя Совсем нельзя Я уже думал об этом, но нельзя. Судите сами: ежели артист урежет муху, то каков он будет в спектакле! А после спектакля самое хорошее дело.
Рецензенты согласились с его доводами и после молебна отправились обедать в буфет сада, причем Артаев напутствовал их словами:
А для представителей печати у нас положение пятьдесят процентов скидки, кто за свой счет потребляет. Не обижайте только нас в газетах.
После семи часов на сцену начали собираться артисты театра и направлялись в уборные. Копровская жаловалась, что не достала извозчика.
Вообразите, более полуверсты пришлось от дома пешком тащиться! А все Лагорский Был извозчик, но Лагорский вздумал с ним торговаться, а он хлестнул лошадь и уехал. А я с гардеробом Еще хорошо, что дворник помог и дотащил картонку, а то горничная прямо упала бы от изнеможения. У ней, кроме того, картонка с шляпкой, зонтик в чехле и ящик с гримировкой. Да не толкись ты тут попусту! крикнула она на мужа, начавшего скручивать для себя папироску.
Друг мой, да ведь сама же ты просила тебя проводить в уборную. У меня в кармане твои складные подсвечники и свечи. Возьми их, сказал Лагорский.
Передай Фене. Леденцы захватил, которые я принимаю, чтоб горло не сохло?
Вот коробочка. Я кладу на стол. Могу теперь уходить?
Постой. Погоди. Ты куда?
Да ведь ты гонишь.
Я не гоню, но терпеть не могу, когда ты без дела слоняешься, рассядешься и сейчас начинаешь свертывать для себя соску. Ну, иди да хлопочи насчет чего я тебя просила. А портных Тальникову своему поручи. Да и сам наблюдай. А то ведь они могут не вовремя начать аплодировать и дело испортят. Услужливый дурак опаснее врага. А ты пьесу знаешь.
Да и Тальников знает. Она у нас шла в Казани.
Нет, ты все-таки сам наблюдай. Да, пожалуйста, Василий, зря не толкайся в буфете.
Позволь. Ты ведь просила меня постараться познакомиться с рецензентами, прислушаться и узнать, что о тебе говорят.
Да, да Но я говорю вообще И бога ради не прозевай моих выходов Наблюдай А мне потом скажешь, что у меня не эффектно. Ведь пьеса не один раз пойдет. Ну, иди и хлопочи А после первого акта зайди ко мне.
Бог мой! Да ведь должен я в антрактах с рецензентами-то! воскликнул вышедший из терпения Лагорский.
Да, да Но, все-таки, ты можешь поделить время. Послушаешь, что в буфете рецензенты будут говорить, и потом сюда поправилась Копровская и стала раздеваться, расстегивая корсаж.
Лагорский вышел из уборной, стал проходить сзади поставленного уже павильона, проталкиваясь среди плотников, бутафоров и разной театральной прислуги, как вдруг услышал женский голос:
Лагорский! Постойте! Даже и в американских землях, когда проходят мимо знакомых женщин, то останавливаются и здороваются.
Он остановился, посмотрел по сторонам. Из-за декорации, «пришитой» к полу и изображавшей куст, вышла маленькая кругленькая женщина с вздернутым кверху носиком, очень миловидная, в кофточке из драпа, имитирующего мерлушковый мех, и в громадной не по росту шляпке с перьями и цветами.
Здравствуйте, Василий Севастьяныч, сказала она, протягивая руку в бледно-желтой перчатке.
Ах, Настенька!.. Настасья Ильинишна. Вас ли я вижу! проговорил Лагорский и пожал ее руку.
Это была та самая Настина, когда-то горничная актрисы Милковой-Карской, которую Лагорский, сманив с места, превратил в маленькую актриску и жил с нею около года.
Какой ты гордый Проходите мимо и не кланяетесь, продолжала Настина. А ведь, кажется
Не видал, голубушка, а то неужели бы я!.. оправдывался Лагорский.
А я здесь служу. Недавно узнала, что и вы рядом с нами в театре «Сан-Суси» служите. Все хотела повидаться с вами, сходить к вам на репетицию, но как-то не удавалось
Служу, служу Ну, увидимся потом
Лагорский протянул Настиной руку и хотел уходить.
Постойте остановила она его. Я ведь очень рада, что увидалась с вами. Целую зиму не видела весь зимний сезон. И ни одного письма, а обещал. Ведь если я не писала, то мужчина должен первый Да и как я пишу! Словно слон брюхом А я все ждала Вот, думаю, Василий напишет! И не стыдно?..
Лагорский молчал, переминался с ноги на ногу и хмурился. Настина взяла его за рукав.
Василий Севастьяныч, да что вы такой! Или вам неприятно, что я вас остановила! вскричала она.
Что ты, Настенька отвечал он в замешательстве и, обернувшись, взглянул по направлению к уборной жены. Отчего же не рад? Даже очень рад, прибавил он.
Ну то-то. Ведь жили душа в душу. Более года жили, не отставала от него Настина. Ну-с, познакомилась я с вашей женой Копровской, так как мы вместе служим. Знаете, ведь никогда я не воображала, что жена ваша Копровская. Я ведь все думала, что жена ваша Малкова, настоящая законная жена. Ведь у вас от Малковой были дети.
Да, были. Они посейчас живы пробормотал Лагорский.
А Копровская лучше Малковой, право, лучше бормотала Настина. Вы, стало быть, опять сошлись с Копровской? Я слышала, что сошлись. Но ведь вы ветрены, милый друг. Сегодня Копровская, завтра Малкова, потом Настина, а еще потом какая-нибудь Иванова. Правда ведь? задала она вопрос, понизила голос и проговорила: А что ж ты, Василий, не спросишь о нашем ребеночке?
Голос ее дрогнул.